Действия авиации по поддержке отрезанных и окруженных войск
Действия авиации по поддержке отрезанных и окруженных войск
Поддержку наступающим и помощь отрезанным, а затем окруженным войскам 29-й, 39-й армий и 11-му кавалерийскому корпусу оказывали ВВС Калининского фронта и общевойсковых армий. В январе 1942 г. ВВС фронта командовал генерал-майор авиации С. И. Руденко, с середины февраля его сменил на этом посту Герой Советского Союза комбриг М. М. Громов. На поддержку наступательных действий 29-й и 39-й армий вылетали летчики 5-го гвардейского и 193-го истребительных, 569-го штурмового и других авиационных полков. В снабжении отрезанных, а затем окруженных частей участвовали летчики 10-й особой авиагруппы ГВФ, позднее преобразованной во 2-й отдельный, 105-й отдельный гвардейский авиаполк ГВФ, командиром которого был майор Г. Т. Клуссон. Всего для помощи отрезанным, а потом окруженным войскам было выделено шесть авиационных полков, на вооружении которых были самолеты Ли-2, ТБ-3, Р-5, По-2 и транспортные самолеты ПС-84.
Вместе с ВВС общевойсковых армий они осуществляли воздушную разведку, бомбардировки, штурмовые действия по войскам противника, прикрытие своих войск. Транспортные самолеты доставляли войскам боеприпасы и продовольствие. Здесь огромную помощь оказали самолеты «малой» авиации, главным представителем которой оказался самолет По-2, которого в годы войны называли и «огородником», и «кукурузником», и «ночником».
Генерал-майор авиации С. И. Руденко – командующий ВВС Калининского фронта в январе – феврале 1942 г.
Всего авиацией Калининского фронта было доставлено и сброшено на парашютах войскам 29-й и 39-й армий, а также 11-го кавалерийского корпуса 101 т продуктов, 8 429 снарядов 76-мм калибра, 496 снарядов 122-мм калибра, 153 снаряда 152-мм калибра, 1860 осколочных снарядов, 47 т горючего, 3240 кг медикаментов, 1763 кг писем и газет. Было вывезено из окружения 432 раненых. На Калининском фронте была и отдельная транспортная группа (санитарные самолеты По-2), предназначенная для транспортировки грузов и раненых. Летчики этой группы совершили 364 самолето-вылета (105 днем и 259 ночью).
В снабжении отрезанных и окруженных частей Калининского фронта участвовали также авиаторы Московской авиагруппы особого назначения ГВФ (МАОН). В истории последней, преобразованной позднее в 10-ю гвардейскую авиационную транспортную дивизию ГВФ, среди особо отличившихся в операции по полетам к войскам генералов Швецова и Масленникова назван летчик П. И. Колесников: «Колесников вернулся глубокой ночью из полета в тыл противника, когда его вызвал к себе пилот Семенков, заменявший в то время командира эскадрильи.
Е. Т. Клуссон, командир 105-го особого гвардейского авиационного полка. 1943–1944 гг.
– Одно из наших воинских соединений, – сказал Семенков, – окружено противником. Кольцо окружения имеет диаметр 7 километров и простреливается со всех сторон. Бойцы не жгут костров, чтобы не привлечь внимания противника. Наши самолеты не могли прорваться в район цели – сильный зенитный огонь. Один самолет подбит. Положение серьезное! Командование решило поручить вам разыскать эту часть, пробиться к ней, установить связь и начать выброску боеприпасов и продовольствия.
– Постараюсь выполнить задание! – коротко ответил Колесников.
В ту же ночь отважный патриот вылетел в район окружения. Густой мрак скрывал ориентиры, лес слился с землей. Только за линией фронта Колесников увидел беспорядочно разбросанные огни костров. Но они были растянуты полукругом, и летчик понял, что это немецкие посты на границах расположения нашей группировки.
Зайдя с северо-западной стороны, Колесников бреющим полетом устремился в район охвата. Юго-восточнее цели вспыхнули прожектора, и лучи тревожно зашарили по верхушкам деревьев. Немцы зашевелились, в воздухе разорвались первые снаряды.
На лесном аэродроме. Калининский фронт, начало 1942 г. Фото Б. Вдовенко
Три раза Колесников безуспешно пытался обнаружить нашу часть. В четвертый раз он включил фары и, освещая землю, бреющим направился к цели. Лучи фар высветили из мрака фигуры наших бойцов. Вспыхнул и погас неяркий огонек условного сигнала. Колесников сбросил свой груз в центр окружения и скрылся за лесом.
Когда на следующую ночь Колесников снова прилетел в окруженную часть, то он увидел, что немцы поставили еще одну группу прожекторов и зениток на путях его вчерашнего маршрута. Двадцать прожекторов покрыли небо тесным сплетением своих лучей. Колесников нащупал наименее освещенное место и оттуда пошел на цель. В момент выброски груза световой удар поразил пилота. Колесников умелым маневром прикрылся плоскостью от луча прожектора и успешно завершил операцию.
Получают задание. Калининский фронт, начало 1942 г. Фото Б. Вдовенко
В последующие ночи эта часть с боями уходила все дальше в глубь леса, и каждый раз Колесников умело находил ее. Экипаж отважного летчика-большевика стал боевым спутником и помощником этого соединения. В течение 10 суток Колесников сделал 30 боевых вылетов, непрерывно доставляя продовольствие и боеприпасы, и закончил свои полеты лишь тогда, когда соединение вышло из вражеского кольца».
Всего за февраль – март 1942 г. в районы расположения войск генералов Масленникова и Швецова самолетами Московской авиационной группы особого назначения было совершено 268 ночных вылетов, доставлено 512 т боеприпасов и снаряжения.
