ИУДЕЙСТВУЮЩИЕ

ИУДЕЙСТВУЮЩИЕ

Иудействующие появились в христианстве почти с самого начала его возникновения, и первые последователи Христа уже спорили о том, какие предписания еврейской религии следует сохранить, а от каких можно отказаться. На церковных соборах принимали решения по этому поводу и отлучали отступников, но в разные времена и в разных странах христиане отпадали порой в ересь и соблюдали некоторые требования еврейской религии. Это были "гипсистарии" в Малой Азии, "небожители" в Северной Африке, "пасхальники" и "обрезанные" во Франции и Италии, "жидовствующие" в Болгарии, "сомбатош" ("соблюдающие субботу") в Трансильвании, отступники из пуритан в Англии и Америке. В 1960 году в Мексике насчитали более ста тысяч иудействующих; есть они среди индейцев Перу, есть и в Чили, Уганде, Японии и Индии.

В России "ересь жидовствующих" впервые появилась в пятнадцатом веке. В 1471 году в вольный город Новгород приехал из Киева некий еврей Схария и повлиял, очевидно, своими доводами на местных священников, которые и до него задумывались над основами своей веры и склонялись уже к ереси. Схария "прельстил в жидовство" священников Алексея и Дионисия, уехал из Новгорода, но "ересь жидовствующих" и без его помощи распространялась по городу. Затем она перекинулась на Москву, ее сторонниками стали влиятельные люди при дворе великого князя, и даже Иван III подпал под влияние еретиков и "склонял слух" к ереси. Жидовствующие отрицали основные догматы христианской веры: не признавали Иисуса Христа сыном Божьим и Мессией, не верили в его воскресение и вознесение, отвергали святую Троицу и монашество, не почитали крест, иконы и святых с чудотворцами, признавали лишь единого Бога - "Творца неба и земли", чтили "субботу паче воскресения Христова" и праздновали еврейскую Пасху. Кончилось тем, что в декабре 1504 года в Москве всенародно сожгли в деревянных клетках главных еретиков, "злых врагов истинной веры" - для искоренения "ереси жидовствующих". Еретиков жгли и в Новгороде, многих сослали по монастырям, заточили в тюрьмы, предали церковному проклятию и тем самым утвердили "христианскую веру, поколебавшуюся и изнемогшую от еретических учений". С тех пор явных жидовствующих не стало в России: одних вывели, другие, возможно, затаились и внешне соблюдали обряды православной веры, и "ересь жидовствующих" не проявляла себя до восемнадцатого века.

В I74S году в Ростове-на-Дону митрополит Дмитрий неожиданно обнаружил среди своей паствы секту "щельников", которые "по жидовски субботу постят", и предположил, что они возродили прежнюю "ересь жидовствующих". Невозможно теперь доказать прямую связь между двумя ересями или какое-либо влияние одной из них на другую, но очень уж много у них общего: субботники восемнадцатого века так же, как и их предшественники, признавали единого Бога и отрицали божественность Иисуса Христа, не ходили в церковь и не соблюдали постов, не почитали иконы и святые мощи, праздновали субботу вместо воскресенья, - но о Талмуде ничего не знали. Прошло еще немного времени, и уже при Екатерине II объявились четыреста субботников в нескольких деревнях Саратовской губернии, которые не скрывали своей веры. Вряд ли они отпали в ересь незадолго до того, как их обнаружили: это была хорошо организованная секта с установившимся религиозным ритуалом, - а такое не образуется за короткий срок.

В 1797 году донской казак Косяков во время службы на Кавказе перенял веру от одного из иудействующих, вернулся затем домой, склонил к ереси своего брата и проповедовал учение среди других казаков. Был суд. Братья, вроде бы, раскаялись и вернулись в православие, но через малое время Косяковы сообщили атаману Войска Донского, что они придерживаются православной веры "по одним только видам", а на самом деле следуют закону Моисея, "от которого отступать не намерены", и потому просят освобождать их по субботам от всяких общественных работ. Дело дошло до Петербурга; Сенат распорядился сослать братьев под надзор в отдаленные края, а их детям запретили следовать за отцами.

