2. Германия

2. Германия

В свистоплясках выборов

Германская экономика была слишком тесно связана с американским капиталом, и по ней кризис ударил особенно сильно. За год число безработных подскочило вдвое, в 1930 г. оно достигло 1,5 миллионов. Немцы плевались от эдаких плодов «демократии». Усиливались позиции самых радикальных партий. Коммунистическая партия за год возросла чуть ли не вдвое. Популярность НСДАП подскочила еще больше, ее численность за год увеличилась на 70 %, со 108 до 178 тыс. членов.

В марте 1930 г. президент Гинденбург назначил «сильного канцлера», Брюнинга. Он подготовил программу антикризисных мер: ограничивались политические свободы, сокращались расходы на социальную сферу, на содержание государственного аппарата, урезались оклады служащим. В общем, предлагалось затянуть пояса. Но проекты Брюнинга германская «демократия» встретила в штыки, рейхстаг отверг их. Тогда канцлер, заручившись согласием президента, объявил в Германии чрезвычайное положение. Распустил рейхстаг, ввел без него антикризисные законы.

А новые парламентские выборы в сентябре 1930 г. стали триумфом нацистов. Вместо прежних 12 они завоевали 107 мест! На первое заседание эти 107 депутатов вошли строем в главе с Герингом – печатая шаг, в партийной форме. Как видим, даже в условиях кризиса денег на предвыборную кампанию у нацистов хватило. Среди их спонсоров были не только немцы. Американский историк Л. Лохнер называет британского нефтяного магната Детердинга, чьи субсидии Гитлеру достигли 10 млн марок, английского «газетного короля» лорда Ротермира. Р. Геснер указывает, что щедрую помощь нацистам оказали австрийские Ротшильды, Фриц Мандель. И теперь-то борьба шла уже не только за парламентские мандаты.

Посольство США в Берлине 23 сентября 1930 г. доносило в госдепартамент: «Нет сомнения в том, что Гитлер получает значительную финансовую поддержку от крупных промышленников… В последнее время складывается впечатление, что влиятельные финансовые круги оказывали и оказывают на канцлера давление, чтобы предпринять эксперимент и допустить нацистов к власти… Как раз сегодня получены сведения из обычно хорошо информированных источников, что представленные здесь различные американские финансовые круги проявляют большую активность именно в этом направлении». Бесценное свидетельство, исходящее от самих же американцев! Американские финансовые круги и их германские коллеги начали проявлять «большую активность», чтобы убедить Гинденбурга и Брюнинга – власть надо уступить Гитлеру. Сам Брюнинг тоже рассказывал в мемуарах, как к нему и президенту обращалась «группа крупных предпринимателей». Подтверждает он и связи с американцами: указанная «группа крупных предпринимателей» консультировалась с послом США в Берлине М. Секеттом.

Однако первые потуги протолкнуть Гитлера к управлению государством успеха не принесли. Для Гинденбурга он был всего лишь выскочкой-ефрейтором, для Брюнинга – политическим хулиганом. Но и правительственные меры по стабилизации экономики не дали результатов. В 1931 г. лопнул один из крупнейших германских банков, Дармштадтский национальный (Данат). Его крах вызвал «цепную реакцию», и оказалось, что бедствия прошлых лет выглядели лишь «цветочками» по сравнению с новыми. Количество безработных подскочило до 3 миллионов! В это число входили только зарегистрированные безработные, а многие уже перестали обращаться на биржу труда. Зачем обращаться, если смысла не имеет?

Но в это же время, когда перед нацистской партией открывались блестящие перспективы, наметились серьезные разногласия внутри ее. Гитлер понимал, какие выгоды дают ему связи с олигархами. Выражал готовность развивать их, поручил своему экономическому советнику Кепплеру организовать кружок видных предпринимателей, которые будут «консультировать партию по всем экономическим и финансовым вопросам». Подсказывать, как и куда правильнее рулить. Предпринимателей собрали только германских. Партия не могла себе позволить, чтобы ее обвинили в связях с иностранцами. Но ведь и Кепплер был связан с американцами. Кроме него, по предложению Гитлера, в кружок вошли Шахт и Шредер. Вошли Хельферих, представляющий немецко-американскую фирму «Эссо», Бингель – глава связанного с американцами концерна «Сименс-Шуккерт» и др.

Однако радикальное крыло партии было недовольно подобными играми Гитлера. Братья Штрассеры, Рем и другие лидеры шумели, что кризис создал подходящие условия для революции. Власть надо завоевывать не на выборах, а звать народ на баррикады. Широко пропагандировали социалистические пункты программ – о национализации заводов, банков, земель. Контакты Гитлера с промышленными магнатами называли «предательством дела революции».

Один из братьев-идеологов, Отто Штрассер, вообще откололся от НСДАП. Создал новую организацию, «Черный фронт». Принялся наводить мосты не с нацистами, а с коммунистическим «Красным фронтом». Правда, второй брат, Грегор Штрассер, не поддержал его. Он занимал высокий пост «руководителя политической организации НСДАП». Даже не заместитель, а как бы соправитель Гитлера! Расстаться со своим положением и партийным окладом Грегор не пожелал. Был уверен, что настанет время, и партию поведет за собой он, а не Гитлер. Ну а третьего недовольного, Рема, Гитлер перекупил. Своего бывшего начальника он знал как облупленного: Рему было глубоко плевать на политические программы, его влекло только личное возвышение. Гитлер предложил ему снова возглавить штурмовиков, и Рем обрадовался. Счел, что отныне он будет распоряжаться реальной силой партии!

