Встреча над подземной рекой Улица Байкальская и другие, входящие в район Черницыно
Встреча над подземной рекой
Улица Байкальская и другие, входящие в район Черницыно
Район Гольяново вошел в состав Москвы только в 1960 году. До того здесь был столичный пригород. Ну а до первой четверти ХХ века – и вовсе деревни: Гольяново, Черницыно и Калошино. (Оговоримся сразу – правильное склонение этих названий на «о» нас занимать не будет. Ибо устоявшегося правила на этот счет нет. Вот и мы станем склонять, когда это покажется уместным, и нет, когда хорошо читается и без склонения.) Во второй половине ХХ века о Калошине хоть что-то знали – там была промзона с большими заводами. В Гольяново существовало старинное кладбище (Курганская улица, ныне – дом 11) и Бабаевский пруд, вокруг которого сложилась зона отдыха. Но вот про Черницы-но мало кто даже и слыхивал. Место это в просторечии называлось «у кинотеатра «Урал» или просто «на кругу», потому что рядом с кинотеатром существовала круговая транспортная развязка. Ну а когда уже в начале XXI века кинотеатр закрыли, а потом и вовсе снесли, остановку общественного транспорта переименовали с «Кинотеатра «Урал» в это самое «Черницыно». Однако даже местные жители пожимали плечами:
– Откуда такое название – неизвестно.
А ведь на самом деле многие очень даже хорошо осведомлены об истории этого места, хоть и не подозревают об этом.
Впрочем, у нас так частенько – мы знаем о чем-то, но не связываем это ни с чем другим. Как? А вот смотрите! Оперу Мусоргского «Хованщина» все слышали, да и про саму эту Хованщину (стрелецкий бунт, устроенный царевной Софьей против юного братца Петра, будущего Петра Великого) учили в школе. Жители московского Черницына, конечно, не исключение. Но как-то не думают они о том, что гадалка Марфа из оперы «Хованщина» (помните знаменитую сцену гадания с не менее знаменитой репликой, обращенной к князю Хованскому: «Тебе угрожает опала»?) и ведунья Марта, живущая в «их селе» в XVII веке, о которой нет-нет да и проклюнется память веков, – одна и та же личность.
Про эту легендарную Марту известно, конечно, мало. Но жила она в селе Черницыно весь XVII век. И ездили к ней гадать со всех окрестностей, ну и, ясно, из Москвы-столицы. А поскольку вряд ли гадалка могла прожить сто лет, то сам собой напрашивается вывод: гадальным ремеслом занималась не одна, а, скорее всего, несколько женщин в роду. Провидческий дар обычно передается от бабушки к внучке, хотя, конечно, и дочь может его получить. Скорее всего, всех девочек в семье называли одним именем. Правда, для Руси того времени – это непривычно-иностранное имя. Но возможно, черницынская ворожея и не была никакой иностранкой, а просто взяла себе имя вроде и загадочно звучащее, но и вполне сопоставимое с привычным именем Марфа.
Само же сельцо Черницыно, стоящее по речке Сосенке, уходит корнями в глубь веков. В письменных источниках упоминается как раз с XVI века. Тогда оно принадлежало Алексеевскому стародевичьему монастырю – тому самому, легендарному, что с XIV века стоял в Чертолье на том самом месте, где в XIX веке возвели храм Христа Спасителя, ну а Алексеевскую обитель перевели на Красносельскую улицу. История эта, окрашенная трагедией и мистикой, описана в книге «Москва мистическая». Но вот сыскалось и продолжение давних преданий.
Опять же стоит напомнить, что монастырь назывался стародевичьим вовсе не потому, что там проживали старые девы или «старые девушки». Напротив – это было почетное название. Оно указывало на то, что этот девичий монастырь – самый главный по старшинству – древнейшая женская обитель Москвы. Ведь она была открыта еще в 1358 году по благословению Московского митрополита Алексия – отсюда и наиболее почитаемый в монастыре святой – святой Алексей, человек Божий.
Царь Михаил Федорович по восшествии на престол после Смутного времени отличил Алексеевский монастырь своими милостями. Дело в том, что наследником Михаила Романова являлся его старший сын царевич Алексей (будущий царь Алексей Михайлович, батюшка Петра I). Вот в Алексеевскую обитель и потекли обильные дары, ей отписали угодья и земли. В числе них оказалась и деревенька Черницыно. Впрочем, думаю, что тогда деревня еще не имела такого имени. Ведь «черница» – это монахиня в черном клобуке. Вот и стала деревня Черницына, то есть принадлежащая монастырю. Конечно, земля здесь была не особо пахотной, местами болотистой из-за поречья, местами холмистой да «вздыбленной» из-за неровностей рельефа. Но деревня была «с бором и угодьями», то есть, по Далю, имела «все нужное и полезное в обиходной сельской жизни, что дает природа». Однако крестьянских дворов здесь существовало мало. И хотя земля имелась, народ чурался переселяться. Видно, сказывалась молва о черницынской ворожее.
