В СОЮЗЕ С НАУКОЙ

В СОЮЗЕ С НАУКОЙ

Музей в МУРе. По методу «Модус операнди». Батальон ночной охраны Москвы. Последний «медвежатник». Командировка в Мелекесс. Золотой фонд МУРа

Повышение уровня розыскной работы в этот период непосредственно связано с внедрением в практическую деятельность МУРа научно-технических средств, а также результатов теоретических исследований. Уже в первые годы становления московского уголовного розыска в его работу начали закладываться основы новой аналитической методологии борьбы с преступностью. Они находили практическую реализацию, в первую очередь в организации оперативно-справочных учетов. Созданный в то время научно-технический подотдел МУРа занимался сбором, систематизацией и обработкой материалов о лицах, совершивших преступления. Кроме того, его сотрудники учитывали и анализировали данные о способах совершения преступлений и состоянии преступности в Москве.

Научно-технический подотдел, помимо изучения и обобщения материалов о состоянии и динамике преступности в городе, «почерке» отдельных преступников-рецидивистов, занимался разработкой новых форм борьбы с преступностью и методов сбора доказательств по уголовным делам. Подотдел выполнял также функции розыскной службы по установлению скрывавшихся правонарушителей, занимался обучением сотрудников уголовного розыска более совершенным методам разоблачения преступников и основам техники раскрытия преступлений. Его сотрудники проводили также экспертизы по конкретным уголовным делам.

Со временем экспертная работа стала занимать основной объем деятельности этого подразделения МУРа.

В 1922 году начался переход на картотечную систему учета преступлений и преступников. Были разработаны четыре регистрационных метода: фотографический, дактилоскопический, по способу совершения преступлений и по кличкам преступников. Успеху внедрения этих методов, их эффективной отдаче в розыске и изобличении правонарушителей плодотворно способствовали такие крупные советские криминалисты, как С. Потапов, П. Семеновский, И. Якимов, Ю. Кубицкий и их ученики. П. Семеновский — автор первого советского практического учебника по дактилоскопии, им разработана система монодактилоскопической регистрации. До конца своих дней он был постоянным консультантом муровцев по вопросам криминалистики и судебной медицины.

И. Якимовым написаны научно-практические разработки по методике и тактике борьбы с мошенниками, карманными ворами, конокрадами, вымогателями и ряд других. Впервые в уголовно-розыскной практике он вооружил сотрудников научными рекомендациями раскрытия отдельных видов преступлений. Уже став доктором юридических наук, профессором МГУ, И. Якимов постоянно выступал перед сотрудниками МУРа с популярными лекциями о применении научно-технических средств в розыскной практике.

Очень много сделал для широкого ознакомления с научными методами расследования преступлений Ю. Кубицкий. Активный участник создания криминалистического музея при МУРе, разносторонний ученый, доктор юридических наук и профессор судебной медицины, Ю. Кубицкий поддерживал постоянные контакты с работниками научно-технической службы МУРа, всегда откликался на их просьбы о проведении самых сложных экспертиз по уголовным делам.

Огромную помощь сотрудникам уголовного розыска по внедрению в практическую работу научных достижений, новых приемов предупреждения и борьбы с преступностью оказали такие советские ученые, как М. Гернет, Е. Краснушкин, П. Люблинский, Б. Утевский, Н. Брухановский, Н. Терзиев, Б. Шевченко и ряд других деятелей науки — специалистов криминалистики, криминологии, судебной медицины, исправления и перевоспитания правонарушителей. При их непосредственном участии в 1923 году впервые в нашей стране при МУРе был организован научный кабинет с клиникой по изучению преступности и преступника. По решению исполкома Московского Совета ему были выделены необходимые помещения для опроса правонарушителей и утвержден штат в количестве десяти научных работников.

Особую задачу в пропаганде научно-технических знаний среди личного состава выполняли криминалистические музеи, которые начали повсеместно создаваться при аппаратах уголовного розыска, в 20-е годы. Они очень быстро стали своего рода научными и учебно-методическими центрами службы розыска. В циркуляре Центрального административного управления НКВД РСФСР «О постановке музеев при уголовно-розыскных учреждениях» отмечалось:

«Уголовно-розыскным органам необходимо иметь в виду, что преступная техника не остается на мертвой точке. Каждый профессиональный преступник пытается достигнуть наибольшего совершенствования орудий своего ремесла. Он стремится, с одной стороны, приспособить такие орудия к возможно быстрому, удобному и бесшумному действию, а с другой — придать им внешний вид, наиболее скрывающий их настоящее значение. Таким образом, сотрудник уголовного розыска, не знакомый с состоянием техники преступного мира, часто не может найти никаких указаний там, где лицо, знающее преступные приспособления, легко обнаружит прямые улики. В этом отношении постановка уголовно-музейного дела служит одним из лучших средств наглядного изучения способов раскрытия преступлений».

