ТРЕТЬЯ МИРОВАЯ ВОЙНА

ТРЕТЬЯ МИРОВАЯ ВОЙНА

Израсходовав основную часть природных ресурсов планеты, Запад вычерпал и внутреннюю логику своего развития. К началу XXI века он практически достиг наивысшего уровня производства и потребления, от которого «золотой миллиард» может двигаться лишь по нисходящей (что в общем–то сейчас и происходит). Экономическая система западного типа, утратив возможность экстенсивного развития, обречена на глубокий системный кризис, за которым неминуемо последует ее структурный распад. Привычный для Запада уклад комфортной жизни будет нарушен самым радикальным и неприятным для обывателя образом (первые симптомы этого проявляются уже сейчас). В свою очередь, разрушение экономики неизбежно приведет к крушению капиталистической идеологии и, как следствие этого, окончательному духовному распаду западного общества. Миллионы людей, потеряв привычную возможность бороться за бесконечное усиление своих потребительских возможностей, утратят жизненные ориентиры, а в итоге и смысл своего существования. Поэтому, если правящие круги Запада не смогут удержать ситуацию под контролем, Европа и Соединенные Штаты погрузятся в длительный хаос с неопределенными последствиями.

Судя потому, как начали развиваться мировые события после 11 сентября 2001 года, неизбежность вышеизложенного была не только в полной мере осознана транснациональны ми финансово–политическими группами, но и заставила их действовать соответствующим образом. Именно поэтому террористическая атака на Нью–Йорк в качестве масштабной провокации открывает серию локальных интервенций США, которые рано или поздно должны перерасти в Третью мировую войну.

Очевидными признаками этого являются:

• западная цивилизация постепенно входит в состояние глубокого системного кризиса, выходом из которого может быть мировая война (подобная схема уже использовалась ранее);

• ведущая часть незападного мира в своем развитии приблизилась к тому уровню, после которого она сможет как в экономическом, так и военном плане превзойти Запад (а своих потенциальных конкурентов или возможных противников Запад всегда стремился уничтожить заблаговременно);

• практически все источники энергии и большая часть природных ресурсов находится на территориях незападных стран;

• ООН (как когда–то Лига Наций) утратила свое влияние и не способна больше решать международные проблемы;

• началась (точно так же, как перед Второй мировой войной) серия локальных конфликтов;

• появилось государство (США), которое претендует на абсолютное, ни чем не ограниченное господство в мире (как когда–то III Рейх), демонстративно игнорирующее международное право;

• Запад начал последовательно создавать очередной демонический образ врагов человечества;

• западными СМИ нагнетается массовая истерия страха, а Голливудом осуществляется процесс психологической подготовки населения США и Европы к войне[255].

Почему война? Насилие — самый простой и привычный для западных стран способ изменения в свою пользу существующей политической и экономической ситуации. В данном случае другого варианта решения проблем у Запада просто нет. Поэтому, чтобы удержать постепенно сползающий к хаосу мир под своим контролем и направить его неминуемую трансформацию в нужном для себя направлении, транснациональной олигархии придется осуществить широкомасштабный проект его управляемого перехода, от одного состояния (которое сформировалось после окончания Второй мировой войны) к принципиально иному (которое должно возникнуть вследствие Третьей мировой). Такой переход возможен только через тотальное разрушение, после которого мир можно будет выстроить по–новому. Этот проект мы условно назовем (памятуя о библейской истории про избранных, которым Бог подарил жизнь, уничтожив при этом всемирным потопом всех остальных людей) «Ковчег». По очевидной логике, его реализация должна состоять из пяти основных этапов:

1. Усиление внутреннего контроля в странах Запада (и на территориях прилегающей периферии), вплоть до установления тоталитарных режимов.

2. Захват основных на данный момент источников энергии и ресурсов.

3. Ликвидация уцелевших антизападных режимов.

4. Разрушение тех незападных государств, которые в ближайшем будущем будут способны обрести экономическую и военную силу, соизмеримую с западной.

5. Организация послевоенного мира в соответствии с интересами «золотого миллиарда».

Естественно, что в реализации данного проекта особое значение играют Соединенные Штаты Америки. Эту страну международные финансово–политические группы, на данный момент, используют в качестве основного инструмента зашиты своих корпоративных интересов.

С 11 сентября 2001 года реализация вышеуказанных четырех пунктов идет полным ходом. Прежде всего это касается усиления внутреннего контроля в США и странах Европы. В соответствии с данной задачей, 25 ноября 2002 года Джордж Буш подписал принятый Конгрессом закон («The homeland security act 2002») о создании «Министерства внутренней безопасности» («The Department of homeland security») (МВБ)[256]. Новая силовая структура была сформирована из 22 существовавших до этого момента федеральных ведомств: «Службы иммиграции и натурализации» (Министерство юстиции), «Таможенной службы» (Министерство финансов), «Пограничной службы» и «Береговой охраны» (Министерство транспорта), «Секретной службы» (формально входила в состав Министерства финансов), «Федерального агентства по чрезвычайным ситуациям», а также некоторых подразделений ФБР (Минюст), отдельных служб Пентагона, министерств энергетики, сельского хозяйства и т.д.