Но ересь продолжала распространяться, и в разных местах России время от времени объявлялись сектанты, "удалившиеся от христианства". Это были, в основном, крестьяне внутренних губерний - Московской, Тульской, Орловской, Рязанской, Тамбовской, Воронежской, Архангельской, Пензенской, Ставропольской и Астраханской, то есть тех губерний вне черты оседлости, в которых евреев практически не было. В 1811 году в Кашире объявились сто пятьдесят сектантов, которые "содержали издревле" свою веру и скрывали ее до поры до времени, опасаясь преследования властей. Потом их обнаружили в Ельце и установили, что все мужчины-субботники оказались обрезанными и соблюдали "веру отцов своих, то есть иудейскую", от которой не соглашались отказываться. Затем выяснилось, что в Саратовской губернии некий крестьянин Милюхин давно уже "совратил" целые деревни, где "исповедали веру по Моисееву закону" и хоронили умерших на собственном кладбище. И, наконец, из Воронежа сообщили, что явных отступников в епархии около полутора тысяч, а "тайных едва ли не более", и "зараженные иудейством… внушают молодым людям, что вера их лучше, нежели христианская…, отчего многие тайно пристают к их обычаям, уклоняясь от церкви".

Сектантов называли тогда субботниками, жидовствующими, иудей-ствующими или же просто - приверженцами "Моисеевой секты". Некоторые из них утверждали, что "их вера ведется издревле", возможно, даже от еврея Схарии или от его последователей, и в доказательство этого приводили убедительный довод: если бы они обратились недавно, то наверняка бы запомнили имена первых своих учителей. Иудействующие распространяли свое учение среди соседей, но и в тех местах, где не было сектантов, многие сами постепенно склонялись к ереси. Один из субботников записал со слов своих предков: "Первоначальный толчок к переходу многих православных семейств в еврейскую веру дало чтение Библии - Ветхого и Нового Заветов на церковно-славянском языке. Грамотные люди читали Библию и руководствовались ее заповедями, насколько это было возможно, без разъяснений еврейских законоучителей, ибо в то время евреев в их губерниях не было совершенно. Сначала отказывались от православия тайно, у себя дома. Например, в годовой русский праздник, когда приходилось принимать у себя священника, субботники ставили на места иконы, а по уходе священника снимали и уносили их из помещения. Днем отдыха почитали субботу, женщины зажигали субботние свечи; в субботние дни молились по Библии и пели псалмы, мужчины и женщины вместе… Разного рода начальство, как гражданское, так и духовное, вызывало их на допросы, и на все вопросы предки наши отвечали выдержками из Библии. Говорили им: "А кто же вас этому научил, старички?" "Нас научила старая-престарая старуха", - ответил мой дед Кузьмич. "А где же эта старуха?" - удивленно спросили все разом. "У меня дома лежит". "Нужно привести сюда на допрос эту старуху", - строго приказал архиерей. "Эта старуха не пойдет без меня", - возразил дед. Тогда ступай с провожатыми и приведи сюда твою старуху", - распорядился архиерей. Мой дед вышел с провожатыми из зала суда, дошел до своего дома, взял с полки свою Библию, возвратился, положил перед судом книгу и сказал: "Вот эта самая старуха, которая нас научила и открыла глаза нам, и показала нам путь к Отцу. Старше этой старухи и мудрее ее нет…"

К тому времени уже стало ясно, что иудействующие распространились почти по всей России, и по официальным подсчетам их числилось около двадцати тысяч человек. И тогда для борьбы с сектантами Александр I утвердил самые суровые меры: распространителей учения немедленно забирать в солдаты или ссылать в Сибирь, в самые отдаленные места, "дабы они никого не вовлекли в свое заблуждение"; не выдавать сектантам паспортов, чтобы они не могли ездить с места на место и распространять свое учение; категорически запретить им обрезание, молитвенные собрания, венчания, погребения и прочие обряды, "не имеющие сходства с христианскими"; и последнее указание - непременно "именовать субботников жидовскою сектою и оглашать, что они подлинно суть жиды", так как наименование субботники не производит в народе необходимого "к ним отвращения".

Тотчас же начались гонения: многих отдавали в солдаты или целыми селениями ссылали в Сибирь вместе с детьми старше восемнадцати лет, а их малолетних детей отбирали для воспитания в православии. Деревни сектантов стояли разоренными и опустелыми, многие из субботников только внешне, под угрозой наказания, принимали православие, а на самом деле тайно исполняли прежние свои обряды. Одну группу сектантов сослали в Енисейскую губернию и в глухом краю, подальше от начальства, они основали деревню и назвали ее - Обетованная. Но енисейский губернатор название не утвердил и повелел переименовать Обетованное в Иудино - в память Иуды-предателя, от которого, как считал губернатор, и происходили иудействующие. Трудолюбивые и непьющие поселенцы обрабатывали землю на общинных началах и вскоре стали сбывать на прииски хлеб, овощи и мясо. После присоединения к России Амурского края сектантов стали расселять и на Амуре. Там, возле Благовещенска, они основали свою деревню, занимались хлебопашеством и скотоводством, выстроили себе синагогу и молились в ней по-еврейски - на "лошон койдеш", то есть на "святом языке".

