Возмездие? Повесть

Возмездие?

Повесть

Мир профессиональной деятельности спецслужб сложен и по-своему красив, словно замысловатый узор, начертанный морозом на оконном стекле зимой, или тончайшая паутина, системно сплетенная из длинных и коротких нитей пауком-виртуозом. Но одновременно мир профессионалов – это мир ограничений и схем, мир шаблонов и психологических комплексов, мир бесконечной череды растянутых во времени трагедий и коротких остановок безудержной радости. Каждый из живущих на планете Земля может ступить в этот мир, выбирая свою стезю. Но можно пройти по ней осторожно и не слишком далеко, оставшись на всю жизнь неплохим любителем. Однако когда ты бросаешь ради достижения поставленной цели что-то дорогое сердцу и отрекаешься, чтобы продвинуться по избранному тобой пути, от чего-то очень важного, то, становясь профессионалом, неизбежно теряешь многое из того, чем природа изначально одарила человека.

Профессионалы специальных служб – это всегда очень сложные люди. Их психика и мышление настраиваются на как можно более изощренное и эффективное выполнение поставленных перед ними порой практически неразрешимых задач. Но при этом многие из этих людей незаметно теряют ряд важных человеческих качеств, как бы превращаясь в профессиональных людей-роботов, с той лишь разницей, что у этих живых существ, нацеленных на решение своих сверхзадач, порой неожиданно и болезненно проявляются простые человеческие чувства. Но это происходит, как правило, потом и постфактум…

Джон присел на скамейку возле давно знакомого сквера и устремил свой взгляд на небольшой стандартный семейный домик, какие в великом множестве можно встретить практически во всех европейских странах. Он каждый год приезжал сюда, чтобы еще раз посмотреть на того, кто должен был пасть жертвой неотвратимого возмездия, в роли карающей руки которого должен быть выступить именно Джон. Но однажды не сделав этого шага, теперь он наблюдал за происходящим со стороны.

Джон давно изучил расписание местного почтальона и график работы почты. Вот сейчас из-за угла появится велосипед, на котором восседает колоритный бельгиец в униформе, с лихо закрученными усами и с неизменной улыбкой, отражающей его внутреннее состояние гордости за наличие престижной работы, за почет со стороны окружающих, за то, что он приносит новости и помогает людям соединиться, передавая их весточки друг другу.

В давно установленное время велосипед выкатился из-за угла и, дав два звонка, медленно двигался от дома к дому, останавливаясь на короткое время и оставляя газетные свертки и вытянутые прямоугольники евроконвертов. Обмениваясь с получателями несколькими фразами и как бы реализуя свой дипломатический протокол, почтальон доехал до того дома, на который был устремлен взгляд Джона. Уже стареющая, но не лишенная былой красоты холеная женщина вышла на крыльцо и неторопливо подошла к калитке. Почтальон приподнял фуражку, приветствуя мадам, и передал ей только один конверт из плотной бумаги, нехарактерной для данных почтовых отправлений формы.

Наскоро попрощавшись с почтальоном, женщина поспешила вернуться в дом. Буквально через несколько минут после того как она исчезла за порогом, дверь вновь открылась и выпустила инвалидную коляску, в которой сидел мужчина. Его глаза, полные страха и ожидания, торопливо ощупали пространство перед собой.

На площадке в сквере напротив дома, как обычно, было много народу. Дети шумно играли в свои бесконечные игры, а взрослые обсуждали свои бесконечные проблемы. Никто не обращал внимания на перепуганного мужчину, прикованного к инвалидному креслу, с бледным, нездоровым, подергивающимся от страха лицом. Когда-то это лицо подергивалось так же, но только от возмущения, и многие люди боялись этого нехорошего признака, означавшего крайнее недовольство некогда очень высокопоставленного чиновника. Теперь же этот страх, отразившийся во всем облике беззащитного человека, передавался его рукам с нервно дрожавшими пальцами, которые никак не могли найти себе места. То они ложились на обод колес, то теребили кожу подлокотников, то поправляли складки брюк, то пробегали по пуговицам вязаного кардигана.

Женщина вышла вслед за своим мужем через некоторое время, держа в руках распакованный конверт. Они уже знали, что каждый год в определенные дни они получат точно такие же конверты с одним и тем же содержанием.

В конверте всегда была одна и та же фотография, изображавшая несколько счастливых семей, вот только лица отцов семейств были обведены кроваво-красными кругами, и над каждым были написаны даты рождения и смерти. Дата смерти у всех была одна и та же.

Конверты приходили именно в этот день, который был одинаково траурным для всех изображенных на фотографии семей, как, впрочем, и в дни рождения каждого из изображенных мужчин. Кроме того, зловещее напоминание поступало к инвалиду во все праздничные дни и в дни рождения каждого члена семей погибших – как неотступное напоминание о том, что случилось несколько лет назад, – каждый раз вызывая у прикованного к коляске мужчины приступ панического, животного страха.

Привыкнуть к этому было просто невозможно, как невозможно было с этим бороться. Семья инвалида уже трижды меняла место проживания, но конверты неотступно следовали за ней, и невозможно было укрыться от тех, кто отправлял эти зловещие напоминания. Семья пыталась выбрасывать конверты, не вскрывая их. Но после нескольких таких случаев конверты вдруг сами оказывались на столе в закрытом доме или попадали к соседям и местной администрации, что приводило к немедленной изоляции и требованиям уехать из этого места.

Наконец, после четвертого переезда инвалид и его близкие смирились со своим положением и только ожидали, что же последует за каждым из вновь прибывших пакетов. Все разговоры, все мысли их были заняты только этим. Выросшие дети, подававшие такие надежды в юности, очутились за бортом публичной жизни и большой политики, в которой их отец некогда играл не последнюю роль.