Структурно в составе министерства было создано четыре управления:

— пограничной охраны и транспортной безопасности;

— защиты жизненно важной инфраструктуры и анализа информации (для обработки данных всех разведывательных ведомств страны);

— подготовки и реагирования на чрезвычайные ситуации;

— противодействия угрозам, связанным с использованием оружия массового поражения (этому управлению была передана в прямое подчинение Ливерморская ядерная лаборатория в Калифорнии).

Численность сотрудников МВБ составила 170 тыс. человек, а бюджет — 38 млрд. долл. в год. По своим масштабам новое министерство уступает лишь Министерству обороны США.

Интересным фактом является то, что для «борьбы с международным терроризмом» руководством МВБ было принято решение, в рамках Отдела информационной готовности Агентства углубленных исследовательских проектов Пентагона, создать так называемую программу «Полной информационной готовности». В частности, она предусматривает формирование общей базы данных с досье на каждого жителя США (!), собранного из открытых и закрытых компьютерных баз данных с постоянно обновляемой информацией. В досье, помимо основных сведений об американцах, будут входить данные об их покупках, оплаченных кредитными карточками, и перемещениях. Данные будут поступать из компьютерных сетей авиакомпаний, гостиниц и турагентств, корреспонденции, отправленной и полученной по электронной почте, историй болезней и т.п.

Однако этим усиление контроля, судя по всему, не ограничится. Через восемь дней после террористических актов 11 сентября телекомпания NBC сообщила, что Конгресс США намеревается обсудить вопрос о введении электронных идентификационных карт для всех граждан страны. Этот документ будет содержать всю наиболее важную информацию о своем владельце, включая фамилию, полное имя, возраст, национальность, основные приметы и его местожительство с учетом всех перемещений. Не отстают от США и европейские страны. В конце 2001 года во многих европейских странах правоохранительными органами был поднят вопрос о необходимости введения в обиход вместо удостоверений личности так называемых чиповых карточек (содержащих основную информацию о владельце, включая его фотографию и отпечатки пальцев), которые позволили бы через центральную компьютерную базу данных моментально идентифицировать любого человека. Карточка должна предъявляться при покупке авиабилетов, аренде автомобиля и при проверке документов в людных местах.

Но и это не предел совершенствования той системы тотального контроля, которая в ближайшем будущем можетбыть создана на Западе. Компания «Applied Digital Solutions» недавно купила патент на производство миниатюрного цифрового приемника–передатчика, предназначенного для имплантации в тело человека, который она назвала «Digital Angel(r)». Это устройство способно передавать наводящий сигнал на спутник, позволяя следить за местонахождением человека, основными функциями его организма и идентифицировать его личность. Причем «Digital Angel(r)» не нуждается в источнике питания, так как получает энергию от движения мускулов и может включаться как «носителем», так и со спутника. Естественно, что пока подобные устройства имплантируют по желанию тех, кто серьезно болен или может потеряться, но где гарантия того, что со временем (например, после очередного таинственного кровавого теракта) во имя общественной безопасности устройства, подобные «Digital Angel(r)», не будут помещаться в тело каждого гражданина в обязательном порядке? В разгар «битвы с терроризмом» правящим кругам западных стран провести через парламент соответствующий закон не составит большого труда.

В 1975 году сенатор Черч, возглавлявший комиссию, которая расследовала деятельность американских спецслужб, выступая по радио, заявил следующее: «Если у нас будет установлена тирания, если диктатор возглавит США, технологические возможности разведывательного сообщества, находящиеся в распоряжении правительства, дадут ему возможность осуществить полнейшую тиранию. И не будет решительно никаких шансов оказать ей сопротивление, ибо правящие заранее узнают о любых попытках организовать отпор, как бы тщательно и втайне они ни готовились… Я не хочу, чтобы наша страна перешла роковой мост. Я знаю, — есть все возможности для установления полнейшей тирании в Америке. Мы должны позаботиться о том, чтобы АНБ[257] и другие ведомства, имеющие сходную технологию, действовали в рамках закона и под надлежащим контролем, дабы мы не пересекли бы эту пропасть. Пропасть, из которой нет возврата»[258]. Похоже на то, что слова американского сенатора стали пророческими.

Параллельно усилению специальных служб США, осуществляюших широкомасштабный надзор за гражданами, изданный момент в Соединенных Штатах полным ходом идет и процесс правового ограничения гражданских свобод с одновременным совершенствованием полицейского контроля. Прежде всего об этом свидетельствует принятие Конгрессом (26 октября 2001 г.) так называемого «Uniting and Strengthening America by Providing Appropriate Tools Required to Intercept and Obstruct Terrorism Act»[259] (аббревиатура которого по–английски: «USA PATRIOT Act»). Этот чрезвычайный закон временно приостанавливает действие различных основополагающих американских свобод на четырехлетний период (срок президентства Дж. Буша, включая выборный период)[260], «чтобы дать администрации возможность эффективно бороться с терроризмом». Он направлен против «террористов и тех, кто их поддерживает», давая им при этом очень расплывчатую формулировку. Многие эксперты констатируют тот факт, что принятие «USA PATRIOT Act» и создание МВБ передали всю полноту власти президенту, превратив институты законодательной и исполнительной власти в декоративные элементы государственного устройства США, что в итоге может закончиться установлением в Соединенных Штатах тоталитарного режима[261].