Приведенная статистика совершенных вылетов и сброшенных грузов впечатляет. Летчики, помогавшие окруженным войскам, рисковали жизнью ежедневно и еженощно. Но в выполнении заданий им мешали и погодные условия, и вражеские зенитки, и выложенные врагом ложные условные знаки, и малые площади для сброса грузов, и ошибочные маршруты полетов, и многое другое. Факты свидетельствуют, что результативность помощи не была высокой. Сбрасывание грузов происходило нерегулярно, к тому же не все сброшенные грузы попадали по назначению, а оказывались в расположении врага. В «Кратком отчете о боевых действиях 29-й армии» говорится: «Самолетами сбрасывалось не каждодневно в среднем 50 штук снарядов в сутки, до 100 мин и достаточное количество винпатронов… Значительная часть грузов попадала в руки противника. Зафиксировано 2 случая сбрасывания огнеприпасов и продовольствия в дневное время в расположение противника у Чертолино и Ботвиньино». Отмечались и факты неточного бомбометания: «8.2.42 года командарм [командующий 29-й армией. – С.Г.] сообщил, что два наших бомбардировщика ошибочно бомбили 381 сд, а груз сбросили противнику».
Подготовка и погрузка грузов. МАОН, начало 1942 г.
В исследовательской и мемуарной литературе используется рассказ Маршала Советского Союза А. М. Василевского, записанный и опубликованный писателем К. Симоновым: «Видел Сталина в гневе, в раздражении, даже в исступлении. Ругаться он умел, беспощадным быть тоже. Помню историю… в сорок втором году зимой, когда дивизия [правильно: армия. – С.Г.] Масленникова попала в окружение и осталась на голодном пайке. Мне как начальнику Генерального штаба было поручено организовать ее снабжение по воздуху. Непосредственно как авиатор занимался этим делом Жигарев [генерал-полковник авиации П. Ф. Жигарев был в этот период командующим ВВС РККА. – С.Г.]. И вот случись же так, что целый отряд транспортных самолетов, который сбрасывал провиант, промахнулся, и весь груз сбросил на глазах у дивизии Масленникова немцам. Масленников, видя это, дает отчаянную радиограмму: «Мы подыхаем с голоду, а вы кормите немцев!» Радиограмма попала к Сталину. Сталин вызвал меня и Жигарева и был во время этого разговора настолько вне себя, что я один момент боялся, что он своими руками расстреляет Жигарева тут же, у себя в кабинете».
Летчик Паршин. 10-я особая авиагруппа ГВФ. 1942 г.
П. И. Колесников, летчик Московской авиагруппы особого назначения ГВФ. 1942 г.
Для приемки грузов в армиях, в том числе в 29-й, были созданы особые группы, существовала договоренность об условных сигналах. Например, 7 февраля начальник оперативного отдела опергруппы штарма 29 Вишневский сообщал начальнику штаба армии Шарапову: «Сигналы для самолетов: посадка «У-2» – три костра в ряд и помахивание факелом – район Гончары; там же для сбрасывания грузов – треугольник из костров вершиной на север и помахивание факелом».
Конкретные факты взаимодействия окруженных частей и авиации представим ниже по документам 29-й армии.
* * *
С утра 1 февраля 1942 г. дивизии группы генерал-майора Поленова перешли в наступление. К середине дня они вели бои на рубеже в 150 метрах южнее Малахово и в 300 метрах южнее Соколово. Их наступление продолжалось и в ночь с 1 на 2 февраля, но успеха не имело.
С восточной стороны на ржевском направлении сдерживали наступление противника части 381, 185, 183-й стрелковых дивизий, с запада позиции армии «прикрывались» 81-м и 87-м лыжными батальонами и стрелковым батальоном полка 365-й стрелковой дивизии. Немецкие войска теснили советские части. Причины этого в некоторой степени можно понять из приказа войскам 29-й армии о недостатках обороны в 183-й и 369-й стрелковых дивизиях. Констатирующую часть этого документа приводим почти полностью, так как она – свидетельство реальной обстановки в дивизиях и полках. В документе говорилось, что проверкой обороны 183-й и 369-й стрелковых дивизий, проведенной 31 января 1942 г., было установлено:
«1. Районы обороны на главных направлениях (Перхурово и вдоль железной дороги) не имеют достаточной глубины, в инженерном отношении слабо оборудованы, отрывка окопов выполнена лишь на 30–40 %, постройка ДЗОТ и блиндажей не закончена. НП недостаточно оборудованы. Имеющаяся в Перхурово колючая проволока – не использована. Отрывкой окопов занимаются саперы, в то время как стрелки отдыхают (295 сп 183 сд).
2. Огневая система – не продумана. Огонь с соседними районами не увязан. Фланкирующие пулеметы хотя частично и врыты в землю, но оборудование точек не закончено. Кругового обстрела нет (1225 сп), нет глубокого расположения пулеметов, не организован пулеметный огонь подразделений вторых эшелонов и резервов в интервалы и с запасных ОП (1225 сп, 295 сп).
3. Противотанковая оборона основных узлов сопротивления (Перхурово) достаточно насыщена артиллерией, однако не предусмотрено использование истребителей танков, не отрыты на всю глубину окопы для них, не увязано взаимодействие ПТ орудий, истребителей и инженерных средств. Командиры стрелковых полков не имеют четкой схемы всей противотанковой обороны и не продумали конкретный план боя (295 сп, 1225 сп).
4. Стыки между 369 и 183 сд прикрыты слабо. Нет огневого взаимодействия между соседними ротами (3 р. 1225 сп), не продуман совместный маневр на стыке дивизий, не организовано наблюдение за стыком.
5. Боевая задача не доведена до бойца. Приказ на оборону хотя и отдан командирам сп, даже письменно, однако командирам батальонов, рот и взводов не отдавался. Отсюда границы ротных районов и окопы фланговых отделений перепутаны (295 сп). В отделениях и взводах нет пулеметных и стрелковых … [написано неразборчиво. – С.Г.], люди не знают конкретных задач.
6. Разведка «на себя» командирами полков, батальонов и рот – не ведется. Командиры не знают силы, состав, группировку и нумерацию частей, а также системы обороны противника в непосредственной близости от своего боевого порядка, а отсюда приходят к совершенно неправильным выводам, явно недооценивая или переоценивая противника (295 сп 183 сд – командир полка майор Панин).
