Патриотизм
Патриотизм
Софья, тринадцатилетняя дочь моих друзей Бергитты и Уло, пришла из школы и рассказывает про урок истории:
– Учительница говорила нам о викингах, о том времени, когда Швеция владела большей частью Северной Европы. И она сказала, что мы должны гордиться своей страной, потому что у нее великое прошлое.
– Гордятся прошлым только лузеры (от англ. looser – неудачник, пораженец), – отреагировал отец.
– А мы и есть лузеры, – сказала мать. – Владеть такой территорией и все проиграть…
– Нет, мы не лузеры, мы победители, – возразил отец. – Только наши победы надо искать не в далекой истории, а в сегодняшнем дне.
– А гимн вы знаете? – спрашивает дочь. – Можете спеть от начала до конца? Наша учительница говорит, что настоящий патриот должен знать все слова гимна. Я вот не все знаю.
– А я помню только второй куплет, и то плохо. Там что-то насчет того, что мы готовы пролить кровь за свою родину и все как один отдать за нее жизнь, – говорит мать.
– А я и вовсе ни слова не помню, – говорит отец. – Мы же не идолопоклонники, чтобы ходить вокруг желто-синей тряпки и петь осанны под звуки гимна (желтый и синий – цвета шведского флага).
– То есть вы не патриоты? – уточняет дочь.
– Я патриот, – отвечает отец. – И я горжусь моей страной. Тем, что она цивилизованная, благополучная, демократичная.
…Вот и журналист Пэр Енеруд убеждает меня в том, что шведский патриотизм заметно отличается от того, что принято в других странах. Гимн, шествие под флагами, вообще поклонение атрибутике – все это примитивно и провинциально, говорит он. Наша любовь к родине не громкая, не аффектированная. Мы гордимся не героической историей, а комфортным, разумным настоящим. Мы умеем хорошо работать. Мы знаем, что за рубежом ценят наши товары – они сделаны на совесть. Мы стараемся ни с кем не конфликтовать, никого не обижать. Мы не просто разглагольствуем о равенстве – мы его осуществляем на деле. Весь мир с интересом и уважением наблюдает за социальным феноменом, который принято называть Шведской моделью, или Золотой серединой.
…На протяжении всего бурного ХХ века, когда мир трясло противостоянием капитализма и социализма, Швеция умудрялась сохранять равновесие между двумя этими полюсами. Она выбрала то, что вошло в историю как «путь Золотой середины». Она следует по пути капитализма, то есть рыночной экономики, но при этом взяла принцип социалистического распределения благосостояния. Это и есть «Шведская модель».
«От каждого по способности – каждому по потребности», – прочла я заголовок одной газетной статьи и вздрогнула. Для тех, кому по молодости эта формула ничего не говорит, объясняю: это был самый распространенный лозунг времен Советского Союза. Впрочем, ностальгические чувства я испытала здесь не один раз. Бесплатное образование, в том числе и высшее; бесплатное лечение в поликлиниках и больницах; бесплатные детские сады и дома для престарелых… Все это у нас было. Но, к сожалению, государственная казна не могла выдержать этой колоссальной нагрузки: советская экономика была неэффективной. А в Швеции – эффективная, капиталистическая.
Равное распределение благ осуществляется также с помощью жесткой и, я бы даже сказала, жестокой налоговой политики. Приведу некоторые данные. Если человек зарабатывает в месяц до 10 тысяч (примерно 1700 долларов США), он отдает государству налог в 26%; если до 25 тысяч – 31%; если до 45 тысяч – 41%, если до 60 тысяч – 60%. А дальше – и вовсе заоблачные проценты. Говорят, что Астрид Линдгрен, заработавшей на своих книгах «Карлсон, который живет на крыше» и других, чрезвычайно популярных во всем мире, пришла налоговая декларация, давшая острую пищу сатирикам. В ней писательнице предписывалось заплатить государству… 102% (!) от всего своего дохода.
Купив в первый день кое-какие продукты, я обнаружила, что с меня взяли чуть ли не на треть больше того, что стоили покупки. Обсчитали в шведском супермаркете? А где же пресловутая национальная честность? Оказалось, что с честностью все в порядке: просто кроме стоимости товара полагается заплатить еще и налог.
Но что меня действительно удивило, так это то, как спокойно относятся шведы к своим высоким налогам.
– Да, конечно, я бы предпочла получать все свои шесть тысяч долларов, а не четыре, – говорит Ингрен, школьная учительница. – Но ведь тогда бы я не имела столько льгот: дотации на квартиру, оплаты всех моих транспортных расходов, в том числе и бензина для машины. Я могу болеть без справки и при этом получать полную зарплату. У меня была тяжелая операция, и я отсутствовала на работе целый месяц – мне тоже целиком это время оплатили. Дочка ходила в детский сад, не государственный, а частный. Но все равно я платила за это совсем немного, остальное – из муниципального бюджета…
В Швеции принято выражение «Государство – от колыбели до могилы». Имеется в виду, что из федерального бюджета и социальных служб оплачиваются многие расходы в разные периоды жизни человека: от бесплатных родов до бесплатных похорон. По трудовому кодексу, предприятие обязано также заботиться о повышении квалификации сотрудника. При этом оно же (частное или государственное) оплачивает его учебу.
