Герметический Орден Египта

Герметический Орден Египта

Маккензи кратко упомянул о Герметическом Ордене Египта в выпуске «The Rosicrucian» за апрель 1874 г. (р. 109) : «Я знавал всего лишь шестерых человек, посвященных в него, из них двое были немцами, двое – французами, и еще двое были из других стран». Ирвин был в Париже осенью 1874 г. и там посетил Элифаса Леви. К сожалению, он позабыл спросить у Леви об этом ордене. По возвращении в Бристоль он обратился за информацией к Маккензи. Маккензи ответил 23 октября довольно уклончиво: «Я мало что могу сообщить тебе о Герметическом Ордене Египта. Констан мог бы тебе сообщить значительно больше моего: он был в числе моих наставников»74.

Но то, что не рассказал Ирвину, он отчасти раскрыл в Циклопедии, где этот орден назывался «Орденом Герметических Братьев Египта» и описывался как «оккультное братство, существующее с глубокой древности, обладающее иерархией официалов, тайными знаками и паролями, а также особым методом обучения науке, нравственной философии и религии. Общество это никогда не было многочисленным, и если верить тем нашим современникам, кто утверждает, что принадлежит к нему, его наследие включает в себя, помимо прочего, владение Философским Камнем, эликсиром бессмертия, искусством невидимости и умением общаться с надмирными силами».

Ко времени издания Циклопедии число членов Ордена успело сократиться до троих. Далее Маккензи приводит весьма любопытную информацию об этом братстве, потому что в ней можно найти отголоски изначальной легенды основания братства розенкрейцеров, как она изложена в манифесте «Слава Братства» (Fama Fraternitatis), вышедшем в Касселе в 1614 г. Он уже нигде не упоминает о какой-либо связи этого ордена с масонством, но ведь чем-то же нужно было заполнить более семисот страниц… Вот он и пишет далее:

Автору довелось встретиться лишь с троими людьми, ныне поддерживающими само существование этой общины религиозных философов и утверждающими иносказательно, что являются ее членами. Не было оснований сомневаться в добросовестности этих явно не знакомых друг с другом людей умеренной осведомленности, безупречной жизни, строгих нравов и почти аскетов по своим наклонностям. Все они мужчины лет сорока – сорока пяти, обширных познаний. Говорили они просто и без особого чувства и, вне всякого сомнения, владели языками.

До сих пор это выглядит как автопортрет Маккензи, как он себя видел в то время (ему было 42 года). Но он продолжает:

Они с радостью отвечали на вопросы, но не приветствовали излишнюю пытливость. Они никогда подолгу не живут в одной стране и одном времени, но быстро скрываются или умирают, не оставив следов и скрываясь от не положенных им почестей. Они никогда не рассказывают о своих прошлых жизнях, но, говоря о прошлом, они всегда создавали впечатление, что их весомые слова подкреплены опытом личного участия в описываемых событиях. Они не стремятся к известности, но в разговоре относятся к известным темам как к чему-то вполне привычному и обыденному, пусть и достойному всяческого почтения, – как это и принято среди большинства учителей оккультизма.