Шпионаж чужими руками корреспондента «Таймс» Бловица

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Шпионаж чужими руками корреспондента «Таймс» Бловица

Рабочие Марселя, следуя примеру Парижа, 28 марта 1871 г. захватили власть в главном портовом городе южной Франции. Революционеры овладели почтой и телеграфом, установили контроль над отправляемой корреспонденцией.

Глава версальского правительства Тьер поручил восстановление буржуазного «порядка» в Марселе генералу Эспивану де ла Вильбоа. Это был глупый монархист и клерикал, сделавший карьеру угодливостью в гостиных знатных дам и выказавший полную неспособность в войне против Пруссии. Теперь этот чванливый и жестокий палач, обрадованный приказом кровавого карлика из Версаля, собирался взять реванш в сражении с коммунарами, не имевшими ни патронов, ни продовольствия. И тут генералу предложил свои услуги другой карлик – франтовато одетый маленький, толстый человечек на непомерно коротких кривых ножках и с огромной уродливой головой. Лицо карлика, окаймленное «солидными» бакенбардами, украшали рачьи глаза и оттопыренная нижняя губа. Его жена, разъяснил он, сдавала в своем доме квартиру Восточной телеграфной компании, которая имела свой собственный кабель до города Оран в Алжире. Компания разрешила присоединить этот провод к кабелю, идущему к Версалю. Так была установлена связь с правительством Тьера, и генерал Вильбоа получил окончательные инструкции о расправе с инсургентами.

Марсельская коммуна была потоплена в крови. А супруг домовладелицы за свои шпионские заслуги был уполномочен лично сообщить об этом в Версаль.

Карлика на кривых ногах звали Генрих Георг Стефан де Бловиц. Он родился в 1825 г. в Чехии, в немецкой дворянской семье. Однако мы знаем историю ранних лет жизни Бловица только из его собственных «мемуаров», а они скорее напоминают не воспоминания, а плутовской роман. Если верить Бловицу, когда ему было 16 лет, цыганка в глухой деревне на хорватской границе предсказала его дальнейшую судьбу.

«Когда колдунья подошла ко мне, – рассказывает Бловиц, – она внезапно оживилась, и ее тусклые глаза засверкали. «Никогда еще не видела я такую руку, как у тебя, – сказала она. – Тебя ждет завидная судьба. Ты будешь сидеть рядом с королями и обедать вместе с принцами».

И действительно, воспоминания Бловица до краев заполнены рассказами о его непрерывных успехах в высшем свете, о благосклонности монархов, дружбе с министрами и встречах с другими титулованными особами. Нет недостатка и в галантных приключениях, в которых Черномор с дипломатическими баками нередко представляет в амплуа первого любовника.

Как-то раз, повествует он, Бисмарк и германская разведка подослали к нему прекрасную и коварную красавицу княгиню Кральта разузнать одну важную тайну. Находясь вечером в салоне княгини, Бловиц был настолько покорен ее красотой и несравненным обаянием, что готов был проболтаться. Но тут он обратил внимание на одну необычную вещь: «Я заметил, что пламя свечи в канделябре, стоявшем у зеркала стало мерцать. Меня это удивило, так как двери и окна были заперты. Я не мог определить, откуда идет ток воздуха, отклонявший пламя свечи. Подойдя к канделябру, я почувствовал, что дует от зеркала, и сразу понял, что попал в ловушку. Внимательно исследовав зеркало, я заметил, что оно состоит из двух створок, между которыми теперь был слабый промежуток. Очевидно, там стоял кто-то и подслушивал. Я указал княгине на мерцающую свечу и на скважину в зеркале и сказал: «Сударыня, ваши хитрости бесполезны. Я понял все». Княгиня взглянула на меня и нажала пуговицу электрического звонка. Явился лакей. Не глядя на меня, указала мне на дверь».

Однако далеко не во всех случаях нашему галантному рыцарю указывали на дверь. Часто он подвизался и в роли благородного спасителя таинственных молодых красавиц (сплошь принцесс и герцогинь).

