Две страсти
Две страсти
– Значит ли это, что Вы стали географом случайно?..
– Нет, нет и еще раз нет. Что-то меня влекло к гео графии. Но сказать, что я спал и видел себя географом, не берусь. Еще в девятом классе, за год до поступления на геофак, я и не думал о таком повороте своей судьбы. Если чем и бредил, так литературой и архитектурой, особенно архитектурой, даже читал профессиональные журналы. Но, увы, не умел и по сию пору не научился рисовать – начисто лишен пространственного воображения.
В девятом классе вместо того, чтобы думать о выборе профессии, мы с товарищами организовали философский кружок.
Прознали про это в дирекции, и тут же мать вызвали в школу (сорок восьмой год – генетика под запретом, борьба с космополитизмом, «врагов народа» ищут, как перед войной, и раз ищут, то и находят):
– Вы знаете, что ваш сын занимается философией, не зная основ марксизма-ленинизма, не изучив дарвинизма?.. Вы знаете, к чему это приведет!? Что, хотите расстаться с партбилетом?
Мать приняла соответствующие меры, и я пошел в школьный драмкружок, играл в симоновском «Русском вопросе» издателя Макферсона. Одно время увлекался шахматами, дошел до 4?й категории… Она была, пожалуй, повыше нынешнего второго разряда…
– У вас было столько увлечений, пристрастий, а настоящие страсти были?..
– У меня две страсти с юных лет и по сей день: к путешествиям и к писательскому труду. Мой главный учитель в Московском университете профессор Николай Андреевич Гвоздецкий, скончавшийся десять лет назад, говорил, что наука география требует умения излагать свои мысли и красоты слога.
– Страсть к путешествиям – свойство врожденное или благоприобретенное?
– Это плод нашего географического образования: нас непрерывно вывозили в поле: за студенческие годы я объехал всю страну, за исключением Крайнего Севера.
– Насколько я понял, читая Ваши сочинения, по узкой специальности вы – физико-географ…
– Да, я географ широкого профиля…
– А как подались в «снежные люди»? Неужели зов «белого безмолвия» так завораживает людей?..
– Завораживает, еще как завораживает, но моя карьера «снежного человека» могла и не состояться…
– Почему?
– У меня была язвенная болезнь желудка и на практике после третьего курса случилось прободение. Произошло это на Дальнем Востоке в городе Ворошилове, ныне Уссурийске – если бы это случилось в поле, в партии, вдали от цивилизации, меня бы не спасли. А тут сразу отвезли в больницу и сделали операцию – зашили дырку. На следующий год меня со стенозом (непроходимостью) поместили в 1?ю Градскую больницу, и сам академик Бакулев, подписывавший медицинское заключение о смерти Сталина, лично меня прооперировал.
Из-за всех этих больничных катавасий я не слушал лекции по мерзлотоведению. Мне хотели поставить «тройку», но студенты меня отбили, и мне вывели «четверку».
– Так сделал свои первые шаги на пути изучения снега и льда нынешний ведущий гляциолог нашей страны, избранный действительным членом многих зарубежных академий, будущий главный редактор Атласа снега и льда мира…
Данный текст является ознакомительным фрагментом.