Попытка организации музея при МУРе была предпринята еще в апреле 1918 года. Однако в силу ряда причин в то время музейное дело не получило должного развития. Теперь же к созданию музея криминалистики подключились как специалисты-ученые, так и сами сотрудники.

Первыми его экспонатами стали материалы уголовных дел и вещественные доказательства по ним — орудия преступного ремесла изобличенных сотрудниками уголовного розыска убийц и бандитов Кошелькова, Комарова-Петрова, Мишки Культяпого, других профессиональных громил и взломщиков, аферистов и воров. Вскоре криминалистический музей Московского уголовного розыска стал одним из образцовых учебно-методических центров служебной подготовки не только муровцев, но и сотрудников других служб столичной милиции.

Музей выполнял и важную пропагандистскую функцию, в его залах трудящиеся наглядно знакомились с работой уголовного розыска.

Так при поддержке Моссовета и Центророзыска страны, при активной помощи крупных советских ученых формировалась и крепла научно-техническая служба МУРа, воспитывались и обретали опыт ее кадры. Значительный вклад в ее развитие внес Л. Рассказов, который в 1931 году возглавил кабинет криминалистической экспертизы. С годами в научно-технической службе Московского уголовного розыска сложился крепкий коллектив преданных своему делу специалистов. Добрую славу высококвалифицированных мастеров, экспертов экстракласса сыскали своими исследованиями в предвоенные годы А. Еремейкин, Я. Терехов, В. Андреев, В. Ерофеев, В. Закурдаев, В. Прорехина, И. Челядко.

С конца 20-х годов ни одно серьезное расследование МУРа не обходилось без непосредственного участия в нем экспертов-криминалистов. Они помогли оперативным работникам раскрыть многие запутанные дела, быстро разгадать самые хитроумные уловки злоумышленников.

Вот только два примера из практики, когда экспертиза сыграла решающую роль в разоблачении преступника.

Кассир бухгалтерии одного из крупных московских учреждений, придя утром на работу, обнаружил, что дверь кассы взломана, сейф вскрыт и крупный остаток денег от зарплаты сотрудников, который он не успел вчера выдать, исчез. Кассир поднял такой шум, что на его причитания сбежались буквально все работники учреждения. Узнав о ночном ограблении кассы, каждый счел своим долгом заглянуть в пустой сейф, потрогать место взлома двери.

Поэтому, когда приехала оперативная группа уголовного розыска, все было затоптано, захватано руками посторонних людей. Собака, естественно, след взять не смогла. Однако эксперту повезло. После долгих и тщательных поисков на внутренней стенке встроенного в сейф металлического ящичка он обнаружил отпечатки двух пальцев — указательного и среднего. Как он установил, любопытные туда руками не лазили, с отпечатками пальцев кассира они не совпадали.

Эксперт высказал предположение, что, вероятно, они оставлены взломщиком. Он скопировал эти отпечатки на специальную пленку и занялся дальнейшим обследованием места происшествия. Но ничего другого, что бы помогло напасть на след преступника, обнаружить не удалось.

Пока оперативники вели розыск неизвестного, очистившего кассу учреждения, в криминалистической лаборатории работали с пленкой, доставленной с места происшествия. С нее был сделан фотоснимок и во много крат увеличен. При проверке в дактилоскопическом бюро выяснилось, что найденные на внутренней стенке металлического ящичка отпечатки пальцев идентичны с пальцевыми отпечатками некоего Урина, ранее привлекавшегося к уголовной ответственности за кражу и отбывавшего условную меру наказания.

Ни у кого не было сомнения в том, что виновником ограбления кассы является Урин. Тем более, что на работе, и по месту жительства он характеризовался отрицательно, был склонен к выпивкам, хулиганским выходкам. Урина задержали. Но, ко всеобщему удивлению, выяснилось, что отпечатки пальцев задержанного не совпадают ни с зафиксированными на дактилоскопической карте, ни с идентичными им пальцевыми узорами, изъятыми с места преступления.

