Приложение 22. Начало войны на Балтийском флоте (21–22 июня 1941 г.)

Приложение 22. Начало войны на Балтийском флоте (21–22 июня 1941 г.)

Из книги: Олег Стрижак. «Секреты балтийского подплава не утаить в глубинах флотских архивов»

(М.: Воениздат, 1996. С. 66–71)

…Загадочны действия Трибуца и его штаба в первые часы войны. Н. Г. Кузнецов в книге «Накануне» (М.: Воениздат, 1969) пишет, что указание флотам о переходе на готовность номер один было дано около 23 часов 21 июня.

Затем Кузнецов, нарком ВМФ, звонит командующим флотами, первый звонок – Трибуцу: «Не дожидаясь получения телеграммы, которая вам уже послана, переводите флот на оперативную готовность номер один – боевую. Повторяю еще раз – боевую».

Трибуц спрашивает: «Разрешается ли открывать огонь в случае явного нападения на корабли и базы?»

Кузнецов отвечает: «Можно и нужно!»

«Мой телефонный разговор с Трибуцем закончился в 23 часа 35 минут» (см. с. 356, 357, 359).

Что происходило в Либаве, нам рассказывает Грищенко в книге «Соль службы». В час ночи 22 июня офицеры были вызваны посыльными на корабли и в части. Личный состав перешел из казарм на лодки. Готовности номер один объявлено не было.

В четыре утра Грищенко «решил не терять зря времени, провести учение по живучести и непотопляемости корабля».

Моряки понимают, что если б была объявлена боевая готовность, то ни о каких «учениях по живучести» и речи б не могло быть.

«В самый разгар наших учений мне подали радиограмму с адресом “По флоту”. Я быстро прочел: “…последнее время многие командиры занимаются тем, что строят догадки о возможности войны с Германией и даже пытаются назвать дату ее начала… Вместо того, чтобы… Приказываю прекратить подобные разговоры и каждый день, каждый час использовать для усиления боевой и политической подготовки… Комфлот Трибуц”».

Хорошая радиограмма в пятом часу утра 22 июня.

Почти тотчас, пишет Грищенко, над гаванью и над подводными лодками появились бомбардировщики с крестами и свастиками. «Но никто из командиров подводных лодок, памятуя указание “огонь не открывать”, не решается осмелиться и нарушить его… Самолеты в третий раз пролетают над нами. Где-то в стороне – не то взрывы бомб, не то стрельба орудий» (см.: «Соль службы», с. 53–54).

Заглянем в «Боевую летопись ВМФ…» (с. 95): «Около 4 ч. немецко-фашистские войска при поддержке танков, авиации и артиллерии перешли в наступление на приморском направлении. Самолеты противника, не встретив противодействия, нанесли бомбовый удар по Лиепае…»

Исторический сборник «Краснознаменный Балтийский флот…» (М.: Наука, 1973. С. 23–24) говорит об этом подробнее: около 4 час. утра краснофлотец Колотенков, разведчик 841-й зенитной батареи, которая находилась в боевом дежурстве (это уточнение подчеркивает, что и в береговых частях флота готовность номер один не была объявлена), определил, что неизвестные самолеты идут курсом с моря на военно-морскую базу. Колотенков объявил по батарее боевую тревогу и доложил по телефону о самолетах на КП. С КП дивизиона последовала команда: «Огня не открывать».

12 бомбардировщиков «Ю-88» нанесли удар по Батскому аэродрому, где базировался 148-й истребительный авиационный полк.

Командир 503-й зенитной батареи, которая прикрывала аэродром, старший лейтенант В. Рябухин приказал (видимо, на свой страх и риск) открыть огонь. Однако самолеты уже отбомбились и без потерь развернулись на обратный курс.

Вот эти разрывы бомб и стрельбу орудий и слышал Грищенко, находясь на мостике лодки «Л-3» в гавани и читая удивительный приказ Трибуца прекратить разговоры о войне с Германией и заняться политической подготовкой.

Далее в историческом очерке говорится, что немцы уничтожили восемь истребителей, а днем 22 июня 148-й полк приказом штаба Северо-Западного фронта был переведен в Ригу. «Таким образом, уже в первый день войны база осталась без прикрытия истребительной авиацией» (Там же. С. 24).

Так Трибуц впрямую не выполнил боевой приказ наркома ВМФ. А нарком не знал, что его приказ не выполнен.

С чего вдруг Трибуц стал так «независим»?

Кузнецов в книге «Накануне» сообщает интересный «поворот в сюжете» ночи на 22 июня.

Сталин, пишет Кузнецов (см. с. 355–357, 365), не позднее 14 часов 21 июня «признал столкновение с Германией если не неизбежным, то весьма и весьма вероятным». До вечера Сталин занимался военными вопросами. Вечером он распорядился запретить партийным работникам воскресный отдых и выезд за город: «Возможно нападение немцев». В 23 часа Генштаб привел в готовность пограничные округа.

А ночью ни один телефон Сталина не отвечал. Дежурный в Кремле, когда Кузнецов хочет доложить Сталину, что началась война, что бомбят Севастополь, соединяет Кузнецова с Маленковым. В ту ночь Маленков – первый человек в государстве.

«Вы понимаете, что вы докладываете?» – раздраженно и недовольно отвечает Маленков и, не желая ничего слушать, вешает трубку.

Трибуц не выполнил приказ Кузнецова. Может быть, Трибуц имел другие «ходы наверх»?..

«Боевая летопись ВМФ…» (см. с. 91) без комментариев фиксирует, что Военный совет КБФ объявил по флоту о нападении Германии в 4 часа 49 минут: после налета авиации противника на Кронштадт и Красногорский рейд. А все части и соединения Балтфлота, говорит «Летопись», перешли на готовность номер 1 только к девятнадцати часам 22 июня.

Так выходит и по книге Грищенки: его лодка «Л-3» доложила о готовности выйти в море к 18 часам…

А. О.: Текст радиограммы Трибуца абсолютно совпадает со странными указаниями, которые в этот день поступали командирам частей и соединений западных округов от отдельных представителей высшего командования, участвовавших в совещании 24 мая 1941 г. в кабинете Сталина, например – члена Военного Совета ПрибОВО корпусного комиссара Диброва. Так как штаб Балтфлота находился на территории ПрибОВО в Таллине, их командование тесно общалось, поэтому Диброва мог сообщить Трибуцу наказ об избегании провокации и необходимых действиях, если она вдруг произойдет, слышанный им лично из уст вождя. Тогда возможны два варианта объяснения этой странной ситуации. Либо, получив 21 июня в 23.35 указание о переходе на готовность № 1 лично от наркомфлота Кузнецова, а затем информацию Диброва, передавшего слова Сталина по этому вопросу, Трибуц решил принять к исполнению наказ вождя (тогда непонятно, почему он не сообщил об этом Кузнецову во время их телефонного разговора и почему разослал свою успокоительную радиограмму по Балтийскому флоту лишь через 4,5 часа). Либо до начала боевых действий никакого указания о переводе флотов на готовность № 1 Кузнецов не давал. Поразительно и то, что согласно «Боевой летописи ВМФ…» на готовность № 1 корабли и части Балтфлота 22 июня перешли лишь к 19.00.

Это, скорее всего, означает, что никакого нападения (за исключением утренних налетов «неизвестных самолетов», сбросивших «магнитные донные мины», и бомбежки аэродрома под Либавой, в этот день на Балтфлоте не было, так как бомбежку флотов в этот день по тайной договоренности Гитлера с Черчиллем взяли на себя англичане.