Советский двойник

Советский двойник

Кроме чисто разведывательной деятельности не менее трудным был вопрос подбора кадров. В первую очередь обратились к первым физикам Союза Абраму Иоффе и Петру Капице. Они предложили ученика Игоря Курчатова, который и стал руководителем проекта. Молотов указывает, что и Иоффе, и Капица с первых же дней отказались от участия в создании атомной бомбы.

Ему не известно даже то, что Капица включился в этот проект с первого же дня. Ученые по своему характеру и мышлению очень отличаются от простого смертного, они живут в своем мире, понять который со стороны не так уж легко.

Петр Капица был выдающимся физиком своего времени, который отказался жить за границей и продолжал работать в Советском Союзе. Но на его патриотический пыл смотрели с подозрением и старались «не обременять» поездками за кордон. На это была причина – Капица недолюбливал большевиков и свое отношение к ним не очень-то и маскировал. Но авторитет его был настолько велик, что репрессировать его или как-либо по-другому ограничить свободу никому не приходило на ум.

Характер у него был тяжелый. Можно сказать, человек он был строптивый, и включение его в урановый проект было делом нелегким. Но Берия нашел к нему подход, хотя никому не известно, каким путем, на этот счет существуют одни лишь слухи. Основной акцент, как всегда, делается на устрашении (многим ученым показали дорогу в Сибирь и за меньшие проступки), но эта версия не выдерживает критики. Почему, в этом мы скоро убедимся.

Говорят также, что Берия подарил ему редкое бельгийское охотничье ружье, но и это не более чем слух, и насколько он верен, не может ответить никто. Факт остается фактом – Капица включился в работу группы, хотя сразу же отмечу, что из этого ничего не вышло.

Существует не одна версия того, почему Капица не остался с группой до конца. Опять же принято считать, что виновен в этом был Берия и Капица не желал работать под его началом. Несмотря на то что в подтверждение этому приводят письма Капицы к Сталину, в которых он чуть ли не матом кроет Берию, одно из них скорее указывает на обратное – на лояльность Сталина и Берии к Капице. Это выразилось в том, что реакции, которой можно было ожидать от Берии (сослать, пустить пулю в лоб и т. д.) не последовало и Капица за свое хамское письмо никак не ответил. Хотя бы это письмо говорит о том, что включение с начала проекта Капицы в работу не было связано с устрашением.

Его письмо уже проанализировано множество раз, и поэтому не буду останавливаться на нем подробно. Чтобы понять отношение Капицы к данному вопросу, приведу лишь одно предложение из него, вот как представляет себе ученый организацию работ: «1. Быстрая, скажем, двухлетняя реконструкция и развитие ряда нужных для атомной бомбы отраслей промышленности и поднятие научной работы в Союзе. 2. Работа по нахождению более коротких и дешевых путей производства атомной бомбы. Для этого надо поставить хорошо отобранных ученых ведущими и им полностью доверять».

Очень даже компетентное предложение, но нереальное. Капица не мог оценить политическую ситуацию и не понимал, что создание советской бомбы было вопросом выживания. Позиция Сталина и Берии, которые требовали точного копирования американской атомной бомбы, была для ученого неприемлема, но если бы работы проводились в соответствии с предложением Капицы, атомную бомбу в ближайшее время Советский Союз не увидел бы.

Кроме того, Капица был слишком независимой личностью, и тот авторитаризм, в котором он обвиняет Берию, был более присущ самому Капице, о чем и говорит письмо: «По этим вопросам у меня нет согласия с товарищами. Часто они не хотят со мной спорить, а на деле проводят мероприятия в секрете от меня. Единственный путь тут – единоличное решение, как у главнокомандующего, и более узкий военный совет».

На месте главнокомандующего Капица, конечно же, видел себя. То есть Берия был для него неприемлем не как хам и посредственность, а как конкурент за звание первого в спецкомитете. Но у него был и другой недостаток – он просто не верил в этот проект и считал создание атомной бомбы делом будущего. В этом нет ничего удивительного, ведь Капица не был знаком с теми материалами, которые были получены из-за границы (думаю, согласитесь, что ознакомление с материалами такого неординарного и недолюбливавшего советскую систему ученого было слишком опасно).

