Я. Г. Таубин – пионер создания автоматических авиапушек самого большого в мире калибра

Я. Г. Таубин – пионер создания автоматических авиапушек самого большого в мире калибра

В 1939 г. Таубин приступает к работе по созданию 23-миллиметровой авиационной пушки, с рассказа о триумфальном запуске которой в серийное производство и необычно быстром награждении ее авторов и ведущих специалистов ОКБ-16 в ноябре 1940 г. я и начал эту историю. О том, как шла работа над этой пушкой, никто не расскажет лучше, чем сами ее участники, дожившие до того времени, когда такой рассказ стал возможным (1987–1988 гг.). Это соратники Таубина – главные конструкторы, ведущие специалисты и ученые ОКБ-16, ставшие лауреатами Сталинской, Государственной и даже Ленинской премий.

А. Э. Нудельман:

«Опыт воздушных боев в Испании (1936 г.) показал слабость 7,62-мм пулеметов “ШКАС” при стрельбе по немецким самолетам новой конструкции. В это время уже проходила испытания созданная в 1930 г. 20-мм пушка “ШВАК” конструкции Шпитального – Владимирова. Но и в дальнейшем действие снаряда у цели в воздушном бою и при стрельбе по наземным целям необходимо было увеличивать. К началу 1938 г. по заказу ВВС промышленностью боеприпасов был разработан 23-мм патрон с высокой начальной скоростью (900 м/с) снаряда (0,2 кг) для самолетной пушки. Разработка авиационной пушки под этот патрон (мотор-пушки для истребителя) была поручена Таубину. Ведущим конструктором стал Бабурин, конструкторская группа состояла из Суранова, Грибкова, Нудельмана, Таубкина и др. <…> Следуя опыту создания гранатомета, 23-мм пушку стали строить по схеме с длинным ходом ствола, с магазинной подачей патронов… Идеология подачи патрона в пушку была близка к обойменному питанию гранатомета… Необходимо было увеличить скорострельность до 600 выстр./мин. Достижение такой скорострельности стало возможно при значительном сокращении длины хода ствола» («Вопросы истории естествознания и техники». 1991. № 1. С. 92 – 103).

А. С. Суранов:

«Конструкцию зенитной малокалиберной пушки разрабатывали т.т. Рашков, Лебедев, А. Э. Нудельман (станок), Мушинский[47] и др. Общее руководство и заданность осуществлял Яков Григ. Таубин. Работа над зенитной пушкой шла параллельно с какими-то другими организациями, и она закончилась, когда была принята на снабжение какая-то другая конструкция… Работа над второй пушкой, которая имела индекс МП (мотор-пушка) продолжалась до самой войны. Ее 6-я модификация была принята к изготовлению и изготавливалась крупной серией (МП-6). За эту работу осенью 1940 года Яков Григ. Таубин и группа его сотрудников была награждена орденами и медалями[48]» (Рукописная справка, написанная А. С. Сурановым 4.03.88 г. по просьбе дочери Я. Г. Таубина, подлинник на 3 страницах. Из личного архива Л. Я. Таубиной-Бессоновой. С. 2–3).

Исходя из того, что первой пушкой в тот период в ОКБ-16 считалась зенитная, можно предположить, что тематика автоматических пушек пришла к Таубину из ГАУ, с которым его ОКБ связывала многолетняя совместная работа по гранатомету. А уж потом появился новый заказчик – ГУ ВВС, заказавший вторую – авиационную мотор-пушку, устанавливавшуюся в развал двигателя истребителя и стреляющую через его полый вал.