Дочь, потеряв престижную работу, а вместе с ней и завидного жениха из благопристойной семьи, вышла замуж за первого подвернувшегося под руку человека, оказавшегося спившимся неудачником, и, прокляв родителей, навсегда порвала всякие отношения с ними.

Сын поплатился карьерой офицера, будучи отдан под суд за незначительную провинность, скрытую в свое время от общественности благодаря вмешательству всемогущего отца, но мгновенно всплывшую, как только папа оказался в глубоком политическом нокауте, возненавидел родителя и только изредка посылал матери открытки на Рождество, напоминая о своем существовании.

Особняк с тремя и более десятками комнат и солидными пристройками на великолепно оформленной территории прилегающего парка пришлось сменить на маленький домик, типичный для среднего европейца с более чем скромным достатком. Все рухнуло, жизнь остановилась. Бесконечные судебные издержки и постоянные иски истощили банковские счета. Бывшие политические союзники и друзья мгновенно отвернулись от политика с подмоченной репутацией и, что самое главное, попавшегося на своих «мелких шалостях».

Теперь те, кого он предал и отправил на тот свет, мстили, постоянно напоминая о прошлом. А оставшиеся в живых постоянно находились где-то рядом, готовые в любой момент добавить к тяжелым моральным и физическим страданиям еще новые, неизвестные, а поэтому еще более болезненные переживания, усиленные постоянным ожиданием неизбежного возмездия.

Сегодня был день рождения мужчины в инвалидном кресле. В этот день его жена больше всего боялась звонков и всегда с опаской смотрела на телефон. Трель аппарата показалась ей сиреной воздушной тревоги. Женщина сорвалась с места и бросилась в комнату, где стоял телефон, а мужчина, беспомощно глядя вслед жене, еще больше сжался, стараясь стать незаметнее, так ему хотелось слиться в единое целое со своим инвалидным креслом и, может быть, исчезнуть в нем навсегда.

Тишина в трубке была зловещей. Женщина положила трубку на столик и, вернувшись на крыльцо, вкатила коляску с мужем в комнату. Подкатив коляску к телефонному столику, она протянула мужу трубку и, обратившись в слух, присела на краешек стула.

Мужчина поднес трубку к уху. Абонент на другом конце провода молчал. Мужчина весь съежился, лицо его стало покрываться пятнами, на лбу выступили бисеринки пота. Он несколько раз нервно сглотнул слюну, заполнившую вдруг рот, сердце его учащенно и неровно забилось. В какой-то момент он нервно заморгал и, сорвавшись, истошно прокричал в трубку:

– Я ничего не забыл! Я все помню! Я не могу так больше жить! Оставьте меня наконец в покое или убейте, но я не могу так больше мучиться! Я уже заплатил их семьям все, что мог, у меня больше ничего нет! Вы понимаете, у меня больше ничего нет! Вы уже разрушили всю мою жизнь!

На том конце провода сдержанно кашлянули.

– Нет-нет, простите, я… – осекся мужчина в инвалидной коляске и запричитал: – Я сам виноват во всем! Это я сам разрушил свою жизнь и жизнь своей семьи. Но я уже схожу с ума, это невыносимо! Простите меня! Сжальтесь хотя бы над моей женой! Она же ни в чем не виновата! Простите меня, я молю вас, пожалуйста, простите меня…

Его речитатив сменился всхлипываниями, а потом нервным припадочным кашелем – первый признак нового приступа, который укладывал мужчину на несколько недель в постель, отнимая остатки здоровья и приближая неотвратимый финал.

На том конце провода раздались короткие гудки…

Джоржа нашли мертвым с простреленным затылком. Бланка застрелили в автомобиле на автостоянке, где он планировал оставить машину перед посещением супермаркета, Майкла застрелили в его офисе. Марсель получил пулю в аэропорту, где встречал жену…

Страшные новости поступали одна за другой на протяжении нескольких суток, и Патрик, который отвечал за вопросы внутренней безопасности и оперативного прикрытия сотрудников подразделения, был белее своих скандинавских волос. На него было просто страшно смотреть. Такого не помнил никто из работавших в фирме. Четверо сотрудников были ликвидированы в различных странах практически в течение сорока восьми часов.

Особо настораживающим во всем этом деле было то, что все они работали над одной проблемой и входили в особую группу по расследованию деятельности ряда сотрудников полиции, злоупотреблявших своими должностными полномочиями и сотрудничавших с членами террористических организаций. Вся группа была ликвидирована! Были потеряны опытнейшие сотрудники, которые сами разрабатывали и осуществляли операции внедрения, преодолели множество препятствий на избранном пути, в течение нескольких лет успешно продвигаясь к поставленной цели.

Погибли люди, остались сиротами дети, потеряли сыновей матери и мужей жены. Трагедия была столь внезапной и ужасающе непоправимой, что сотрудники фирмы в первый момент без единой мысли уставились на гладкую поверхность большого стола в кабинете Шефа, с трудом переваривая страшную новость, которую сообщил Патрик. Ему было поручено информировать коллег, которые имели допуск к данной операции, и предложить ряд мер по реагированию на происшедшие события.

Когда совершенно бледный и изможденный двухсуточным недосыпанием Патрик закрыл папку со зловещими данными, а проектор погас, как бы извиняясь за те кадры ужаса, которые ему только что пришлось демонстрировать людям, казалось, что молчанию не будет конца. Наконец Шеф прервал тягостное молчание и, распорядившись провести штатные мероприятия по закрытию направлений и временной консервации ряда программ, отпустил сотрудников на полсуток для подготовки всей необходимой документации и последующего доклада.