Все это стало причиной отстранения Капицы от проекта, что произошло по собственной воле ученого.

Несмотря на нелицеприятный отзыв в отношении Берии, сохранилась и другая его оценка. Например, Серго Берия вспоминает следующее: «Как-то он (Капица) сказал Семенову: «Жаль, ей-богу, что такой способный человек работает на большевиков». Семенов мне рассказывал: «Я засмеялся: Лаврентия Павловича не переделаешь…»

Что ж, стоило ли переделывать Лаврентия Берию и правильна ли была избранная им тактика создания бомбы, показало будущее.

К атомному проекту привлечены были неизвестные в то время молодые ученые: Игорь Курчатов, Абрам Алиханов, Яков Зельдович, Исаак Кикоин, Игорь Тамм и др., которые выросли в будущем в корифеев науки.

В вопросе подбора кадров Берия был незаменим. Кроме того, его талант, как мы уже убедились, выражался в том, что он не вмешивался в чисто научную сферу, в решение тех вопросов, в которых ученые разбирались лучше его. Не давал он вмешиваться в дела ученых и партийным работникам. Он хорошо знал, что помощь дилетанта – это помеха профессионалу. Правда, он имел определенное техническое образование, к которому у него было призвание, но в той отрасли, которую он курировал, этого образования было недостаточно. С учеными он построил отношения на взаимном доверии, и это на июльском пленуме ему зачли в преступление. Особо выделялся в уличении Берии его заместитель Завенягин, который сокрушался насчет того, что Берия мешал представителям партии вмешиваться в дела ученых.

Кто был прав, Берия или его зам, опять же показало время.

Такова же ситуация с видным ученым Андреем Сахаровым. Так же как и Капица, он не очень-то отличался сдержанностью, и его также легко было не только исключить из училища, но и арестовать. Как и всегда, вопросы идеологические для Берии не представляли интереса. Для него было достаточно, чтобы специалист знал дело, которое ему доверили. Он всячески помогал Сахарову и привлек его к атомному проекту. Правда, Сахаров своеобразно отблагодарил его, но даже в своих мемуарах не смог не отметить, насколько свободным тот был в отношениях с учеными.

Он вспоминает: «Через несколько недель после комиссии [по проблеме МТР] я был вызван к Берии. До этого один раз и много раз после я бывал в Кремле в кабинете Берии № 13 в составе большой группы, возглавляемой «старшими». В этот раз я ехал один. В приемной я увидел Олега Лаврентьева.

К Берии нас пригласили обоих. Берия спросил, что я думаю о предложении Лаврентьева. Я повторил свой отзыв. Берия задал несколько вопросов Лаврентьеву, потом отпустил его. Больше я его не видел. После ухода Лаврентьева Берия обратился ко мне с вопросом, как идет работа по МТР у Курчатова. Я ответил. Он подал мне руку. Она была пухлая, чуть влажная и мертвенно-холодная. В этот момент я, кажется, осознал, что говорю с глазу на глаз со страшным человеком. Я держался совершенно свободно. Вечером я был у родителей и рассказал им о своей встрече с Берией. Их испуганная реакция усилила мои ощущения».

Насколько себе представляю, когда встречаешься со страшным человеком, страх возникает не после реакции родителей, услышавших эту новость, и тем более бояться начинаешь вовсе не из-за того, что у собеседника оказывается пухлая и мертвенно-холодная рука. Даже после осознания того, с каким ужасным человеком разговаривает, реакция Сахарова была более чем странной, поскольку держался, оказывается, он свободно.

Думаю, испугался Сахаров встречи с Берией после уничтожения последнего и после того, как сам он стал диссидентом. Великий академик исполнил свой долг перед Хрущевым и особенно перед своей неуемной женой, в раба которой превратился.

Даже правильного ведения кадровой политики было недостаточно, чтобы с успехом провести эксперимент. Необходимо было привлечение экономических ресурсов и их правильное распределение. То, чего требовали ученые, не могло упасть с неба. В первую очередь необходимо было решить проблему сырья. Как отметили, в то время в СССР месторождения урана обнаружено не было.