31 октября Министерство юстиции США приостановило (пока временно) право задержанных или заключенных беседовать со своим адвокатом наедине[262]. Отныне следственным органам позволяется контролировать их встречи и производить запись, что делает возможным дальнейшее использование против подозреваемых их собственных слов. 13 ноября Дж. Буш издал указ о том, что иностранцы, «подозреваемые в терроризме», что включает в себя как «членов и бывших членов «Аль–Каиды», так и людей, оказавших содействие (даже не ведая о том) заговорам с целью совершения терактов, — не будут отныне судимы ни федеральными судами, ни даже военными трибуналами, а только военными комиссиями[263], формируемым и министром обороны по его собственному усмотрению. В свою очередь, эти комиссии сами будут устанавливать свой процессуальный кодекс, а их заседания смогут проводиться за закрытыми дверями. «Военные прокуроры» не обязаны будут сообщать задержанным и их защитникам о «доказательствах», которыми они будут располагать. Также они будут принимать решения большинством в две трети голосов (а не единогласно, как того требуют международные нормы в уголовных делах).

Опираясь на Комитет по антитерроризму, созданный резолюцией 1373 (от 28 сентября) Организации Объединенных Наций, Госдепартамент предписал государствам — членам ООН принять такие же законодательства. В результате пятьдесят пять стран вписали в свои внутренние нормы определенные положения из «USA PATRIOT Act». Их целью является не защита местного населения от терроризма, а разрешение полицейским службам США распространить свою деятельность на весь мир. Речь идет в основном о продлении сроков задержания в делах по терроризму, об ограничении свободы прессы и о разрешении перехвата связи службами безопасности без контроля судебных властей, а также контроле за авиаперелетами пассажиров и перевозками грузов (как по морю, так и по суше). В Великобритании антитеррористический закон позволяет поместить под арест подозреваемых иностранце в даже вне проведения какого–либо следствия, что открыто нарушает Европейскую конвенцию прав человека. В Канаде антитеррористический закон принуждает журналистов открывать их источники информации по запросу судебной власти под угрозой немедленного тюремного заключения. В Германии разведслужбам даются полномочия уголовной полиции, которые практически преобразует их в политическую полицию. В Италии секретным службам позволено совершать всевозможные нарушения законов в интересах национальной обороны, и они при этом не обязаны давать отчета органам правосудия[264].

Можно предположить, что ограничение гражданских прав и свобод в Европе начнет происходить более динамично и широкомасштабно после серии терактов с большим количеством жертв в ряде европейских стран, ответственность за которые будет возложена на исламских террористов. Запад может с плотиться перед лицом новой угрозы лишь тогда, когда террор придет непосредствен но в Европу. Обыватель Старого Света (точно так же, как и американец) должен ощутить непосредственную угрозу у себя в доме, тогда он не только поддержит военные акции США против «оси зла», но и позитивно воспримет создание на волне антитеррористического психоза тотального полицейского режима в рамках Европейского союза.

Фактически сейчас происходит поэтапное сворачивание декораций так называемой «представительной демократии» не только в США, но и в Европе. Запад вошел в ту фазу своего развития, в которой демократические институты утратили свое функциональное значение в общей социально–экономической системе, превратились в атавизм прошлого.

На данный момент реализуется второй этап проекта «Ковчег». Судя по всему, на роль его основных исполнителей была выбрана небольшая группа политических маргиналов, ставшая впоследствии неоконсервативным крылом Республиканской партии США.

Основоположники неоконсерватизма: Ирвинг Кристол, Ричард Перл, Бен Ваттенберг и др. — в свое время находились в рядах Демократической партии США. Однако, категорически не приняв никсоновскую политику «разрядки», заняли предельно антикоммунистические и антисоветские позиции в период «холодной войны», а во время правления Р. Рейгана (возобновившего непримиримую борьбу с коммунизмом) примкнули к Республиканской партии.

Необходимо отметить, что, если бы Верховный суд США не назначил в 2000 году Дж. Буша–младшего президентом Соединенных Штатов, неоконсервативная группа так и оставалась бы политическим аутсайдером. Однако похоже на то, что неким очень влиятельным силам неоконсерваторы понадобились в качестве внешнеполитических доктринеров США. Учитывая суть тех специфических идей, которые исповедуют члены этой группы, данный выбор был не случаен.

Захват по всему миру основных источников энергии требовал соответствующего идеологического прикрытия и стратегического обоснования. Если функцию идеологического камуфляжа американской экспансии выполнила идея так называемой «войны с мировым терроризмом», то ее стратегическим обоснованием стала давно известная концепция «преэмптивной обороны» («preemptive defense») или «преэмптивной войны» («preemptive war»), сформулированная лидерами неоконсерваторов более десяти лет назад. Ведущую роль среди них играет триумвират в составе Пола Вулфовица (Paul Wolfowitz)[265], первого заместителя министра обороны США, Ричарда Перла (Richard Perle)[266], возглавлявшего с 2001 по 2003 год Совет по оборонной политике при министерстве обороны Соединенных Штатов и Дугласа Фейта (Douglas Feith)[267], заместителя министра обороны США по политическим вопросам.