В твердом мужском голосе, раздававшемся в телефонной трубке, звучали издевка и сарказм. Говоривший, не считая нужным сдерживаться, изливал на Шефа весь свой гнев, обвиняя, требуя, настаивая. Пожилой солидный мужчина с кротостью провинившегося школьника выслушивал обвинения опытного политика, понимая, что ничем не может ответить на необоснованную грубость и несуразные претензии. Но ситуация была столь критичной, что погружаться в переживания или обиду он себе позволить не мог.

Патрик сидел перед компьютером и тупо смотрел на экран, который, подчиняясь сложной программе, поочередно выбрасывал даты, имена, фамилии, данные лиц, которые могли представлять интерес в расследовании. Версии путались в его голове, мысли плясали, словно солнечные зайчики на морской ряби. Сосредоточиться не удавалось. Патрик в сердцах оттолкнул от себя клавиатуру и, автоматически закрыв программу, вышел из кабинета.

Дверной замок за его спиной мягко щелкнул, включив программу блокировки. Патрик с досадой скосил глаза на подмышечную кобуру с пистолетом и понял, что поход в ближайшее кафе отменяется и придется воспользоваться внутренним буфетом, меню которого он изучал уже более десяти лет. Дойдя до лифта и предъявив охраннику пропуск на выход из зоны, Патрик секунду помедлил и нажал кнопку этажа, на котором расположился бар. Правда, во время расследований или боевых дежурств принимать алкоголь категорически запрещалось, но зато кофе в баре варили такой, что впору туркам позавидовать.

Швед присел за столик в углу, кивнув нескольким коллегам, расположившимся у стойки и беспечно болтавшим на свои темы. Откуда им было знать, что на следующее утро они все окажутся под подозрением и подвергнутся проверке на лояльность, их профессиональная деятельность будет рассмотрена под лупой служебного расследования, а работа фирмы практически парализована на две недели.

Патрик без единой мысли в голове помешивал кофе, который уже начал остывать, и все не мог оторвать взгляда от коллег у стойки. Он вдруг почувствовал, что находится на пороге какого-то очень важного открытия, но что это за открытие, ему пока еще не было понятно. Швед сидел, боясь потерять тот настрой, который, возможно, приведет его к осмыслению происшедшего.

Вдруг дверь бара широко распахнулась, и в помещении появился Джон по прозвищу Крейзи Драйвер. Свое прозвище этот парень, занимавшийся чаще всего тихими, но очень активными операциями, получил за то, что в обычной обстановке вел себя за рулем как начинающий водитель, только что получивший права и боявшийся не столько дорожной полиции, сколько отцовской порки. Зато во время своих тайных операций он гонял так, что волосы вставали на голове дыбом.

Джон оглядел помещение и, подмигнув Патрику, присел на высокий стул у стойки как можно ближе к компании беседующих коллег. Патрик просканировал Джона взглядом, обратив внимание на его кобуру, а затем и оружие одного из своих коллег. Джон тоже, видимо, только что вышел из своего убежища, как он называл собственный кабинет, выпить чашечку кофе, ведь ему тоже предстояло через несколько часов докладывать Шефу о проделанной работе, а это означало бессонную ночь.

Патрик долго смотрел на пистолет Джона и наконец понял, что именно привлекло его внимание: калибр пистолета Джона и калибр оружия, из которого были убиты сотрудники, совпадали полностью – 22 лонграйфл. Только если у Джона это был уникальный «смит-и-вессон», выполненный по заказу его владельца, то в случае с погибшими коллегами экспертиза установила использование «беретты». Кто-то явно демонстрировал свой стиль и хотел этим подчеркнуть приверженность определенной школе!

Кофе остыл. Патрик оставил чашку на столе и отправился в свой блок, где его помощники старались получить хотя бы крупицы полезной информации и отработать какие-то версии. Завершив привычную процедуру проверок для того, чтобы попасть в служебный блок, а затем и в свой кабинет, Патрик сразу же вызвал к себе двух своих помощников и дал им поручение найти среди всех разрабатывавшихся погибшими сотрудниками полиции фигурантов, имевших отношение к специальным службам, секретным подразделениям или выполнявших особые поручения во время службы в армии, а также найти сведения о том, где и у кого они проходили специальное обучение.

Автор и Ботян А. Н., Герой России

Автор, дочь Линдер Мария и Ботян А. Н.

Через час список, состоявший из нескольких десятков объектов, лежал перед Патриком на столе. Едва бросив на него взгляд, он увидел на полях листа личный шифр сотрудника, готовившего материал: это был Майкл, человек, сумевший создать несколько фирм, под прикрытием которых работали некоторые отделения фирмы. Из всех Майкл был самым старшим и опытным. Когда-то он был помощником Шефа и всего на несколько лет позже нынешнего руководителя фирмы закончил престижную академию. Документ был составлен безупречно и содержал много фактического материала. Но как такой профессионал мог позволить кому-то выстрелить в себя, да еще практически в упор – с противоположной стороны стола в своем офисе?

Глаза Патрика медленно скользили по строчкам, и яркий флуоресцирующий маркер выделял заинтересовавшие его блоки. После прочтения в списке осталось только три человека, которые привлекли внимание Патрика.

Первым швед выделил главного комиссара полиции Германии Вольфа Штерна, который был в разработке уже более шести лет по линии его связей с рядом криминальных групп, которым он передавал определенную информацию. Эта операция была детально спланирована и уже начала давать результаты, но в случае утечки информации, несомненно, могла вызвать подобные методы закрытия всех проблем.

