1. Драгоценные камни возле ракетного старта
1. Драгоценные камни возле ракетного старта
«Что такое Байконур? Ракеты, ракеты и еще раз ракеты! Как же не величать было его ракетным монстром, если почти каждый месяц там стартовали космические – или «Союз», или «Зенит», или «Протон» и еще какие либо грозные межконтинентальные, стратегические…», – так подумал я, в очередной раз проверяя соответствие документаций на приборы, установленные на очередной баллистической межконтинентальной стратегической ракете. Не знал я тогда, что пройдет несколько дней и в нашу байконуровскую жизнь ворвется Великая Степь и повернет мои мысли совершенно в ином направлении.
Вышел я в обеденный перерыв из монтажно-испытательного корпуса и чуть не получил тепловой удар. Байконуровское лето такое, что боже упаси побывать в нем в июне или в июле! Даже в тени сорок с хвостиком да еще и с плюсом! Во рту сухо, язык распухает, голова тяжелая. Врач из солдатского лазарета советовал солдатам и «промышленникам»: «На обед непременно пару кусочков хорошо просоленной селедочки съешьте! Прекрасно поможет быть работоспособным полдня! Селедка восстановит солевой баланс в организме. Вся беда в том, что при такой жаре с потом выходит из организма соль, так необходимая человеку. Так что, мои дорогие подопечные, ешьте селедку и сорок пять для вас будет не предел!»
А мы, то есть «промышленники», тут же ехидно задавали вопрос: «А если девяносто градусов с занюхиванием наружной стороной ладони?» И получали такой же ехидный ответ: «Сто пятьдесят тоже хороши в граненом стаканчике да еще с грибочками на тарелочке! Но дома, конечно, в Подмосковье или в Сибири». «Ну и, конечно, горилка с перцем в Днепропетровске!» – улыбнулся кто-то из нас – «промышленников».
«Промышленники» – это на сленге военных мы, то есть конструкторы ракет, прилетавшие на полигон для запуска ракетно-космических «машин» (еще один сленг, на этот раз связанный с секретностью) или для летно-конструкторских испытаний своих «изделий» – мощных неповторимых наводящих ужас на потенциального врага.
Такими же жаркими были конец июня, начало июля 1971 года.
Они совпали с проверочными испытаниями доставленной из нашего ракетного Южного машиностроительного завода ракеты 15А18. Испытания проводились в монтажно-испытательном корпусе. В нем работал на всю мощь кондиционер. Это нас и спасало. Испытания были проведены. Настало время запустить нашу 15А8 на камчатский полигон. Расстояние между нашим стартом и камчатским полигоном «Кура» было более шести тысяч километров. А вообще-то наша межконтинентальная ракет могла бы наделать «шороха» в логове врага, если бы он находился и на расстоянии в шестнадцать тысяч километров.
Наступил черед нашего основного испытательского творчества на стартовой площадке 109 над нашим новейшим изделием 15А18. Стартовая площадка находилась на бугре. С него были видны пасшийся у его подножия скот и юрта.
В тот раз утром наша испытательская бригада проехала мимо юрты и баранов и выехала на бугор. Солдатский караул, охранявший стартовую площадку 109, не позволил нам зайти в нее и все потому, что не приехала вместе с нами его смена с разводящим. Пока ждали новую солдатскую смену с разводящим, пришлось обозревать с вершины бугра окрестности.
– Любуетесь казахстанским пейзажем?
Ко мне подошел главный конструктор системы прицеливания нашего нового «изделия», доктор технических наук, лауреат Государственной премии СССР, Герой Социалистического Труда Парняков.
– Серафим Платонович, как же не любоваться, ведь увидеть на секретном ракетном объекте людей, пасущих стадо баранов – это же нонсенс, что-то невероятное! Если я расскажу об этом в Днепропетровске, мало кто поверит! И в вашем КБ-7 на киевском заводе «Арсенал» то же.
– Зря ты с таким неописуемым удивлением воспринял рядом с ракетным стартом казахскую юрту с баранами. Казахстан есть Казахстан. Я тебе покажу еще кое-что такое, что у тебя глаза на лоб полезут. Мои ребята из КБ-7 с удовольствием выписывают сюда командировки и все потому.… Пока есть свободное время, давай прогуляемся возле стартового ограждения.
Ограждение – обычный забор из колючей проволоки. Не спеша, прошлись, остановились. Серафим Платонович сказал:
– Смотри под ноги. Что видишь?
