К тетрадям восьмой и девятой
К тетрадям восьмой и девятой
В наш век, век расширенной информации и растущей образованности, интеллектуальная свобода стала одной из важнейших. Она включает в себя свободу совести, мнений, слова и печати, свободу передачи и получения информации, соблюдение тайны переписки и т. д. Но, конечно, не свободу нравов: ее включать в интеллектуальную свободу неправомерно. Между тем, наша пропаганда усиленно старается спутать эти понятия, дабы дискредитировать саму мысль о свободе умственной деятельности.
Кто сумеет отличить нетерпимость к безнравственности от нетерпимости к чужим мнениям, тот увидит, что нас умышленно вводят в заблуждение, внушая нам "нетерпимость к чуждым нравам". В этой скользкой формуле под "чуждым" надо, казалось бы, понимать "несвойственный", "непривычный" – несвойственный и непривычный нам с нашей ангельской нравственностью. На самом же деле протаскивается тут другая мысль: чуждый – это чужой, просто чужой в смысле – не наш. Таким образом, всякое чужое берется под сомнение в аспекте нравственном. Такое отмежевание можно еще понять, если речь идет о порнографических фильмах. Но вот другое: чужой обычай. Вполне в нравах американцев печатать в газете карикатуру на своего президента, наши же нравы ни в коем случае подобной вольности не допускают. И мы, видимо, не должны одобрять этот чуждый обычай, хотя, если подойти разумно, то вовсе не так уж плохо высмеять самого господина президента, если он совершит ошибку. Или президенты не ошибаются? Но непочтительность к высшему начальству несвойственна нашим нравам, и уже поэтому мы должны отвергнуть ее по идейным мотивам, как "чуждую".
Подменяя понятия "идеи, мнения" понятием "нравы", наша пропаганда воспитывает в нас отвращение ко всему чужому и непривычному. Между тем, подлинная интеллектуальная свобода допускает лишь одну модель поведения: проявлять терпимость к чужим мнениям, к необычной информации. Можно опровергать, спорить, не соглашаться, но для этого надо прежде всего знать. Идеологическая борьба, в которой свою точку зрения излагают на все лады, а слова оппонента либо вообще не приводят, либо передают в искаженном и урезанном виде – это не борьба, а удушение. В своих тетрадях я привел не один пример такого рода.
Терпимость – адекватная форма признания умственной свободы не для себя одного, а для всех. В противовес этой мысли защитники несвободы всегда вытаскивают один и тот же довод: "Вы за терпимость к проповеди фашизма!"
Этот довод – демагогический. Все же разберем его.
Фашизм, как и всякий тоталитарный режим, фанатичен и нетерпим. Фашизм и нетерпимость к чужим мнениям – понятия-близнецы. Но формула "кто не с нами, тот против нас" показывает, что фанатическими крайностями грешит не один фашизм. Фашизм – враг умственной свободы. И точно так же, как свобода каждого жить по-своему отнюдь не включает в себя право лишать жизни других, так и терпимость к чужой идеологии не означает потворства душителям всех идеологий, кроме своей. Отсюда вывод: надо давать свободу всем, кроме ее нарушителей, и проявлять терпимость ко всем, кроме ее отрицателей. Таков, по моему мнению, недвусмысленный ответ на двусмысленный вопрос об отношении к фашизму. И не к нему одному, а ко всем вообще авторитарным системам.
В каждом учении, являющемся на свет с требованием свободы на устах по мере его успеха все яснее обнаруживается, хочет ли оно свободы для всех или только для себя, добивается ли оно общего равенства в исповедании мыслей или хочет только перевернуть лестницу неравенства верхним концом вниз. Если оно стремится к общему равенству и в самом деле жаждет свободы для всех, то с первых шагов своих и на протяжении всей своей истории это учение должно быть терпимым. Терпимость же в ее конкретном выражении сводится к простой, прозрачной и не поддающейся хитрому перетолкованию формуле: свобода мнений, слова и печати.
Вначале идет слово. И слово есть дело.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.