Мировая буржуазная революция
Мировая буржуазная революция
Буржуазная революция 1985–1991 гг. в Россию была импортирована. Как и в 1917-м. Впрочем, как и во Францию 1789-го. Правда, тогда потребовалось существенно больше времени, французское Просвещение почти полтора столетия переписывало английских сенсуалистов-натуралистов. В ХХ веке англо-американская пропаганда справилась с нами менее чем за полвека. Есть и другое несомненное достижение.
В этот раз экспорт революции был осуществлен не просто в одну страну, пусть и большую. Под удар удалось поставить всю Восточную Европу, а также Латинскую Америку. То есть весь мир европейской цивилизации. А вот экспорт революционного процесса в Китай не удался. В 1989 году Поднебесная ответила на попытку «либерализации» событиями на площади Тяньаньмэнь, без всяких сантиментов расстреляв мятежных студентов. Так же, как Наполеон расстреливал уличные толпы в революционном Париже из артиллерийских орудий силами регулярной армии (это было нововведением, с которого Наполеон и начал делать свою карьеру, – этому судьбоносному моменту в жизни Бонапарта посвящены его широко известные портреты на Аркольском мосту).
Восприятие нами Вашингтонского глобального либерального буржуазного консенсуса в 1989–1991 гг. (как и социалистическо-коммунистического консенсуса в 1905–1917 гг.) ясно обнаруживает нашу историческую судьбу как социума, входящего в популяцию исходных носителей европейской цивилизации. Вот Азия, Китай в Вашингтонский консенсус не поверили, а мы – вместе с бывшими латинскими колониями – поверили. Этот консенсус нас всех разорил, но мы от него не отказались до сих пор. Это нельзя объяснить только политической силой Вашингтона.
Поэтому мы обречены на борьбу в первую очередь с другими «евроцивилизованными» государствами внутри их популяции за свое выживание, а в составе всего евроальянса – с остальным неевропейским по происхождению миром, вооруженным европейскими экономическими и технологическими орудиями. Попытка выйти из альянса в сторону какой бы то ни было «азиатской» судьбы будет ничем не оправдана. У нас там нет никакой почвы и никакой истории. Оставаясь же в альянсе европейского цивилизационного ядра, мы сможем выжить, только либо захватив лидерство, либо сумев завоевать особое исключительное положение (на чем всегда и стояла Россия). И то и другое требует ясного исторического понимания сути судьбы всех государств европейского цивилизационного корня.
Гипотеза заключается в том, что идея мировой революции, высказанная многими теоретиками и практиками европейского развития еще в начале ХХ века, вовсе не была утопической. Нужно лишь понимать мировую революцию на обязательном первом этапе как буржуазную. Тогда экспорт буржуазной революции – закономерность, а лидерство англо-американских государств – следствие их первенства в этом процессе, а позже в управлении этим процессом. Пора и нам брать его (управление процессом) в свои руки.
Мировой же социалистический порядок возможен только после максимального распространения по миру буржуазного революционного процесса, возникновения мирового революционного общества, «растворяющего» в себе национальные государства. Это и есть природа нарастающего глобального кризиса европейской цивилизации. Надо лишь добиться того, чтобы другие государства, и в первую очередь США, «растворились» раньше нас. Есть основания считать, что известная группа неоконсерваторов (начиная с Буша-младшего), сформировавшая политику США сегодняшнего дня, придерживалась подобных взглядов, будучи фактически постмарксистской группой по своим философским основаниям.
Другими словами, непродуктивно и неэффективно рассматривать российские революционные события 1985–1989 – 1991–1993 годов как национальные (что было верно для Англии XVII века, для Франции XVIII и даже почти верно для России начала ХХ). Мы вошли в XXI век участниками мирового буржуазного революционного процесса, осуществляемого альянсом стран европейской цивилизации под руководством ее англосаксонской ветви.
Если буржуазные революции в одной отдельно взятой стране преследовали цель ликвидировать исторически сложившееся абсолютистское государство, развитую монархию, глядя на это государство «изнутри» – с национальной точки зрения, то для мировой буржуазии (олигархии) любое государство в поле ее мировой (глобальной) активности находится извне, является внешним субъектом. И в этой «извне-данности» государство ничем не отличается от монархий, ограничивавших национальную буржуазию в отдельных странах прошлого, но уже без всякой национальной специфики. Поэтому мировая буржуазия стремится к тотальному уничтожению всех исторически сложившихся государств, невзирая на конкретную форму их правления. Она стремится уничтожить историческую сущность этих государств – их суверенитет. При этом ей совершенно безразлично, автократия перед ней или демократическая республика.
Идея мировой буржуазной революции – в ликвидации истории как актуального фактора, в создании всех государственных конструкций заново – как управленческих инструментов, не имеющих собственного исторического содержания, собственной онтологии, подчиненных внешнему и непубличному управляющему. В этом смысл Вашингтонского консенсуса как полного экспортного пакета мировой буржуазной революции. Он есть глобальная политическая программа. Не «экономика» должна подчиняться государству, а государство – «экономике», то есть буржуазному сверхобществу. И чем меньше будет в мире этого государства, тем лучше. Заметим, что тезис исторического уничтожения государства написан как на знаменах либеральной светской веры, так и коммунистической.
Эпицентр мировой буржуазной революции – США – сам погружен в нарастающий кризис. Финансовая несостоятельность «последнего государства» европейской цивилизации – обязательная составляющая глобальной революционной ситуации. Применяя ко всему миру системный революционный мыслительный подход, США не могут исключить из зоны его действия самих себя. Государство, экспортирующее революцию, само неизбежно становится ее мишенью.
