На Тартаковском меня никто не пробовал

На Тартаковском меня никто не пробовал

– По тем временам твои романы были в социальном отношении чрезвычайно острыми. Как складывались отношения с цензурой?

– Знаешь, я до сих пор этому удивляюсь: почему печатали? А меня ведь еще и за границу выпускали. Первый раз поехал в 70?м году в Мексику. Купил туристическую путевку за девять тысяч рублей и поехал. В группе были одни номенклатурные работники. И при этом меня никогда не приглашали ни в какие большие дома, не вербовали. Хотя за границей я спокойно мог пойти гулять и вернуться в три часа ночи. Вел себя как свободный человек. Не знаю, если бы жареный петух меня в задницу клюнул, я, может быть, повел бы себя как-то иначе. Но никогда меня никто не жучил, никогда не привлекали. В этом смысле я, видимо, счастливый человек. Помнишь у Бабеля: «Попробуем его на Тартаковском». Так вот меня на Тартаковском никто не пробовал.

Была история с цензурой при публикации в «Неве» романа «Утреннее шоссе». В Питере его зарубили, и, значит, летели премиальные у всего издательства «Советский писатель», которому принадлежал журнал. Все были в панике. А я в это время в Москве редактирую «Таксопарк». В «Новом мире» мне посоветовали пойти к главному цензору в Китайский проезд. Фамилия его была Солодин. Прихожу, а он мне: «Моя жена всю ночь читала ваш роман». Объясняю, что в Питере роман зарезали. Он тут же позвонил в Ленинград, и роман пошел.

Была еще заварушка с романом «Поезд». Главный редактор «Нового мира» Карпов пошел к Алиеву, который тогда курировал железные дороги. Тот сказал: «У нас сейчас сложные отношения с железной дорогой, много жалоб. Я бы Вам не рекомендовал печатать роман Штемлера». Роман отложили, но, слава Богу, набор не рассыпали. Потом все немного затихло, и его напечатали.

– Ты всегда в своей работе использовал метод социального погружения? А как же с судьбой одесского эмигранта, описанной в «Дне благодарения»?

– Тут другая история. В те годы я был в Америке и купил там магнитофон у одесского еврея, у которого был свой магазин. Так мы познакомились. Прошли годы, и я стал за свой счет издавать «Breakfast зимой в пять утра». Денег не хватало. Он прочитал книгу и дал мне на нее пять тысяч долларов. Еще через сколько-то лет я снова оказался в Штатах, мы с ним встретились. Он к тому времени стал миллиардером. И вот тогда он мне предложил написать роман о нем.

Мы просидели несколько дней, он наговорил мне восемь или девять кассет. Я поехал в Одессу и написал первую книгу. Вторую написал уже из Америки и про Америку. Все сделано на документальной основе, если, конечно, не предположить, что по ходу рассказа он кое-что присочинил. Во всяком случае, финансировать перевод на английский Семен не захотел. Есть там страницы о Березовском и о Кобзоне, которые выведены, конечно, под другими именами.

– Определение «деловой городской роман» принадлежит тебе?

– Да. Я считаю себя родоначальником этого жанра в России. Когда после выхода книги «Олигарх» о Березовском по всем углам раззвонили о том, что это первый роман о коммерческой деятельности в России, это было неправдой. Мои «Коммерсанты» появились значительно раньше.

Вообще, я чувствую себя уверенней после того, как досконально изучу ту сферу отношений и деятельности, о которых пишу.