Урина пришлось освободить и извиниться перед ним. В беседе с задержанным перед освобождением обнаружилось, что года два назад он утерял паспорт. Стало очевидным, что человек, к которому попал паспорт Урина, переклеил на нем фотокарточку и, попавшись на краже, назвался его фамилией.

Начались поиски лже-Урина. Розыск продолжался несколько месяцев. По подозрению в совершении квартирной кражи оперативные работники задержали некоего Антопова. При сличении его пальцевых отпечатков с отпечатками, оставленными неизвестным преступником на сейфе ограбленной кассы учреждения, обнаружилось их полное совпадение.

Антопов — опытный преступник-рецидивист, вначале все отрицал. Но когда его ознакомили с заключением дактилоскопической экспертизы, перестал лгать и изворачиваться.

— Ваша взяла, против науки не попрешь. Пишите.

Преступник признал себя виновным и поведал об ограблении кассы.

* * *

…В квартиру Азаровых постучались. Старушка-мать хозяина квартиры Владимира Азарова, находящаяся в это время дома одна, открыла дверь и увидела на пороге двух мужчин.

— Мы из уголовного розыска, — отрекомендовались гости. — Есть сведения, что ваш сын связался с жуликами и прячет дома ворованные вещи.

— Бог с вами! — изумилась старушка. — Не может быть такого.

— Вот мы и проверим. Сейчас произведем обыск и все станет ясно.

Самозванцы начали осмотр вещей Азарова. Наиболее ценные из них — баян, новый костюм, кожаное пальто — отложили в сторону. Связали в узел и собрались уходить.

— Не пущу! — заявила старая женщина, становясь в дверях. — Не имеете права просто так забирать чужие вещи.

— Почему просто так, мамаша? Сейчас мы вам выдадим акт.

Один из неизвестных достал из кармана пиджака тетрадь и, вырвав из нее лист, что-то на нем быстро написал карандашом.

— Вот, мамаша, тебе протокол обыска. Когда с работы вернется сын, пусть приходит в отделение милиции с протоколом. К тому времени мы все проверим и, если вещи не ворованные, все вернем.

С тем неизвестные и удалились. Вернувшись с работы, Владимир застал мать в слезах.

— Позор-то какой! — причитала старушка. — Тебя заподозрили в воровстве. Что же теперь будет!

Узнав в чем дело, Азаров, схватив «протокол обыска», поспешил в отделение милиции. Однако здесь, естественно, ничего не знали ни об обыске, ни о унесенных из квартиры Азаровых вещах. «Протокол обыска», скрепленный неразборчивой подписью «участкового инспектора», был грубой фальшивкой. Владимир оказался жертвой мошенников.

В визите «работников уголовного розыска» к Азаровым были заподозрены Цыпин и его приятель Семенов, ранее уже привлекавшиеся к ответственности за мошеннические проделки подобного рода. К сожалению, мать Владимира из-за слабого зрения не запомнила внешности непрошеных гостей.

Тогда оперативные работники «протокол обыска» и образцы почерков подозреваемых направили экспертам научно-технического отделения МУРа. Специалисты дали отрицательное заключение: ни почерк Цыпина, ни почерк Семенова не соответствовали почерку человека, писавшего «протокол».

Оперативники продолжали розыск преступников.

Между тем эксперты обратили внимание, что на бумажном листе «протокола» имеются следы давления. Видимо, на листе, который был вырван из тетради раньше, что-то писали, и следы предыдущего текста остались на «протоколе» в форме вдавленных штрихов. При особом освещении эти невидимые для невооруженного глаза штрихи сфотографировали. В результате «проявился» текст счета начальнику одного из домоуправлений.

Оперативники нашли это домоуправление и уточнили, что недавно бригада ремонтных рабочих трудилась у них на договорных началах. Деньги по счету, предъявленному бригадиром, были рабочим полностью выплачены, о чем имелась расписка того же бригадира.

Изъятые в домоуправлении акт и расписку вместе с липовым «протоколом» направили в научно-техническое отделение. На этот раз эксперты порадовали розыскников. Они дали заключение: все три документа написаны одним человеком. Бригадира ремонтников задержали. Сначала он все категорически отрицал. Но после ознакомления с выводами графической экспертизы ему ничего не оставалось, как признаться в самочинном обыске в квартире Азаровых и назвать своего сообщника. Вскоре были найдены и возвращены владельцу похищенные вещи.