Кроме Сибири иудействующих ссылали и в Грузию, на вечное поселение, но оттуда они распространились по всему Закавказью и склонили многих в свою веру. Один из священников так описывал субботнюю службу в синагоге иудействующих на Кавказе: "При входе в дом меня поразило прежде всего то, что все мужчины стоят в шапках; в переднем углу висело несколько полотенец, на столе лежала Библия и горел огарок стеариновой свечи, - вот и вся обстановка места, назначенного для богослужения. Мужчины стояли впереди, за ними женщины, а в задней части избы, на печке и на лавках сидели малолетние дети… Помощник раввина начал петь, а за ним и все мужчины, и таким образом пропели весь псалом. Напев был подобен напеву общеупотребительных народных песен, и самые приемы запевалы и певчих также похожи на способы песенников. По окончании псалма все подняли руки вверх и пропели тем же напевом: "Свят, свят, свят Господь Саваоф, наполнена вся земля славой Его!" Затем все поклонились раввину в пояс, чем и окончилось их моление… Я спросил: "Зачем же вы молитесь Богу в шапках?" - Так велено, - сказали они, - в законе Моисеевом".

Иудействующие жили очень разрозненно, одна община в отдалении от другой; они поддавались разному влиянию, особенно влиянию секты "молокан", и потому со временем образовалось много ответвлений "субботничества", в разной степени тяготевших к иудейству. Но все они отвергали церковные обряды, праздновали субботу и еврейскую Пасху и соблюдали еврейские законы о пище. В "Толковом словаре" В.Даля о них сказано однозначно, без разделения на оттенки: "Субботник - толк раскольничий, вернее, ересь жидовская, ветхозаветники, жидовины, иудействующие, не признающие воскресения Христова".

В Сибири большая община иудействующих образовалась в селе Зима Иркутской губернии. Они не отличались наружностью или одеждой от прочих односельчан, но жили отдельно на двух улицах. В паспортах у них было записано в графе "вероисповедание": "иудейское - субботнической секты", и имена своим детям они давали из Библии - Авраам, Ицхак, Яаков, Аарон, Моисей, Самуил, Лазарь, Захария, Рувим, Ревекка, Дина, Тамар. Поначалу иудействующие читали вместо молитвы Библию на русском или на церковно-славянском языке и пели псалмы, но со временем некоторые из них стали молиться совместно с евреями, хотя власти это запрещали. Один еврей, поселившийся в селе Зима, вспоминал потом: "Живу день, живу другой у них, работаю вместе с ними - ничего особенного не замечаю… Но вот возвращаюсь в пятницу к вечеру, захожу в избу, смотрю - и глазам своим не верю… Бог ты мой! Свечи субботние горят; стол белой скатертью накрыт, два хлеба под салфеткой. Хозяева-братья стоят с книжками в руках около свечей и молятся; все семейство торжественно настроено… В это время один из братьев, окончив молитву, положил молитвенник на стол и приветствовал семейство: "Гут шабес!"

Первое поколение ссыльных в Сибирь шло на многие жертвы ради своей веры, вплоть до разлуки с малолетними детьми. "Это были герои воли и духа, - писал о них один из субботников. - Праздничное и свободное время они проводили за чтением священных книг; жили очень скромно, помогая друг другу. Только и было разговору между ними, что о Библии, с диспутами, и время проводили чинно и трезво. В питейное заведение ходить считалось большим срамом, и сквернословия не было. Если субботник, бывало, услышит от кого-либо крепкое слово, то отойдет и не будет говорить с ним, и своим близким накажет сторониться такого человека… Женщины в пятницу топили печь, варили и заготовляли для субботы до захода солнца, причем часть кушанья, предназначенного на завтра, оставляли в печи. Женщины соблюдали строгую ритуальную чистоту и периодическое омовение, и в зимнюю пору ходили обмываться в прорубь… В субботу утром, помолившись Богу и отобедав с песнопением, старики проводили субботний день за священными книгами или отдыхали, изредка ходили к знакомым побеседовать, а если угощали чаем, то непременно из "чугуна", поставленного в печь с пятницы; о самоваре же в субботу и помину не было. Мясное редко кушали, но строго соблюдали "кошер", пользуясь услугами еврейского резника. Каждое утро, вставая, молились с тфилин. Вообще, наши предки жили богобоязненно и мирно между собой".