П. П. Грибков:

«Пушка МП-3 была уже с коротким ходом ствола[49] и темпом стрельбы 500–550. Впоследствии темп стрельбы был доведен до 600 выстрелов в минуту. Действительно, первые образцы пушек с длинным ходом ствола имели темп стрельбы 300, но ведь МП-3 была уже третьей моделью – с коротким ходом… Когда в конце августа или начале сентября (1940 г. – А. О.) Таубин срочно вызвал Бабурина в Москву, на заводе было сделано 15 пушек МП-3. По возвращению из Москвы на завод Бабурин рассказывал, что они были у Сталина, который потребовал поднять темп стрельбы до 600, считая, что пушка с темпом 500 выстрелов в минуту годится лишь для сухопутных войск… На заводе поднимали темп стрельбы путем лучшей отладки. Начальник цеха, где делали пушку, Василий Ефимович Сиберев предложил возвратную боевую пружину запирающего агрегата с большой жесткостью… Поэтому затвор стал приходить в переднее положение с большей скоростью… Пушка стала стрелять с темпом 600–610 выстрелов в минуту[50]. Эта же пружина была поставлена и на МП-6. Темп 600 выстрелов в минуту по тому времени для такого мощного патрона 23 мм был очень высоким и таил в себе неприятности, которые никто не мог предвидеть, а тем более мы, молодые и неопытные инженеры…» (П. П. Грибков. Рецензия на рукопись статьи А. Э. Нудельмана «Конструктор авиаавтоматического оружия Я. Г. Таубин». Машинопись, подлинник на 10 страницах. Из личного архива Л. Я. Таубиной-Бессоновой. С. 2–4).

В. Л. Таубкин:

«Я проработал в КБ, которое в довоенные годы возглавлял Я. Г. Таубин, несколько десятков лет, начиная с 1935 года, и поэтому в курсе истории создания пушки МП-6… Она прошла в 1940 году заводские и государственные испытания на полигоне ВВС с участием военных. Ответственным испытателем от полигона был офицер т. Гурьев. После этого она была поставлена на серийное производство на двух заводах. Тогда (а не авансом) Таубин и группа сотрудников были награждены орденами и медалями… Что касается усилия отдачи, то тогда этот параметр вообще не фигурировал ни в требованиях, ни в характеристике пушки» (В. Л. Таубкин. «Замечания к “Запискам наркома” Ванникова». 20 января 1988 г. Машинопись, подлинник на 5 страницах. Из личного архива Л. Я. Таубиной-Бессоновой. С. 1–2).

М. П. Бундин:

«В то время мне довелось работать ведущим инженером-конструктором в КБ Таубина. Вспоминаю… Однажды, перед началом войны, мы с механиком отрабатывали стрельбой в тире опытный крупнокалиберный авиационный пулемет конструкторского бюро Таубина. Неожиданно позвонил Яков Григорьевич и сказал, что приедет посмотреть пулемет при стрельбе. Вскоре он приехал вместе с генералом П. Рычаговым, уже бывшем тогда в составе командования ВВС страны. Осмотрели пулемет и произвели его отстрел. Стрельбу произвели в одну очередь, выпустив все 100 заложенные в ленту патроны. Отказов не было. Это говорит о том, что пулемет можно было доработать окончательно, что зависело не только от нашего КБ, но и от наркомата вооружения, но не осуществилось потом… (Одной из причин ареста Таубина считается то, что он не выполнил постановление Правительства по созданию крупнокалиберного авиационного пулемета 12,7 мм. А из рассказа Бундина следует, что уже до 9 апреля 1941 г., когда был снят Рычагов, пулемет безотказно стрелял. – А. О.)

Яков Григорьевич Таубин был талантливым конструктором и организатором, был настоящим изобретателем и смелым бойцом, отдавшим свою жизнь делу прогресса новой техники… К сожалению, в книге “Оружие Победы”, вышедшей вторым изданием в 1987 году под общей редакцией В. Н. Новикова, не нашлось заслуженного места для фотографии Я. Г. Таубина и его большой роли в начальном становлении и развитии работ по созданию нового автоматического стрелково-пушечного оружия…» (М. П. Бундин. «Он был смелым бойцом». Подлинник, рукопись на 3 листах. Из личного архива Л. Я. Таубиной-Бессоновой. С. 2–3).