Вторым был выделен Глен Широн, гражданин США, который после службы в одном из спецподразделений после полученного ранения перешел на работу в военную полицию. Через какое-то время он попал в разработку всего лишь по одному факту косвенной причастности к торговле наркотиками. Прямых фактов, как таковых, не было, но общая сумма косвенных фактов все-таки привела к разработке Глена, в биографии которого, ко всему прочему, было много неясного.

Третьим лицом, привлекшим внимание Патрика, был крупный чиновник английской полиции Вильям Перси, за которым давно тянулся шлейф многих грехов и который находился в разработке около пяти лет.

Патрик вызвал своих помощников и дал указание заложить в программу все возможные сочетания и комбинации данных о перемещениях вышеуказанных лиц за последние десять лет с учетом интересов их фирмы, прежде всего в точках особой ее активности. Его интересовали любые совпадения или возможные связи таких перемещений с деятельностью его конторы. Затем Патрик пригласил еще четырех сотрудников своего подразделения и, не вдаваясь в подробности, дал каждому индивидуальное задание (с обозначением персональной ответственности) по такой же проработке остальных лиц, находившихся в списке.

Каждый сотрудник заходил в кабинет начальника и, проделав процедуру допускного обеспечения, получал пакет с заданием, который Патрик всегда печатал на старенькой механической машинке, стоявшей на маленьком столике рядом со своими компьютерными прапраправнуками.

Сотрудники шутили, что если бы не специальные стены, то по всему зданию был бы слышен стук пишущей машинки Патрика. Ундервуд, так в шутку называли старый агрегат коллеги, напечатал за свою жизнь больше секретных документов, чем все ее потомство. А злые языки поговаривали, что Патрик получил машинку по наследству от своего отца, а тот от деда и что это их фамильное достояние. Так что процедура выглядела как обычно, только всегдашняя улыбчивость скандинава сменилась деловой холодностью, а речь стала четкой и лаконичной. Его жесткие фразы отбивали у подчиненных малейшее желание шутить со своим начальником. Каждый выходивший от него сотрудник, вернувшись в свой кабинет, докладывал о прибытии на рабочее место. После этого Патрик вызывал следующего коллегу…

Проработав еще пару часов, Патрик понял, что мысли и рабочее настроение вновь улетучились и уступили место привычной рутине, которая вряд ли принесет успех, да еще в условиях цейтнота. Он вышел из-за стола и, пройдясь по кабинету, ощутил, что голод стал перебивать все остальные инстинкты. Нажав кнопку прямой связи с Шефом, Патрик получил разрешение на двухчасовой перерыв. Мгновенно сбросив кобуру и оставив все документы, кроме двух спецпропусков, швед отправился в ближайший китайский ресторанчик.

Подмигнув официанту и сказав, что у него только двадцать минут, Патрик разместился за столиком в самом углу уютного зала… Через полчаса он покинул ресторанчик так же молниеносно, как совсем недавно покинул свой кабинет…

Джон сидел перед монитором компьютера в своем отсеке, который все сотрудники называли крысиной норой, и лениво постукивал пальцами по клавишам клавиатуры. В его картотеках сложно было найти что-либо подобное материалам Патрика, но он включил программу поиска мероприятий, которые проводились по его линии и могли затрагивать интересы погибших сотрудников. Крейзи Драйвер не любил лишний раз беспокоить своих подчиненных, когда речь касалась аналитической работы, но зато когда он выходил на уровень реализации программы, его подчиненные нагружались на всю катушку и поблажек не было ни для кого. Теперь все подразделение, получив индивидуальные задания, которые Джон всегда писал от руки, сидело в своих одиночках, как предпочитали называть сотрудники свои маленькие одноместные офисы, и выполняло трудовую повинность.

На столе Джона замигала одна из лампочек на пульте, и одновременно раздался легкий зуммер. Джон включил видеомонитор и увидел на экране усталое лицо Мартинеса.

– Босс, у меня для вас неприятные новости, – без обычного приветствия сообщил Мартинес. – Я выяснил, что кузен дважды принимал участие в мероприятиях по учебной программе.

– Жду, – коротко бросил Джон и выключил монитор.

Через минуту Мартинес был уже в кабинете начальника и излагал полученную им информацию. Майкл и Марсель три года назад проводили мероприятия, которые обеспечивали работу подразделения Джона, а Бланк обращался с подобным вопросом полтора года назад. Джон выслушал доклад и вопросительно уставился на Мартинеса.

– Босс, – с нажимом произнес испанец, – вы понимаете, во всем этом нет ничего необычного, но я позволил себе поиграть кодами и получил очень интересные данные.

Мартинес мельком взглянул на начальника, проверяя реакцию: работать с шифрами и электронными подписями было категорически запрещено без специальной санкции. Джон сидел совершенно спокойно и никак не реагировал на слова Мартинеса. Испанец понял, что ему дали санкцию на продолжение доклада, и в своей обычной, несколько эмоциональной манере, но очень конкретно и четко изложил результаты своей работы. По его словам, были получены интересные данные по людям, осуществлявшим контроль от лица руководства. Дважды операции по одной линии контролировал человек, имеющий один и тот же цифровой набор. Мартинес с увлечением школьника, который наконец решил сложнейшую задачу, рассказывал о тех комбинациях и идеях, которые позволили ему получить весьма интересный результат. Джон внимательно слушал подчиненного, стараясь проникнуться ходом рассуждений Мартинеса и попытаться найти в нем ошибки или дополнительные варианты решений. Наконец Мартинес закончил рассказ и, положив перед начальником листок с несколькими комбинациями цифр, поднялся с кресла. Джон посмотрел на стоявшего Мартинеса снизу вверх и спокойно проговорил:

– Сейчас ты отправишься в свой кабинет, напишешь на мое имя подробный отчет обо всем, что произошло, не забыв изложить причины, по которым ты нарушил инструкцию, и все это немедленно представишь мне.

