МЕДЕЯ ХХ ВЕКА

МЕДЕЯ ХХ ВЕКА

Позвонила знакомая, учительница истории. «У нас в школе страшное происшествие. По слухам, Нина К. зарезала двух дочерей и пыталась покончить с собой. Одна – второклашка, а Катю, пятиклассницу, я учила. Такая миленькая, шустрая девчушка. На переменках ловчее всех скакала через резинку. На уроке успевала одновременно слушать меня, подсказывать соседке, рисовать рожицы в тетради и глазеть в окно.

Трубка некоторое время молчит: знакомая плачет.

– В среду мой урок в пятом классе был первым, не хватало двух Катерин. Одна пришла через пять минут, напротив другой я поставила «Н» – пропуск. В перемену позвонили из милиции и сообщили такое, от чего у учителей дыбом встали волосы. У моих пятиклашек, которые догадывались, что произошло страшное, вытянулись, посерьезнели личики.

Долго после этого она ловила себя на том, что страшится ставить «пропуск».

Тридцатилетняя Нина жила с мужем, двумя дочками, свекром и свекровью в двухкомнатной квартире. Утром свекровь вместе с сыном ушли на работу. Свекор, проснувшись, заглянул в соседнюю комнату – пришедшая с ночного дежурства сноха писала что-то за столом. Подняла голову, попросила закурить.

Дед ушел получать пенсию и вернулся только в полдень. Дома стояла непривычная, странная тишина. Решив, что внучки в школе, а сноха спит, не стал ее тревожить, ушел на кухню. Заглянула подруга Нины, из комнаты выскочила сама не своя: «Да что у вас тут происходит?!»

Комната молодых напоминала бойню: три неподвижных окровавленных тела, всюду кровь, валяются два ножа. Вечером по местному каналу на экранах мелькали кадры: вдавленные в широкую тахту, в смятые пододеяльники плоские детские тела с неловко подвернутыми ногами, задравшимися юбчонками. Крупным планом: свесившаяся детская рука в засохшей крови. А еще – демонстрировали фото из семейного альбома самой Нины: открытое, красивое волевое лицо в ореоле светлых пышных волос. Прямой решительный взгляд. Так и есть, говорят те, кто ее знает: высокая, статная, видная женщина.

На первом допросе Нина сразу призналась, что девочек убила она. План убийства вынашивала месяц. Говорят, Нина болезненно, до умопомрачения любила и ревновала мужа. Муж – симпатяга, неизменно пользующийся дамской благосклонностью, завсегдатай веселых застолий. Она и сама была не прочь время от времени пропустить рюмочку «успокаивающе-расслабляющего». Вино успокаивало плохо. «Трезвая-то ничего, а выпьет – становилась буйной», – определил ее поведение свекор. В последнее время они с женой подыскивали съемную квартиру. Боялись за сына: сноха в ярости грозилась убить его.

Истерзанная, кровоточащая, изнывающая душа больше не могла терпеть. Она нацарапала записку: «Ухожу, забираю с собой детей». Пришедшую с тренировки Надю (та занималась фигурным катанием) под каким-то предлогом отправила на кухню. Оставшуюся в комнате старшую дочь поставила перед фактом:

– Мы сейчас с тобой вместе уйдем.

– В школу? – простодушно спросила Катюша.

Вместо ответа мать задушила ее. И то же самое проделала с Надей. Потом – для верности – несколько раз ткнула ножом сквозь платьица в грудки. Потом ударила себя. Вот тут молодая сильная, не знающая пощады рука дрогнула. Оказывается, умирать было невыносимо страшно и больно.

Старинный школьный дворик не вместил море людей, пришедших попрощаться с девочками. Свекор беспомощно показывал растопыренные руки: вот ими он принес из роддома Катю, как сейчас ими же бросить горсть земли на ее гробик?!