В 1992 году из офиса Пола Вулфовица в Пентагоне в прессу попал крайне интересный документ. Бартон Гелман из «Washington Post» назвал его «секретным планом по выбору направления развития государства в следующем столетии», который впоследствии был назван «Меморандумом Вулфовица». Этот документ предусматривал постоянное военное присутствие США на всех континентах планеты для силового сдерживания «потенциальных соперников, претендующих на роль регионального или глобального лидера». Иначе говоря, уже тогда стратегия неоконсерваторов предусматривала уничтожение возможных оппонентов или конкурентов по всему миру, так сказать, «в зародыше». При этом «Меморандум Вулфовица» предусматривал самостоятельные военно–политические действия США, если Вашингтон не сможет организовать необходимый альянс со своими союзниками.

Именно вышеизложенные идеи стали концептуальной основой Национальной стратегии обеспечения безопасности США (National Security Strategy of the United States, опубликована 17 сентября 2002 г.) и Национальной стратегии по борьбе с оружием массового поражения (National Strategy to Combat Weapons of Mass Destruction, опубликована 10 декабря 2002 г.). Эти два документа в итоге составили новую доктрину действий США в XXI веке («доктрину Буша»).

Необходимо заметить, что даже специалисты не всегда различают смысловые нюансы в понятийно–категориальном аппарате стратегов–неоконсерваторов. В частности, «preemptive war» нередко отождествляется с «preventive war», однако, если «превентивная война» предполагает упреждающий военный удар по реально готовящемуся к нападению врагу (что определялось как «непосредственная угроза» («imminent threat»), то «преэмптивная война» означает военный удар по врагу, который лишь потенциально представляет угрозу, но изданный момент осуществить агрессию не в состоянии.

Таким образом, «преэмпция» предполагает захват иностранного государства, которое определено Вашингтоном как «потенциальный агрессор», ликвидацию его национального суверенитета и изменение его политического режима («regime change»), т.е., говоря языком неоконсерваторов, — «нациоперестройку» или «нациопеределку» («rebuilding Iraq», «reconstruct Iraq» или «remaking Iraq»)[268].

Формулируя доктрину «преэмптивной войны», неоконсерваторы исходили из того, что, при своем доминирующем положении, Соединенные Штаты должны игнорировать мнение «мировой общественности», позицию международных институтов и интересы своих союзников, взяв курс на установление мирового господства США с помощью силы. Используя свое подавляющее военное превосходство, США должны быть готовы действовать на международной арене самостоятельно и наносить «преэмптивные удары» по любому государству, которое препятствует достижению Соединенными Штатами своих внешнеполитических целей.

Во время первого срока президентства Дж. Буша неоконсерваторы занимали ряд ключевых позиций в государственном аппарате США. Кроме П. Вулфовица, Р. Перла и Д. Фейта, в нее входят: Ричард Армитедж, заместитель госсекретаря, Льюис Либби, начальник администрации вице–президента, Дов Закхайм, ортодоксальный раввин, ставший помощником министра обороны по финансовым вопросам, Джон Болтон, замминистра по контролю за вооружениями и международной безопасностью и его старший советник Дэвид Вурмсер, Роберт Зоелик, представитель правительства по торговле в ранге министра (он является в США одним из ярых сторонников Израиля и войны в Ираке), Элиот Абраме, отвечающий за выработку ближневосточной политики Совета национальной безопасности, а также Уильям Кристол, издатель неоконсервативного еженедельника «Weekly Standard»[269], пропагандирующего имперскую идеологию.

После избрания Дж. Буша на второй президентский срок в администрации США обострилась конфронтация между вице–президентом США Р. Чейни, который возглавил группу неоконсерваторов США, и назначенной на пост госсекретаря США К. Раис, бывшей помощницей президента США по вопросам национальной безопасности, которая возглавила группу «реалистов» в администрации Дж. Буша. На сегодняшний момент Р. Чейни при помощи своего давнего друга министра обороны США Д. Рамсфельда переигрывает К. Раис в подковерной бюрократической игре. Так, Р. Чейни смог поставить своего давнего соратника С. Хэдли, бывшего первого заместителя К. Раис, помощником президента США по вопросам национальной безопасности, Р. Зоелика — первым заместителем госсекретаря США. Следует отметить, что во второй президентский срок неоконсерваторы США пытаются продвинуть своих представителей не только в администрацию Дж. Буша, но и на ряд ключевых постов в международных организациях. Так, бывший заместитель обороны США П. Вулфовиц избран 1 апреля 2005 года главой Всемирного банка, а Дж. Болтон, давний антагонист ООН, предложен Дж. Бушем на пост представителя США в ООН[270].

Основными «мозговыми трестами» неоконсерваторов являются: «Гудзонский институт» («Hudson Institute»), «Американский институт предпринимательства» («American Enterprise Institute»), «Еврейский институт проблем национальной безопасности» («Jewish Institute for National Security Affairs»), «Центр политики в области безопасности» («Center for Security Policy»), «Институт исследований ближневосточных средств информации» («Middle East Media Research Institute»), «Вашингтонский институт ближневосточной политики» («Washington Institute for Near East Policy») и «Проект нового американского столетия» (Project for New American Century), членами которого является руководящая верхушка неоконсерваторов — Р. Перл, П. Вулфовиц, Р. Армитедж, Д. Болтон, Д. Вулси, У. Кристол, Л. Либби.