Но у Гитлера уже имелась альтернативная сила – СС. Их численность достигла 10 тыс. человек. По сравнению со штурмовиками – очень мало. Но СА были военизированными толпами: поорали в форме на митингах, помесили кулаки в свалках и разошлись по домам. А у эсэсовцев дисциплина и послушание возводились в культ. Они распределялись по постоянным подразделениям, ротам и батальонам. Гиммлер учредил собственную иерархию чинов, поощрял отличившихся. Вскоре для СС открылось еще одно важное поле деятельности. Внутри партии обострялась борьба с оппозицией, но и канцлер Брюнинг в рамках «чрезвычайного положения» решил как следует прижать нацистов. Поручил полиции выявить противозаконные делишки, чтобы можно было привлечь партию к ответу. Гиммлеру пришла в голову идея взять за себя защиту НСДАП от противников как изнутри, так и извне. Он распорядился выделить в подразделениях СС по 2–3 человека, ответственных за «обеспечение безопасности».

В конце 1931 г. из этих «ответственных» была сформирована «служба безопасности» – СД. Возглавил ее Рейнхардт Гейдрих. Он служил в политическом секторе разведки Балтийского флота, носил погоны лейтенанта. Но его карьеру оборвали сексуальные похождения – соблазнил дочку старшего офицера, попал под суд чести и был исключен со службы. Околачивался в Киле без работы и через приятелей вступил в СС. Когда Гиммлер заехал в этот город, он обратил внимание на вчерашнего офицера. А теперь вспомнил, что у него имеется профессионал в области политической разведки. Вызвал к себе в Мюнхен, повысил в звании до штурм-баннфюрера (майора). Гейдрих и в самом деле проявил себя отличным профессионалом. Подобрал толковых помощников, вычислил в рядах штурмовиков и СС нескольких полицейских агентов. Кого-то из них нашли в канаве с проломленным черепом, других перевербовали, начали получать через них сведения о готовящихся обысках, облавах. Довольный Гиммлер произвел Гейдриха в штандартенфюреры, доложили Гитлеру, и СД превратилась уже не в эсэсовскую, а в общепартийную службу разведки и контрразведки.

Между тем канцлер Брюнинг в начале 1932 г. попал в весьма щекотливое положение. Истекал семилетний президентский срок Гинденбурга. А кризис-то нарастал! Количество безработных зашкалило до 6,5 млн! Такого в Германии еще не бывало. Возникали опасения, что избиратели с треском прокатят президента, допустившего подобные бедствия. Решения впавшего в маразм Гинденбурга определяли его сын Оскар и начальник канцелярии Мейснер. Им хотелось сохранить за собой сытую кормушку. Поэтому Брюнингу прозрачно намекнули, что лучше обойтись совсем без выборов, продлить срок полномочий президента. Предлогом выбрали возраст и здоровье! Дескать, дедушка Гинденбург уже стар, треволнения избирательной кампании могут быть для него вредными. Лучше позволить ему посидеть президентом еще два года.

Советники, манипулировавшие стариком, дали понять Брюнингу – он должен хоть расшибиться, но продлить срок. Но для того, чтобы отложить выборы, требовалось согласие руководителей крупнейших парламентских партий. В первую очередь – нацистов. Канцлер вступил с ними переговоры, предлагал за согласие несколько министерских портфелей. Но Гитлер отказался. Он уже чувствовал себя настолько уверенно, что сам решился выставить кандидатуру на президентский пост! Правда, на состоявшихся выборах он проиграл. Но как проиграл! И кому! Самому Гинденбургу! Гитлер набрал 11,5 млн голосов против 18,5 млн. Вышел вместе с президентом во второй тур и набрал 13,4 млн голосов – за Гинденбурга проголосовало 19,4 млн.

Дерзость нацистов и их возросшая популярность не на шутку встревожили Брюнинга. Он уже видел в НСДАП своих личных врагов. А полиция все-таки кушала хлеб не зря. Собрала информацию о складах с оружием, о поножовщине, убийствах противников. Оперируя этими фактами, канцлер раздул скандал в парламенте, вывалил их перед президентом и добился принятия закона о роспуске СА и СС. Даже носить военизированную партийную форму отныне запрещалось. 13 апреля 1932 г. по всей Германии полиция приступила к грандиозным обыскам. Закрывались базы, штабы, учебные центры СА и СС.

Однако период гонений оказался более чем коротким. Потому что песенка самого Брюнинга была спета. Гинденбург получил полномочия на следующий семилетний срок, окопавшаяся вокруг него компания жуликов вздохнула свободно. А для народного недовольства надо было выбрать козла отпущения. Таковым сделали канцлера и 30 мая спровадили в отставку, свалив на него все грехи. Пост канцлера получил фон Папен.

И тут же разразился новый скандал. Как выяснилось, Брюнинг слишком увлекся преследованиями нацистов, а при этом перестал обращать внимание на коммунистов, готов был пользоваться услугами любых союзников. Но союзники оказались не менее опасными. Численность отрядов «Рот фронта» достигла полумиллиона, и красные боевики вели себя ничуть не лучше коричневых, открыто кричали о захвате власти. Пользуясь попустительством бывшего канцлера, коммунисты проталкивали своих людей на руководящие посты, и вдруг открылось, что они уже верховодят в Пруссии! Занимают ключевые должности в прусском социал-демократическом правительстве Зеверинга, в полиции!

Папен крутанул штурвал накренившегося государства в обратную сторону. Опять распустил рейхстаг. В обход законов разогнал правительство Пруссии. Но для столь радикальных мер пришлось искать опору у соперников коммунистов. Папен отменил закон о запрете СА и СС, повел переговоры с Гитлером о сотрудничестве. Следующие парламентские выборы выиграли нацисты. За них проголосовало 13,7 млн человек, они стали крупнейшей фракцией рейхстага, и на пост председателя рейхстага выдвинулся Геринг.