К концу 20-х годов вновь назрела необходимость реорганизации уголовного розыска. Она диктовалась целым рядом причин, среди которых немаловажное значение имели поиск более совершенной структуры этой службы и потребность обновления ее личного состава. Дело в том, что в период нэпа выявились факты недобросовестности некоторых сотрудников, попавших под влияние мелкобуржуазной стихии нэпманов. Задача состояла в том, чтобы, во-первых, освободиться от этих людей, оздоровить обстановку и, во-вторых, структурно перестроить уголовный розыск, приблизив его организационное построение к структуре аппаратов ОГПУ.

Была проведена серьезная «чистка» столичного уголовного розыска. МУР освободился от людей, скомпрометировавших высокое звание сотрудника советской милиции. В его состав влился большой отряд новых работников. Начальником Московского уголовного розыска был назначен начальник одного из отделов ОГПУ Ф. Фокин, его заместителями — также ответственные работники ОГПУ Л. Вуль и В. Овчинников, каждый из которых впоследствии занимал должность начальника МУРа. Вместе с ними на работу в уголовный розыск столицы пришла большая группа чекистов.

Специализированные бригады были преобразованы в отделения, введены новые наименования должностей оперативного состава. Вместо инспектора и субинспектора введены должности начальника отделения и заместителя начальника отделения, вместо агентов всех разрядов — должности уполномоченных и помощников уполномоченных уголовного розыска.

Изменились не только названия подразделений и должностей оперативного состава МУРа. Было значительно улучшено материальное обеспечение. А это значительно облегчило решение кадровых вопросов и положительно сказалось на совершенствовании всей оперативно-розыскной работы.

Сложившаяся в эти годы структура Московского уголовного розыска осталась более или менее стабильной почти до конца 30-х годов.

Определенные структурные изменения в системе МУРа вызывались в ряде случаев и переориентацией некоторых направлений служебной деятельности уголовного розыска. Такая переориентация диктовалась в свою очередь уровнем общественного и экономического развития страны, задачами борьбы с определенными видами преступлений. Например, борьба со спекуляцией. В первые годы Советской власти этот вид преступлений носил контрреволюционный характер, поэтому считался опасным политическим преступлением. Борьба со спекуляцией являлась одной из задач чекистов. В конце же 20-х годов она стала исключительной компетенцией уголовного розыска, и в его составе были люди, специализировавшиеся на борьбе с этим видом преступлений.

Или фальшивомонетничество. Первоначально борьбу с этим видом преступлений осуществляли работники уголовного розыска. Но по мере укрепления социалистических товарно-денежных отношений подделка денежных знаков начинает серьезно посягать на экономические устои Советского государства. И с августа 1923 года для искоренения этих особо опасных государственных преступлений при ОГПУ создается специальный аппарат. Позднее разоблачение фальшивомонетчиков вновь возлагается на органы милиции.

* * *

В 1930—1931 годах столицу буквально захлестнула волна ночных краж государственного и общественного имущества. Сбить эту волну можно было, лишь резко улучшив профилактическую работу и повысив раскрываемость подобных преступлений. Однако выделить на эти цели достаточное число сотрудников без ущерба для качества борьбы с другими видами преступности руководители МУРа не имели возможности. Возникла мысль создать специальное подразделение для борьбы с ночными кражами. Но откуда взять людей, средства, технику?

Посмотрели, кто же охраняет ночную Москву, ее магазины, склады, базы. Оказалось, этим делом занимаются несколько тысяч сторожей, которыми командовал организованный для этой цели специальный отдел при Моссовете. Проверка показала, что большинство сторожей — люди случайные: инвалиды, старики, женщины. Многие из них днем торговали на Сухаревском, Тишинском, иных столичных рынках всякой всячиной, а ночью лишь номинально числились на службе. Зато их содержание обходилось городу в крупную сумму бюджетных средств.

Решением исполкома Московского Совета служба ночных сторожей в столице была ликвидирована, а вместо нескольких тысяч инвалидов, стариков и женщин охрану ночного города поручили пятистам милицейским работникам. Где нашли такое число сотрудников? В пограничных войсках. По просьбе Моссовета Главное управление пограничных войск перед очередным увольнением пограничников в запас разослало в погранотряды и на заставы сообщение о том, что столичная милиция набирает на работу бывших пограничников.