Очевидным фактом является то, что Запад, руками США, начал процесс установления своего прямого контроля над территориями, где находятся основные запасы нефти. Оккупация Ирака — это лишь начало захвата месторождений. С течением времени Вашингтон попытается сделать то же самое со всеми странами мира, которые являются крупными экспортерами нефти. В связи с этим Гор Видал (Gore Vidal)[271] в интервью испанской газете «La Vanguardia» (от 28 февраля 2003 г.) заявил следующее: «А насчет конспиративных теорий мне хотелось бы сказать следующее: мы живем в стране, где постоянно происходят несчастные случаи. У нас продолжают убивать различных общественныхдеятелей, и мы никак не можем установить, кто же это сделал. Похоже, что это никого даже не волнует. А потом люди говорят мне: «А, ну да, вы же сторонник конспиративных теорий», — и начинают истерично хохотать.

Существует еще один из ряда вон выходящий факт, о котором я недавно говорил на телевидении. Посмотрите: Буш–старший работал в нефтяной компании «Carlyle Group», Буш–младший — в «Harkins Oil», вице–президент Чейни — в «Halliburton Oil», министр внутренних дел Гейл Нортон — тоже так или иначе связана с нефтяными компаниями, у Кондолизы Раис есть связи в «Exxon» и «Texaco», а глава Пентагона Дональд Рамс–фельд был одним из людей нефтяной компании «Occidental». По мере того как я перечислял все эти факты, я понимал, что мои слушатели уже начинали недооценивать их. И тогда я сказал: «Не буду утверждать, что существует заговор. Я в них не верю. Но вы будете убеждать меня, что все эти люди возглавляют США по чистой случайности, и наше намерение вот–вот начать войну за иракскую нефть тоже совпадение?»

В наблюдательности Гору Видалу не откажешь. Действительно, Дж. Буш–старший работал в «Carlyle Group», более того, он был консультантом ряда нефтяных компаний Саудовской Аравии и Кувейта. Кроме того, в годы своего президентства он энергично лоббировал интересы печально известного «Enron», благодаря чему эта компания успешно разрабатывала нефтяные месторождения в Латинской Америке. К вышеизложенному необходимо добавить, что ему в свое время принадлежала нефтяная компания «Arbusto Energy Inc.», которая в 1984 году объединилась с «Spectrum 7 Energy Corp.», а в 1986–м данный нефтяной альянс слился с «Harken Energy» (создана саудовскими принцами в 1973 г.).

Крупным пакетом «Harken Energy» также владел и Дж. Буш–младший, имея, кроме того, акции «Aloha Petroleum». Интересным фактом является и то, что нефтяная компания «ExxonMobil» предоставила Республиканской партии США на президентских выборах в 2000 году денежную сумму, которая уступает по своим размерам лишь финансовой поддержке, полученной республиканцами от «Enron».

Р. Чейни с октября 1995 года по август 2000 года был президентом и исполнительным директором ведущей нефтедобывающей компании США «Halliburton Company» в Далласе, штат Техас. Во время его руководства «Halliburton», несмотря на санкции со стороны США и ООН, установила деловые связи с нефтяными компаниями Ирака[272]. Также владеет крупным пакетом акций «Anadarkue Petroleum».

К. Раис была директором «Chevron» в 1989—1992 годах, до 2001 года являлась консультантом этой компании (по сей день владеет ее акциями).

Д. Рамсфельд в 80–х годах активно сотрудничал с «Bechtel», компанией, которая намеревалась построить нефтепровод в Ирак и получал дивиденды как ее советник. Также он был советником нефтяной компании «Unocal» (которая планировала строительство трубопровода через территорию Афганистана в Туркменистан).

В целом из высших чиновников администрации Буша 43 человека владеют различными пакетами акций нефтяных компаний. Например, 14 членам правительства принадлежали ценные бумаги известной компании «Enron». Среди ее крупнейших акционеров — замгоссекретаря Шарлотта Бирс и старший советник президента Карл Роув.

Конечно, можно последовательно игнорировать очевидные факты и свято верить в чудеса и удивительные совпадения, количество которых увеличивается с каждым годом, но от этого смысл происходящих в мире событий не становится яснее. Можно как угодно относиться к американскому политическому руководству, но то, что оно представляет на властном Олимпе интересы транснациональных нефтяных компаний, являющихся, в свою очередь, частью бизнеса могущественных международных финансово–политических групп, — очевидный факт. Именно поэтому на данный момент такие понятия, как «национальные интересы США» или «внешняя политика США», весьма условны, так как на самом деле имеют место лишь «интересы» и «политика» транснациональной олигархии, использующей в своих узкокорпоративных целях мощь Соединенных Штатов. Именно для того, чтобы сделать послушной марионеткой американское правительство, к власти в США было приведено нефтяное лобби, которое, преследуя свои интересы, вынуждено действовать в соответствии с общим сценарием тех могущественных сил, которые стоят за ним. Когда же предназначенная в нем роль Соединенных Штатов будет сыграна, они сойдут со сцены мировой политики точно так же, как это когда–то сделал Советский Союз.