А вот как рассказывал в своих мемуарах «Записки наркома» (написаны в начале 60-х годов, изданы в 1988 г. в журнале «Знамя» № 1 [11]) о судьбе создания пушки МП-6 непосредственный начальник Таубина заместитель наркома вооружения с 1937 по 1939 г. и нарком вооружения с 1939 по 7 июня 1941 г. Б. Л. Ванников:

«Так получилось и с конструктором Таубиным, разрабатывавшим одну из конструкций 23-миллиметровой авиационной пушки. Его проект был оригинальным, содержал много хороших технических решений, да и продвинулся он в изготовлении опытных образцов дальше других. Словом, эта пушка была лучшей и могла своевременно обеспечить нашей боевой авиации большие преимущества…

Заводские испытания… выявили ряд конструктивных недочетов его пушки. Наиболее серьезно было то, что сила отдачи при стрельбе значительно превышала обещанную. Впрочем, сила отдачи вполне соответствовала калибру и мощности пушки, но выявилось несоответствие техническим условиям, предложенным самим Таубиным… Тогда он попробовал добиться, чтобы конструкцию приняли в таком виде, но, естественно, натолкнулся на сопротивление со стороны авиаконструкторов. Повышенная сила отдачи пушек, размещенных в крыльях, при неодновременной стрельбе сбивала с курса легкие самолеты. К тому времени подоспели результаты испытания создававшихся тогда других авиационных пушек, и оказалось, что и у них сила отдачи превышала требуемую самолетостроителями. Тогда конструкторы, как вооруженцы, так и авиационные, вынуждены были признать, что подошли к этому вопросу легковесно. Стало ясно, что нужно либо отказаться от авиационных пушек, развивающих значительные силы отдачи, либо исходить из иных параметров в расчетах при конструировании самолетов. <…> После очередного периода колебаний вновь было принято решение форсировать соответствующие работы (совершенно очевидно, что имеются в виду работы авиаконструкторов, а не по пушке. – А. О.).

Что касается Таубина, то он на одном из совещаний, отвечая на вопрос Сталина, заявил, что добьется значительного снижения силы отдачи, хотя и в данном случае не имел твердых оснований для такого обещания. И. В. Сталин же, по-видимому, счел его ответ вполне обоснованным… Авиаконструкторы были недовольны, но не решились довести дело до конфликта с Таубиным, так как чувствовали и свою долю вины. Они предпочли усилить у мотора то место, к которому крепится пушка, и – по-видимому, даже без разрешения руководства наркомата авиационной промышленности – договорились об этом с авиазаводами. Хотя такое усиление не оказало никакого влияния на конструкцию мотора, а для установки пушки было весьма полезно, тем не менее оно нарушало установленный порядок, по которому изменения в утвержденные чертежи на продукцию, переданную в серийное производство, можно было вносить только с разрешения правительства.

Каким-то путем о нарушении узнал Сталин. А поскольку как раз тогда он настойчиво требовал соблюдения упомянутого порядка, то “самовольничанье” вызвало у него особенно острую реакцию… В 1941 году, за несколько месяцев до начала войны, Таубин тоже внес изменения в свою конструкцию и попросил установить новые сроки. А в наркомате вооружения, где уже потеряли надежду получить законченную пушку в ближайшее время, тогда уже был иной план: передать доводку конструкции Таубина заводским конструкторам и технологам, обладавшим высокой квалификацией и огромным опытом, для чего, пойдя на риск, принять ее в серийное производство до проведения окончательных испытаний…

Итак, мы передали судьбу 23-миллиметровой пушки в руки замечательного коллектива одного из самых мощных артиллерийских заводов. Там были хорошие конструкторы и технологи, прекрасное оборудование и отличная металлургическая база, поставлявшая лучшие стали и заготовки. Такое благоприятное сочетание возможностей обеспечивало быструю доводку и запуск пушки в серийное производство. Работы на заводе уже шли быстрыми темпами, как вдруг совершенно неожиданно для наркомата конструкция Таубина была объявлена вредительской, а сам он арестован» [11. С. 146–151].