На это обращение откликнулись многие воины погранвойск. Из них-то и был сформирован отдельный мотодивизион ночной охраны МУРа. Он состоял из шести мотовзводов и объединенной городской ударной группы. Сотрудников мотодивизиона называли оперативными работниками ночной охраны МУРа, потому что они, наряду с непосредственными охранными функциями, вели также профилактическую и оперативно-розыскную работу по пресечению краж государственного и личного имущества, а в случае необходимости осуществляли предварительное расследование уголовных дел о кражах. Ночную охрану обеспечили транспортными средствами, прикрепили питомник служебного собаководства МУРа.

Мотодивизион возглавлял бывший начальник 7-го отделения МУРа Н. Осипов, а позднее — помощник начальника Московского уголовного розыска А. Иванов.

Помимо борьбы с жуликами, сотрудники дивизиона много сделали для обеспечения порядка и покоя на ночных улицах столицы. К 1936 году работники нового подразделения уголовного розыска выловили десятки профессиональных воров, добились резкого сокращения краж в Москве. В этих условиях надобность в специальном оперативно-розыскном подразделении ночной охраны МУРа практически отпала, и мотодивизион был реорганизован.

С начала 30-х годов в стране особо остро встала задача усиления охраны социалистической собственности. Коммунистическая партия и Советское правительство принимают ряд законодательных актов, устанавливающих повышенную ответственность за преступления против государственной и общественной собственности. Это, естественно, потребовало совершенствования оперативно-розыскной работы в сфере борьбы с хозяйственными преступлениями.

В 1933 году на базе 9-го отделения МУРа, сотрудники которого занимались раскрытием афер и разоблачением мошенников, создается большой отдел по борьбе с хозяйственными преступлениями. В марте 1937 года отдел этот выделяется из состава Московского уголовного розыска и становится костяком новой милицейской службы столицы. Ибо в это время в Главном управлении милиции НКВД СССР образуется специальный отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности и спекуляцией (ОБХСС). Аналогичные отделы, отделения и группы БХСС создаются на местах. Аппараты уголовного розыска отныне перестают заниматься так называемыми хозяйственными делами, а часть их сотрудников переходит в новую службу милиции.

Таким образом, структура Московского уголовного розыска складывалась на каждом этапе его истории в соответствии с социальными и экономическими условиями в стране, конкретной оперативной обстановкой в столице и теми задачами, которые приходилось решать сотрудникам МУРа в определенный период развития нашего государства.

Оперативная обстановка оказывала существенное влияние не только на организационное построение уголовно-розыскной службы, но и на приоритет тех или иных конкретных методов розыскной работы. До конца 30-х годов одним из основных приемов изобличения правонарушителей был метод, которому еще древние римляне дали определение «модус операнди», то есть раскрытие преступлений по способу их совершения, по преступному «почерку» виновных. До ликвидации профессиональной преступности в стране этот метод, как правило, безотказно служил сотрудникам МУРа. С его помощью удалось изобличить многих закоренелых преступников, «закрыть» целые преступные профессии.

Именно этим методом воспользовались сотрудники уголовного розыска при разоблачении последних «клюквенников» — церковных воров, о чем рассказывалось выше. Он стал отправным при розыске и изобличении последнего «медвежатника» — высококвалифицированного профессионального взломщика сейфов.

В конце 1934 — начале 1935 года в Москве было совершено несколько краж крупных сумм денег со взломом несгораемых ящиков. Сначала попытка взлома сейфа в авиационном институте, через некоторое время из несгораемого ящика бухгалтерии Бауманского высшего технического училища исчезли 54 тысячи рублей, затем 9 тысяч из кассы бухгалтерии больницы имени Остроумова и, наконец, 40 тысяч из сейфа бухгалтерии кожевенного института. Складывалось впечатление, что действует хорошо организованная шайка воров-взломщиков. На розыск была брошена большая группа сотрудников МУРа. Однако их усилия должных результатов не дали.

После тщательного анализа всех отобранных материалов по этим кражам возникла версия, что во всех случаях действовал один человек: слишком уж однообразен был «почерк» преступника во всех случаях взлома сейфов. Но, с другой стороны, не верилось, чтобы преступник в одиночку за тридцать — сорок минут мог вскрыть несгораемый ящик с несколькими запорами и незамеченным скрыться. Таких «умельцев» выловили еще в двадцатых годах. Но всех ли? Видимо, не всех.