Впрочем, правление Папена тоже не принесло Германии ни малейшего облегчения. Она погрязла в политической неразберихе. За 7 лет в стране прошло 30 выборных кампаний! У народа такая «демократия» в печенках сидела. Но и кризис всплескивал очередными волнами, а принять действенные меры против него мешала та же «демократия». Ведь не зря же Германия кичилась, что ее парламентская система самая демократичная в мире! На деле это означало, что недовольных всегда было больше, чем довольных. Кто-то дорвался до власти, а большинство оказалось в оппозиции и связывало власть по рукам и ногам.

Папен задумал сформировать коалиционное правительство из правых и умеренных партий. Гитлеру предложил пост вице-канцлера. Соглашался добавить еще какие-нибудь посты. Но лидер нацистов сделал сенсационной заявление. Он потребовал для себя кресло канцлера – то есть, самого Папена. А для своей партии – основные министерские портфели. Начались споры, уговоры, но Гитлер уперся и стоял на своем. Коалиция не сложилась, правительство по-прежнему зависло без поддержки. Папен не придумал ничего лучшего, как опять распустить рейхстаг. Назначил еще одни выборы.

Для нацистов подобный поворот чуть не кончился плачевно. Умеренное крыло партии обвинило Гитлера в неуступчивости – погнался за журавлем в небе, упустил верную синицу в руках. Но и революционному крылу фюрер не угодил. Оно возмущалось переговорами с правыми политиками, финансистами, военными. Снова поползли слухи, что Гитлер «продался». Самые буйные избиратели плюнули на «соглашателей», перекинулись к коммунистам. На выборах в рейхстаг НСДАП потеряла 2 млн голосов и 34 депутатских мандата. На региональных выборах было еще хуже. Например, в ландтаге Тюрингии нацисты потеряли 40 % депутатских мест.

Партийная верхушка перессорилась. Сторонники углубления революции клеймили фюрера за «оппортунизм», за сотрудничество с «реакционерами». Усталый и издерганный Гитлер даже стал колебаться. А может, ему в самом деле надо отбросить республиканские игры? Выдвинуть лозунг «новой революции», повести за собой толпу, как в «пивном путче»? Но в 1932 г. это стало невозможно! В революционном крыле партии его больше не признали бы вождем! Там верховодил Грегор Штрассер. По своей натуре он куда больше подходил для разбушевавшейся черни. Строил из себя рубаху-парня, не дурака пожрать и выпить, ввернуть соленое словцо. Теперь целые фонтаны соленых словец изливались на «предательство» Гитлера.

Волей или неволей фюреру пришлось отстаивать свою прежнюю позицию. Он доказывал, к каким страшным последствиям привела революция у русских, и убеждал, что в Германии она должна идти по другому пути, без разрушения частной собственности. «Я не допущу, чтобы Германия прозябала в нищете и голоде, подобно Советской России». Радикалы не слишком впечатлялись его доказательствами. Им-то хотелось как раз погромить, побуянить, пограбить, о последствиях они не задумывались.

Но тем временем канцлеру фон Папену организованные им выборы принесли больше неприятностей, чем нацистам! Новый состав парламента оказался еще хуже, чем прежний. В рейхстаге умножились коммунисты, которым канцлер только что прищемил хвосты! Папен предложил президенту еще разок распустить и переизбрать рейхстаг. Назначить седьмые выборы за год! Но в окружении Гинденбурга у Папена имелся конкурент – фон Шлейхер. Он сговорился с «серыми кардиналами», Оскаром Гинденбургом и Мейснером, и 17 ноября 1932 г. Папена вынудили уйти в отставку.

В общем-то, каждый рассуждал по-своему. Проходимцы Оскар Гинденбург и Мейснер подставили народу следующего козла отпущения, чтобы по-прежнему заправлять вокруг президента и воровать в свое удовольствие. Проходимец Шлейхер подвел мину под проходимца Папена, чтобы возвыситься самому, стал канцлером. А опору себе он замыслил найти среди других проходимцев. Если с Гитлером не удалось сговориться, можно было привлечь в коалиционное правительство его противников! Шлейхер вступил в переговоры с Грегором Штрассером, предложил ему посты вице-канцлера, да еще и министра-президента Пруссии. Пускай перетаскивает на сторону правительства нацистскую партию, будет в этой партии лидером, важным лицом в Германии!

Однако реализовать многообещающую комбинацию им не позволили. Среди нацистского руководства многие выступали против Гитлера, но вовсе не для того, чтобы подчиниться Штрассеру! Фюрер быстренько сорганизовал их и провел партийное решение: переговоры с канцлером Штрассеру были запрещены. А чтобы подорвать позиции партийного идеолога, Гитлер использовал Рема. Эти два лидера «революционных» группировок враждовали между собой, и фюрер подтолкнул Рема к атакам. Тот не заставил себя упрашивать – если свалить Штрассера, он выходил в НСДАП на второе место! Принялся всячески пачкать конкурента, оттягивать от него увлекшихся штурмовиков.

Штрассера это оскорбило. Он пожелал обсудить ситуацию, и Гитлер назначил ему встречу в отеле «Кайзерхоф». Но вместо обсуждения вдруг закатил совершенно безобразную сцену с истерикой, катанием по полу и кусанием ковра – кричал, что Штрассер раскольник, пытается узурпировать партию. Тот был шокирован. Пришел к выводу, что с эдаким психом нельзя нормально вести дела. Сгоряча подал в отставку и уехал отдохнуть за границу. А Гитлеру ничего больше и не требовалось! Отставку он принял, поснимал Штрассера со всех постов, а потом исключил из партии – было объявлено, что именно он «предатель», виновный во всех неудачах.