7. Связь с поддерживающей артиллерией организована удовлетворительно, однако не продумано дублирование ее, не установлены сигналы вызова НЗО. НП командира полка и командира поддерживающего артдивизиона удалены друг от друга, не установлены общие ориентиры для пехоты и артиллерии.
8. Оборона ведется пассивно. Непрерывного наблюдения за противником и огневого воздействия пехотного оружия нет. Отсюда противник одиночками и мелкими группами совершенно открыто ходит в непосредственной близости от боевых порядков нашей пехоты совершенно безнаказанно. Снайпера не используются, и инициатива огня не захвачена».
Был сделан вывод, что «оборона не отвечает требованиям создавшейся обстановки», и было приказано превратить ее в противотанковую, круговую, «противосамолетную», «многоэшелонную».
Вряд ли в условиях полуокружения, суровой многоснежной зимы, малочисленности частей с измотанными людьми можно было выстроить требуемую оборону, но приказ еще раз привлек внимание командиров к необходимости ее укрепления. Тем более что 2 февраля части вермахта активизировали наступательные действия.
Е. Ржевская, переводчица штаба 30-й армии. 1944–1945 гг.
Положение южной группы 29-й армии осложнялось тем, что на территории, которую она обороняла, остались раненые 39-й армии, воевавшей южнее. 1 февраля в 13.35 в штаб фронта ушло сообщение «Ведем бой за Малахово. Тяжелое положение, хлебом, солью, медикаментами. Скопилось 1000 раненых Масленникова, кормить нечем. Масленников все раздал частям. Посланные подводы 3 дня назад не вернулись». Телеграмма была вручена командующему фронтом, который в этот день находился в 30-й армии. «Грузы в течение ночи для армии не сбрасывались», – сообщал в этот день начальник оперативного отдела опергруппы штарма 29 Вишневский.
Разведкой была получена информация о готовящемся возобновлении немецкого наступления. Е. Ржевская, которая, напомним, в те дни была переводчицей в штабе 30-й армии, в повести «Февраль – кривые дороги» рассказывала об одном из эпизодов тех дней. Для того чтобы уточнить сведения о готовящемся наступлении противника, на фланг одной из дивизий была направлена группа разведчиков, чтобы взять «языка», на другой, чтобы отвлечь немцев, – группа из разведотдела, в составе которой была и переводчица.
«Передовая линия! Но это всего-навсего узкий окоп, вихляющий так, что не видно, что там, в десяти шагах, за поворотом. Дремал сползший на дно траншеи, присыпанный снегом боец с задранными вверх, как оглобли, острыми коленями. Он подобрался, пропуская нас. Другой боец, придерживая в обхват винтовку, ударял кресалом по кремню, стараясь высечь огонь.
Сержант в перепоясанном ремнями ватнике… живо повел нас, сказав, что чуть подальше будет поудобнее место. Он шел то в рост, то пригибался, когда траншея становилась мельче, мы тоже пригибались, спотыкаясь о чьи-то ноги. Тот боец, что хотел добыть из кремня огонь, увязался за нами. Под ногами была мерзлая глина вперемешку с исхоженным обледенелым снегом. Дальше было что-то вроде отростка от траншеи – выдвинутый вперед окоп и пулемет, установленный в нем. Агашин согласился с сержантом, что отсюда, пожалуй, получше им будет слышно… Агашин… отдал мне рупор:
– Ну, начинай! Покричи им!..
Пулеметчик слегка откачнулся, уступая мне место. Я шагнула в этот отросток траншеи… обеими руками приподняла рупор, это приспособление для физоргов, подающих спортивные команды… и приладила его около пулемета, на прикрывающий окоп насыпи, издавна называемой красивым немецким словом – бруствер. Я достала из кармана гимнастерки заготовленный нами текст. Суженое жестяное отверстие рупора промерзло. Я дохнула в него и, набрав воздуха, крикнула:
– Немецкие солдаты! Hitler ist schlimmste Feind des deutschen Volkes!.. (Гитлер худший враг немецкого народа!)
Сбоку смотрел на меня пулеметчик, развязав под подбородком тесемку, отвернув ухо шапки, прислушиваясь.
– …То, что произошло с вашей армией под Москвой, вы сами на себе испытали… Пока не поздно, образумьтесь… Поверните оружие против тех, кто подбил вас на это преступление… Возвращайтесь к себе на родину или переходите к нам [Многоточие поставлено вместо немецких фраз, так как переводчица обращалась к немцам на немецком языке. – С.Г.].
… Я впилась в жестяные обжигающие губы рупора и изо всех сил закричала:
– Немецкий солдат! Зачем ты пришел сюда?.. Сдавайся!.. Кричи громко по-русски: proschaj Moskwa, daloi Gitlera!
Этим немцам, обласканным приказом Гитлера, наверное, наплевать было на мое старание. Текст кончился. Все же я хотела добавить им от себя что-то вроде того: поднявший меч от меча и погибнет. Это заклятие я прокричала немцам… Агашин махнул рукой:
– Говори же! Не останавливайся! Говори без всякого контроля, без цензуры, что хочешь, только не останавливайся.
Но что же мне сказать? Тогда я выдала им целую фразу из инструкции о смазочных маслах. Я сказала им о том, что при температуре ниже 16 градусов их 75-миллиметровая гаубица недееспособна без парафиновой обработки. Потом я вспомнила памятку о больших холодах, которую нам прислали с другими трофейными документами… И сказала о том, что им велят укутывать ляжки газетами, но их это не спасет. Я им крикнула:
– Наша ненависть и наш мороз будут преследовать вас! Сдавайтесь, немецкие солдаты!