Действительно, на отшибе – в той части бора, что теперь входит в состав национального парка Лосиный Остров, – посреди небольшой черемуховой рощи (были в старину и такие чудесные места, погубленные потом острыми топорами) стояла избенка Марты-вещуньи. Сюда и приезжали тайком те, кто хотел узнать свое будущее или получить какую другую магическую услугу. Во пору цветения черемухи народ подтягивался особо. Да только, говорят, в ту пару недель, что вокруг разливалась белая кипень, ворожея принимала только избранных.
Но все проходит. От ворожеи (или от целого рода вещуний) осталась только сцена гадания Марфы на оперных подмостках, там ее изображают статной и властной девицей, скрывающей свою красоту под темным платком. А вот жители Уральской, Иркутской улиц, Иртышских проездов, особенно тех домов, что недалеко от лесного массива, часто пугают малышню, так и стремящуюся улизнуть в близлежащие пролески Лосиного Острова, что вот, мол, явится лесная бабка, злая старуха и заберет ослушников. Однако малолетние неслухи ничуть не страшатся. А может, они просто чувствуют, что лесная бабушка ничего плохого не сделает?
Однажды семилетняя дочка моей приятельницы рассказала маме, что им с подружкой помогла пройти по лесной дорожке «старая тетенька в темном платочке». А в школе у них мальчишки говорят, что, если заблудишься в лесу, надо позвать Марту и Глеба. Те, мол, сто лет в лесу живут и помогут – выведут на асфальтированную дорогу. Конечно, ребятня любит придумывать. Да и как вообще можно заблудиться там, где вся территория покрыта культурно заасфальтированными тропинками и обустроена лавочками? Но ведь на грех и посреди трех сосен люди кружат!
Одно известно точно: древнюю ведунью Марту, ставшую местным привидением, в районе не боятся. А горожане, захаживающие в любую погоду в пролески Лосиного Острова «подышать воздухом», любят рассказывать о Марте местные легенды. Кое-что я записала и приведу здесь, а несколько преданий вынесла в приложение. Уж очень они своеобразны. Прочтите – удивитесь, насколько поэтические «воспоминания веков» могут сыскаться в обычном спальном районе.
Вот первый рассказ дамы лет тридцати пяти – из тех, что по современным меркам все еще проходят по разряду «девушек».
«В тот год (а был это конец «лихих девяностых») я шла вечером по Байкальской улице к Гольяновскому пруду. Уже темнело. Освещения тогда по улицам почти не было. Так что я не удивилась, что в темноте ко мне прибилась бабулька – вдвоем не так страшно. Была она в черном платочке, сползшем на глаза, с клюкой и в засаленной кофте. Я решила, что это богомолка, идущая в нашу церковь Святых Зосимы и Савватия. Других-то церквей в округе нет, вот и ходят туда все наши бабушки.
Мне тогда подумалось: конечно, старушка-божий одуванчик особо не поможет по темноте, если что, но хоть крик поднимет. Впрочем, от крика в тех местах пользы никакой. Сначала по Байкальской улице до площади Белы Куна – промзона (новых домов, что там сейчас, еще не было), потом Гольяновский пруд, где дома вообще начинаются по-чудному – с номера 5. Потому что там, где должны стоять номера 1–3, как раз и есть сам пруд. То есть, может, эти дома там, в воде, у водяного и стоят, но на поверхность не выходят. Так что дорожка вдоль пруда опять же темно-страшная. Это теперь вокруг парк, чистое сокровище с фонарями, горящими так, что светло как днем. А в «лихие девяностые» в этом Гольяновском парке у пруда чуть не каждый месяц трупы находили. Разбой же был в порядке вещей.
Вот мы с бабулькой и ковыляли по темноте. Она мне про окрестности рассказывала. Наверное, думала, что от этого не так страшно будет. И такая начитанная бабка оказалась! Это от нее я узнала, что городскую застройку здесь начали только в 60-х годах. От деревни Черницыно осталось только название Черницынского проезда. Потом мы к пруду повернули. Старушка про него речь завела. Мол, раньше это была другая деревня – Гольяново. И до 80-х годов прошлого века на месте пруда было болото, превращенное местными жителями в свалку. Но под 0лимпиаду-80 местностью решили заняться – а ну как гости столицы увидят эдакое хламное место? Болотце осушили, сделали водоотток в речку Сосенку, и до того частью забранную в трубу, ну а теперь уже однозначно ставшую подземной рекой. Мне, конечно, сразу же вспомнилась самая таинственная река-призрак Москвы – Неглинка. У нее длина 7,5 километра. А у нашей Сосенки знаете сколько? Почти 9 километров. То есть, представляете, наша речка больше знаменитой Неглинки! А вы говорите, мы – окраина. Да у нас собственные достопримечательности есть. Мне тогда бабулька рассказала, что от подземной Сосенки на поверхность сейчас аж три пруда выходят. У леса в Лосином Острове Бабаевский пруд, средний – наш Гольяновский, а рядом с метро «Преображенская площадь» – Черкизовский. Но наш Гольяновский к природе ближе всех. На нем и утки, и даже чайки. Может, только лебедей не хватает. На этом рассуждении бабулька вздохнула. Видно, лебедей ей хотелось.