Мартинес молча снял кобуру с пистолетом и положил ее на стол своего начальника вместе с пропуском в зону отдела и пропуском на право нахождения в здании фирмы. Джон, так же молча, принял переданные ему предметы и, предварительно разрядив пистолет, убрал все в один из больших сейфов, вмонтированных в стены его кабинета. Мартинес четко, по-военному развернулся и покинул кабинет, а Джон достал кассету, на которую фиксировал все разговоры в своем кабинете, и стал ее прослушивать еще раз, периодически посматривая на листок с цифрами, лежавший на его столе.

Прошел час, в течение которого сотрудники несколько раз докладывали о ходе дел, но информация была крайне расплывчатой и явно недостаточной для принятия ее во внимание. Ситуация была похожа на охоту за призраками. Это выражение давно вошло в лексикон сотрудников. Когда в экстремальной ситуации начинались поиски всех возможных и даже невозможных вариантов и любой информационный блок воспринимался с таким уровнем критичности и бдительности, что порой начинало казаться, что вокруг нет ни одного порядочного человека, а все окружающие оказывались под подозрением.

Джон перелистывал отчеты сотрудников и внезапно понял, что именно такое же чувство, наверное, было у Мартинеса, когда он, наплевав на все инструкции, вышел на поиск закономерностей в электронных подписях и кодах сотрудников, планировавших и обеспечивавших операции. Мартинесу стоило огромных трудов переступить за черту дозволенного, но именно так он смог выйти из замкнутого круга, который неминуемо возникал при работе с документами в рамках одной архивной сети без возможности перепроверки данных с помощью параллельных архивов. Джон вникал в ход мыслей подчиненного и заранее просчитывал его действия, когда зуммер снова отвлек его от рассуждений. Джон включил монитор и увидел бледное лицо Мартинеса, который доложил о завершении отчета.

Когда Мартинес вновь появился в кабинете начальника, Джон заметил явную перемену в состоянии своего подчиненного. Мартинес был бледен, его живые глаза потухли, как глаза быка, пораженного в наивысший момент корриды шпагой тореадора. Это были глаза, из которых уходила жизнь, и Джон ясно это видел. Но сейчас ситуация была столь серьезна, что расслабляться было невозможно. Начальник принял отчет подчиненного и, прочитав его, увидел на дне папки еще один лист бумаги, на котором рукой Мартинеса было написано всего несколько строк. Пробежав их глазами, Джон поднял взгляд на Мартинеса и внимательно посмотрел в лицо своему подчиненному. Мартинес по-военному вытянулся и замер в ожидании решения начальника.

– С настоящего момента ты находишься под арестом, – сухо произнес Джон. – О содержании твоего отчета знают только два человека – я и ты. Постановление об аресте уже подготовлено.

Джон подвинул к краю стола бланк постановления об аресте и мере пресечения в отношении Мартинеса. Тот нагнулся и прочитал постановление, не взяв его в руки, а затем вопросительно взглянул на Джона. Начальник, как бы не замечая удивления Мартинеса, продолжал:

– Ты будешь находиться в закрытой зоне до тех пор, пока не наступит подходящий момент для освобождения. Твои коммуникации уже отключены, осталась лишь связь лично со мной. Ты можешь продолжать любую работу с компьютером, но только в рамках полученной информации. Да, кстати, сколько туалетной бумаги ты расходуешь в день?

Мартинес слабо улыбнулся в ответ на саркастический вопрос начальника и сказал:

– В холодильнике кое-что есть. Суток на трое-четверо хватит. Если постараться и вскрыть запасы боевого комплекта, то могу просидеть дней десять.

– Хорошо, – согласился Джон, – если станет совсем паршиво, составь рапорт на мое имя, заполни все документы и вскрывай боевой комплект, но не раньше чем через пять дней. Ты все понял?

Последняя фраза прозвучала скорее не как ответ, а как приказ. Мартинес вытянулся и привычно отрапортовал:

– Есть, сэр!

Через минуту он уже докладывал Джону о прибытии в свой кабинет, который становился теперь камерой. Джон включил автоматическую защиту, и замки в кабинете Мартинеса намертво зафиксировали дверь, окна, включили активное сопротивление сканированию и проникновению в помещение. Джон усмехнулся: теперь, если с ним что-либо случится, Мартинеса будут выковыривать из этой клетки не менее одних-двух суток, да и то после того, как вскроют его персональный сейф.

Джон посмотрел на папку с материалами Мартинеса, еще раз прочитал рукописную страницу, лежавшую на дне папки, переписал краткий текст на маленький кусочек картона, используемый им для записок. С сомнением покачал головой, как бы в ответ на собственные мысли, затем закрыл папку и, приклеив к ней номерной квиток с краткими пометками, отправил ее в свой личный сейф на полку срочных дел.

Взглянув на часы, Джон подумал, что еще несколько таких деньков, и можно будет докладывать жене о значительных успехах в борьбе с излишним весом. Он нажал на клавишу и попросил у Шефа разрешение покинуть здание на час для обеда. Получив «добро», Джон надел пиджак, спрятав под ним свое оружие, и направился к лифту, который мгновенно отреагировал на нажатие кнопки. Довольный Джон, встав напротив двери, был готов уже шагнуть в кабину лифта, как вдруг из нее выскочил взъерошенный Патрик. Он мельком огляделся вокруг и, увидев, что в коридоре никого больше нет, буквально втянул Джона внутрь кабины. Джон удивленно, но молча смотрел на всегда столь спокойного шведа и терпеливо ждал, пока лифт остановится. Покинув здание фирмы, Патрик и Джон пошли по улице, пересекли сквер, пересекли небольшую площадь с вечной толчеей туристов и углубились в небольшой парк. Только здесь Патрик заговорил:

– Прости, Джон, я, наверное, оторвал тебя от обеда, но то, что пришло мне в голову, может быть, намного важнее голодного обморока. Джон, в фирме есть их человек! – Патрик сделал ударение на слове их, но Джону и так было понятно, о ком идет речь. – Ты понимаешь, я отправился обедать в китайский уголок, а потом хотел поспать хоть часок – Шеф дал санкцию на двухчасовой обед. Но во время обеда я вдруг понял, что без своего человека в фирме они не могут получить информацию и так быстро выйти на наших людей, да еще накануне завершения нескольких операций.