Подняли старые уголовные дела и проследили судьбу каждого из известных МУРу крупных «медвежатников». Один уже скончался, другой еще не вернулся из мест лишения свободы, третий давно покончил с преступным прошлым, четвертый бежал за границу.

Неизвестной оказалась судьба лишь двух приятелей — Вершинского и Земедянского. Три года назад они были осуждены за взлом сейфа в гастрономе № 1, бывшем Елисеевском. В канун Нового года приятели пришли в гастроном перед его закрытием, спрятались за пустой тарой в подсобном помещении, а после закрытия магазина спокойно взломали сейф с предновогодней выручкой. Утром, когда гастроном открылся, преступники вышли из укрытия, где прятались, смешались с толпой первых покупателей и скрылись. Однако вскоре они были изобличены и осуждены на длительный срок лишения свободы. Через год Вершинский бежал из-под стражи.

Муровцы включились в розыск бежавшего из мест заключения преступника. И хотя Вершинский жил в другом городе и под чужой фамилией, сотрудники МУРа нашли его и задержали. Однако, как показала тщательная проверка, к взломам сейфов в Москве он отношения не имел. Ознакомившись с некоторыми особенностями «почерка» потрошителя несгораемых ящиков в столичных учреждениях, Вершинский сказал:

— Очень похоже на любимые штучки Ванечки Першина. Но насколько мне известно, он давно промышляет за границей.

Подняли архивные дела Ивана Першина. Действительно, преступный «почерк» схож. Но по данным МУРа этот «медвежатник» последний взлом сейфа в Москве совершил еще в 1918 году — похитил в Тимирязевской сельскохозяйственной академии около трех килограммов платины и бежал за границу. С тех пор о нем ничего не было слышно.

Стали наводить справки. Установили, что несколько лет назад за нелегальный переход государственной границы Першин был осужден и отбывает наказание в колонии. На запрос МУРа оттуда пришел ответ, что, действительно, был у них такой осужденный, но в сентябре 1934 года освобожден и отбыл в неизвестном направлении.

Значит, подозреваемого надо искать в Москве, решили в МУРе. Но попробуйте найти человека в двухмиллионном городе, когда о нем, по существу, ничего не известно, кроме разве того, что в столице он наверняка проживает без прописки.

Описание хода розыска Першина прямого отношения к рассказу о разоблачении последнего «медвежатника» не имеет. Главное, что на его след муровцы напали, и довольно скоро. Однако арестовать профессионального преступника международного класса, не имея на руках неопровержимых улик его виновности, значит заведомо провалить дело. Рассчитывать на его чистосердечное признание было бы наивным. А у сотрудников МУРа, кроме догадок и аналогий по «модус операнди», ничего не было. Решили какое-то время выждать, хорошо зная, что профессиональный преступник не может рано или поздно не проявить себя. Поэтому глаз с него не спускали.

Скоро установили, что Першин интересуется бухгалтерией института «Цветметзолото». Добыл пропуск в это учебное заведение, бывает в нем, знакомится с расположением помещений бухгалтерии. Собрав некоторые другие данные о поведении подозреваемого, решили его задержать. На первых допросах Першин, как и предполагали, все отрицал. Пришлось работникам МУРа самим рассказывать преступнику о его похождениях.

— Ну и ну, — покачал головой Першин, пораженный их осведомленностью. — Вот это работа! Предупреждали меня, дурака, обходи МУР стороной. Не поверил. Вы, конечно, знаете, моей скромной персоной интересовались сыскные отделения полиции России и Польши, Германии и Австрии, Швеции и Латвии. Так что поверьте, возможности полицейского сыска мне хорошо известны. А потом в принципе я человек не болтливый. Как-то в Риге взял сейф американского посольства. Попался. Били долго и больно, но ни слова из меня не выбили. Но вам расскажу все. Сам люблю ювелирную работу и преклоняюсь перед людьми, умеющими тонко и красиво делать свое дело.

И последний в нашей стране «медвежатник» международного класса подробно поведал о всех кражах, назвал сообщников и тайники, где хранилась большая часть похищенных им денег.

30-е годы знаменательны в истории Московского уголовного розыска всеобщим признанием высокого оперативно-розыскного мастерства его сотрудников. МУР стал своеобразным эталоном уровня уголовно-розыскной службы страны. Его опыт широко изучался коллегами из других городов страны. Муровцев нередко направляли для оказания помощи в распутывании сложных уголовных дел, возникающих в практике периферийных органов милиции. И они всегда с честью справлялись с такими поручениями. Примечательно в этом отношении дело о разоблачении убийц делегата Чрезвычайного VIII съезда Советов Марии Владимировны Прониной.