– Какой-то удивительно плотный песок, на нем мелкие камешки.
– Вот за этими камешками и летят из Киева сюда мои конструкторы, – он поднял некоторые из них, – что тебе напоминает вот этот?
– Кусок красного мяса.
– А этот?
– Полупрозрачный. Боже, как он играет в солнечном луче! – моему восхищению не было предела. – Серафим Платонович, вы – волшебник! Что это за сказка? Раскройте тайну!
– Это же камни – самоцветы!
– Неужели они?
– Мои конструкторы собирают их возле стартов, привозят в Киев и делают из них украшения. А кое кто даже сплавляет их ювелирам, выдавая за индийские.
– Черт возьми, не могу поверить. Но вы же серьезный человек! Без вашей системы прицеливания ракеты поражали бы что угодно, но только не цель. Оказывается, мы ходим по безрадостной пустыне, как по драгоценному ковру!
– Ты не оговорился. И еще кое – что интереснейшее в песках Кызыл-Кумов добывают.
Пришлось присесть. Утреннее солнце посылало яркие лучи. Они зажигали на песчаном грунте огоньки. Камешки вспыхивали, сверкали, переливались. Что за диво! Оставалось протянуть руку и дотронуться до необычного костра. У моих ног лежали прозрачные или несколько замутненные драгоценные капельки. Рядом – желтовато-красные, как цвет неба на закате, как кусочки лососины. Но каменные! Дотронулся. Глаз не мог отвести. Неужели это, действительно, сердолики и опалы?
…Ночь была душной. Только на рассвете повеяло прохладой. Сразу же с восходом солнца гостиница на ракетной площадке 43 зашевелилась. Конечно, нельзя было терять даром время, преподнесенное природой. Через несколько часов казахстанская полустепь – полупустыня превратятся в раскаленную сковородку. Тогда на ней хоть поджаривай яичницу! А пока бегом на казахстанский простор встречать вместе с сусликами «ярило»! Языческое название Cолнца как ни где соответствовало здешнему его трудолюбию.
Утренние оздоровительные пробежки способствовали поддержанию хорошего жизненного тонуса. Вот и на этот раз наша днепропетровская группа утренних физкультурников начала с рассветной разминки. Занимался я альпинизмом и горным туризмом. Был спортсменом. И в этот раз сказалось спортивное начало. Обычно мое сердце довольствовалось пятьюдесятью шестью ударами в минуту. Во время утренней пробежке пульс ускорялся до шестидесяти ударов.
Мимо промелькнули гостиница, площадка для душа, закрытая деревянным ограждением, служившим иногда наблюдательным пунктом, например, при запусках королевской Лунной ракеты Н1-Л3. На него мы взбирались перед каждым Лунным стартом. Но Лунная эпопея – отдельная глава в моей жизни.
Сейчас же утренняя прохлада доставляла необыкновенное наслаждение. Как было радостно вдыхать свежий утренний воздух!
Но бег пришлось прервать!
Потому что случилось то, что определило дальнейший ход событий!
В лучах утреннего солнца на песке валялся кровавый кусок мяса. Но это был все же не кусок задубевшей звериной мышцы, а как ни странно, такой же, как и на площадке 109, камень!
Я нашел сердолик! Да! Да! Сердолик! Такой же камень-самоцвет, как и на площадке 109. Тогда на него обратил мое внимание профессор Парняков. Теперь же сердолик сам меня остановил. Пришлось мне вспомнить, что за сердоликами охотятся отдыхающие на крымском Карадаге! Но увиденный мною камешек лежал на песчаном грунте, прожаренным беспощадным летним солнцем и омытом хмурыми осенними и весенними дождями. Зимой этот грунт сковывают сорокаградусные морозы. В общем, природа – матушка изощряется в Казахстане на все сто!
Наша группа бегунов была немало удивлена находкой. Камень переходил из рук в руки.
– Посмотрите, я нашел еще один каменный кусочек говядины! – воскликнул Коля Коваленко, присев на корточки. За ним последовали и другие бегуны.
Утренние солнечные лучи пронзали камешки на песчаном просторе. В его почти горизонтальных лучах пылали яркие костерки. Они притягивали удивительной магической силой. Конечно, надо было потрогать их, что и было сделано. Они не растаяли в руках, не изменили своего цвета и блеска. У всех у нас было такое состояние, будто казахстанская природа приоткрыла перед нами дверь в мир своих сокровенных тайн.