Голодный Джон проглотил слюну, подумав про себя, что это, видимо, и есть его сегодняшний обед, и спросил шведа:

– Почему ты рассказываешь обо всем этом мне, ведь я тоже сотрудник фирмы и ты можешь ошибиться, выдав информацию кроту?

– Ты участвовал в четырех из пяти операций со своими ребятами, а я участвовал во всех пяти операциях. Это я нашел в архиве. Все остальные сотрудники либо не участвовали в операциях, либо участвовали один раз. Кроме нас во всех операциях из руководителей участвовал Шеф. Если бы это был ты, то потерь с их стороны было бы намного меньше, а с нашей мы бы получили этот сюрприз год или полтора назад. Джон, теперь нам придется работать только вдвоем. Ты понимаешь, что это значит?

– Патрик, ты помнишь наши приключения на одном средиземноморском курорте, когда, кроме нас двоих, тоже никого не осталось? Мне кажется, нас с тобой могут запросто принять за голубых и доложить Шефу, что наш альянс начинает смахивать на шведскую семью.

Патрик засмеялся и, хлопнув Джона по плечу, указал рукой на одну из ближайших скамеек. Они сели на скамейку в боковой аллее и опять перешли на серьезный тон.

– Ты уже получил санкцию старика? – спросил Патрик.

– Только собирался это сделать, но наткнулся на тебя и решил изменить тактику. Мы позвоним Шефу и выдернем его для беседы, в офисе могут быть веселые сюрпризы, и тогда мы можем заказывать деревянные фраки от-кутюр с любой фурнитурой и кортежем черных машин в один конец. Согласен?

– Послушай, Джон, я получу для тебя разрешение, и ты сможешь попасть ко мне в гости, тогда мы сможем немного поиграть на моем компьютере.

– Полагаю, целесообразнее вынести диск и поиграть на моем компьютере за пределами фирмы.

– Ты сошел с ума – вынести диск не удастся, даже если я смогу его выломать из машины.

– Патрик, твоя мама, наверное, все время читала тебе сказки Ганса Христиана Андерсена, а ты так и не стал патриотом.

Патрик серьезно смотрел на своего коллегу, стараясь понять, куда он клонит.

– Пойми, что я не нуждаюсь в пропуске в твою зону, а твой диск мои ребята вынесут сами. Тебе только надо сказать, из какой машины его нужно вытащить.

Патрик ошарашенно смотрел на Джона.

– Ты это серьезно? Но как ты сможешь проникнуть в зону и тем более в мой кабинет?

– Не задавай глупых вопросов. Я умею то, за что мне платят деньги. И заметь, немалые. Поэтому я знаю, что говорю. Повторяю, из какого компа следует вынести диск: того, что стоит на столе, или того, что спрятан в комнате отдыха? Не волнуйся, твою личную печатную машинку я брать не буду, а то вся фирма останется без секретной информации.

Ошарашенный Патрик смотрел на Джона как на волшебника из сказки. Вот только какой это волшебник, злой или добрый, понять так и не удавалось.

Джон посмотрел на часы и, подняв глаза на Патрика, произнес тоном, который не оставлял места для дискуссий:

– Так, теперь у меня осталось времени только на то, чтобы заглотнуть обед целиком, а переваривать, как питон, буду уже в офисе. Вызывай старика, доложи, о чем мы с тобой тут шутили, и через два часа встретимся в баре за чашкой кофе. Постарайся сесть за мой любимый столик, а если он занят, присядь у стойки поближе к дальней стене.

Патрик опять недоуменно посмотрел на Джона.

– Да-да, коллега, пришло время кое-чему поудивляться. Но будет хуже, если нас заставят удивляться другие.

Джон встал и пошел по направлению к ближайшему кафе. Времени у обоих оставалось немного.

Властный мужской голос в телефонной трубке вновь напомнил о слугах народа. И опять Шефу досталось за нерасторопность, когда выяснилось, что за прошедшие несколько часов ничего существенного не произошло и расследование зависло. Выслушав телефонный разнос политика, Шеф положил трубку и поудобнее устроился в своем кресле, продолжив внимательно слушать доклад своего заместителя Мартина. Он только что прибыл из командировки, но так быстро вошел в курс дела, что Шеф еще раз удивился работоспособности своего зама.

Педантизм этого кадрового сотрудника давно стал поводом для насмешек и шуток, но сам он был порой незаменим в решении сложных многоходовых комбинаций, требующих тщательной проработки всех деталей. Телефонный звонок прервал объяснения Мартина на полуслове. Шеф, извинившись, взял трубку. После первой же фразы, прозвучавшей на том конце провода, Шеф, прикрыв ладонью трубку, сообщил Мартину шепотом:

– Жена звонит, приказывает явиться на обед, иначе обещает крупные неприятности.