Между тем позиции у Шлейхера оказались еще слабее, чем у Папена. Он обнародовал антикризисную программу – почти такую же, как у Брюнинга. Рост налогов и цен, затягивание поясов. Это не могло понравиться ни гражданам, ни предпринимателям, ни политическим партиям. И тут-то сказали свое слово теневые покровители Гитлера. 19 ноября 1932 г. крупнейшие германские промышленники и банкиры подали Гинденбургу коллективную петицию. Наставали, что власть надо передать Гитлеру и никому иному.

В лице Папена Шлейхер теперь получил персонального врага. Бывший канцлер мстил ему. А сын Гинденбурга Оскар попросту проворовался. Кризис грозил разорением крупным помещикам Восточной Пруссии. Но к ним принадлежал и сам президент, поэтому для поддержки землевладельцев была принята программа государственных дотаций, так называемая «восточная помощь». На самом же деле средства хлынули в карманы казнокрадов, в том числе Гинденбурга-младшего. И те же самые финансисты, которые помогали ему воровать, предоставили нацистам компромат.

4 января 1933 г. на вилле уже упоминавшегося банкира Курта фон Шредера состоялась секретная встреча Гитлера с фон Папеном. По «совпадению» Шредер оказался личным «другом» как нацистского лидера, так и отставного канцлера. С глазу на глаз оба политических деятеля и банкир обсудили, как именно будет передаваться власть. Выработали соглашения, как Гитлер воспользуется будущими полномочиями. После этого за обработку 85-летнего Гинденбурга взялись и Папен, и Шредер. А сынку Оскару намекнули на грязную историю с «восточной помощью», и ему пришлось тоже подключиться к уговорам отца. 28 января мало что соображающий президент отправил в отставку кабинет Шлейхера и назначил рейхсканцлером Гитлера…

Кстати, его продвижение к власти поддержали не только олигархи бизнеса. В данный период происходила очень активная возня во всевозможных оккультных кругах: масонских, розенкрейцерских, в отделениях «Германского ордена», «Туле», магических обществах. Вполне вероятно, что Шредер с Папеном принадлежали к масонским структурам. Но обсуждения и консультации развернулись между различными ложами, орденами и обществами. Медиумы наводили контакты с «неизвестными», силясь получить советы потусторонней бесовщины. Было составлено несколько гороскопов, суливших Гитлеру фантастические успехи.

В Германию снова прикатил основатель «Общества Туле» Глауэр-Зеботтендорф. Теперь он вздумал напомнить о себе, примазаться к победителям. Быстренько накропал и издал книжку «Прежде чем пришел Гитлер», где выпячивал оккультную предысторию нацизма, заслуги «Туле». Хотя у него-то надежды не оправдались. Вместо наград и коммерческих успехов поступил приказ изъять весь тираж книги, а Зеботтендорфа арестовать. Как выяснилось, он проболтался. Описал, как в 1932 г. Германский орден и другие родственные организации предложили Гитлеру сан Великого Магистра, и фюрер принял его.

Исследователи нашли подтверждения его словам. Например, на массовых действах и выступлениях Гитлер демонстрировал один и тот же жест: характерным образом скрещивал руки на груди под прямым углом. Именно так в документах Германского ордена описывается знак власти, ритуальный жест Великого Магистра. Он известен и в трудах чернокнижников, розенкрейцеров – как «символ смерти и воскресения, используемый в ритуале вызывания мертвых», или «символ Осириса, который является синонимом Рогатого Бога или Бога Смерти…»

Впрочем, Зеботтендорф раскрыл не ахти какой секрет. Об этом в Германии знали многие. И можно смело предположить, что авантюрист проболтался совсем не случайно. Наоборот, утечка информации была согласована с руководством НСДАП. Глауэр оповестил Германию о таких вещах, о которых нельзя было оповещать официальным образом. Конфискация книги привлекла к ней внимание, стали расползаться слухи: Гитлер – не какой-нибудь функционер, а священный вождь нации! В пользу данной версии говорит тот факт, что Глауэра не устранили, не отправили в концлагерь. Он был принят на службу в военную разведку, абвер. Получил важное и высокооплачиваемое назначение резидентом в Турции.

«Национальная революция»

Выше уже отмечалось – система демократии, принятая в Германии, оказывалась удобной только для жулья и политических спекулянтов. Она не годилась для нормального функционирования государства. Казалось бы, президент поручил Гитлеру сформировать правительство, нацисты являлись самой многочисленной фракцией рейхстага. Что еще нужно для установления твердой власти? Но для формирования правительства нацистам пришлось объединиться в коалицию с Немецкой национальной партией Гутенберга. И даже после этого они не располагали большинством в парламенте, имели 247 голосов из 608. Остальные партии находились в оппозиции и с удовольствием провалили бы любое решение.

Гитлеру пришлось начинать правление с того же, что уже делали до него Брюнинг и Папен, – распустить рейхстаг. Выборы он назначил на 5 марта. С деньгами для предвыборной кампании трудностей не возникло. «Финансовый гений» Ялмар Шахт созвал на совещание банкиров и промышленников, и за несколько минут было собрано 3 млн марок. Но нацисты не повторяли тупиковых метаний своих предшественников. Они принялись готовить почву для полной победы.