– Что вы рассматриваете? Какие необычайно красивые камешки! – удивился подбежавший к нам Володя Болгарин. – Одни из них желтовато-сероватые, другие – красные, третьи – оранжевые. А вот смотрите, один из них будто росинка, сияет, как звездочка. Так что же это перед мной?
– Камни – самоцветы! – вырвалось невольно у Коли.
– Даже если они и самоцветы, – заявил Володя Болгарин, – моя проектно-инженерская мысль подсказывает мне, что здесь необходимо провести исследование их сущности.
– А по его результатам защитить кандидатскую диссертацию, – улыбнулся Эдуард Компаниец.
К нашей группе бегунов подошел Серафим Платонович:
– Мои друзья – ракетостроители, что вас озадачило? Какая необычная проблема встала перед вами, если вы даже забыли о завтраке в гостиничном кафе “Люкс»?
– Серафим Платонович, причем здесь завтрак! Нам казалось, Казахстан удручающе прост! Однако сегодня утром мы обнаружили то, что ни в какие ворота не лезет! Что это такое? Как вы – доктор технических наук – можете оценить найденное нами? – Эдуард Компаниец всегда старался докопаться до истины.
– Коллеги, конечно, ваша находка уникальна. Костерки – огоньки это опалы. Есть над чем поработать вашим ракетостроительным мозговым извилинам. Я уже рассказывал Станиславу о байконуровских камнях самоцветах. Мы находимся в Казахстане. Как утверждал неповторимый исследователь Великой Степи Лев Гумилев, Казахстан является ее частью. Великая Степь, протянувшаяся на тысячи километров от Дуная почти до Великой Китайской стены, полна загадок. Юг Казахстана – это часть пустыни Кызылкум. Другая ее часть принадлежит Узбекистану. Вам о чем нибудь говорят названия Газли и Учкудук? Газли – это богатые залежи газа в здешней пустыне. Учкудук – урановые руды по соседству там же. В среднеазиатских песках находят и золото.
– Серафим Платонович, вы удивили меня еще раз! Неужели здешний песок – золотой? И каждое утро мы бегаем по золоту? – воскликнул я.
– К чему удивляться, если в ваших руках волшебные камушки. Вот эти камушки и притягивают моих киевских прицельщиков. Не только система прицеливания ракет интересует их. Наше КБ-7 замечательно не только созданными нами системами прицеливания ракет…
– Без которых наши ракеты не попадали бы в кол (опять сленг – «кол» – это намеченная на вражеской территории цель для поражения вражеских боевых сил), – попытался проявить признательность к киевскому КБ-7 Эдик Компаниец.
– Конечно, без нас вы стреляли бы кто во что горазд, то есть в «молоко». Но, коллеги, у моих конструкторов есть хобби! Как и у любых других интересных земных жителей! После тюратамских командировок мои подопечные превращаются в гранильщиков. Шлифуют тюратамские камушки, огранивают их. В результате получаются из них бусы, кулоны, серьги…
– А самые изворотливые ваши сотрудники рассказывают, что купили их на ташкентском базаре? – улыбнулся я.
– Или еще лучше – случайно проходили мимо индийского посольства в Москве! – поддержал меня Володя Болгарин.
– Кто же раскрывает свои секреты? – усмехнулся Серафим Платонович. – Если даже официально такие фантазии моих подчиненных противозаконны, то я ведь не прокурор и не следователь. Однако собранные вами камушки достойны того, чтобы заняться ими не с обывательской, но и с научной точки зрения. Выяснить их структуру, химический состав, радиоактивность, да и многое другое, что может способствовать выявлению их значимости…
– И конечно, с исторической точки зрения! – загорелся я, вспомнив романы о средневековье. – Тамерлан и, наверняка, Чингизхан, а если не они, так их жены, не брезговали самоцветами.
Действительно, местность, где мы находились, и минералогически, и исторически интересна, как о во многий других отношениях.
Как было не последовать совету профессора, лауреата Государственной премии, Героя Социалистического Труда! Серафим Платонович пробудил во мне интерес к земным недрам.
На следующее утро я прибежал на это же место с лопатой. Вырыл яму в надежде извлечь килограммы самоцветов. Здешние опалы могли образоваться в древних вулканах. Миллионы лет разрушили вулканы до основания. Но в извлеченном из ямы грунте камушек не оказалось. Со мной даже нервное потрясение случилось! Так хотелось привезти домой чемодан необычностей, да они исчезли. Куда они подевались, таинственные? Но разгадать эту тайну мне пришлось в следующий заезд на Байконур.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.