Завершив разговор и дослушав отчет заместителя, Шеф оставил Мартина вместо себя на время своего отсутствия и, вызвав машину, отправился домой. Право командовать Шефом в части приема пищи было одной из привилегий его супруги. В прошлом она также была сотрудницей фирмы, а сейчас преподавала в одной из специальных школ, но режим питания мужа она отслеживала и соблюдала очень строго, особенно после выявления у Шефа язвенной болезни. В фирме практически все об этом знали.

Машина остановилась у небольшого ухоженного особняка. Шеф вышел и направился по дорожке к подъезду. Звонить не было нужды: система видеокамер заранее информировала супругу о приближении мужа, и, когда хозяин дома подходил к крыльцу, дверь как бы сама открылась, и на пороге показалась женщина, еще не потерявшая былой привлекательности.

Шеф вошел в столовую и остановился, увидев за обеденным столом Патрика и Джона. Жена, взглянув на мужа, вышла, прикрыв за собой двери. Обед уже стоял на столе. Шеф сел за стол и внимательно посмотрел на своих подчиненных…

Обед закончился как-то незаметно. Блюда постепенно исчезали со скатерти, но ни один из троих мужчин, сидевших за столом, ни словом не оценил качество приготовления или сервировки – они обсуждали другие темы. Точнее, это была серия монологов, которые следовали один за другим и были одинаково короткими и лаконичными, словно невидимый модератор регламентировал выступления каждого из ораторов.

Когда обед и беседа были завершены, Шеф вышел из-за стола и, кивнув своим подчиненным, покинул дом и отправился в офис для продолжения работы. Патрик и Джон поодиночке покинули квартиру Шефа, соблюдая все правила предосторожности. Каждый точно знал, что ему следует делать в течение ближайшего времени, и теперь необходимо было начать быстрое, но тщательное просеивание всего штата сотрудников.

По взаимной договоренности было решено провести совещание не в кабинете Шефа, а в специальном бункере для особо секретных переговоров и запереть после этого всех участников на сутки в карантин для облегчения своей работы.

Через несколько часов небольшой зал бункера был заполнен вызванными сотрудниками, каждого из которых Шеф информировал о мероприятии лично по специальной системе связи. Когда формальности были завершены и дверь шлюзовой камеры закрылась, Шеф открыл папку и, изредка заглядывая в написанный текст, информировал приглашенных, что причины происшествия обнаружены и в ближайшее время будут проведены специальные мероприятия по локализации возникшей проблемы, а также о том, что всем приглашенным предстоит провести двадцатичетырехчасовой карантин из соображений безопасности. Но если ситуация будет того требовать, то через полсуток, когда завершится основной этап операции, сотрудникам можно будет подняться в свои офисы и продолжить работу, не покидая здания. Сотрудники спокойно выслушали новость, не прерывая и никак не выражая своих чувств в связи с услышанным.

После завершения основной части Шеф объявил, что Патрик и Джон не присутствуют на настоящем совещании, хотя были приглашены на первичное, так как Джон оказался напрямую замешан в совершенных преступлениях, а Патрику поручено обеспечивать специальный контроль за действиями Джона для более эффективного завершения операции. Эта новость как током поразила присутствующих. Причастность такого человека, как Джон, к происшествию полностью объясняла строгие меры предосторожности и столь длительный внутренний карантин – шутить с Джоном и его веселой командой никто не хотел.

Подождав, пока первое эмоциональное впечатление уляжется, Шеф объяснил, что уже выявлен ряд веских прямых и косвенных признаков, говорящих о том, что Джон причастен к событиям. После чего Шеф покинул своих подчиненных, которым теперь представлялось право обсуждать любые проблемы в специальном отсеке, который становился их домом минимум на полсуток…

Патрик вошел в квартиру, которая служила одним из резервных офисов подразделения Джона, и, пройдя в большую, светлую комнату, увидел Джона, сидевшего перед дисплеем компьютера. Пальцы его порхали над клавиатурой. Когда Патрик приблизился, то увидел, что информация на дисплее компьютера соответствует той, которая хранилась на диске его персональной машины.

– Здорово ты умеешь работать, – произнес Патрик, подходя к столу и присаживаясь на оставленное для него кресло.

– Угу, – отозвался Джон. – Только ты здорово перемудрил с кодами входа. Так что, начиная с третьего, давай открывай сам, а то у меня мозги расплавятся.

Патрик испуганно посмотрел на Джона.

– Нет-нет, не волнуйся, – успокоил его коллега. – Твой диск никто не трогал. Просто, пользуясь возможностью, мои ребята сделали интактную [4] копию и поиграли с ней, открыв два первых шифра, однако на третьем поломали зубы. За такое короткое время даже наши вундеркинды не смогли взломать твою защиту.

Патрик облегченно вздохнул: только сейчас он заметил еще один компактный компьютер, который был прикрыт декоративным чехлом. Сотрудник Джона, сняв чехол, придвинул клавиатуру к Патрику. Тот осторожно набрал первый код, затем, после короткого диалога с машиной, набрал второй код и, так же не торопясь, все остальные. Когда длительная и крайне осторожно проведенная процедура была завершена и на экране с неимоверной быстротой замелькали сменяющие друг друга данные, Джон отправил своих подчиненных на внутренние посты и, оставшись с Патриком вдвоем, приник к дисплею, сверяя какие-то сведения с информацией из своего блокнота…

Программа с неимоверной быстротой выбрасывала все новые информационные блоки, а двое спецов перед монитором компьютера старались на скорую руку проанализировать полученные данные, для того чтобы понять, куда идти и что надо делать, чтобы по возможности избежать очередной роковой ошибки.

Работа спорилась, и вскоре полученные данные заставили обоих офицеров вздрогнуть от удивления. Кто бы мог предположить! Это просто невозможно! Такого никто не ожидал! Выявленные электронные подписи и коды все время выводили на одно и то же лицо. Теперь оставалось только определить, кто скрывается под девятизначным числом и что связывает этого человека с теми подозреваемыми, которые были включены в списки рабочих версий.