Образно говоря, на данный момент США — это своеобразный ледокол, который максимально разогнали, для того чтобы он взломал существующее мироустройство, выведя при этом из строя его систему торможения. А потом его потопят, так как по–другому США остановить будет невозможно. Именно поэтому вся тяжесть ведения войны против незападного мира ложится на Соединенные Штаты.

Реализация третьего этапа проекта «Ковчег» напрямую связана с уничтожением так называемой «оси зла», в которую Белый дом включил шесть государств. Из них Ирак уже оккупирован. Ливия пытается откупиться. В обмен на снятие санкций и исключение ее из «оси зла»[273] она начала в августе 2003 года производить выплату 2,7 млрд.долл. семьям погибших в результате организованного ее спецслужбами в 1988 году взрыва самолета компании «Pan Am». На данный момент США постепенно усиливают политическое давление на Иран (параллельно ведя подготовку массированной бомбардировки его территории)[274] и Сирию, обостряют отношения с Северной Кореей («угрожающей всему миру ядерным оружием») и, очевидно, напоследок собираются «освободить» от коммунистов Кубу, чья независимость вот уже ни один десяток лет вызывает острую ненависть со стороны правящих кругов США. Впрочем, данный список может быть расширен любой незападной страной, которая попытается проводить самостоятельную внешнюю и внутреннюю политику.

Вместе с тем необходимо отметить, что захват стран, на территории которых находятся основные запасы нефти, и уничтожение антиамериканских режимов «оси зла», скорее всего, не приведут их к социально–политической перестройке по американским схемам, а ввергнут в состояние хаоса, как это произошло в Афганистане и Ираке. Главной проблемой Вашингтона является то, что он не обладает необходимым потенциалом не только для структурирования по своему усмотрению тех территорий, которые теоретически может захватить американская армия, но и установления элементарного контроля над ними. Единственное, что могут США — это разрушить тот порядок, который там существует на данный момент. Впрочем, похоже на то, что тем силам, которые направляют американскую агрессию, нужен не порядок, а постоянно расширяющийся хаос.

Как показывает опыт Афганистана и Ирака, с течением времени неорганизованное сопротивление оккупационным силам усиливается, и вооруженные силы США его сломить не в состоянии. Более того, происходит психофизическое истощение и деморализация американских солдат, по своей природе не приспособленных к длительному пребыванию в экстремальных условиях, что, в свою очередь, делает армию недееспособной. Это означает, что долгое время находиться на захваченных территориях она не сможет, даже при интенсивной ротации личного состава ее действующих подразделений. Кроме того, любое правительство, навязанное Вашингтоном, глазах местного населения (с присущими ему антиамериканскими настроениями) не будет легитимным, а это значит, Что в конечном итоге оно не сможет нормально функционировать. Восстановление же независимого Иракского государства США будут блокировать всеми доступными им способами.

В таких условиях эксплуатация нефтеносных районов, скорее всего, станет либо крайне затруднительной, либо вообще невозможной. Не менее важным следствием будет и то, что американцам придется оставлять в каждой захваченной стране значительный военный контингент для борьбы с партизанами, что в скором времени ослабит ударную мощь армии в целом и сделает невозможным дальнейшую экспансию.

Какими могут быть действия Вашингтона в подобной ситуации? Отказ от реализации своих долгосрочных планов и эвакуация войск? Маловероятно. Во–первых, от того, смогут ли США захватить основные источники нефти, зависит их ближайшее будущее (и реноме «мировой сверхдержавы»). По мнению многих специалистов, экономический кризис в Америке продолжает углубляться, и спасти ее экономику от коллапса может лишь дешевая нефть. Во–вторых, скорее всего, остановить экспансию Белому дому не позволит транснациональная олигархия, так как это поставит крест на реализации проекта «Ковчег». В данном случае она скорее поменяет администрацию, чем позволит эвакуировать войска[275].

Тогда остается только одно — создание под любым предлогом закрытых секторов на тех территориях, где расположены нефтяные скважины и необходимая для транспортировки нефти инфраструктура. При этом жители окружающих районов будут тем или иным способом выселены. Набор средств для этого достаточно широк: создание невыносимых условий жизни гражданского населения, систематическое проведение разнообразных репрессивных мероприятий (по типу израильского контртеррора в Палестине), массовых депортаций, организация «зон безопасности» и т.д. Короче говоря, американцы попытаются максимально локализовать свое присутствие в захваченных странах, при этом поддерживая там хаос, чтобы сопротивление оккупационным властям не приобрело организованного характера, а американское военное присутствие было бы обоснованным. Также, для того чтобы минимизировать потери, Вашингтон будет широко использовать вооруженные силы не только новых членов НАТО, но и зависимых от Белого дома государств. При этом любые попытки выступлений внутри США против военных действий за границей будут жестко подавляться Министерством внутренней безопасности и аналогичными ему специальными структурами.

