Великий князь Михаил Александрович – Н.С. Брасовой

Великий князь Михаил Александрович – Н.С. Брасовой

14 марта 1915 г. – Тлустое Миясто.

Моя родная Наташа,

Прости меня за коротенькое письмо, но по многим обстоятельствам свободного времени у меня сегодня совсем не осталось, и теперь уже поздний вечер, а я начал только тебе писать; курьеру же приходится ехать обратно сегодня ночью, иначе он приедет в Петроград слишком поздно. – Моя нежная девочка, хорошо ли ты доехала до Гатчины, о твоем приезде туда еще не получал известья. Мне очень тяжело было узнать из твоей московской телеграммы о болезни Веры Сергеевны, Бог даст, не будет никаких осложнений. Я запросил об ее здоровье у Алексея Сергеевича [Матвеева], но ответа еще не было. Эти дни от детей я получал известья, и, слава Богу, Беби много лучше и теперь он вне опасности. Из письма Ризочки я узнал сегодня, что положение Беби, было в продолжение нескольких дней очень тяжелое. – Я даже немного прослезился, читая это письмо. Он страшно хвалит Елизавету Николаевну, впрочем, я пошлю тебе часть его письма. Поблагодари еще раз Елиз[авету] Ник[олаевну] за ее заботу и дивный уход за Беби во время его тяжелой болезни. Тебе, конечно, лучше знать, что потребуется сделать для здоровья детей, т. е. нужна ли перемена воздуха вообще и куда ехать, непременно ли на юг или же можно ограничиться ближайшей переменой воздуха. Решай этот вопрос вместе [с] докторами, а если же у меня, в конце концов, и будет маленький перерыв, который, мне кажется, должны будут дать, после (примерно) трехнедельной работы, из-за конского состава, который сильно подорван, то я в таком случае приеду к тебе, где бы ты ни была, и проведу с вами мое свободное время. Доехали мы в Чертков благополучно, но везли тихо. Времени свободного у меня почти не было, а вчера до отъезда оттуда я был на станции и раздал медали на Георгиевской ленте (за храбрость) [Н.М.] Стрижевскому, сестрам и санитарам, т. к. накануне ночью, когда они в г. Залещик принимали раненых, то их поезд довольно сильно обстреливался австрийцами с трех сторон. Сюда мы перешли вчера к 6 ч. вечера и, вероятно, еще несколько дней останемся на месте. Кавалерии у Хана [Нахичеванского] теперь огромное количество. В следующем письме обо всем этом тебе напишу. Теперь же приходится торопиться. – Наташа, я так счастлив был быть с тобой эти десять дней; мне, конечно, ужасно хотелось ехать домой из-за Беби, и будь одна телеграмма от Вяжлинского или Елиз[аветы] Н[иколаевны], которая бы нас звала, то, верь мне, я немедленно выехал бы. – Мне грустно, что ты меня так напрасно огорчила и сделала мне так больно в тот вечер. – Как грустно было вернуться в пустую квартиру, где все еще пахло тобой. – Князь [В.А. Вяземский] и я очень грустили по своим дорогим женам. – Обедали в тот вечер ген. Артамонов и Скалон. – Да хранит вас всех Господь. Один Он знает и видит, как я грущу, что не встречу Св. Пасху с тобой – но все мое существо всегда с тобой, целую и обнимаю тебя с любовью и нежностью.

Весь твой Миша.

Вербная суббота.

Батюшка служил в костеле – вербочки приехали из Киева.

ГА РФ. Ф. 622. Оп. 1. Д. 20. Л. 41–42 об. Автограф.