Тут что-то шваркнуло, и с насыпи полетели в нас комья снега и мерзлой глины. Я попятилась. Пулеметчик припал к пулемету. И этот наш и другие пулеметы затакали, защелкали затворы винтовок. Началась пальба… Постанывая, что-то шелестнуло над нами и взорвалось, грохнув за траншеей, метнув сюда осколок, врезавшийся над плечом Агашина в мерзлую глину. Боец, до того занятый своим кремнем, с силой потянул меня за шинель. Я выпустила из рук рупор. Мерзлая жесть звонко стукнула о землю, словно раскалываясь».
В 8 часов утра 2 февраля на северо-восточной стороне обороны армии части вермахта перешли в контрнаступление: «из района Федотово на юго-запад силою до роты, из направления Нечаево на юго-запад силою до 180 чел., из направления Цемент. завод вдоль жел. дороги на юг силою до роты, из направления Жуково, Рязанцево на Брехово – силою до роты». В 10.30 противник занял Брехово восточное [в этом районе недалеко друг от друга находились две деревни Брехово, обозначенные в документах и на картах как Брехово восточное и Брехово западное. – С.Г.]. С западной стороны обороны армии части 1-й кавалерийской бригады СС и 206-й пехотной дивизии заняли совхоз Чертолино, деревни Конашово, Погорелки. Для противодействия наступлению противника и обеспечению левого фланга армии в этот район срочно был переброшен 1213-й стрелковый полк 365-й стрелковой дивизии. Напомним, с 27 января в этом районе уже находился один батальон этого полка. Утратив, таким образом, часть своих сил, а также из-за отсутствия боеприпасов оперативная группа Поленова прекратила наступательные действия и перешла к обороне.
В донесении в штаб фронта в этот день к 16 часам сказано: «Наступление группы Поленова приостановлено ввиду контрнаступления противника…» Итак, генерал Поленов на этот раз не оправдал возлагаемые на него надежды: дивизии, им возглавляемые, не смогли прорвать оборону немецких войск и соединиться с частями 30-й армии. После 2 февраля в документах 29-й армии упоминаний об этой оперативной группе не встречается. Можно сказать, что попытки частей 29-й армии пробиться на север на данном этапе практически завершились, со 2 февраля началась борьба с противником за удержание занимаемых позиций. Это подтверждается информацией фронта о том, что группа пыталась восстановить положение и удержать занимаемый рубеж. Контратака противника с направления Нечаево была отбита. В оперативной сводке штаба фронта к утру следующего дня появилась запись: «Введен 2-й эшелон 365 сд». О каком втором эшелоне этой дивизии шла речь и где он был введен, в документах армии и фронта не уточняется, тем более что дивизия с 25 января вела наступательные действия и второго эшелона не имела.
В частях армии было катастрофическое положение с боеприпасами. Генерал Матвеев сообщал члену Военного совета фронта: «Тов. Леонову. Артснарядов нет. Сбрасывание подается мизерное – мало. Орудия 76 процентов бездействуют. Нужно подавать днем… [часть слов написана неразборчиво. – С.Г.]. Необходимо… [написано неразборчиво. – С.Г.] дивизионных гранатных – 600, шрапнельных – 600 и бронебойных – 400 штук, винт. патронов разных – 100 000, ручных противотанковых гранат – 300 и бутылок с гор. жидкостью – 600 шт., ручных гранат – 800 штук…» Во время переговоров – постоянные просьбы о поддержке авиацией.
Ситуация осложнялась с каждым днем. 3 февраля немцы продолжили наступление с востока «на фронте Щунино, Жуково силою до двух пехотных полков с пятью танками». В 14 часов они захватили Перхурово. Их атака в направлении ст. Мончалово была отбита.
В этот день резко ухудшилось положение на стыке 29-й и 39-й армий. Напомним, что еще 21 января немцы начали наступление в направлении Осуйское, но его замедлило ожесточенное сопротивление дивизий 39-й армии. За прошедшее время вермахт усилил свои части, и их продвижение на север активизировалось. Командующий 39-й армией генерал Масленников 3 февраля направил сообщение командованию 29-й армии: «…Противник развивает удар на север и северо-запад. Создавшаяся обстановка диктует иметь 29-й армии отсечную полосу по р. Осуга на рубеже Осуйское, Рыково, фронтом на юг, так как нависает угроза правому крылу 29-й армии из района Шашлово, Крюков, Васютино». Несколько позднее Швецов направил шифровку Коневу: «3.2 262 сд без особого давления со стороны противника отошла в район Холминка, лес вост. 3 км, Двойня, Домахи. Результате отхода 262 сд был обнажен правый фланг 29 армии, куда противник ввел до пехотного полка». Замысел противника был понятен: встречными ударами с юга, юго-востока и с северо-запада отрезать 29-ю армию от частей 39-й. Напомним, что несколькими днями раньше сюда, на юго-восточный участок обороны армии, с целью прикрытия ее правого фланга был переброшен 1259-й стрелковый полк 381-й стрелковой дивизии.
3 февраля главнокомандующий войсками Западного стратегического направления Г. К. Жуков выезжал на Калининский фронт. В 23 часа он подписал доклад Верховному главнокомандующему об обстановке в полосах Западного и Калининского фронтов и общем замысле разгрома ржевско-сычевской группировки противника: «Москва. Товарищу Сталину. Докладываю обстановку после изучения у Конева и личного выезда к Лелюшенко в район Сычевка, Ржев:
1. Перед фронтом Лелюшенко противник свыше дивизии, усиленной двумя-тремя батареями тяжелой артиллерии и до 15–20 танками, к настоящему времени успел организовать оборону и встретил Лелюшенко организованной системой огня. До 2.2 Лелюшенко наступления не организовал, вступал в бой на широком фронте, с ходу пачками бросал войска без надлежащей артиллерийской поддержки. В результате, истощив и до этого слабые дивизии, успеха не имел. Сейчас прорыв организован Коневым в основном неплохо, за исключением деталей, которые исправлены на месте. Результат наступления. К исходу 3.2 Лелюшенко разбил до батальона полка СС противника и вклинился в его оборону на два километра, заняв Клепенино и опушку леса, что юго-восточнее Клепенино. Противник перед Лелюшенко обороняется упорно.