В отношении же «стран–изгоев», которые не располагают необходимыми для США природными ресурсами, скорее всего, будут применяться более радикальные методы. Для американцев оккупация этих государств не обязательна, для того чтобы их нейтрализовать, они могут ограничиться их разрушением и поддержанием там, на необходимом уровне, хаоса. Для этого они могут использовать тактическое ядерное оружие. Очевидно, в связи с этим в своей ядерной доктрине Вашингтон делает ставку на развитие ядерных боеприпасов (ЯБП) малой и сверхмалой мощности. Как элемент «активной обороны» высокоточное оружие с ЯБП малой мощности США планируют размещать вблизи границ «стран–изгоев» — Ирана, Сирии, Ливии и Северной Кореи. В этой доктрине в отдельной позиции, как потенциальные противники, стоят Китай и Россия. По ним, в определенной ситуации, США также могут нанести ядерные удары.

К аналогичной задаче сведется и реализация третьего этапа проекта «Ковчег», который будет непосредственно связан со странами Азиатско–Тихоокеанского региона. Именно они, преодолевая деструктивное давление Запада, постепенно набирают экономическую и военно–политическую силу, которая, по оценкам западных экспертов, в ближайшие 10—15 лет превзойдет могущество Запада. Имея у себя вторую и третью в мире по величине экономики в 1990–х годах, по прогнозам экспертов, к 2020 году Азия будет иметь четыре из пяти и семь из десяти крупнейших экономик. К этому времени на долю азиатских стран будет приходиться 40% всемирного экономического продукта. Большая часть конкурентоспособных экономик также, скорее всего, будут азиатскими[276]. Таким образом, именно в этой части мира сконцентрируются основные материальные ресурсы мира и большая часть населения. Фактически азиатские страны наглядно демонстрируют превосходство восточно–азиатской модели экономического развития над англосаксонской. При этом азиаты убеждены, что их экономический успех порожден их культурой, которая превосходит западную. Это, в свою очередь, означает, что вслед за экономическим поражением Запада рухнут и его ценности, преподносимые в качестве универсальных[277]. При этом уже сейчас ведущие страны этого региона обладают оружием массового уничтожения. Через 10 лет (если не раньше) они создадут его межконтинентальные носители, которые позволят им на равных разговаривать с западными государствами в военно–политическом плане. Поэтому, если Соединенные Штаты сейчас не нанесут «преэмтивный» военный удар по своим явным и потенциальным соперникам (которые пока не способны себя эффективно защитить), то в ближайшем будущем США, в частности, и Западу вообще придется уступить свои лидерские позиции. Время работает против них.

Главным соперником США в ближайшем будущем станет Китай. Не зря С. Хантингтон в своей книге «Столкновение цивилизаций» констатирует: «…Китай постепенно прорисовывается как общество, которое скорее всего бросит вызов Западу в борьбе за глобальное господство»[278]. Ни об одном другом государстве он ничего подобного не пишет. Чем это обусловлено? Тем, что Китай стремительно опережает ведущие западные страны в экономическом развитии. Тот же Хантингтон вынужден признать: «Китайская экономика росла в среднем на 8% в восьмидесятых годах и первой половине девяностых… Китайский экономический регион, — как объявил в 1993 году Всемирный банк реконструкции и развития, — стал четвертым полюсом роста в мире, наряду с Соединенными Штатами, Японией и Германией. Согласно большинству прогнозов, китайская экономика станет крупнейшей в мире в самом начале двадцать первого века[279]. Кроме того, существует еще и так называемый «Большой Китай», представляющий собой те азиатские экономики, которые, так или иначе, контролируются КН Р или китайской диаспорой. Как пишет по этому поводу Хантингтон: «Вся восточно–азиатская экономика вне Японии и Кореи — это, по сути, китайская экономика»[280]. Наблюдая возрастающую экономическую мощь КНР, западные эксперты констатируют: «В Китае ожил менталитет Срединного Царства, в котором другие азиаты видятся как существа низшего порядка, а представители Запада как варвары»[281]. Иначе говоря, Китай набирает огромную мощь, позволяющую китайцам смотреть на Запад свысока. Естественно, что экономическое превосходство КНР приведет к перераспределению материальных ресурсов планеты, что позволит 1,3 млрд.китайцев значительно поднять свой уровень потребления прежде всего за счет Запада. Китай уже сейчас обогнал США в потреблении мяса, удобрений, стали и угля. Кроме того, по подсчетам специалистов, спрос на нефть в КНР в ближайшие 25 лет увеличится на 500%.

Что может предпринять в связи с этим Вашингтон? Ответ прост — нанести военный удар по Китаю. «В интересах ли США быть готовыми развязать войну, чтобы предотвратить китайскую гегемонию в Восточной Азии? — вопрошает Хантингтон. — Если экономическое развитие Китая продолжится, — отвечает он сам себе, — то это отдельно взятое обстоятельство может оказаться самой серьезной проблемой безопасности, с которой столкнутся в начале двадцать первого века американские лидеры»[282]. То есть, по логике американских экспертов, динамичное развитие Китая само по себе уже несет угрозу национальной безопасности США, а это означает, что он должен быть уничтожен.

Официальные документы коммунистической партии Китая свидетельствуют о том, что китайское политическое руководство четко осознает угрозу для страны со стороны США. В связи с этим, начиная с 1991 года, КНР увеличивала военные расходы на 17% в год, доведя их, при оценке по официальному обменному курсу, до 40 млрд.долл., а по реальной покупательной способности — до 90 млрд.