И тут… Из-за деревьев, посаженных вокруг пруда, выскользнула парочка хулиганов. Впрочем, это раньше их так звали. Теперь приходилось величать по-тюремному ласково – братками. Только вот намерения у этих бритоголовых, ясно, были не братскими. Один пиханул бабку. Второй схватил меня за руку – потянулся снять колечко, предательски блеснувшее в тусклом свете фонаря. Я уж и сама собралась ему помочь – я-то себе дороже колечка, но…
Я и понять не успела, как бабка лихо вдарила клюкой того, кто стоял к ней поближе. Бугай прямо-таки рухнул наземь. Второму досталось по голове – сзади. Он явно не ожидал нападения. Но тощенькая бабулька так вдарила его, что браток растянулся рядом с приятелем. И вот что самое поразительное – когда бабуля замахнулась на второго, я увидела в темноте ее клюку. Да-да, увидела в темноте. Потому что клюка светилась! Странным тягучим грязно-синим отсветом.
Конечно, мало ли до чего додумалась техника. В то время как раз начали появляться указки с подсветкой. Но чтобы светилась старая грязная клюка?!
Я в страхе уставилась на побоище. Два братка лежали, не подавая признаков жизни. А ну как эта «божья коровка» их прикончила?! А бабулька как прочла мои мысли:
– Не боись! Я тихонечко. Вон уже и зенки разлепляют. Ты туточки постой. И глаза прикрой. А я их шугану – чтоб впредь не шастали.
Бабулька подошла вплотную к лежащим на земле боровам, присела рядышком и… покрылась сама таким же призрачным светом, что и ее клюка.
– Знамо, кто я? Я – Марта. В друг раз урою! С собой на тот свет заберу!
И таким ужасом от старушенции повеяло, что передать невозможно. А ведь она меня предупредила: «Закрой глаза». Но я, дура, не послушалась. И что теперь со мной будет?! Это же призрак, привидение… Ноги мои сорвались с места и понесли меня, не разбирая дороги. Главное – подальше».
Вот какую поразительную историю иной раз доведется услышать от случайной соседки по микрорайону. Впрочем, может, потому, что я до таких историй сама охоча, мне их и рассказывают? То ли люди чувствуют, что мне это интересно и я не стану смеяться от неверия, то ли просто везет на рассказчиков? Нынче ведь мало кто кого выслушивать станет…
Дома я, конечно, начала рыться в книгах. Хорошо, что библиотека огромная – что-то от предков осталось, что-то сама прикупила. В Интернете же про историю наших мест мало что имеется. Конечно, масса времени на поиски ушла. Но оно того стоило. Потому что узнала я массу интересного.
Например, такой факт: еще в 1808 году в нашем Черницыне закончилось… крепостное право. Представляете?! А случилось это так. В конце XVIII века император Павел пожаловал деревню митрополиту Московскому и Коломенскому Платону, поскольку тот уже владел землями Черкизова и Калошина, граничащими с Черницыном. Но настроение Павла, как известно, часто менялось. И когда митрополит осудил его некоторые нововведения, император практически взял Платона под домашний арест – запретил выезжать из Москвы и все дары свои забрал обратно. Черницыно снова оказалось в казне и уже при императоре Александре I было отдано во владение дочери погибшего в русско-турецкую войну генерала Григория Гейкинда, вероятно, за проявленную особую храбрость. Генеральская дочь, Наталья Григорьевна, вышла замуж за статского советника Зайцева и заглянула в имевшуюся подмосковную деревушку. Там уже давно была пустошь, а жители отсутствовали. Зайцевы решили все же взяться за благоустройство земель. Да так рьяно, что Черницыно с тех пор прозвали «Натальин выселок». Дело в том, что предприимчивая Наталья в 1807–1808 годах выселила сюда 11 душ крепостных из близлежащего села Гольяново. Село то возникло хоть и куда позже, чем Черницыно, но оказалось ближе к проезжей дороге, и потому жители его куда богаче. Там, в Гольянове, имелся ловкий управляющий барским имением, однако тоже крепостной – Филипп Иванов. Вот он-то и предложил то ли своему гольяновскому барину, то ли Зайцеву большие деньги за то, чтобы ему с родней отписали вольную. Уж как они там все это обстряпали, неизвестно, но известно, что в «Натальином выселке» появились 11 мужеских душ (женский пол по тем временам вообще нигде не считали) Ивановых, которым Наталья Зайцева выдала вольную и перевела в статус «свободных землепашцев». Так в 1808 году Черницыно стало первопроходцем земли Российской – у него появилась целая деревня вольных, а не крепостных людей. Правда, поначалу в деревне было всего 5 домов, но надо же с чего-то начинать.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.