Коммунистов они втянули в провокацию. 2 февраля новый канцлер запретил митинги и демонстрации компартии, а 5 февраля в Берлине состоялся парад штурмовиков по случаю назначения Гитлера. Коммунисты возмутились – нацисты маршируют, а им с какой-то стати нельзя! Решили показать, какую силу они представляют. Плюнули на запрет, устроили по всей Германии массовые сборища и шествия. В Берлине, Бреслау, Лейпциге, Данциге, Дюссельдорфе, Бохуме, Страсфурте это вылилось в беспорядки, столкновения с полицией и штурмовиками. Были убитые, покалеченные. Таким образом, компартия сама подставилась. 9 февраля полиция получила приказ произвести обыски в штабах «Рот фронта» и прочих красных формирований. Нашли несколько складов с оружием, массу компрометирующих документов.

Гитлер заговорил о явной угрозе государству. Своего вернейшего помощника Геринга он назначил в правительстве Германии министром без портфеля, а в правительстве Пруссии – министром внутренних дел. 22 февраля Геринг подписал декрет, согласно которому отряды штурмовиков СА и союза фронтовиков «Стальной шлем» признавались вспомогательными формированиями полиции. Коммунисты переполошились, что их готовятся разгонять, и… подыграли. 25 февраля они объявили, что «пришла пора переходить к активным действиям», отряды «Рот фронта» и боевые группы «Антифашистской лиги» были объединены под общим командованием. 26 февраля стало распространяться воззвание к широким массам «встать на защиту коммунистической партии, прав и свобод рабочего класса». И не просто на защиту! Провозглашалось «широкое наступление в титанической борьбе против фашистской диктатуры».

Нацистам только это и требовалось! Коммунисты сами расписались под обвинением в подготовке переворота! Теперь их можно было разгромить вполне официально. Но Гитлер и его команда предпочли дополнительно накалить атмосферу. 27 февраля группа штурмовиков подожгла здание рейхстага. Свалили, разумеется, на коммунистов. Не слишком логично, зато эффектно. Бушующее пламя! Шум на весь мир! Кто-то воспринял инцидент с недоверием: поджог выглядел чересчур броским и бессмысленным. Но на дряхлого Гинденбурга действовали именно такие аргументы. 28 февраля он подписал подсунутые ему «чрезвычайные законы для защиты народа и государства».

Урезались демократические «свободы», ограничивалась неприкосновенность жилища, личности, переписки, объявлялись наказуемыми «подстрекательство к вооруженной борьбе против государства» и «подстрекательство ко всеобщей стачке». А после этого Гитлер дал старт «неделе пробудившегося народа». Той самой неделе, что осталась до выборов. По Германии покатились аресты коммунистов. Те, кого взяла полиция, могли считать, что им повезло. Гораздо хуже приходилось политическим противникам, попавшим в руки штурмовиков. Разные отряды и командиры СА организовывали «дикие» тюрьмы и лагеря. Узников избивали, грабили, всячески издевались. А кого-то и до лагерей не довозили, находили убитыми на пустырях.

Все это предопределило результаты выборов в рейхстаг. За нацистов проголосовало 17 млн избирателей. Они получили 288 депутатских мандатов, коммунисты – 81, социалисты – 118, националисты – 52. 24 марта вновь избранный парламент 441 голосами против 94 принял решение: предоставить Гитлеру чрезвычайные полномочия на четыре года. Кстати, после голосования фюрер крикнул социалистам: «А теперь вы мне больше не нужны!».

Ломался не только парламентаризм. Ломалось все внутреннее устройство республиканской Германии. «Самая демократическая» конституция дала различным немецким землям очень широкую самостоятельность. Именно такую, чтобы Германия балансировала на грани распада. Везде действовали свои законы, правительства, парламенты-ландтаги. В Баварии и ряде других земель эти органы начали было протестовать против нарушений конституции. Но и с ними Гитлер не церемонился. Он распустил ландтаги всех земель, за исключением Пруссии. Назначил в каждую область наместников-штатгальтеров, дав им право отстранять любых местных чиновников. Штатгальтером Пруссии Гитлер назначил себя и делегировал свои полномочия Герингу.

Для дальнейшего подавления противников Геринг стал создавать в Берлине новый инструмент: 26 апреля учредил тайную государственную полицию, «гехайме штатсполицай» – сокращенно гестапо. Начальником гестапо определил себя самого, а заместителем поставил начальника политической полиции Берлина Рудольфа Дильса. Раньше он успел отличиться в операциях против нацистов, но Геринг рассудил, что компетентные специалисты на дороге не валяются. А что касается вины перед нацистами – так это даже лучше, будет землю рыть, чтобы выслужиться перед победителями.

К нацистам в это время хлынули и другие бывшие противники. К ним переметнулся Торглер, руководитель коммунистической фракции рейхстага и второе лицо в партии после Тельмана. Сменили ориентацию видные деятели компартии Фрей, Карван. А уж рядовые коммунисты и боевики «Рот фронта» начали перетекать под знамена со свастикой целыми отрядами! Как красные, так и коричневые были «за революцию», «против капиталистов». Те и другие привыкли маршировать, орать, участвовать в потасовках – а за это угостят пивом с сосисками, заплатят пару марок. Теперь коммунистам шествия и митинги запретили, пива и денег не давали. А у нацистов можно было получить те же радости! Причем форма у СА была даже красивее, чем у ротфронтовцев. В одном лишь Берлине таких перекрещенцев насчитывалось 300 тыс., немцы прозвали их «бифштексами» – коричневыми снаружи и красными внутри.

Гитлер приветствовал подобное явление. Он говорил: «Между нами и большевиками больше сходства, чем различий… Я всегда принимал во внимание это обстоятельство и отдал распоряжение, чтобы бывших коммунистов беспрепятственно принимали в нашу партию. Национал-социалисты никогда не выходят из мелкобуржуазных социал-демократов и профсоюзных деятелей, но превосходно выходят из коммунистов».