Патрик оторвал взгляд от экрана и, отхлебнув из чашки давно остывший кофе, задумчиво произнес:

– Джон, как ты думаешь – кто этот подонок и какой пост он занимает в нашей конторе?

Джон достал из кармана кусок картона с записью, сделанной на основании данных Мартинеса, и положил его на стол перед коллегой текстом вниз.

– Напиши свои соображения, – предложил он, подавая Патрику ручку.

Швед щелкнул кнопкой, выдвигая стержень, и написал короткое имя. Джон перевернул записку, и Патрик увидел, что обе записи совпадают.

– Откуда у тебя это? – спросил швед.

– Да так, – неопределенно мотнул головой Джон. – Фантазировал на досуге. Когда все завершится, я познакомлю тебя с некоторыми интересными подробностями.

Оба на некоторое время замолчали и, снова припав к дисплею электронной машины, стали искать недостающие обрывки информации, выстраивая их в некую цепочку, по которой они пытались выйти на пока невидимого, но столь могущественного и опасного врага.

Телефонный звонок оторвал Шефа от работы. Опять звонили с самого верха. Разговор вновь напоминал жесткий и унизительный выговор нашкодившему ученику. Шеф выслушал все, что выплеснули на него с другой стороны провода, и, положив трубку, задумался. Ситуация осложнялась. Кто-то организовал утечку информации о происшедшем, и это еще более усугубило сложность положения. Но кто это мог сделать? Если это его мальчики, как они могли пойти на это без его ведома? Вряд ли они могли позволить себе пойти на такое нарушение субординации. Тогда кто? Сердце забилось учащенно и под ложечкой неприятно заныло. Тревожное ожидание и неизвестность всегда были предвестниками плохих новостей. Лучше знать о противнике как можно больше, и тогда, даже если противник намного сильнее, все равно это позволяет опережать его на поле оперативной деятельности.

Пистолет-портсигар

Пистолет-портсигар изнутри

Новый звонок отвлек Шефа от размышлений. В трубке звучал голос Патрика. Шеф велел ему немедленно прибыть в офис…

Время тянулось неимоверно медленно. Наконец швед появился в проеме двери и, скользнув в кабинет, сел напротив Шефа, положив перед руководителем кусок картона. Шеф прочитал совершенно одинаковые надписи на обеих сторонах и удивленно взглянул на Патрика.

– Шеф, необходимо осторожно вскрыть офис вашего зама и постараться найти каналы связи с теми, кого мы ищем. Мы с кузеном нашли все варианты электронных подписей и кодов. Только Мартин мог войти в систему и заменить подписи, но он не учел, что мог оставить след своего вхождения, а пытаясь уничтожить эти следы, он еще и закрепил в специальной программе свое проникновение.

Шеф как-то обреченно посмотрел на своего молодого помощника: ему подумалось, что он и его коллеги старшего поколения сознательно закладывали прагматизм в этих мальчиков, которым суждено продолжить их дело, чтобы затем передать эстафету тем, кто придет им на смену, но этот прагматизм в их исполнении все-таки чрезмерен.

Взяв несколько электронных карт-ключей, Шеф в сопровождении Патрика перешел в соседний отсек и открыл кабинет своего зама. Остановившись на пороге, он оглянулся на Патрика. Швед внимательно осмотрел кабинет с порога, а затем стал методично осматривать участок за участком, ничего не трогая и стараясь лишний раз не перемещаться.

Визуально исследовав кабинет, Патрик кивком показал Шефу на несколько проводов, шедших от рабочего стола Мартина к силовому блоку, расположенному на стене. Их было десять.

Молча покинув кабинет, оба вернулись в кабинет Шефа и посмотрели на такой же разъем – проводов было девять. Важно было выяснить, что и с чем соединяет этот десятый провод.

– Если это система независимой связи, то может быть уже поздно, – проговорил Шеф, вспоминая свой недавний разговор с политиком по телефону. – Меня уже разносят сверху за провал. В нашем распоряжении всего несколько часов. Если мы не сможем ничего предпринять, нас всех просто вычистят, и на этом инцидент будет исчерпан.

Патрик понимающе кивнул:

– Через три часа к нам прилетает сэр Перси, а вечером с группой туристов в курортную зону прибудет мистер Широн. Причем, Шеф, если Широн готовился к поездке давно, то информацию по Перси ребята кузена нашли перед моим приездом к вам. Что прикажете делать?

– Здесь нужна хорошая имитация. Смонтируй кадры ликвидации кузена. Полагаю, тебе хватит на это пары часов, после чего я выпущу всех и соберу на итоговое совещание, а перед ним дам пять – десять минут на приведение себя в порядок. Подключайся ко всем каналам и продолжай искать. Нам надо во что бы то ни стало найти, кто и куда передает информацию. Давай, мальчик, торопись – теперь в твоих руках судьбы очень многих людей.

Патрик умчался в свой отсек, а Шеф устало опустился в кресло. Он понимал, что все бывает в их службе: предательства не были чем-то исключительным в их работе, но каждый раз это было ударом по самолюбию, по вере в человеческие отношения и порядочность.

Шеф достал из ящика стола фотографии с изображением погибших. Майкл полулежал в кресле в своем офисе, и странная гримаса застыла на его лице. Это фото в связи с информацией о возможной причастности к этому темному делу Мартина дало толчок новому направлению мыслей. Мартин находился в командировке в Бенилюксе, но до офиса Майкла от Люксембурга всего три часа езды на машине. Значит, исключить его причастность к этому делу нельзя.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.