Зато уран был в Саксонии, которая входила в зону советской оккупации. Несмотря на это, американцы все же успели вывезти оттуда оборудование. Берия связался с Жуковым, и по требованию маршала американские войска оставили территорию.

В Саксонию были направлены специалисты для разведки и освоения территории. Было создано Акционерное общество «Висмут», которым руководил Мальцев.

Добыча сырья также была возложена на Берию, и с этим заданием он блестяще справился. У ученых не было проблем в этом направлении.

Кроме того, необходимо было решить чисто хозяйственные вопросы. Атомный проект – это не одна лаборатория, необходимо было строить целые города, и опять же под руководством Берии. Чтобы понять масштабы работ, нужно только перечислить несколько городов (о «Синопе» и «Агудзере» мы уже говорили), Челябинск-40, Свердловск-44, Свердловск-45, Арзамас-16 и др.

Не надо забывать, что все это происходило во время войны и непосредственно после ее окончания, в разрушенном и переживающем острый экономический кризис государстве. В отличие от советской стороны США развивали «Манхэттенский проект» в парниковых условиях, и недостатка ни в средствах, ни в ресурсах у них не было.

Этот титанический труд принес свои плоды. Неожиданно для всех Советский Союз создал свою атомную бомбу в кратчайшие сроки, и вместо 10–15 лет, на которые возлагали надежды американцы для ведения будущей войны, прошло 4 года.

Уже 29 августа 1949 г. Советский Союз провел испытания атомной бомбы РДС-1 на Семипалатинском полигоне. Эта бомба была почти точной копией американского «Толстяка».

И по вопросу испытания атомной бомбы нашли «компромат» злопыхатели и создали много легенд.

Согласно одной из версий, во время испытаний Берия находился в паническом состоянии. Он слишком боялся, что испытания закончатся провалом. Говорили, что у Берии было готово два списка сотрудников. Один – список награждений, подготовленный на случай успешного завершения испытаний, а другой – для ареста в случае неудачи.

Такую абсолютную глупость мог придумать лишь человек некомпетентный, никогда ничего общего с организационными вопросами не имеющий. Не таким уж самодуром был Сталин, а тем более Берия, чтобы не понимать, что опасность неудачи была велика. Маленькая загвоздка могла привести к провалу, и интересно, в этом случае, если бы арестовали ученых, кто должен был устранять неполадки? Неужели Берия начал бы все сначала, собрал новую группу, заново ввел их в курс дела и т. д.? Опять начинать все с нуля – это слишком роскошно для переживающей разруху страны.

Говорили и о том, что после успешно проведенного испытания Берия в ту же минуту позвонил Сталину, чтобы быть благим вестником, но Сталин, недовольный тем, что его разбудили, отрезал: «Знаю». После этого настроение у Берии испортилось.

Не стоило и выдумывать такой бред, но это сделали лишь для того, чтобы унизить Берию.

Если эта глупость правда, не помешало бы отметить и то, кто же сообщил Сталину новость и как тот успел после этого немедленно заснуть. Видимо, он даже не заинтересовался тем, что происходит в Семипалатинске, как закончился эксперимент, от которого зависит судьба вверенного ему государства. В ту ночь решался вопрос, станет Советский Союз атомной державой или нет, а Сталин мирно спал. Даже фантазия должна знать меру, но в нее верят тогда, когда хотят верить.

Правда, как всегда, банальна. Испытания прошли успешно, и Берия сообщил об этом Сталину, чем еще раз доказал свой профессионализм.

Но проблема не была исчерпана. Паритет был восстановлен, настало время переплюнуть американцев. Началась работа над водородной бомбой. Несмотря на то что над этой проблемой Советский Союз начал работать позже, чем США, бомба была создана на один год раньше, чем за океаном.

Сегодня, несмотря на все нежелание в этом признаваться, никто не отрицает, что истинным «отцом» атомной бомбы был Лаврентий Берия. Несмотря на старания Хрущева, ученые не согласились предать Берию, а Курчатов прямо заявил: «Если бы не Берия, не было бы бомбы».

Из-за бомбы мир вошел в новую, атомную эру.