Что же касается прочих германских партий и массовых организаций, порадовавшихся разгрому коммунистов, то и им вдруг намекали, что в Германии они – лишние. В мае были ликвидированы профсоюзы – их заменили «Трудовым фронтом» под руководством доктора Лея. Вроде бы новая структура была похожей на профсоюзы – но подчиненной строгой дисциплине и под контролем нацистской партии.

Социал-демократическую партию обвинили во всех бедах, постигших Германию, и с позором разогнали. Ее руководители уже видели, что случилось с коммунистами, и противиться не посмели. Народная партия и Католическая партия центра вовремя смекнули, к чему клонится дело, и предпочли «самораспуститься». Что ж, их похвалили. Оставили их представителей на административных постах, которые они занимали, а желающих поверстали в нацисты.

Некоторые вчерашние союзники проявили недовольство. Организация ветеранов войны «Стальной шлем» возмутилась, почему нацисты присвоили себе исключительное положение? Ответ был не слишком вежливым, но доходчивым. «Стальной шлем» распустили и запретили. А 7 июля вышел закон: «Национал-социалистская немецкая рабочая партия является в Германии единственной политической партией. Лицо, оказывающее поддержку какой-либо иной политической организации или пытающееся создать какую-либо новую политическую партию, наказывается каторжными работами на срок до 3 лет или тюремным заключением от 6 месяцев до 3 лет, если иное наказание не предусмотрено в текстах других законоположений».

Началось и слияние партийной системы с государственной. Германия делилась на 32 области – гау, во главе с гауляйтерами, гау – на районы-крайсы во главе с крайсляйтерами, районы – на группы (ортсгруппен), группа – на ячейки-целлен, ячейка – на блоки. Налаживалась всеобщая система контроля над населением. 22 июня была издана инструкция Геринга для государственных чиновников, а 30 июня – для рабочих и служащих, в которых предписывалось следить за высказываниями друг друга и сообщать в соответствующие инстанции о критике властей.

А Гитлер не скрывал, что в методиках построения нового государства он тоже перенимает опыт большевиков. Он говорил Раушнингу: «Я многому научился у марксистов. И я признаю это без колебаний. Но я не учился их занудному обществоведению, историческому материализму и всякой там “предельной полезности”. Я учился их методам. Я всерьез взглянул на то, за что робко ухватились их мелочные секретарские душонки. И в этом вся суть национал-социализма.

Присмотритесь-ка повнимательнее. Рабочие, спортивные союзы, заводские ячейки, массовые шествия, пропагандистские листовки, составленные в доступной для масс форме, – все эти новые средства политической борьбы в основном берут свое начало у марксистов. Мне достаточно было взять эти средства и усовершенствовать их, и мы получили то, что нам надо…»

Социалистические лозунги в нацистских программах не были отменены. Но реализовывать их Гитлер не собирался. В начале июля в Бад-Рейхенгалле он провел совещание высших чинов СА и СС, где объявил, что «национальная революция» закончена, и пора заняться «мирной работой». А прежние партийные установки фюрер стал трактовать иначе, разъяснял их: «Мой социализм – это не марксизм. Мой социализм – это не классовая борьба, а Порядок…». Или: «Зачем нам социализировать банки и фабрики? Мы социализируем людей».

Но шуметь о победах можно было сколько угодно – а на самом-то деле состояние Германии оставалось плачевным. Кризис никуда не делся, безработица тоже. Экономику крепко захомутали иностранцы. Внешние долги Германии составляли 19 млрд марок, а вместе с зарубежными вложениями в немецкую промышленность – 23,3 млрд. Каждый год Германия должна была выплачивать только по процентам 1 млрд! Как тут выползешь из пропасти?

Но президентом Рейхсбанка был назначен финансовый советник Гитлера Шахт. В мае 1933 г. он отправился в США. Встретился с Рузвельтом, с американскими министрами, тузами Уолл-стрит. Произносил речи, убеждал заокеанских деятелей, что «нет в мире более демократического правительства, чем правительство Гитлера». Конечно, это могло показаться смешным – в Германии доламывалась многопартийная система, а по тюрьмам и концлагерям штурмовики мордовали недовольных. Но… американские правители и банкиры с какой-то стати «поверили» Шахту, выделили дополнительные займы!

В июне Шахт прибыл на международную экономическую конференцию в Лондоне. Встретился с директором Английского банка Норманом, и от британцев тоже получил заем, почти миллиард фунтов! Шахта после этого назвали «финансовым чародеем». Да и было отчего! Он творил подлинные чудеса! Невероятные чудеса! Добился сокращения, а потом вообще прекращения платежей по старым долгам! Уж такого не бывало никогда и нигде! Западные банкиры над долгами тряслись крайне болезненно. А нацистской Германии сразу же, не пойми с какой стати, простили миллиарды! Впрочем, причина была прозрачной. С первых же шагов правления Гитлер принялся демонстрировать вражду к СССР! Уже 2 марта 1933 г. он заявил: «Я ставлю себе срок в 6–8 лет, чтобы совершенно уничтожить марксизм. Тогда армия будет способна вести активную внешнюю политику, и цель экспансии немецкого народа будет достигнута вооруженной рукой. Этой целью будет, вероятно, Восток».