2. Швецов, вместо удара с целью соединения с Лелюшенко, под воздействием наступления до дивизии противника перешел к обороне своими тремя дивизиями левого крыла. Это неверное решение Конев отменил и приказал Швецову наступать…
4. Перед фронтом Масленникова противник общей численностью до шести дивизий стремится разорвать фронт Масленникова, наступая от Сычевка в северо-западном и западном направлении. К исходу дня 3.2 противник прорвал фронт на стыке 252 и 262 сд. Масленников оставил Полозы, Крюково, Поповка, Орехово, Коробейки, Куряты, Александровка, удерживая прежнее положение на других участках. В резерве у Масленникова до 1,5 дивизий. Масленникову приказано контрударом восстановить положение. Для обеспечения фланга и тыла Масленникову приказано одной кд занять район Булатово, Шишкино, Мольно и вести разведку в западном и юго-западном направлениях.
5. Власов [командующий 20-й армией Западного фронта. – С.Г.] наступает очень медленно, и его удар пока на положении в районе Ржева, Сычевка не сказался.
6. Боевые действия авиации организованы. В районе Ржев сегодня авиация прикрывала хорошо и господство было за нами. На участке работает 31 истребитель, 6 Ил-2, 9 Пе-2 и 25 самолетов-ночников. В районе действий Масленникова господство пока в руках противника, и Масленников несет большие потери. Сегодня днем там работало 20 бомбардировщиков и 36 истребителей. Будут работать ночью 30 самолетов ДБ-3 и 15 У-2. С 4.2 планируется для Масленникова 71 истребитель, 50 бомбардировщиков, 20 штурмовиков и 20 У-2. Непосредственно к Масленникову подсаживаем на лыжах полк Як-1–20 самолетов и смешанный полк Як-1, ЛаГГ-3–20 самолетов и 20 У-2. Остальная авиация будет работать на его участке по заданию командования фронта.
7. Для ликвидации сычевско-ржевской группировки противника будет проводиться следующий план действий:
а) Сосредоточить усилия 22, 30, 31, 29, 39-й армий Калининского фронта и 20-й армии Западного фронта. 29-я и 30-я армии встречными ударами прорывают фронт обороны противника и соединяются. После соединения 30-я армия, взаимодействуя с 29-й армией, главными силами наносит удар в направлении Ржев, передав часть сил 22-й армии для ликвидации противника, действующего против 22-й армии и отошедшего к западу в результате прорыва, 29-я армия наступает [в] направлении Ржев для уничтожения ржевской группы, а частью сил оказывает содействие Масленникову, 31-я армия наносит вспомогательный удар на Зубцов, 20-я армия ускоряет наступление, [нанося] главный удар в направлении Сычевка, вспомогательный – на Зубцов…
Армии Масленникова поставлена задача восстановить положение и упорно обороняться, и не сдавать противнику занимаемого рубежа. С подходом 20-й армии к району Сычевка перейти в решительное наступление. Кроме того, будут приняты меры ускорения действий Говорова [командующий 5-й армией Западного фронта. – С.Г.] по захвату Гжатск, ускорению действий Ефремова [командующий 33-й армией Западного фронта. – С.Г.] и Белова [командир 1-го гвардейского кавалерийского корпуса. – С.Г.] по захвату Вязьма с развитием удара частью сил в направлении на Сычевка.
Кавкорпус Соколова взаимодействует с Беловым, нанося удар северо-западнее Вязьма.
Конев остается [в] районе действий 30-й армии, до соединения 30-й армии с 29-й армией.
Жуков, Соколовский».
Из доклада видно, что его автор, как и ранее Ставка ВГК и, вероятно, под ее давлением, не желал видеть реальную обстановку, в частности, по положению отрезанной от основного фронта группы войск 29-й армии. Вряд ли три дивизии 29-й армии – группа генерала Поленова, измотанные длительными попытками пробиться на север на соединение с 30-й армией, при катастрофической нехватке боеприпасов, малочисленности частей могли продолжить наступление в условиях контрнаступления превосходящего противника. Намеченный для ликвидации сычевско-ржевской группировки противника план действий был основан на предполагаемой, а не на реальной ситуации, и уже поэтому не мог быть осуществлен. И конечно, уж очень благодушно описана в докладе работа авиации: перечисление количества самолетов не является свидетельством результативности их действий.
4 февраля по всему фронту обороны 29-й армии шли ожесточенные бои. В «Журнале боевых действий армии» записано: «Противник частями 129, 216, 251, 206 пп и 1 кавполка СС продолжает теснить части правофланговой группировки [армии] и к 12.00 овладел Пухово, Тимошино, Клинцы, Тарасово, Упыри, Ботвиньино…» В 14 часов красноармеец-пулеметчик 1319-го стрелкового полка 185-й стрелковой дивизии Лущенко сбил немецкий транспортный самолет. В это же время полк 381-й стрелковой дивизии стоял насмерть юго-восточнее Афонасово и Светителево. Позднее в «Докладе о боевой деятельности 29-й армии» будет сказано: «…1259 сп 381 сд целые сутки сдерживал наступление на Афонасово, Светителево, полностью погиб в д. Афонасово…» К 15.30 этого дня части вермахта заняли Бол. Телешово и Осуйское, что находились на стыке двух советских армий. Четко стала просматриваться угроза того, что дивизии 29-й армии будут отрезаны от войск 39-й армии.
Переговоры штабов в этот день большей частью касались вопросов снабжения отрезанных войск. Из штаба фронта Швецову сообщали: «Сталин лично интересуется ходом доставки груза… Дополнительно выделены Москвой транспортные самолеты… Три самолета вернулись обратно, сигналов не видели, груз не сбрасывали…» От Шарапова фронт требовал: «Запросами по радио добейтесь от Швецова место посадочной площадки для самолета на лыжах». Шарапов отвечал: «Грузы самолетами сбрасывать 4 на 5.2 с/г районе Гончары, Быково. Ориентир – три костра»…» В телеграммах из южной группы войск армии сообщали: «Сигнальные костры в районе Кавезино имеются каждую ночь… Грузы, сброшенные самолетом районе Кавезино, приняты». Генерал Шарапов в ответ на запросы Швецова сообщал ему сведения о положении армий фронта и «северной» дивизии 29-й армии: «…30-я армия ведет бой северной окраине Соломино, 900 м юго-зап. Тимонцево. 220 сд ведет бой за Космариха, Дешевка».