К каждому празднику сибирские субботники готовились заранее и проводили его по установившейся традиции. "Пасху соблюдают очень строго, - писал один из них. - Приготовлением опресноков занимаются исключительно свои девицы или замужние женщины, и ни в коем случае не православные… Перед Пасхой все квашеное тщательно убирается, моется, посуда употребляется новая или хранящаяся с прежних лет, исключительно пасхальная. Многие приготовляют к "сейдеру" вино из изюма или меда. И всю Пасху отдыхают… Во второй день "Щвуос", после двух часов пополудни, выходят на поле с водкой, с самоваром и со всеми принадлежностями для гулянки; там проводят время в играх, с музыкой, до вечера. В пост "Тишо беов" строго постятся, ходят на кладбище, не работают. Называют его: "Пост сидения на полу". "Рош га-шана" проводят в молитве, большинство в молитвенном доме и в частных молитвенных собраниях; называют его - "праздник трубки", то есть трубления в рог. В "Йом Кипур" строго постятся и проводят весь день в молитве. В праздник "Сукос" некоторые строят "суко", и если позволяет сибирская погода, то выходят в "суко" делать "кидуш" и обедать. В "Хануко" возжигают свечи по обряду и обычаю евреев. В "Пурим" особенно сильно гуляют, с катанием на лошадях, и этот день почти ничем не отличается от обыкновенной русской масленицы".

При Александре II преследования иудействующих несколько ослабли, и многие из них перестали скрывать свою веру. Изредка их еще судили за отпадение от православия и совращение христиан в субботничество, но затем иудействующим разрешили строить молитвенные дома и совершать свои обряды, а манифест 1905 года гарантировал свободу совести всем гражданам Российской империи. Особым циркуляром правительство разъяснило, что сектанты, соблюдающие субботу, не являются евреями, и на них не распространяются ограничительные законы для евреев.

Но прошло время, и многое у сибирских субботников изменилось. Один из них вспоминал с горечью в начале двадцатого века: "Все, что было хорошего, нравственно-возвышенного и идеального у наших предков, все утоплено современниками в этом истинно великом зле - водке. При всяком религиозном обряде, при всякой купле, продаже, обмене - водка и везде водка. Пьют, пьют и пьют… Увы, умерли наши великие духом предки, умер с ними и дух их… Вряд ли пройдет еще три-четыре поколения, и они, никем, ничем не поддерживаемые в духе религии, рассеются, как овцы без пастуха, и смешаются с окружающей средой… Все сметется внезапным ураганом, ибо противостоять им нечем; у них нет того источника силы, который слезами и непрерывными страданиями долгих веков приобретен евреями. Неожиданный ветер сразу сметет эту распыленную массу, и может останется после такой сортировки одна сотая часть сознательных, как остается самое крупное и чистое, доброкачественное зерно, не уносимое ветром подобно мякине…"

Из еврейских газет России:

"1894 год. Русские субботники называют себя народом Божьим, иудеями, евреями, Израилем, пришельцами к Израилю, пришельцами к Закону Божьему. Они считают себя пленниками в русском государстве, вздыхают и плачут по Палестине и ждут - не дождутся того времени, когда переселятся на Святую Землю. А это наступит по их мнению тогда, когда Израиль соберется под владычеством Мессии и образуется "Иерусалимское царство". И вот в последнее время среди субботников разнесся слух, что вожделенное время близко, и что появились уже посланники Мессии. Десять семей сектантов Астраханской губернии распродали свои хозяйства и выехали из деревень искать счастья в "Иерусалимском царстве", а двадцать семей готовились последовать их примеру. Переселение не состоялось, так как они были возвращены начальством с дороги и водворены в места своего жительства".

"1910 год. В Екатеринодаре можно увидеть в синагоге казаков, увлеченных молитвой. Они говорят по-русски, считаются коренными казаками, имеют земельные наделы и отбывают воинскую повинность. Они населяют две крупные станицы в Кубанской области, ведут себя строго религиозно и стараются поддерживать связь с еврейством. В одной из станиц имелся раньше сионистский кружок".

"1919 год. В селе Зима существует сионистская организация, возникшая по инициативе сельчан. Зиминская община участвовала в выборах на Всероссийский еврейский съезд и посылала своих представителей на Третий Всесибирский сионистский съезд в городе Томске".