Правда, многие немецкие военные, политики были противоположного мнения – что с Москвой надо сближаться. В том же самом 1933 г. германский генштаб носился с идеей военного союза с СССР. В первую очередь, против Польши. У нее в данное время армия была гораздо больше немецкой. Разбуянившиеся паны с аппетитом косились и на Украину, и на Пруссию. За панами стояла Франция, их союзниками были Чехословакия и Румыния. Попробуй, тронь! Иное дело, если соединиться с русскими. В июне 1933 г. германский генштаб провел военно-штабную игру. По ее исходным данным предполагалось, что между Берлином и Москвой заключен тайный союз. СССР начинает войну против Польши. Франция, не знающая о существовании союза, вмешивается на стороне поляков. Но Германия неожиданно для Запада объявляет всеобщую мобилизацию, перечеркивает Версальский договор. Франция и Чехословакия оказываются в замешательстве, не могут помочь Польше, и русские громят ее.

В самой нацистской партии тоже хватало сторонников сближения с СССР. Агауляйтер Восточной Пруссии Эрих Кох (будущий палач Украины) шел еще дальше – он разработал проект, чтобы Германия и СССР объединились в «транснациональное трудовое государство». Карты такой союзной державы с детальными расчетами всех выгод и проектами внутреннего устройства демонстрировались в его кабинете, представлялись в Берлин. Эти проекты очень многим представлялись выигрышными.

Что ж, Гитлер прекрасно осознавал, какие выгоды может дать союз с русскими, но… не сейчас! Сейчас этот союз был бесполезен, даже вреден для его планов. Слабенькая Германия стала бы в нем младшим партнером, играла лишь вспомогательную роль. Фюрер говорил приближенным: «Что до меня, то я, очевидно, не стану уклоняться от союза с Россией. Этот союз – главный козырь, который я приберегу до конца игры. Возможно, это будет самая решающая игра в моей жизни. Но нельзя начинать ее преждевременно, и ни в коем случае нельзя позволять всяким писакам болтать на эту тему. Однако если я достигну своих целей на Западе – я круто изменю свой курс и нападу на Россию. Никто не сможет удержать меня от этого. Что за святая простота – полагать, что мы будем двигаться все прямо и прямо, никуда не сворачивая!».

Да, еще в 1933 г. фюрер однозначно говорил о последовательности своих ударов – на Запад, а потом на Восток. По сути, это было повторением старого плана Шлиффена. Но план Гитлера, в отличие от Шлиффена, основывался не на сомнительных расчетах сроков мобилизации и пропускной способности железных дорог, а на более надежных средствах – дипломатических обманах. Но и против западных держав ополчаться было преждевременно. Сперва требовалось добиться отмены ограничений Версаля, реорганизовать промышленность, создать и вооружить большую армию. А для этого было необходимо попустительство Запада! В общем, Гитлер наметил сложные и неоднозначные маневры. Сначала нужно было убедить Европу, что Германия нацеливается против русских, потом совершить резкий поворот к Советскому Союзу – а потом еще один. Но подобные головокружительные кульбиты фюрера не смущали. На них-то и предстояло урвать главный выигрыш.

С СССР преднамеренно разыграли ссору. Геринг, Розенберг, Гутенберг, Шахт представили в Лондоне меморандум об «опасности большевизма». Доказывали, что спасти Европу от этой угрозы может лишь Германия, если позволить ей вооружиться. При этом нацистские делегаты завели переговоры о голоде и восстаниях в СССР. Доказывали западным партнерам, что надо быть готовыми и воспользоваться удобным моментом. Об этих переговорах узнала советская разведка: «Особый проект предусматривает раздел русского рынка. По мнению германских кругов, следует ожидать скорого изменения политического положения в России и, соответственно этому, желательно заблаговременно разделить эту громадную область сбыта». Данный доклад был представлен в Политбюро, Сталину.

Раздуванию антисоветской истерии очень способствовал и Лейпцигский процесс над «поджигателями рейхстага». Процесс откровенно сфальсифицированный. Но обвинения-то нацеливались в адрес Коминтерна, камень кидался в московский огород! Подтасовки были слишком грубыми, процесс завершился полным провалом. Тем не менее он сыграл свою роль! Даже ложью и подтасовками нацисты расписывались перед всем миром: они – враги СССР!

На такие выходки Сталин ответил адекватно. Сотрудничество нашей страны с Германией в военной области было прекращено. Правда, торговля продолжалась, причем весьма широко. Крупп, Тиссен и прочие тузы германской промышленности абсолютно не желали терять такого выгодного партнера, как Россия, да еще и в условиях кризиса! Да и для Советского Союза германские товары были очень важны, реорганизация собственной промышленности в нашей стране только-только начиналась. Тем не менее враждебные акты Гитлера оценили в полной мере, и было решено резко изменить ориентиры на международной арене.

Нарком иностранных дел Литвинов (Валлах) и руководство советского генштаба во главе с Тухачевским стало в противовес Германии наводить мосты с Францией и Англией. А Польше и Румынии советское правительство предложило заключить пакты о ненападении. Поляки согласились с радостью – они не на шутку опасались, что СССР и Германия в самом деле заключат военный союз. Теперь нежелательный альянс рушился, как тут было не радоваться?

Однако нацисты от совершенного ими поворота получали больше выгод. В августе 1933 г. на прием к Гитлеру прибыла первая делегация крупных дельцов США: глава фирмы «Интернешнл телефон энд телеграф корпорейшн» Состенес Бенн и уполномоченный этой компании в Германии Генри Манн. Фирма уже вела дела с немцами, совместно с «Сименс-Шуккерт» основала свои филиалы «Лоренц» и «Стандарт электрик». По рекомендации Гитлера мистер Бенн ввел в правление своих германских филиалов приближенного банкира фюрера, фон Шредера. Концерн «Стандарт электрик» в скором времени получил выгодные военные заказы, а «Лоренц» приобрел 28 % акций заводов «Фокке-Вульф», которые вскоре начнут штамповать боевые самолеты…

В октябре 1933 г., как раз в разгар Лейпцигского процесса, Германия вышла из Лиги Наций. Как бы показала – отныне решения международного органа для немцев необязательны. А сразу после этого в Германии было создано министерство авиации. Пока еще гражданской, но уже можно было начать разработки для воссоздания военной. Западные державы смолчали. Никаких признаков недовольства не высказали.

