Глава I

Глава I

Учреждение ложи Св. Давида – Посвящение Скотта-отца – Посвящение Роберта Скотта – Хайндфордс-Клоуз – Избрание офицером – Смерть Скотта-отца – Уолтер Фергюсон

Ложа, в которой принял посвящение в Братство Вольных Каменщиков сэр Вальтер Скотт, была учреждена 2 марта 1738 г. по особому распоряжению Воистину Почтенного Джорджа, графа Кроматри, Весьма Достопочтенного Великого Мастера Великой Ложи Шотландии. Первоначальное название ложи – «Кэнонгейт Килвиннинг из Лейта» было заменено в 1756 г. на «Святой Давид» и по сей день остается таковым. В реестре Великой Ложи Шотландии эта ложа сейчас значится под номером 36.

Первое ее собрание прошло в кофейне Лэя в Кэнонгейте, Эдинбург. В 1745 г. ложа переместилась в Дом собраний Корпорации Молотобойцев358, также в Кэнонгейте, а в 1753 г. – в Дом собраний Корпорации Скорняков, или Башмачников, в порту Поттероу. Здесь был посвящен в вольные каменщики отец писателя, мистер Вальтер Скотт, адвокат сессионного суда.

В 1757 г. братья ложи приобрели помещение в тупике Хайндфорд-Клоуз, Нетербоу, Хай-стрит, где и проводили собрания почти целый век. Другие масонские ордена, включая Королевский Орден Шотландии и капитул степени Царственного Свода (ныне Эдинбургский капитул №1), также провели здесь свои первые заседания. Здесь же были посвящены в Братство сэр Вальтер Скотт и многие другие выдающиеся шотландцы.

Вход в помещение ложи с лестницей располагался в начале тупика, в его западной стороне. В то время там располагался жилой квартал для состоятельных горожан. Мать сэра Вальтера Скотта, Анна Рутерфорд, дочь д-ра Джона Рутерфорда, профессора медицины в Университете Эдинбурга, провела здесь свое детство. Скотт в детстве тоже часто бывал в этом доме, навещая дядю, д-ра Даниэля Рутерфорда. Через сорок лет Скотт писал леди Анне Линдсей, автору баллады «Старина Робин Грей» и дочери Анны, графини Балкаррса, соседки Рутерфордов:

Я отлично, в мельчайших подробностях помню дом в Хайндфорд-Клоуз, вплоть до гобелена с арлекином и коломбиной и клавесина, пусть мне никогда и не приходилось слышать, как леди Анна играет на нем. Мне кажется, что Тупик, некогда столь чистый, что не марал и подола платья вашей матушки, сейчас стал обиталищем низших разрядов рабочих – ведь так проходит любая мирская слава… Причем гораздо романтичнее, как считается, оплакивать запустение в горах и долах, чем вырождение какого-то эдинбургского тупичка, но я не могу забыть уютные и тихие городские уголки, где некогда находили постоянное прибежище честь и талант, изящество и красота, а ныне лишь роятся нищета, убожество и порок359.

Несмотря на «вырождение», отмеченное сэром Вальтером, ложа продолжала собираться в Хайндфорд-Клоуз вплоть до конца 1860 г. В 1838 г. один из членов ложи, бр. Дэвид Рамзай Хэй, провел ремонт, покраску и общее ритуальное обустройство зала собраний. Хэй был вообще знаменитым художником-декоратором и автором нескольких трудов о форме и цвете. Именно ему доверил Скотт «роспись и расцветку» интерьеров Эбботсфорда.

С самого основания ложа Св. Давида процветала, и собрания в ней проводились регулярно, за исключением времени с июня 1745 по декабрь 1746 гг., когда Досточтимый Мастер почел за благо прервать работы ложи, пока не закончится Якобитский мятеж. Вершины благосостояния ложа достигла в 1754 году. В этот год в список ложи были вписаны 107 новых имен, из которых 92 человека были в ней посвящены в Братство. В основном, своим успехом ложа была обязана ее Досточтимому Мастеру бр. Уолтеру Фергюсону, эдинбургскому писателю, посвященному в 1752 г. Бр. Фергюсон владел несколькими отрезками земли, на которых возводились новые кварталы Эдинбурга, например, вся Сент-Джеймс-сквер. Как раз во время строительства этой площади, произошел следующий инцидент между отцом сэра Вальтера Скотта и сыном Досточтимого Мастера капитаном Королевского военного флота Джеймсом Фергюсоном (в то время мичманом на линкоре «Успех»), посвященным в 1753 г. Чтобы обеспечить новый район водой, было решено рыть колодцы, невзирая на уже известные в то время изломы рельефа. Г-н Скотт однажды проходил по району стройки и увидел там капитана Фергюсона, углубляющего колодец, и так уже порядочной глубины. Скотт громко выразил сомнение в том, что до воды здесь вообще можно добраться. «Я ее достану, – ответствовал ему капитан, – даже если придется копать до самого ада». «Не лучшее место для поиска воды», – сухо заметил скептик.