4 февраля оперативной группой штарма 29 рассматривалась возможность отхода южной группы войск на запад и юго-запад к частям 39-й армии, и для этого были проведены некоторые подготовительные мероприятия. В «Докладе о боевой деятельности 29-й армии» говорится: «Предвидя угрозу окружения 4.2.42 г., все тылы дивизий и раненые были отведены западнее шоссе Чертолино, Афонасово. Для обеспечения возможности отхода на запад был выделен отряд т. Кроника в составе 600 человек из 510 гап с 4 орудиями. В ночь с 4 на 5.2 была получена шифровка с категорическим запрещением отхода на запад и возможностью боя в окружении. Части приказ выполнили и не отошли».
Возможно, в тот момент прорыв частей южной группы 29-й армии на запад и юго-запад был самым хорошим выходом из сложившейся ситуации? С западной и юго-западной стороны концентрация немецких войск не была еще такой плотной, как на севере и на востоке. Сплошного фронта здесь еще не было. Можно было бы просочиться между занятыми немцами деревнями. Сколько бы человек, погибших и пропавших без вести в следующие 13–14 дней, остались бы живы! Странно, почему армии был запрещен выход на запад? Из-за боязни, что осложнится положение войск 39-й армии, которые в этом случае вынуждены были бы бороться за свое выживание и тем самым были бы отвлечены от выполнения поставленной задачи окружения ржевско-вяземской группировки противника, что, в свою очередь, поставило бы под угрозу достижения целей всей Ржевско-Вяземской операции? Но выход был запрещен, и обескровленные дивизии уже без тылов продолжали удерживать свои позиции.
Чтобы предотвратить соединение двух групп вермахта, наступающих навстречу друг другу с юго-востока и с северо-запада, для организации обороны в район Горенка и Корытово в ночь с 4 на 5 февраля был выдвинут 1211-й стрелковый полк, то есть второй полк 365-й стрелковой дивизии. Как объяснялось позднее, полк, «вследствие нераспорядительности комдива 365 сд полковника Щукина» ночью опоздал занять указанный район и утром 5 февраля «в беспорядке отошел на Свистуны». Другой полк дивизии –1213-й, оборонявший в этом районе рубеж Чертолино, Лаптево «под влиянием действий танков противника и пехоты до двух рот», оставил Чертолино и отошел на Свинино, Овсянниково. В 8.30 противник овладел Мироново, к 15 часам – Звягино и Ступино. Таким образом, 5 февраля, соединившись частями 46-го моторизованного и 23-го армейского корпусов, «противник замкнул кольцо окружения частей южной группы 29-й армии». Произошло это, по позднейшим утверждениям Военного совета армии, «благодаря трусости и нераспорядительности командира 365 сд», с чем трудно согласиться. Вспомним, что в районе Чертолино немецкую пехоту поддерживали танки, в Светителево прорвалось до полка пехоты врага с 20 танками, которые потом направились в Мироново, а при наступлении на Афонасово немецкий батальон поддерживало 7 бомбардировщиков. В документах Калининского фронта говорится о поддержке прорыва немецкой мотопехоты на Мироново, Свистуны 12 самолетами и 50 танками. Чуть позднее оперативный отдел уточнил, что было не 50, а 10 танков. В любом случае советским частям о танках и поддержке авиации приходилось только мечтать. В штаб армии из южной группы войск поступила шифровка, подписанная Швецовым и Савковым: «Военный совет решил обороняться до последнего».
Положение усугублялось тем, что от южной группы 29-й армии одновременно были отрезаны тыловые части и армии, и дивизий, выведенные в ночь с 4 на 5 февраля на территорию, занимаемую войсками 39-й армии. В «Журнале боевых действий» 1319-го стрелкового полка 185-й стрелковой дивизии за 5 февраля записано: «Противник… основные силы (пехота и танки) направил по дороге Афонасово-Свистуны и к 16.00 овладел дорогой, отрезав наши тылы, которые утром сосредоточились в д. Клины». Бойцы всех частей понимали трагичность сложившейся ситуации. В этом же документе за 6 февраля говорится: «Все поклялись умереть, но не отступить ни на шаг».
В архивном деле с записями телеграфных переговоров штарма со штабом фронта имеется принятый в этот день – 5 февраля в 14.40 приказ, скорее всего, командующего фронтом, хотя слова «Тов. Конев приказал» в записи зачеркнуты. Текст: «Приказываю: стойко удерживать рубеж Афонасово, Талицы, Мончалово, выс. 7… [написано неразборчиво. – С.Г.] 6,5, Брехово. Прочно удерживать фронт в сторону Ржев… Не допустить соединения кольца в районе Чертолино. За самовольный уход с поля боя расстреливать…» не подписан. Позднее в этот же день на имя Швецова и Савкова поступил еще один приказ: «Приказываю противника, прорвавшегося на Мироново, сегодня в ночь организованной контратакой – уничтожить. Организовать 6.2.42 в 15.00 штурм на Рязанцево, Бургово, Кокошкино. Лелюшенко вводит еще одну сд с танками и с 400… [написано неразборчиво. – С.Г.] – в направлении Кокошкино. Конев».
Действительно, дивизии 30-й армии все это время продолжали вести ожесточенные бои, пытаясь пробить коридор к окруженным. На 1 февраля в ее составе появились еще две танковые бригады – 21-я и 70-я. Ожесточенные бои сопровождались большими потерями. Так, в оперативной сводке штарма 30 к 16.00 3 февраля говорится, что «бои с противником идут на всем фронте». В этот день было убито и ранено 280 человек, 4 февраля – 102 человека. Отметим, что морозы в феврале ослабли, температура воздуха колебалась от минус 8о до минус 17о по Цельсию.
