Предисловие
Предисловие
Я познакомилась с историями о Шерлоке Холмсе в 50-х годах прошлого века в Бронксе. В те времена я очень страдала от рутины и порядков средней школы, и только объединенные занятия по английскому языку и общественным наукам, которые у нас проводил необычайно увлеченный учитель Бенджамин Вайнштейн, немного ослабляли мое ощущение собственной ничтожности.
Его самой привлекательной чертой была привычка приглашать учеников, когда погода позволяла, на пикник в парке. Мы усаживались полукругом на бревнах или траве, а мистер Вайнштейн развлекал нас, читая вслух. Я старалась никогда не пропускать эти вылазки.
Мистер Вайнштейн читал с явной, но мягкой властностью. Он не подражал голосам, не играл вымышленные пантомимы, он выступал в роли транслятора мыслей того или иного автора.
Он читал повести Марка Твена и рассказы Деймона Руньона. Однажды в преддверии окончания осени, когда становится совсем холодно, и почти все листья с деревьев опадают на землю, мистер Вайнштейн открыл незнакомую книгу в темно-синей обложке и начал читать:
"Просматривая свои записи о приключениях Шерлока Холмса, а таких записей, которые я вел на протяжении последних восьми лет, у меня больше семидесяти, я нахожу в них немало трагических случаев, есть среди них и забавные, есть и причудливые, но нет ни одного заурядного: работая из любви к своему искусству, а не ради денег, Холмс никогда не брался за расследование обыкновенных, будничных дел, его всегда привлекали только такие дела, в которых есть что-нибудь необычайное, а порою даже фантастическое."
Это было начало рассказа «Пестрая лента». На следующий день я уже искала собрание сочинений Артура Конан Дойля в библиотеке.
О впечатляющей притягательности рассказов о Шерлоке Холмсе написаны сотни книг. Я подозреваю, что ключ к разгадке лежит в резком контрасте между эмоциональной напряженностью бурных приключений и успокаивающим мыслительным контролем ситуации со стороны Холмса. Когда в 2005 г. я писала эти строки, мир сходил с ума от религиозных предрассудков, угрожающих захватить его в свои опасные объятия, а наука в некоторых частях света считалась противоестественным занятием. В этом контексте литературный герой, обладающий как интеллектом, так и чувством этики, был для меня особенно неотразим.
Шерлок Холмс может оставаться вымышленным персонажем, но он учит нас вполне реальным вещам. Он рассказывает о том, что наука дает не упрощенные ответы, а демонстрирует строгий метод формулирования вопросов, способных привести к нужным решениям. Образ Холмса символизирует человеческий ум, который обрел настоящую гармонию в дружбе. (Хотя Холмс и утверждает, что представляет собой только мозг, он выдает свою сильную глубинную эмоциональность, обращаясь к злодею в рассказе «Три Гарридеба»: «Если бы ты убил Ватсона, ты бы живым отсюда не вышел».) Холмс обладает острым умом, горячим сердцем и недюжинными артистическими способностями — он мастерски перевоплощается и играет на скрипке. Не удивительно, что многие читатели были очарованы им так же, как и я.
За долгие годы жизни я успела обзавестись гораздо большим количеством экземпляров книг о Холмсе, чем можно себе представить, и время от времени, потворствуя своим желаниям, понемногу перечитывала их, пытаясь установить связь между своей слабостью к Шерлоку Холмсу и работой, заключающейся в чтении лекций по истории криминалистики и судебному делу. Я разработала программу под назйанием «Учение Шерлока Холмса. Реальные истории, разгаданные Конан Дойлем», но она была скорей об авторе, чем о Великом Детективе. Я продолжала играть мыслями, но лень усложняла разгадку того, как объединить Холмса и историю криминалистики.
А потом, одним холодным февральским утром, пока в духовке выпекался хлеб, я получила электронное письмо, в котором мне предлагали написать книгу о судебном деле со времен викторианской эпохи и в качестве отправной точки взять приключения Великого Детектива. Издательство также предлагало включить в книгу Лавы, посвященные анатомии, токсикологии, химии крови и множеству других чрезвычайно сложных вещей. Я сразу поняла, что такая работа потребует огромных сил.
Для написания книги мне придется встречаться со старыми друзьями, специализирующимися на отпечатках пальцев, трасологических доказательствах, отравлениях и других темах, известных лишь узкому кругу посвященных, и выпрашивать у них информацию. Еще мне нужно будет читать подробные старые отчеты о вскрытиях, держать в руках крошащиеся от времени газеты и лекционные заметки. Мне придется убеждать своего мужа, что он будет замечательно проводить время, сканируя ломкие старые изображения, форматируя мой беспорядочно набранный текст и собирая совсем не малую библиографию. (К сожалению, у меня полностью отсутствуют способности секретаря.)
Это значит, что мне придется потратить многие часы на изучение древних медицинских томов, пыльных расшифровок судебных разбирательств, пожелтевших писем и документов, отслеживая подробности преступлений столетней давности. Я буду сидеть одна, в своем кабинете, в окружении сотен антикварных фолиантов и в компании нашего черного Лабрадора Доктора Ватсона.
И, конечно же, я согласилась.