11 декабря 1936 года в городе Мелекессе Куйбышевской области была убита учительница местной школы делегат Чрезвычайного VIII съезда Советов, заместитель председателя Конституционной комиссии М. В. Пронина. В родной город она прибыла московским поездом в двадцать один час. По дороге с вокзала домой на нее напали неизвестные, нанесли девять ран острым колющим предметом, похитили ее чемодан с вещами и скрылись. От полученных ран Мария Владимировна скончалась.

Розыск преступников работниками мелекесской и куйбышевской милиции не дал результатов. Прошло более недели, а никаких следов убийц обнаружено не было.

20 декабря в Мелекесс прибыла бригада муровцев во главе с начальником МУРа В. П. Овчинниковым. В тот же вечер, ознакомившись с собранными местными товарищами материалами, москвичи убедились, что начинать придется с нуля. Наметили несколько возможных версий преступления, распределили обязанности и приступили к работе.

На первом этапе расследования решено было тщательно изучить динамику преступности в городе, ознакомиться со всеми уголовными делами о хулиганстве, нанесении телесных повреждений, убийствах за 1935—1936 годы, а также проверить в лечебных учреждениях, кто поступал на лечение или обращался за помощью в связи с ножевыми и другими ранениями. Уже к вечеру следующего дня оперативные работники узнали, что в апреле 1935 года был убит гражданин Малов. Скончался он от множества ран, нанесенных каким-то колющим четырехгранным предметом типа армейского штыка или морского кортика.

Дело прекратили еще в мае вследствие нерозыска виновных. Хотя в процессе расследования отец убитого передал следователю полученную им анонимную записку, в которой сообщалось, что его сына убили некие Розов и Федотов. Записку, однако, приобщили к материалам дела без какой-либо проверки.

Одновременно муровцы узнали, что 2 декабря при выходе из клуба неизвестные напали на гражданина Салазкина и нанесли ему несколько ран острым колющим предметом. Тут же решили допросить потерпевшего, который после оказания первой медицинской помощи был отпущен из больницы домой на долечивание.

Вначале Салазкин заявил, что не знает, кто на него напал, но потом все же признался, что ранен был Федотовым и Розовым. А скрыл это, потому что боится расправы Федотова, который называл себя «царем ночного Мелекесса» и многих в городе держал в страхе.

Сопоставив все эти данные, сотрудники МУРа пришли к выводу, что в городе орудует группа обнаглевших хулиганов и грабителей во главе с Розовым и Федотовым, В ночь на 23 декабря арестовали Федотова и произвели обыск в его квартире. На одежде, обуви и шапке преступника эксперт научно-технического отдела МУРа И. Челядко, входящий в состав бригады, обнаружил следы крови. При обыске в квартире Федотова нашли карту союзных республик. В продаже таких карт еще не было, их получили только делегаты Чрезвычайного VIII съезда Советов. Обнаружили и некоторые другие вещи, которые М. В. Пронина купила в Москве и везла в подарок родным и близким знакомым.

Под утро арестовали и Розова, который только что вернулся в Мелекесс из «гастрольной» поездки в соседний, Малокандолинский район, где совершил вооруженное нападение и ограбление учительницы Субботиной.

После недолгого запирательства, под давлением собранных муровцами улик, Федотов, а затем Розов сознались в убийстве М. В. Прониной и назвали третьего соучастника преступления. За сокрытие похищенных вещей убитой были арестованы также сестра Розова Гуляева и ее муж, который некоторое время назад передал главарю шайки грабителей револьвер. Все вещи, похищенные преступниками, были разысканы.

Шел третий день работы сотрудников МУРа в Мелекессе. 24 декабря сюда приехали прокурор М. Острогорский и следователь по особо важным делам Прокуратуры СССР Л. Шейнин. Им осталось только закрепить добытые оперативниками Московского уголовного розыска доказательства вины убийц и их сообщников.

На вокзале муровцев, отъезжавших в Москву, провожали жители города. Делегация учителей преподнесла им букет из комнатных цветов, который они собрали, обойдя в этот январский день 1937 года квартиры горожан.

* * *

Многими неповторимыми, порой уникальными делами богата славная история Московского уголовного розыска периода его становления в предвоенные годы. Но самой огромной его ценностью, непреходящим богатством являются сотрудники МУРа — составная часть золотого фонда советского уголовного розыска.