Впервые же имя Таубина в печати было упомянуто в книге «Оружие Победы», вышедшей в 1987 г. [64] и рассказывающей о вкладе оборонной промышленности в Победу. Она написана авторским коллективом под редакцией В. Н. Новикова, бывшего в 1939–1941 гг. директором Ижевского оружейного завода, который выпускал авиационное вооружение, в том числе и разработанное ОКБ-16 (в последующем Новиков стал заместителем наркома – заместителем министра вооружения, а в 1960–1962 и в 1965–1980 гг. заместителем председателя Совета Министров СССР):

«В конструкторском коллективе, руководимом Я. Г. Таубиным и М. Н. Бабуриным[51], еще до войны в творческом соревновании с коллективом, создававшем пушку ВЯ, разрабатывалась 23-мм авиационная пушка МП-6…» [Там же. С. 291].

Интересно, что истории горькой судьбы 23-мм пушки в книге «Оружие Победы» предшествовал рассказ ее авторов о первой пушке ОКБ-16, принятой на вооружение в годы войны:

«…В грозном 1941 году родилась 37-мм пушка НС-37. Ее разработали А. Э. Нудельман, А. С. Суранов, Г. А. Жирных, В. Я. Неменов, С. Г. Лунин, М. П. Бундин. При создании этой пушки был использован большой опыт и много материала по разработке пушки МП-6, которая еще до войны создавалась в том же конструкторском коллективе под руководством Я. Г. Таубина и М. Н. Бабурина при участии А. Э. Нудельмана» [64. С. 294][52].

Из приведенных выше рассказов непосредственных участников работ по созданию лучшей в мире для своего времени авиапушки становится совершенно очевидным, что МП-6 (затем ПТБ-23) была первой авиапушкой такого большого калибра. Она успешно выдержала все испытания (стоит отметить, что по той же схеме были разработаны еще две пушки – 23-миллиметровая противотанково-зенитная пехотная и такого же калибра танковая системы Таубина – Бабурина). Иначе руководство страны никогда не запустило бы ее в серийное производство, да еще поручив Таубину Постановлением СНК и ЦК от 4 октября 1940 г. сразу две работы – «сконструировать 37 мм авиационную пушку… и подать на испытания не позже 25 декабря с. г.» и «сконструировать и подать не позже 25 декабря с. г. на полигонные испытания 12,7 мм пулемет». Кстати, из этого следует, что разработка 37-миллиметровой пушки (11-П) началась не 17 мая 1941 г. (то есть на следующий день после ареста Таубина и Бабурина) под руководством Нудельмана, как, к сожалению, были вынуждены написать в своих воспоминаниях сам Нудельман и некоторые другие участники этой работы, а намного раньше, и под техническим руководством Таубина и Бабурина[53]. А с 17 мая 1941 г. и до принятия ее в серийное производство 30 декабря 1942 г. продолжалась работа над ней же, но уже под руководством Нудельмана и Суранова и уже под другим названием – 11-П. Слабо верится, чтобы на пушку, которую по решению правительства должны были еще 25 декабря 1940 г. подать на испытания, техпроект начали делать только на следующий день после ареста Таубина и Бабурина и представили уже через месяц – к 16 июня 1941 г., а еще через месяц (27 июля) был готов первый опытный образец пушки. Имеется письмо Шахурина заместителю начальника ГУ ВВС Жигареву № 204763 от 17 апреля 1941 г., из которого следует, что 37-миллиметровая пушка Таубина, поданная для установки в серийном самолете ЛаГГ-3, в него не помещается, так как не увязана с его мотором М-105П. Значит, в это время пушка уже существовала «в металле»[54]. В указываемые Нудельманом короткие сроки лишь переделали документацию на 37-миллиметровую пушку, исключив имена ее создателей, объявленных «врагами народа». А дальше, как всегда, пошли испытания и устранения выявленных недостатков. Это процесс неизбежный, и тут нет вопросов. Вопрос в другом: почему устранение недостатков пушки начали с ликвидации ее создателей?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.