Тень звука

Тень звука

– Ну а в Щукинское училище Вы в конце концов попали?

– Я – как Буратино, который шел в одну школу, а пришел в другую. Чтобы как следует подготовиться к поступлению в Щукинское училище, одна из моих новых подруг посоветовала позаниматься в эстрадной студии режиссера Сергея Андреевича Каштеляна. Я пришла туда показываться, читала что-то, а Каштелян спросил: «А петь-то вы можете?» И я запела: «Куда бежишь, тропинка милая…» Каштелян прервал мое пение: «Мы можем вам аккомпаниатора дать».

Я воспротивилась: «Ни в коем случае. Мне очень трудно с аккомпаниатором». И пою себе. А Кирилл Дмитриевич Акимов, мой будущий муж, сел к инструменту и два последних куплета тихонечко мне подыграл.

Сергей Андреевич начал уговаривать меня поступать в училище циркового и эстрадного искусства. А я в детстве мечтала быть укротительницей животных, и манеж – это же так романтично (ну, чистый Буратино!), и подумала: «Год я по занимаюсь в цирковом, а потом подамся в Щукинское», тем более что в цирковом были педагоги из «Щуки». И я поступила на эстрадное отделение циркового училища.

Для меня все это было очень интересно. Я не столько сама что-то брала, сколько ротозейничала, смотрела, как работает основное отделение, цирковое. Занималась я чтением, потом появились песни, счастливая возможность сразу записаться на Всесоюзном радио.

– Вы были совершенно непохожи ни на кого. Не помню уж, кто сравнил начинающую Елену Камбурову с Эдит Пиаф…

– Меня называли тогда «дизёз» – по-французски это значит «рассказчица». И, главное, все внушали мне, чтобы я ни в коем случае не занималась вокалом, так как это только повредит моей индивидуальности. Меня в училище сразу начали вести как певицу, а я сбегала с уроков вокала и просила директора училища: «Освободите меня от уроков вокала, я не собираюсь быть певицей».

Чуть позже я все-таки начала заниматься вокалом, иногда и сейчас занимаюсь. И тем не менее, я пришла к тому, что в работе с микрофоном можно позволить себе абсолютно невокальные краски. Да, с точки зрения педагога по вокалу, это не пение, но все же способ выражения эмоций – как в кино (помните сравнение Ролана Быкова?) крупный план, позволяющий выразить эмоции очень крупно и совсем негромко.

Для меня большим уроком был фильм Сергея Бондарчука «Война и мир». Там чрезвычайно выразительно дан шепот Наташи – о, какой это крупный план!..

И вот появилось бестембровое пение. Я называю его «тень звука», оно дорогого для меня стоит. Многих певиц как бы филармонического плана, исполняющих романсы или какие-нибудь баллады, я просто не могу воспринимать: у них нет интонационного тонкого языка.

Это не значит, что я не люблю голосовое пение. Я только говорю о тех красках, которые были наработаны мною за долгие годы, – их подсказали мне сами песни. Этому меня никто не учил, я сама себя научила.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.