* * *

В начале девятнадцатого века среди иудействующих выделились в небольшом количестве "геры" (в простонародья - "шапочники"), которые ближе всех приблизились к иудаизму. Они жили в Астраханской, Саратовской, Тамбовской и Воронежской губерниях, в Сибири, на Кавказе и в Донской области. "Геры" знали Тору, изучали Талмуд, молились на еврейском языке три раза в день, соблюдали субботу, еврейские посты и праздники, строго исполняли предписания еврейской религии и посылали своих детей в иешивы. Они не вступали в брак с иноверцами, даже с субботниками, но поощряли браки с евреями и собирали деньги в пользу пострадавших от погромов 1881-82 годов. К концу девятнадцатого века "геры" полностью восприняли иудаизм, и один из приволжских "геров" говорил писателю С.Ан-скому: "Вот мечтание есть в Палестинку поехать (слово "Палестинка" он произнес с особой нежностью), землицу купить, осесть там. Да неизвестно, сподобит ли Господь. Час, говорят, не пришел. Не пускают еще в Палестинку-то…" Однако с конца девятнадцатого века "геры" поодиночке уезжали на Святую Землю, поселялись в еврейских сельскохозяйственных поселениях Нижней Галилеи и со временем растворились среди евреев. До сих пор потомки тех "геров" в Израиле - Дубровины, Куракины, Матвеевы и другие - сохраняют память о своих предках и гордятся их заслугами.

В семидесятых годах двадцатого века еще одна группа "геров" переселилась в Израиль. Элиэзер Кажокин, бывший колхозник деревни Ильинка Воронежской области, рассказал: "Своего раввина у нас не было. Был до войны шойхет - резник, но его в тридцать седьмом году посадили. Мясное с молочным мы не мешали, была посуда отдельная для мясного и молочного. В субботу не ходили работать, - только уж когда очень заставляли, а так нет. Обрезание делали детям, возили их в Дагестан или в Одессу. Даже те, кто записался в коммунисты, делали детям обрезание. Его вызывают на партсобрание и спрашивают: ты почему сделал? А он говорит: "Я прихожу домой, а жены нет с ребенком. Она заявляется через три дня, и все уже сделано. Хотите - разведите меня с ней"… Моя дочка поехала получать паспорт, возвращается и говорит: "А меня записали в паспорте русской". Я сейчас же на велосипед - и в Таловую, за двадцать пять километров. Приезжаю в милицию, в паспортный отдел: "Как это вы мою дочь записали русской?!" А начальник милиции мне отвечает: "А какие вы евреи? Тут все русские. Чем ты докажешь, что ты еврей?" Я показываю ему свидетельство о рождении и военный билет и говорю: "Мой дед был еврей, отец еврей, и я еврей". А он мне говорит: "Ты мне это не показывай. Это все ерунда". Я пошел тогда к прокурору, рассказал, показал документы, - он позвонил в милицию, и за пять минут выписали новый паспорт для дочери, и в нем написали - еврейка". Еще рассказал Элиэзер Кажокин, житель Иерусалима: "Нас все время тянуло на родину. Я помню, как в двадцатых годах сионисты уговаривали ехать в Палестину, но тогда не поехали - нельзя было. А в семидесятых годах, когда стало можно, я получил вызов и поехал в Воронеж, в ОВИР. Зашел - там сидят женщина и мужчина: "По какому делу пришли?" Я им говорю: "Вот, хочу уехать в Израиль". "Почему?" - спрашивают они. "Я старик, - говорю. - У меня тут дети, внучата, и они ничего не знают еврейского, ни одной буквы не понимают. Я помру, - кто по мне будет кадиш говорить?" Они глядят на меня - не понимают, а я им прямо: "Кто по мне кадиш - поминальную молитву - говорить будет? Хочу, чтобы они по мне кадиш читали". Тогда они говорят: "Значит, ты решил ехать?" Я говорю: "Я решил ехать". "Там тебе квартиру не дадут", - говорит женщина. "Дадут", - говорю я. "А где ты поселишься?" "Только в Ерушалаиме", - говорю. А она мне: "Ну уж если где квартиру и дадут, а в Ерушалаиме ни за что не дадут". А я свое: "Нет, дадут в Ерушалаиме - и все тут". Тогда мужчина и говорит: "Ну, дай ему анкеты…"

This file was created

with BookDesigner program

bookdesigner@the-ebook.org

25.05.2010