Фергюсоны и Скотты породнились домами через семью Свинтонов из Свинтона, семейство, как пишет сэр Вальтер, «породившее множество покрывших себя в Средние века славой воинов, доблестью своею и древностью могущее поспорить с самыми славными семействами Британии».

Из посвященных в 1754 г. около тридцати назвались «писателями»; к этому роду занятий принадлежал и Досточтимый Мастер, и отец сэра Вальтера. Последний был посвящен 4 января, на первом собрании семестра, по рекомендации Досточтимого Мастера бр. Уолтера Фергюсона. Вот что говорится об этом событии в протоколе собрания:

Ложа была созвана и собрана на внеочередное заседание. Ложе было представлено прошение от имени кандидатов Энтони Фергюсона, торговца из Эдинбурга, Уолтера Скотта и Джона Тэйта, писателей из Эдинбурга и Крэйвинга, изъявляющих желание стать вольными каменщиками и быть принятыми в члены сей ложи, представивших рекомендации от Воистину Досточтимого Мастера сей ложи. Их прошение было одобрено единогласно, и в соответствии с этим решением они были посвящены в вольные каменщики, и каждый из них уплатил положенные взносы Казначею.

Бр. Скотт родился 11 мая 1729 г. первым сыном в семье Роберта Скотта, фермера из Сэнди-Ноу в окрестностях Смэйлхолм-Тауэр в Роксбургшире, потомка сэра Уолтера Скотта из Хардена. Харденские Скотты произошли в XIV веке из рода Бакклойхов. Он получил юридическое образование и в 1755 г. был принят в коллегию адвокатов сессионного суда. «Семейные связи обеспечили его солидной практикой, которая, правда, впоследствии значительно поредела из-за присущей ему чрезмерной щепетильности. Сэр Вальтер писал, что, будучи человеком очень совестливым, он всегда приносил свои личные интересы в жертву интересам клиентов и, сам живя на грани нищеты, терпел убытки при ведении дел подзащитных».360 Его портрет сын представил нам в изложении Сондерса Фэйрфорда в романе «Редгонтлет».

Бр. Скотт довольно быстро завовевал уважение братьев ложи и еще даже до приема во вторую степень исполнял обязанности Второго Стража в отсутствие этого офицера 25 и 30 января, и еще 4 февраля. 20 марта он был переведен в Подмастерья, а через два дня – возведен в степень Мастера. Затем он снова временно исполнял обязанности Второго Стража 29 марта и 3 апреля, а 10 апреля – обязанности Заместителя Мастера. На Празднике Св. Иоанна Евангелиста 27 декабря 1754 г., менее чем через год после посвящения, он был избран и инсталлирован Первым Стражем. В те времена протоколы собраний подписывали Досточтимый Мастер и оба Стража, и подпись бр. Скотта в качестве временно исполняющего обязанности Второго Стража (1754) и инсталлированного Первого Стража (1755) встречается на страницах Книги протоколов 19 раз.

Многие годы после учреждения ложи в ней было принято составлять при выборах Досточтимого Мастера так называемый пул (leet) из троих братьев, чьи имена выносились на голосование на Ежегодном Зимнем Празднике Св. Иоанна. Имя бр. Скотта вносилось в пул кандидатов в Досточтимые Мастера на собрании 10 декабря 1755 г. В протоколе собрания сказано:

Весьма Досточтимый Мастер (бр. Джеймс Юарт, бухгалтер Королевского банка) предложил кандидатуру Досточтимого бр. Джеймса Уолкера, Заместителя Мастера, для включения [в пул], и ложа единогласно это одобрила. Стражи (брр. Уолтер Скотт и Джон Грей) предложили самого Воистину Досточтимого Мастера. Братья ложи предложили Досточтимого брата Уолтера Скотта, Первого Стража, для включения в пул третьим кандидатом. Все трое получили единогласное одобрение членов ложи.

