Павел Аксенов – Василию Аксенову
Павел Аксенов – Василию Аксенову
Казань. 22 апреля 1955 г.
Дорогой Василек!
Скажу откровенно – письмо твое мне не понравилось. Из него я вижу, что ты, вместо изучения наук, занимаешься нытьем. Едва ли можно оправдать такую «систему жизни». У тебя есть все условия, чтобы учиться, читать, развлекаться. А ты не учишься и не живешь. Нытье это не жизнь. К сожалению, ты заразился, каким-то гнилым стилем жизни, от которого прямой путь к разочарованию и полной душевной опустошенности. Беда заключается в том, что ты слишком богат[43], чтобы вести нормальную, здоровую студенческую жизнь, и слишком беден, чтобы удовлетворить свои «изысканные» вкусы и потребности. Меня удивляет, откуда у тебя это светское шалопайство, сибаритство и прочая ерунда. Почему ты не хочешь трудиться, почему тебе нравится роль разочарованного барина? Ты должен понять, что у твоей мамаши нет ни поместий, ни ренты и что в недалеком будущем тебе придется жить на свои средства и, может быть, помогать маме. Но при такой философии жизни ты едва ли в состоянии будешь зарабатывать на жизнь.
Мне известно, что ты не желаешь пользоваться трамваями, а предпочитаешь раскатываться на такси, покупать для своих девиц дорогие места в театрах и т. д. А затем, по нескольку дней в месяц голодать. Что это за безобразие, что это за позор?! Нельзя быть таким жалким рабом своих прихотей и позволять своим дурным друзьям таким образом эксплуатировать себя.
Мама совершенно права в своих требованиях. А ты большая свинья, ты эгоист, ты считаешься только со своими желаниями и не принимаешь в расчет ни ее нервного состояния, ни ее общего здоровья, ни ее чувств матери. Когда-нибудь ты очень пожалеешь об этом, но будет поздно. <…>
Ты должен гордиться такой мамой, а не смотреть на нее, как на прислужницу, с высоты вашего никчемного «аристократизма». Противно все это, жалкий ты, ничтожный мальчишка, тряпка и раб своих мелких страстей!
Ты можешь на меня сердиться, можешь не писать мне, но я считал нужным бросить все это тебе в лицо, потому, что ты мой сын и я тебя люблю.
Что у тебя с этой девицей? Неужели нельзя построить отношения на принципах взаимности и равенства. Если нет, значит, нечего волочиться за нею. Надо быть все-таки мужчиной и человеком!
Дела мамы разбираются. Обещали закончить рассмотрение их к концу июня, началу июля.
Мое заявление приняли к рассмотрению в комитете партийного контроля при ЦК КПСС. ЦК предложил генеральному прокурору пересмотреть мою 109 статью[44]. Мне предложено собрать и представить в ЦК характеристики от тех товарищей, которые знали меня до 1937 г. Многие меня обнадеживают, но как все это кончится на деле, трудно сказать.
Все это время занимался собиранием характеристик и сочинением большого «трактата» в плане 109-й статьи.
На днях, кончаю это занятие, отправлю в Москву и снова займусь проблемой устройства на работу.
Имущество наше все еще ищут, результатов никаких. <…>
Поздравляем с первомайским праздником. Привет тете Наташе и Федору Яковлевичу[45].
Крепко тебя целую. Твой отец.
P. S. Маме, я разумеется, не пишу в таких тонах о твоей важной персоне. Я стараюсь изобразить эту персону в самых идеальных красках. Я рассказываю ей, что эта важная персона очень любит свою маму, что она, эта важная персона, готова ради нее на любое самопожертвование и т. д. Но кажется, что эти мои писания, не будут иметь успеха. Она умная, она все понимает и во всем разбирается. Впрочем, ты и сам отметил, что она «здорово разгадывает тебя».
Кстати, не прислать ли тебе почтовой бумаги? Мне кажется, что тебе не на что покупать бумагу и потому ты пишешь свои письма на каких-то грязных клочках, пригодных только для уборной. Что за босяцкая привычка.
Отец.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.