На деле влияние Бловицу обеспечила сила, которую называли шестой великой европейской державой – английская газета «Таймс». Настоящая карьера Бловица началась в кровавые майские дни 1871 г., когда версальцы творили чудовищную расправу с пленными коммунарами под восторженное улюлюканье злорадствующей толпы буржуазных дам. Кровавая оргия в Париже вызвала некоторое смущение даже у вполне респектабельных консервативных газет за рубежом. Тьеру хотелось, чтобы отчеты о массовых зверствах версальских войск печатались бы с оговорками и умолчаниями, способными как-то смягчить общую картину. Поэтому он был очень доволен, когда узнал, что давно уже знакомый ему Бловиц, бывший ранее второстепенным журналистом, временно получил должность помощника парижского корреспондента «Таймс».

Оба карлика хитрили: Тьер хотел превратить Бловица в орудие для осуществления своих целей, а Бловиц – Тьера. Используя свое знакомство с главой французского правительства, Бловиц добывал первоклассную информацию, которую не получали другие корреспонденты. Однажды Бловиц заметил издалека, что Тьер говорит с одним иностранным (очевидно, немецким) послом. Когда Бловиц подошел к Тьеру, беседа уже закончилась. Глава правительства, имевший несколько смущенный вид, разъяснял временному корреспонденту «Таймс», что посол сообщил ему о своем удовлетворении некоторыми шагами, предпринятыми министерством Тьера. Но Бловиц был не меньшим шулером, чем его собеседник, и по виду премьера понял, что тот лжет. Бловиц воздержался от посылки в «Таймс» сведений, полученных от Тьера, а путем расспросов ряда знакомых лиц сумел установить истинное содержание разговора: посол заявлял резкий протест против действий французского правительства. Когда в «Таймс» появилось сообщение о встрече изворотливого премьера с послом, все соперники Тьера пришли в восторг, а тот, конечно, был в совершенной ярости: «Я никому не говорил о беседе с послом, – кричал он Бловицу. – Вы подслушали нас, Вы не смели писать об этом!» Но Бловица словами было не пронять, а ссориться даже с временным корреспондентом «Таймс» – не расчет. Карлики вскоре снова нашли общий язык.

В 1874 г. Бловиц сумел получить место постоянного парижского корреспондента «Таймс», занять которое стремилось немало влиятельных лиц. Помог ему на этот раз монархический переворот в Испании. Почуяв сенсацию, Бловиц помчался в испанское посольство, пытаясь получить подтверждение известия о захвате власти в Мадриде генералом Кампосом. Посол республиканского правительства старался уверить Бловица и других корреспондентов, что в Мадриде была лишь совершена неудачная и легко подавленная попытка поднять восстание.

Бловиц, однако, сделал вывод противоположного характера, наблюдая за положением дел в самом посольстве. Его глава направлял курьера за курьером на телеграф, но из Мадрида не приходило никаких известий. Когда правительство побеждает, размышлял Бловиц, посольство не испытывает недостатка в победных реляциях, когда же, напротив, правительство свергают, наступает очередь послов тщетно бомбардировать начальство телеграммами с просьбой об информации. Словом, Бловиц послу не поверил, но и сообщать о перевороте как о свершившемся факте не решился.

Бловиц рванулся к находившемуся в Париже претенденту на престол принцу Астурийскому (впоследствии король Альфонс XII), но там никого не пускали далее ворот, охранявшихся полицией, а около них стояла толпа любопытных и корреспондентов. Все же Бловиц сумел обойти соперников. Он разыскал старого знакомого, графа Бануэлоса, приближенного принца Астурийского, и тот повез его в своей карете к претенденту. Бловиц забился в самый темный угол экипажа. Карету пропустили. На другой день «Таймс» – единственная из всех английских газет – напечатала подробности о перевороте, а еще через три недели Бловиц стал ее постоянным корреспондентом в Париже.

В 1875 г. «маленькому великому человеку», как стали звать Бловица, удалось заранее сообщить о намерении Германии начать новую «превентивную» войну против быстро оправлявшейся от разгрома Франции, и это не могло снискать ему благосклонность Бисмарка. А между тем в 1878 г. в Берлине собрался международный конгресс, который должен был в очередной раз разрешать «восточный вопрос», – вопрос о судьбах народов и территорий, расположенных в европейской части турецкой империи, или, иначе говоря, судьбу Балкан и режим проливов Дарданеллы и Босфор.