На Ежегодном празднике 27 декабря Заместитель Мастера врач бр. Джеймс Уолкер был единогласно избран и инсталлирован Досточтимым Мастером ложи.

Следующее интересное сообщение, касающееся отца сэра Вальтера Скотта, датируется тридцатью годами позже, 7 декабря 1785 г., когда в отсутствие Досточтимого Мастера он занял его место:

Когда братья собрались, бр. Уолтер Скотт, эсквайр, занял Престол, и ложа была законно открыта и составлена; были поданы прошения от имени господ Роберта Скотта и Чичестера Чейна (оба моряки) и Джона Джонстона Крэйвинга, изъявляющих желание стать вольными каменщиками и быть принятыми в члены сей ложи; двое первых, т. е. Г-да Скотт и Чейн представили рекомендации от Воистину Досточтимого бр. Скотта, а г-н Джонстон – от бр. Уильяма Аллена; их прошение было одобрено единогласно, и, по распоряжению, поступившему с Престола, церемонию посвящения провел бр. Патерсон.

Этот протокол подписан Уолтером Скоттом.

Вероятно, «моряки», упомянутые в протоколе, занимали не самое низкое положение в обществе, а упомянутый Роберт Скотт – это, скорее всего, старший брат сэра Вальтера Скотта. Он вышел в отставку из военного флота после заключения Парижского мира (Версаль, 1783) и вернулся домой. Вполне вероятно также, что это собрание было проведено вне плана, по личной просьбе бр. Скотта, для посвящения его сына и г-на Чейна.

В 1808 г. сэр Вальтер Скотт интересно описал своего брата Роберта в очерках своих юных лет:

Моим самым старшим братом (то есть старшим из тех, кого мне довелось видеть) был Роберт Скотт. Он взрос на королевской службе при адмирале, тогда еще капитане, Уильяме Диксоне и принимал участие в большинстве баталий Родни. Характером он был высокомерен и самоуверен, а его отношение ко мне было отмечено тем, что казалось мне капризным тиранством. Во всем прочем же я очень любил его, потому что он был в высшей степени склонен к литературе, читал поэзию, рассуждал о ней рассудительно и проявляя недюжинный вкус, сам писал стихи, снискавшие ему немалую славу среди соратников. Прочтите, например, следующую его элегию на возможное крушение корабля, написанную в ночь перед знаменитым сражением Родни 12 апреля 1782 года. Она прославляет различные радости его компании.

Гусиный гогот смолкнет на корме,

И в кубрике волынок стихнет гам,

И мичманы веселые во тьме

Уж не осушат «за прекрасных дам».

У Смерти в гавани причалили навек,

До первых труб архангельских, раздастся

Гром с неба – и прикажет человек:

«Наверх! Фок ставить, с якоря сниматься!»

Роберт вполне прилично пел (этого достоинства никогда не было у меня), разбирался в механике и, будучи в хорошем расположении духа, баловал нас многими историями о приключениях отважных людей и опасных превратностях судьбы. Но будучи в плохом настроении, он на практике давал нам понять, что такое дисциплина на линкоре, и раздавал нам пинки и затрещины без всякой жалости. Я думал иногда, что он многого бы добился, останься он во флоте до нашего времени, столь славного своими морскими походами. Но Парижский мирный договор отсек всякую надежду на повышение в чине тем, у кого не было иных поводов служить; к тому же некоторая степень презрения, которую встречал он в отношении себя со стороны старших офицеров тоже способствовала тому, что бедный Роберт оказался ввергнут в тенета Ост-Индской компании, к службе в которой его натура не была приспособлена. Он дважды бывал на Востоке и пал жертвой тамошнего климата.

После 7 декабря 1785 г. отец сэра Вальтера Скотта более не упоминается в протоколах ложи.

Смерть этого достойного человека на семидесятом году жизни после тяжелой и продолжительной болезни стала для него самого скорее избавлением от мук, чем страшной трагедией. Его постигли несколько инсультов, в результате которых пострадали и тело его, и разум361. Он умер 12 апреля 1799 г. и был погребен в подворье церкви Серых Монахов (Грейфрайерс) в Эдинбурге. Слева от входа, прямо у железных ворот Новой Церкви Грейфрайерс установлен гранитный памятник, пользующийся общемировой известностью и знаменитый лаконичной эпитафией:

Пред сей плитой

покоится прах

Уолтера Скотта, эсквайра, адвоката

отца

Сэра Вальтера Скотта

вместе с несколькими членами этой семьи

Данный текст является ознакомительным фрагментом.