Поездка в Одессу и Николаев

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Поездка в Одессу и Николаев

В конце ноября мне пришлось поехать в Одессу и Николаев. Одесское начальство очень беспокоилось за судьбу своего города и жаловалось в Ставку на то, что морское начальство недостаточно оберегает южную столицу.[118] Начальник штаба приказал мне лично ознакомиться с обороной города, но у меня были еще дела по возникшим вопросам об образовании транспортной флотилии и так называемой экспедиции особого назначения. Приплыв в Одессу поздно вечером, я нашел ее погруженной в полный мрак. Это мне напомнило первые дни Порт-Артура. Как и тогда, начальство, впавшее в панику, потушило все огни в городе, видные с моря, не подумавши, что ориентироваться в бесчисленном числе однообразных огней гораздо труднее, чем в полной темноте, которая обыкновенно бывает ночью, не говоря уж о лунных ночах. От этих мер страдал только бедный обыватель.

Начальник штаба округа генерал Шишкевич[119] ознакомил меня с устройством обороны. Минное заграждение было поставлено между Фонтаном и Тендровской косой в три линии с расстоянием в одну милю между линиями. В гавани, защищенной боном,[120] стоял броненосец «Ростислав», и на Фонтане стояли две 6-дюймовые батареи. Принимая во внимание, что «Гёбен», зная о заграждении, вряд ли сунется на мелководье к Одессе, принятых мер было вполне достаточно, с чем не мог не согласиться и сам Шишкевич, и, таким образом жалобы оказались совершенно необоснованными. В Одессе я застал адмирала Хоменко,[121] приехавшего организовывать транспортную флотилию.

С объявлением войны морской транспорт на Черном море почти прекратился, так как судовладельцы боялись подвергать свои суда риску. В Англии объявили, что государство страхует все суда и грузы и выплачивает владельцам полную стоимость потопленного неприятелем корабля с грузом, но суда, кроме нужных для военных целей, оставались в полном распоряжении владельцев. У нас в Петербурге по этому вопросу заседали большие комиссии, и наконец было решено реквизировать все пригодные суда по закону о военно-судовой повинности и создать транспортную флотилию под военным управлением. На каждый транспорт был посажен кроме капитана комендант и по два сигнальщика для переговоров и сигналов. Лучшие транспорты были оборудованы для перевозки войск, а грузовики предназначались для груза.

Всего вошло во флотилию 140 транспортов, разделенных на 10 отрядов, причем первые четыре составили десантную флотилию и держались наготове для возможных операций.

Нельзя сказать, чтобы эта организация вышла удачной, она стоила очень дорого и очень плохо обслуживала нужды населения, почему и вызвала массу нареканий. С другой стороны, нельзя не признать, что благодаря такой организации очень мало транспортов погибло от неприятеля. В смысле перевозки войск флотилия работала немного, но оказала большие услуги Кавказской армии при ее наступлении в пределы Турции, перевозя как войска, так и грузы, главным образом, в Трапезунд.

Экспедиция особого назначения была вызвана к существованию по просьбе сербского правительства для перевозки грузов по Дунаю. Дунай был международной рекой под управлением международной комиссии, а потому мы имели право им пользоваться и организовали там речную транспортную флотилию. Для этой цели было реквизировано Русско-Дунайское пароходство со всеми пароходами, баржами и личным составом. Директор общества был назначен помощником начальника экспедиции флигель-адъютанта Веселкина,[122] и готовый аппарат был приведен в действие. В Сербию направлялся хлеб в зерне и муке, оружие, боевые припасы, обмундирование и целые отряды различных специалистов.

В создании этих двух организаций я принимал лишь косвенное участие, служа посредником между морским ведомством и Ставкой, что мне нетрудно было делать благодаря хорошим отношениям и здесь и там.

Из Одессы я поехал в Николаев, чтобы посмотреть, как идет постройка новых судов. «Императрица Мария» почти окончена по корпусу, и миноносцы тоже подвигаются. Командир порта толковал мне что-то про цеппелины, которые будто летали ночью над городом, но я думаю, что это ему привиделось. Я никогда не был в Николаеве и воспользовался случаем, чтобы посмотреть старый екатерининских времен деревянный дом главного командира, носивший громкое именование дворца. Удивительное впечатление оставляют всегда старые дома. Когда проходишь по этим старым комнатам со старой мебелью и старыми портретами, кажется, что люди, когда-то обитавшие в доме, до сих пор еще здесь, и хочется говорить тише и не нарушать покоя невидимых обитателей.

Из Николаева я проехал прямо в Петербург, чтобы доложить министру о постройках в Николаеве, и тотчас вернулся в Ставку.

В Петербурге в Морском генеральном штабе в это время разрабатывали вопросы о сношениях с внешним миром. После закрытия проливов у нас остались только два пути. Один через Сибирь и Владивосток, но это был путь очень длительный и дорогой, другой через Архангельск, но он был возможен только пять месяцев в году и благодаря узкой колее очень мало провозоспособен. Прежде всего было решено перешить узкую колею на широкую, что потребовало трех месяцев времени, но призрак недостатка снарядов уже стал грозно обнаруживаться в начале зимы, и пришлось думать о постройке железной дороги на Мурман, могущей действовать круглый год. Еще более остро стоял вопрос о винтовках и пулеметах, и морское ведомство решило, чтобы помочь горю, организовать гужевую перевозку на оленях иностранных винтовок с Мурмана в Петрозаводск. На место был послан капитан 1-го ранга Ращановский(?) с большими полномочиями, которые он сам расширил еще больше, и ему удалось наладить это дело местными средствами. До открытия навигации в Архангельск он перевез несколько десятков тысяч винтовок с патронами, за что и заслужил особую благодарность государя императора.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.