В эти дни 30-я армия добилась некоторых успехов. Выше уже говорилось, что к концу дня 3 февраля у противника было отбито Клепенино, бои за которое продолжались несколько дней.
Ветераны 363-й стрелковой дивизии М. Кузьмин и В. Ильичев вспоминали: «…В 6 часов утра 2 февраля 1942 г. при поддержке огня артиллерии атаковали врага. Бой продолжался весь день, но безуспешно. Противник, маневрируя резервами и нанося сильные удары с воздуха, а также поддерживаемый огнем бронепоезда, курсировавшего на участке железной дороги от Ржева до Чертолина, оказал здесь еще более сильное сопротивление. И только после повторной артиллерийской подготовки мы снова перешли в атаку на деревню Клепенино. Впереди прокладывали путь пехоте танки с посаженными на них автоматчиками. Пехоте и танкам удалось ворваться на северную окраину Клепенина. Начались многодневные тяжелые бои.
Враг оборонялся с невиданным упорством и во что бы то ни стало стремился удержать Клепенино – мощный опорный пункт на левом берегу Волги. В этот район гитлеровцы непрерывно подбрасывали подкрепления из глубокого тыла, используя транспортную авиацию.
Ночью 3 февраля под прикрытием огня артиллерии дивизия, введя в бой все свои резервы, в том числе в полном составе саперный батальон, возобновила штурм Клепенина, нанося удары с северной и восточной сторон. Фашисты и на этот раз сопротивлялись с ожесточением, однако были выбиты из нескольких домов и сараев и откатились на южную окраину деревни, где и закрепились.
Утром 4 февраля враг предпринял контратаку, которой предшествовал налет 32 бомбардировщиков. Под прикрытием огня артиллерии в деревню ворвались немецкие танки и автоматчики. Три танка выскочили на северную окраину Клепенина, где размещался передовой командный пункт дивизии. Подойдя вплотную к блиндажам командного пункта, танки открыли огонь. На командном пункте находились полковник К. В. Свиридов, военный комиссар дивизии Ф. П. Сухан, начальник политотдела А. А. Курапин и группа офицеров штаба.
Сложилось тяжелое положение, к тому же связь с частями была нарушена. Быстро оценив обстановку, командир дивизии полковник К. В. Свиридов дал указание офицерам штаба по организации обороны на местах. Помогли смелость и инициатива. Кроме того, комиссар дивизии Ф. П. Сухан в этот критический момент незаметно для врага добрался до одного из орудий 1209-го стрелкового полка и приказал наводчику немедленно открыть огонь по танкам. Он помог развернуть орудие в нужном направлении. Уже вторым снарядом наводчик повредил гусеницу танка, пытавшегося развернуть пушку в сторону нашего орудийного расчета. Третий снаряд попал в башню танка, он замолк. В это время показался второй танк, и тремя снарядами он тоже был подбит. Однако из пушки танк продолжал посылать снаряды. Одним из них был убит замковый, а через секунды прозвучали еще два выстрела. Убит был наводчик и тяжело ранен заряжающий. Однако и вражеский танк не двигался с места и вскоре был подорван противотанковой гранатой бойцом 1207-го стрелкового полка. Некоторые танки врага, уцелевшие, быстро оставили расположение командного пункта дивизии и отошли на исходные позиции. Несмотря на сильно поредевшие роты и батальоны наших полков, бойцы перешли в контратаку и оттеснили вражеских автоматчиком к южной части деревни Клепенино. Бои в Клепенино продолжались еще два дня».
Но этот небольшой успех войск 30-й армии не помешал частям вермахта 5 февраля отрезать южную группу 29-й армии от частей 39-й, что привело к ее полному окружению. С этого момента начался новый этап боев дивизий и частей армии. В «Докладе о боевой деятельности южной группы 29-й армии» названы потери армии за период с 25 января по 5 февраля 1942 г.: «погиб 1259 сп, разбит 1213 сп 365 сд»; убито до 1500, ранено до 3500 чел.
Здесь есть смысл напомнить об отношении вермахта к гражданскому населению сел и деревень, находившихся в зоне действий частей и соединений 29-й армии. В Тверской области широко известно о трагедии ржевской деревни Афонасово, называемой иногда «Ржевской Хатынью», уничтоженной оккупантами 5 февраля 1942 г., в день, когда завершилось окружение войск армии. В краеведческой литературе приводятся воспоминания жительницы соседней деревни Звягино Л. М. Румянцевой, которая утверждала, что накануне под мостом недалеко от Афонасово был обнаружен труп немецкого офицера. В его убийстве заподозрили мать и дочь Беляевых из Афонасово. Именно это якобы и послужило причиной того, что 5 февраля в деревню вошли танки, деревня была сожжена, а 66 жителей деревни и 176 человек из окрестных населенных пунктов были убиты. Оказавшиеся в деревне воины 29-й армии также были уничтожены: «Обмороженных, безоружных наших воинов убивали прямо возле домов, в блиндажах и землянках, забрасывали их гранатами».
В свете освещенных выше событий 3–4 февраля 1942 г., когда подступы к деревне и саму деревню Афонасово в течение суток мужественно обороняли бойцы 1259-го стрелкового полка 381-й стрелковой дивизии, причины уничтожения деревни, названные Л. М. Румянцевой, вряд ли можно считать достоверными. Если в районе деревни шли упорные бои, то дело обошлось не одним убитым немецким офицером. Скорее всего, именно упорство, стойкость и мужество советских воинов, которых, несомненно, поддерживали жители, и не только деревни Афонасово, вызвали ярость немецких солдат, которую они выместили на жителях деревни, сломив наконец сопротивление советского полка. Танки в этой ситуации использовались вермахтом не против гражданских лиц, а против регулярных войск с уже названной выше целью: разрезать войска 29-й и 39-й армий и уничтожить окруженных. Вряд ли в разгар активных боевых наступательных действий в этих местах действовали специальные карательные отряды. Деревню Афонасово и ее жителей уничтожили те части вермахта, которые непосредственно участвовали в боях против советских войск. Это происходило и с другими населенными пунктами, которые обороняли соединения 29-й армии, что подтверждает и информация об убийстве 176 человек из окрестных деревень.