Вот почему здесь так редки забастовки, а крупных и вовсе не бывает. Впрочем, некоторые аналитики склонны объяснять этот феномен шведским характером – не любят конфликтовать. А Пэр Енеруд считает, что в Швеции традиционно принято доверительное отношение населения к правительству:
– Шведы могут критиковать политиков, партийных функционеров, но они не будут ругать правительство. В России мне показалось, что человек и государство существуют раздельно, даже противостоят друг другу. «Они», – говорили мне московские друзья, – и показывали куда-то вверх со словами: «И что они себе там думают?» У нас же «мы» и «они» озабочены тем же самым – как сделать жизнь обывателя лучше.
– А вы романтик, Пэр, – замечаю я. – И к тому же идеалист. Так не бывает.
– Бывает, – убежденно говорит он. – Разумеется, это не значит, что у нас все гладко и нет проблем.
Проблемы в Швеции есть. Об этом наглядно доложили результаты последних выборов в риксдаг в 2006 году. Социалисты, правившие с небольшим перерывом почти 70 лет, уступили буржуазному Союзу четырех (альянс Аграрной, Либеральной, Христианско-демократической и Умеренной партий). Почему?
Да, уровни доходов людей выровнялись и разница между самыми богатыми и самыми бедными не так велика, как в большинстве других стран (по сравнению с Россией эта разница меньше раз в десять). Да, безработные получают пособия ненамного ниже зарплаты. Да, бедным государство доплачивает. Но на все это нужны деньги. А их даже у очень богатого государства, даже при высоких налогах на богатых все равно не хватает. Так возникают сложности, о которых мы, жившие при социализме, знаем не понаслышке. Правительственная казна Швеции ощутила заметные прорехи, образовавшиеся от выплат субсидий на социальные нужды. В пенсионном фонде обнаружился дефицит. Из госучреждений стали уходить работники: там не могут платить столько, сколько в частных компаниях. Кроме того, всегда много охотников воспользоваться «халявой». И вот уже в поликлиниках образовались приличные очереди желающих подлечиться бесплатно.
Впрочем, при всей схожести с «совком», есть у Швеции и свое ноу-хау: оплата отпуска по «усталости». Человек пишет заявление в государственную страховую компанию о том, что он перетрудился, устал и ему требуется отдых. К этому заявлению прилагается справка от врача, которую взять очень легко. И заявитель приобретает право не работать, но получать при этом до 80% от своей зарплаты.
Мой приятель, профессор Йон Орнес, рассказывает мне о своем родном брате:
– Сколько себя помню, я всю жизнь вкалывал, он же всегда лентяйничал. Я в университетские годы работал грузчиком, чтобы поддерживать приличный уровень жизни. Он обращался к каким-то благотворительным организациям. Наконец кое-как получил образование, стал учителем физкультуры в школе. Но не слишком утруждал себя работой. А недавно, в возрасте 50 лет, и вовсе решил уйти в долгосрочный отпуск. Он мне сказал: «Знаешь, я что-то стал уставать, голова побаливает, надо пойти к врачу, взять бюллетень». И взял – на три месяца. В справке так и написано: «Рекомендуется отдых от работы по усталости». Через три месяца он снова взял бюллетень и вот уже полгода получает пособие, близкое к его зарплате.
Естественно, этот уникальный способ социальной защиты породил и уникальную проблему: тысячи «уставших, измученных непосильным трудом» требуют денег для отдыха от работы.
Новое правительство эти перекосы старается сгладить. Но, конечно, не может удовлетворить всех. Скажем, оно снизило процент налогов, но вышло это к выгоде для богатых и не повлияло на всех остальных. Так что там тоже проблем хватает.
Рядовые шведы временами ворчат и даже пишут недовольные статьи в газеты. Но не более того. В целом, насколько мне удалось уловить настроение, к политике правительства все относятся с пониманием.
– Всегда есть люди, недовольные положением дел, особенно, конечно, своих личных дел, – говорит Пэр Енеруд. – Но мы в большинстве своем считаем, что правительство – помощник в решении наших проблем. Гражданин не отделяет себя от государства: у них общие цели.
В этом одна из особенностей шведского патриотизма. Другая его особенность – страстная любовь к родной природе. Или, как об этом пишет насмешник Питер Берлин:
«Во всем мире люди устраивают шествия вокруг флага, чтобы продемонстрировать патриотизм. Шведы в этом смысле не патриоты. Спроси, что их связывает с родной страной, и они заговорят не об истории или культуре, а о густых лесах, о веселых озерах и о почках, расцветающих весной на густых деревьях. Для шведа национальный флаг – это радующая глаз картинка: пикник на цветущем лугу».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.