От Бисмарка ждать информации было нечего. «Уполномоченный Франции, – вспоминал потом Бловиц, – был робок, английские дипломаты из принципа ничего не сообщали журналистам, русские дипломаты не доверяли представителю английской газеты, австрийцы, страшась Германии и России, молчали, как немые. Что же касается турецких дипломатов, то они трепетали даже от собственной тени». Учитывая все это, Бловиц создал частную разведку. Он послал вперед нанятого им авантюриста, который под видом богатого молодого человека из почтенной семьи должен был втереться в доверие к одному из дипломатов.

Вскоре авантюрист был принят этим сановником на службу в качестве секретаря без жалованья, обучающегося сложной дипломатической профессии. За всеми канцеляристами следили, поэтому Бловиц и его агент делали вид, что незнакомы друг с другом. Они лишь обедали в одном в том же ресторане, который посещали многие дипломаты и журналисты, и… носили одинаковые цилиндры. При уходе Бловиц надевал цилиндр своего агента, под шелковой подкладкой которого находились краткие протоколы заседаний конгресса и переговоров между отдельными державами. Но и этих протоколов именно из-за их краткости было недостаточно для того, чтобы заполнить ими содержание длинных корреспонденций в Лондон. Отталкиваясь от того немногого, что успевал записать его агент, Бловиц начинал обход знакомых дипломатов и по крохам восполнял все звенья, которых недоставало для полного рассказа об очередном заседании конгресса.

Пронырливость, мертвая хватка в разговорах и чутье ищейки не раз помогали корреспонденту «Таймс». Газета напечатала подробное изложение речи русского канцлера Горчакова. Бловицу удалось заранее узнать, что после долгих столкновений английские и русские делегаты пришли, наконец, к соглашению по основным вопросам, и отъезд в Лондон, которым угрожал британский премьер Дизраэли (был даже демонстративно заказан специальный поезд), так и не состоится. Телеграммы Бловица предотвратили панику на бирже, знавшей, что отъезд премьера – это почти наверняка война с Россией…

Тем временем агент, доставлявший информацию Бловицу, стал возбуждать подозрение. Бловицу пришлось найти ему заместителя. Конгресс шел к концу, и новый агент обещал заранее раздобыть точную копию трактата, который будет подписан на заключительном заседании. «Теперь мне нужно было преодолеть два препятствия, – рассказывал впоследствии в мемуарах Бловиц. – Во-первых, конгресс закрывался 13 июля, в субботу. Трактат был мне необходим 12-го, чтобы опубликовать его 13-го, так как по воскресеньям газеты не выходят. В понедельник было бы уже поздно. Во-вторых, нужно было сделать так, чтобы другие журналисты не имели его. Немецкие газеты были сердиты на Бисмарка за то, что он не принял их представителей. Я рассчитывал, что канцлер даст им трактат, чтобы успокоить их. Если документ появится в немецких газетах в субботу, то я потерплю поражение. Я был в отчаянии. Как помешать Бисмарку? Как протелеграфировать трактат в Лондон? Из Берлина было невозможно. Из Парижа было бы поздно. Остановился я на Брюсселе».

Бловицу удалось обвести вокруг пальца бельгийского посланника в Лондоне и получить от него разрешение в любое время дня и ночи передать длинную телеграмму. С помощью сложных маневров Бловиц помешал своим коллегам получить драгоценный документ. А в пятницу агент Бловица выкрал еще не подписанный трактат. Получив его, Бловиц с крайне удрученным видом отправился на вокзал, сообщая всем желающим, что он окончательно потерял надежду получить текст договора. На брюссельском телеграфе вначале отказались передавать телеграмму, когда убедились, что она содержит важное дипломатическое соглашение, но записка от посланника уладила дело.

Когда делегаты конгресса еще только подписывали трактат, машины уже отпечатали субботний номер «Таймс» с полным текстом договора. Бисмарк был в ярости, а Штибера едва не хватил апоплексический удар. Современники уверяют, что после этого Бисмарк, заходя в свой служебный кабинет, сразу же заглядывал под стол, проверяя, нет ли там Бловица. Но дипломатический корреспондент «Таймс», как и все дипломаты, предпочитал шпионить чужими руками.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.