Когда части вермахта вынуждены были под ударами советских войск оставлять населенные пункты, они их сжигали, чтобы не оставлять теплые дома советским войскам. Такова была в те дни практика немецких воинских формирований, что в очередной раз подтверждают и сведения из донесения Калининского фронта от 12 февраля Верховному главнокомандующему и главкому Западного направления. Так, докладывая о взятии частями 39-й армии деревень Катерюшки, Нащекино и о выходе их на окраины Мироново, Чернево, Сортино, фронт сообщал: «Противник, захватив с собой все население этих деревень, сжег их…»
Эти факты в очередной раз свидетельствуют о преступном характере вермахта. Напомним, что в боевых действиях в этих местах против войск 29-й и 39-й армий участвовали части 1-й танковой дивизии (командир генерал-майор В. Крюгер), 86-й (командир полковник Г. Вейдлинг), 129-й (командир генерал-лейтенант С. Риттау) пехотных дивизий, а также другие формирования вермахта.
После того как части 9-й армии вермахта 23 января закрыли брешь в линии своей обороны западнее Ржева, они получили благодарность от фюрера: «Солдаты 9-й армии! Брешь на вашем участке фронта, северо-западнее Ржева, закрыта. В связи с этим прорвавшийся в этом направлении противник отрезан от своих тыловых коммуникаций.
Если вы в последующие дни будете так же выполнять свой долг, то будет уничтожено много русских дивизий. Вам всем, подтянувшимся с соседних участков фронта прорыва и готовым вступить в бой, я очень благодарен, что, несмотря на тяжелые условия зимы, ваш наступательный дух не сломлен. Я знаю, мои солдаты, что это значит. Поэтому вам, солдаты 9-й армии, я выражаю свою сердечную благодарность. Адольф Гитлер».
Именно этот документ имела в виду Е. Ржевская, которая говорила о солдатах вермахта, «обласканных» приказом Гитлера. Вряд ли стоит сомневаться в том, что такое внимание и уважение к их работе подняли моральный дух немецких солдат и воодушевили их на дальнейшие действия.
Некоторое время командование вермахта не знало, что предпримут русские войска в дальнейшем. В оперативной сводке группы армий «Центр» за 23 января записано: «Планы, которые противник преследует под Ржевом, пока еще не выяснены однозначно». Но уже 25 января в сводке говорилось: «Сегодня противник атаковал наш отсечный участок фронта под Ржевом, однако, по неподтвержденным донесениям разведки, из района действий 30-й русской армии в район северо-западнее г. Ржев переброшено несколько соединений (вероятно, 2 стрелковые дивизии и 3 танковые бригады). Отрезанные юго-западнее Ржева части противника сосредоточились под Толстиково, намереваясь нанести удар с юго-запада на Ржев».
Оперативные сводки следующих дней свидетельствуют о понимании немецкой стороной планов русских и о достаточно точном определении их сил: 26 января «Западнее г. Ржев противник пытался атаками с севера и с юга деблокировать отсечную позицию. Ожидаются повторные атаки. Донесения наших агентов и показания пленных подтверждают предположение о том, что части 30-й русской армии (части штаба с двумя стрелковыми дивизиями – 363 сд, 371 сд), а также 3 танковые бригады (21, 35 и 58-я) подтянуты на участок фронта северо-западнее Ржева, имея своей целью расширить прорыв… Повторно атакуя с севера и с юга, противник предпринял попытку деблокировать отсечную позицию западнее г. Ржев. Часть атак проводилась после мощной артподготовки и при поддержке авиации. Большинство атак успеха не имело, восточнее Соломино, однако, противнику удалось продвинуться до южного берега р. Волга. Бои еще не завершены. По показаниям пленных, в скором времени планируется введение в бой еще одной танковой бригады. Западнее г. Сычевка русские отошли в северном направлении. Есть основание предполагать, что перед правым флангом 23 ак противник готовится для нанесения удара севернее р. Волга. Участок 206 пд подвергся сильной бомбардировке авиацией противника»; 27 января «Северо-западнее г. Ржев части 30-й русской армии начали запланированное наступление… Противник непрерывно атаковал силами от батальона до полка вдоль шоссе Бахмутово – Ржев и между Соломино и Мантурово, успеха, однако, не имел. Отмечается усиление противника перед восточным участком северного фронта. Уничтожены исходные позиции противника западнее г. Ржев. Ожидается, что противник продолжит подтягивать подкрепление для нанесения удара с севера и юга».
Четкое видение планов и сил противника позволило вермахту подготовить и осуществить в период с 24 января по 5 февраля 1942 г. полное окружение частей 29-й армии (схемы 12,13). В «Зимней битве за Ржев» выделены несколько этапов в действиях частей вермахта в этот период.
Вначале – с 26 января до конца месяца – жесткая оборона против «крупного» наступления русских дивизий на северный фронт 6-го (256-я пехотная дивизия, подразделения полка СС «Фюрер», 413-й пехотный полк, 561-й противотанковый дивизион, боевая группа зенитчиков) и 23-го (206-я пехотная дивизия) армейских корпусов с целью прорыва коридора. Отмечался острый недостаток боеприпасов, который усилился, когда передовые части русского кавалерийского корпуса на несколько дней перерезали автостраду западнее Вязьмы. Говорилось, что «перехваченные радиограммы отрезанного противника также свидетельствовали о большой нехватке горючего и продовольствия».
Схема 12. Фрагмент немецкой карты «Положение на Востоке. Север – Центр». 5 февраля 1942 г.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.