Англия восстановила свое государство после революции за счет выведения его из-под удара буржуазии, направив экспансию английской буржуазии (а вместе с ней и свою Революцию) вовне – на весь остальной мир. Но вследствие этого было создано уже новое государство того же типа, однако свободное от исторически сложившихся недостатков – а именно Соединенные Штаты Америки. США не смогли остаться в ХХ веке изоляционистским государством, они перешли к экспансии уже после Первой мировой войны, начав инвестировать в экономику побежденной Германии. После Второй мировой войны США окончательно перешли к экспансионистской модели примирения своего общества и государства, строго следуя британскому историческому образцу.
Сегодня эта модель приближается к пределам ресурсов своего существования.
Всякое следующее революционное общество, присоединяющееся к мировой популяции олигархий, попадает в более сложную историческую ситуацию. Ему остается меньше мирового пространства для экономической и финансовой экспансии, с другой стороны, оно само уже является объектом такой экспансии, с чем не может не считаться. Мучительные колебания Франции между монархией и республикой на протяжении полутора столетий, а также судьба ее колониальной зоны ответственности ясно показывают, что значит быть хотя бы вторым. Судьба Германии в XIX и XX столетиях еще более контрастна и жестока.
Мировая буржуазная революция конца ХХ и начала XXI веков, захватившая практически все общества европейского цивилизационного типа, противопоставляет их всему остальному неевропейскому миру как один коллективный экспансионистский Запад. Судьба Запада в этом противостоянии – в условиях исторического бунта против Запада всего не-Запада, использования не-Западом экономических преимуществ исторической трудовой этики и государственных традиций, не говоря уже о демографических параметрах, – незавидна. То, что проклятие мировой войны настигнет-таки США (притом что войну они развяжут сами), лишь дополняет картину. И мы – часть этого Запада.
Выход для нас – в предвидении будущих фаз революционного процесса, участниками которого мы являемся. Так или иначе, революция сменяется контрреволюцией. Чистая революционная социальная «плазма» не может долго существовать сама по себе. Государства возвращаются – и в этом главный исторический опыт СССР. Истории вне государств и без государств пока не предвидится. США, будучи лидером мировой буржуазной революции, вынуждены соразмерно наращивать государственную мощь в виде концентрированной военной силы, финансов и светской веры. Это главное историческое противоречие (проблема) их существования.
Реабилитация и реформация государства после революции может опираться на разные исторические механизмы – вне зависимости от стиля личности восстановителя государства (Кромвель, Наполеон, Сталин), который неизбежно становится и его историческим реформатором (модернизатором). Голландская, английская и американская революции были канализированы реконструированными (вновь созданными) государствами во внешнюю буржуазную экспансию. Наполеон в своей экспансии оказался ограничен – как и Гитлер, сворачивавший немецкую революцию и демократию. Хотя оба очень стремились к завоеванию мира. Францию после Наполеона возвращали в рамки национального государства всем европейским миром, в результате чего сложился «европейский концерт» – организация европейской цивилизации вплоть до Первой мировой войны. Германию – после обеих мировых войн – тоже. Результатами второй «нормализации» Германии стали и НАТО, и Европейский союз, какими мы их видим.
Легко заметить, что и тот и другой механизмы реанимации и реформирования государства ограничены национальной спецификой, они не могут быть одновременно применены ко всем странам, вовлеченным в мировую буржуазную революцию.
В случае России контрреволюция Великого Октября 1917-го пошла по иному системному сценарию. Социалистическая «революция» оказалась мощным универсальным контрреволюционным механизмом восстановления и модернизации государства, никак не ограниченной местом или национальной спецификой. Поэтому вернуть Россию «в рамки» и «нормализовать» удалось лишь частично.
Выход мирового буржуазного революционного процесса к своим пределам, а именно – поглощение всех стран европейского цивилизационного типа и достижение пределов внешней экономической экспансии, неминуемо обостряет противоречия перераспределения богатств внутри самого евроцивилизационного альянса.
Участники альянса все меньше согласны с руководящей ролью и долей в распределении экономических благ лидера (гегемона) альянса – США. В качестве фактора кризиса к противостоянию стран не-Запада и альянса Запада добавится резкое усиление внутренней борьбы, характерной для любого сложного сообщества, объединенного революционным процессом. Друг к другу революционеры будут еще более жестоки, чем к внешним «врагам».
К чему все это должно привести? Каковы неизбежные следствия Вашингтонского консенсуса?
Так или иначе, но кристаллизация новой европейской государственности, которая только и способна сдерживать Азию, может возникнуть лишь на системной основе. Мировую буржуазную революцию обязана сменить мировая (в отношении мира европейской цивилизации) социалистическая контрреволюция. Она уже не будет иметь многих черт социализма, характерных для одной отдельно взятой страны, защищавшейся от агрессоров в мировой войне. Эта новая государственность определит новых мировых лидеров. Сумеем ли мы осмыслить и использовать свой исторический опыт для участия в этом процессе?
Как ни странно, но предчувствие мировой контрреволюции, прекращающей буржуазную экспансию, содержится уже в катехизисе мирового буржуазного революционера, а именно в идеологеме неизбежности создания Мирового правительства. Олигархия может быть центром мировой экспансии, но она решительно не может образовать правительства, т. е. государства. Ясно, что если в мире и останется однажды лишь одно государство (когда ресурсы всей планеты понадобится мобилизовать для решения действительной, а не выдуманной общепланетарной задачи), то это точно не будет «буржуазное» государство.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.