Зато инициативы Советского Союза, вроде бы миролюбивые, стали вдруг буксовать! В 1934 г. правительство Сталина сделало то, от чего отказался Гитлер, – вошло в Лигу Наций. Вошло специально, чтобы объединить усилия с западными державами и конструировать в Европе систему коллективной безопасности. Но куда там! Англичане и французы отделывались общими фразами, а сами… настраивали Польшу сближаться с Германией! В итоге состоялась очень доброжелательная встреча Гитлера с Пилсудским, между ними был подписан пакт о ненападении. Для Советского Союза он стал пощечиной! Англия и Франция явно показывали, в какую сторону они хотят подтолкнуть Гитлера.

Кстати, Польша была вообще на седьмом небе! Полагала, что в международных интригах она выиграла больше всех. Приобрела двух новых «союзников», могла их использовать друг против друга! Но когда приближенные поинтересовались у Гитлера, намеревается ли он теперь объединиться с поляками и напасть на русских, фюрер брезгливо отмахнулся: «Советская Россия – это очень трудно. Вряд ли я смогу с нее начать… Все договоры с Польшей имеют лишь временную ценность. Я вовсе не собираюсь добиваться взаимопонимания с поляками. Мне нет нужды делить власть с кем бы то ни было… В любой момент я могу найти общий язык с Советской Россией. Я могу разделить Польшу в любое удобное для меня время и любым способом…»

Знала ли американская «закулиса» о сокровенных планах Гитлера? Да, знала. Ведь эта закулиса имела своих эмиссаров в ближайшем окружении фюрера. Но его идеи в полной мере устраивали финансовых олигархов. В США начиналось установление «нового мирового порядка». А Европу прошерстить и расчистить для американского «порядка» предстояло Гитлеру. Нет, сам фюрер ни в коем случае не стал бы работать на США! Он пребывал в уверенности, что способен всех перехитрить, а западных партнеров использует, не более того. Но заказывали музыку те, кто платил деньги, и они-то знали, кто кого использует…

«Ночь длинных ножей»

Гиммлер и его «рыцарский орден» СС после прихода к власти оказались обиженными. Центр партийной жизни переместился из Баварии в Берлин. Более расторопные товарищи расхватали посты в правительстве и вокруг правительства. Штатгальтером (правителем) Баварии подсуетился стать генерал фон Эпп, бывший глава штурмовиков. А Гиммлеру досталась скромненькая должность начальника баварской полиции. Но ведь ему подчинялись отряды СС, они насчитывали уже 52 тыс. человек! Лидеры штурмовиков тоже схлынули в Берлин, фон Эпп инициативой не отличался. Гиммлер же принялся набирать эсэсовцев в полицейские структуры.

Таким образом, СС становились реальной карательной силой. Точно так же, как Геринг, Гиммлер не стеснялся привлекать вчерашних врагов – заместителем к Гейдриху взяли бывшего шефа политической полиции Баварии Мюллера, профессионала высочайшего класса. Был организован и собственный концлагерь в Дахау. Но лагерь Гиммлера, в отличие от мест заключения у штурмовиков, не считался «диким», вошел в ведение полицейских органов. А чтобы не быть отброшенным на обочину, Гиммлер вспомнил о первоначальном назначении своих отрядов – личной охране Гитлера. Это была важнейшая привилегия: постоянно сохранять доступ к вождю.

Рейхсфюрер СС сформировал роту «Ляйбштандарте Адольф Гитлер». Отобрал в нее 102 бойца – самых рослых, видных. Таких, чтобы выглядели настоящими «белокурыми бестиями». Рота понравилась Гитлеру. Воины в черных мундирах встали на посты в резиденции канцлера. Это было первое подразделение СС, получившее официальное право носить оружие. Но Гиммлер придумал и способ постоянно напоминать о себе. Используя аппарат баварской полиции, принялся вылавливать «террористов». Или предполагаемых террористов. Допустим, обсуждавших между собой, как было бы прекрасно прикончить нацистского предводителя. Обо всех подобных случаях Гиммлер докладывал лично Гитлеру. Дескать, выявлена подготовка теракта. Подтвердилось или нет – другой вопрос. Зато демонстрировалось, какую заботу об охране вождя проявляет рейхсфюрер СС. Роту «Ляйбштандарте» было решено развернуть в батальон, а дальше и в полк.

Это было не лишним. Невзирая на разгром других партий, победа нацистов выглядела очень непрочной. Потому что Гитлер оказался в меньшинстве… в собственной партии. Бурлящее море «революционных» штурмовиков грозило смести и Гитлера, и все государство. Простонародье и люмпены, примкнувшие к нацистам, дергались от нетерпения – когда же настанет пора крушить и грабить? Подобные настроения гуляли даже среди нацистского руководства. Президент Верхней Силезии Брюкнер обрушивался на капиталистов вполне по-ленински, утверждая, что сама жизнь их «есть непрерывная провокация». Один из лидеров нацистской Рабочей федерации Келер проповедовал: «Капитализм присвоил себе исключительное право давать трудящимся работу на условиях, которые сам же и устанавливает. Такое преобладание аморально, его нужно сломать». Председатель нацистской фракции ландтага Пруссии Кубе (будущий палач Белоруссии) требовал: «Национал-социалистское правительство должно заставить крупных помещиков разделить свои земли и передать большую часть их в распоряжение крестьян».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.