Благодаря постоянной заботе и помощи городского и районных партийных комитетов, Советов народных депутатов столицы формировался боевой работоспособный аппарат Московского уголовного розыска, складывались его чекистские традиции, постоянно рос авторитет не только среди населения Москвы, но и за ее пределами.

В совершенствовании уголовно-розыскной работы и создании крепкого и дружного коллектива МУРа в период его становления многое сделали такие начальники Московского уголовного розыска, как Г. Никулин, И. Николаев, Л. Вуль, В. Овчинников, А. Панов. Яркий след в истории МУРа этих трудных и напряженных лет ликвидации профессиональной преступности оставили руководители отделов, отделений и групп Г. Тыльнер, Н. Осипов, Л. Бахматов, Г. Беднов, Н. Ножницкий, И. Никульшин, Н. Иванушкин, А. Хлебников, Е. Максимова, С. Дегтярев, А. Жуков и целый ряд других замечательных организаторов борьбы с преступными профессиями. Весомый вклад в формирование славных традиций уголовного розыска внесли отличавшиеся индивидуальным, а подчас и самобытным почерком розыскной работы оперативные сотрудники А. Ефимов, Д. Колбаев, И. Кириллович, Я. Саксаганский, Т. Фатеев, И. Голиков, А. Брагилевский, А. Костров, К. Гребнев, Н. Козлов, Н. Миронов и их боевые соратники.

Одной из отличительных черт сотрудников МУРа была и остается беззаветная преданность службе. Примеров тому можно привести множество.

Как-то оперативный инспектор Николай Зенин пригласил своих сослуживцев на свадьбу. Свадебный кортеж с молодыми и друзьями торжественно двигался по улице. Вдруг молодой муж попросил остановиться, выскочил из машины и побежал в ближайший переулок. До товарищей только донеслось его: «Я сейчас!» Ничего не понимающие друзья приехали на квартиру молодоженов. Ходят вокруг накрытого стола, ждут виновника торжества, а его все нет. Проходит час, другой… Молодая жена в слезах, товарищи расстроены. Наконец появляется сияющий Зенин и объявляет:

— Все в порядке, теперь пора и за стол.

Оказывается, по дороге он увидел, как в переулок свернул извозчик, в пролетке которого, придерживая несколько чемоданов, сидели два известных Николаю «домушника». Зенин догнал их, задержал, доставил в МУР, допросил. Выяснил, что «старые знакомые» обокрали квартиру. Он взял одного из них и с чемоданами поехал к потерпевшим. Вернул им вещи, отвез вора опять в МУР и только после этого появился на собственной свадьбе. Многие из муровцев годами не бывали в отпусках, месяцами не имели выходных. Когда требовали обстоятельства, они смело шли навстречу опасности.

В самом конце 20-х годов за границей для оперативников закупили несколько пуленепробиваемых жилетов двух типов — семь и одиннадцать фунтов весом. Их необходимо было опробовать в деле. Скоро такая возможность представилась. В одном из домов в Грохольском переулке засел вооруженный бандит, никого не подпускавший к дому. Тогда молодой оперативник Владимир Шахов облачается в легкий семифунтовый жилет и идет прямо под пули преступника. Когда ему сказали, что безопаснее все же надеть более крепкий и тяжелый жилет, он ответил:

— Если выдержит легкий, тяжелый и подавно бандитская пуля не возьмет.

И это не ухарство, не бравада. Рисковать своей жизнью во имя жизни других — гражданский принцип сотрудника МУРа. В тяжелой и непримиримой борьбе с преступностью муровцы несли и потери. И. Мешкис убит прямо у парадного входа в МУР. Н. Родионов погиб в операции на Красной Пресне. А. Коссой убит в засаде, М. Вопилкин застрелен с извозчика-лихача. На боевом посту погибли Д. Леонидов, В. Кандиано, Н. Лобанов.

Названные и многие не названные здесь сотрудники Московского уголовного розыска в меру своих сил и оперативных способностей, но с одинаковой любовью и верностью службе, с подлинной страстью патриотов очищали столицу от закоренелых преступников и отщепенцев всех мастей, утверждали лучшие традиции советской милиции.

«Понятие и представление о милиционере у населения должно быть связано только с честностью, справедливостью, вежливостью, законностью, культурностью и прочими лучшими качествами безупречных людей».

Ф. Э. Дзержинский