Первостепенную роль в военном противостоянии Соединенным Штатам играет ядерное оружие Китая. Только оно способно остановить Вашингтон в его стремлении уничтожить крепнущего соперника. Необходимо отметить, что на данный момент Китай может нанести ядерный удар по территории Соединенных Штатов межконтинентальными баллистическими ракетами (МБР) ДФ–5 (CSS–4), дальность стрельбы которых–13 тыс. км. Мощность каждой из них порядка 3—4 мегатонны. В боевом составе, предположительно в шахтном варианте, развернуто от 6 до 10 ДФ–5 на двух ракетных базах. По данным открытых публикаций СМИ США, в КНР произведено от 20 до 50 таких МБР (CSS–4). Дальность стрельбы всех остальных баллистических ракет, стоящих сейчас на вооружении НОАК, не превышает 4750 км.

Однако, по оценкам экспертов США (1999), КНР уже несколько лет осуществляет программы разработки баллистических ракет «второго поколения», в том числе — двух новых стратегических МБР (ДФ–31 и ДФ–41), одной БРПЛ СН (ДЛ–2), не менее двух–трех БРОТН/ТН и двух КРВБ/КРМБ (ПКР) повышенной дальности.

МБР ДФ–31 («Ветер с Востока», индекс США/НАТО CSS–Х–9) представляет собой твердотопливную, трехступенчатую дорожно–мобильную ракету с дальностью стрельбы 8000 км. Предполагается ее оснащение кассетной РГЧ с тремя ядерными боеприпасами индивидуального наведения (по 90 килотонн). ДФ–31 проходит полигонные полетные испытания: первый испытательный запуск состоялся в 1995 году; второй — в июле 1999 года; третий — в январе 2001–го. По оценкам США, ДФ–31 начали поступать на вооружение Китая с 2002—2003 годов.

МБР стратегического назначения (СН) ДФ–41 (CSS–X–10) представляет собой твердотопливную трехступенчатую ракету в дорожно–мобильном и (возможно) в шахтном вариантах развертывания. Предполагается, что будут два варианта ее ядерного снаряжения — моноблочный и кассетный (РГЧ ИН). Проектная дальность стрельбы— 12тыс. км, по этому параметру ДФ–41 станет (в случае успешной реализации программы) первой современной и действительно межконтинентальной баллистической ракетой КНР. Моноблочная ядерная БГЧ может иметь мощность 250 или 650 килотонн; кассетная РГЧ, очевидно, будет снаряжаться тремя ББ ИН по 90 килотонн каждый. Полигонных испытаний ДФ–41 до 2002 года не отмечалось, хотя они ожидались еще в 2000 года. Ввод в боевой состав стратегических ядерных сил этой МБР, по мнению экспертов, произошло в 2005 году. Ожидаемое количество ДФ–41 к 2010–2012 годам может составить 10 единиц, а общее количество современных МБР СН (ДФ–31 и ДФ–41) к этому сроку, как прогнозируют американские аналитики, вероятно, достигнет 30 единиц. Если успешно завершится нынешняя программа модернизации и совершенствования МБР ДФ–5, тогда боевой состав современных МБР СН Китая возрастет до 40–50 единиц, без учета на этот период количества стратегических БРПЛ (ДЛ–2). Существенно повысятся возможности китайских МБР/БРПЛ по преодолению современных систем противоракетной обороны и поражению важнейших объектов на всей территории Соединенных Штатов и Европы.

БРПЛ СН «Джулан–2» (ДЛ–2 «Великая волна», CSS–NX–10) предназначена для вооружения стратегических ПЛАРБ проекта «094», головная из которых предположительно уже строится. Проект БРПЛ ДЛ–2 базируется на проекте наземной ДФ–31, и обе эти ракеты будут иметь идентичные или близкие тактико–технические характеристики по основным параметрам: дальности (порядка 8000 км), точности, технической надежности, по системам наведения/корректировки траектории, по мощности ядерных боеголовок (моноблочный вариант — 250–650 килотонн; кассетный — по 3 ББ ИН, 90 килотонн каждый блок). Поданным зарубежных СМИ, в 2001 году ДЛ–2 впервые испытывалась на морском полигоне — отмечен испытательный запуск ракеты с морской платформы. На вооружение ДЛ–2 поступит не ранее 2007 года, т.е. одновременно с предполагаемым вводом в строй флота новой ПЛАРБ проекта «094».

Американские военные аналитики связывают создание в КНР межконтинентальных БРПЛ (ДЛ–2) и строительство атомных ракетных подлодок проекта «094» с принятием в середине 1990–х годов новой китайской военно–морской стратегии «передовых океанских рубежей обороны» («океанская китайская стена»), которые выдвинуты далеко вперед от берегов КНР. ПЛАРБ ВМС–НОАК, по расчетам китайских военных, должны повысить возможности стратегического сдерживания на глобальном уровне, а на случай возможной всеобщей ядерной войны играть роль ядерного стратегического резерва и при необходимости обеспечивать возможность для нанесения так называемого второго удара по агрессору.

Предположительно, общее количество ядерных боезарядов в арсенале Китая (по состоянию на 1999–2000 гг.) доходит до 600—700 единиц, в том числе стратегических ядерных — 200–300, оперативно–тактических и тактических — 400[283].

К этому необходимо добавить, что, по оценкам экспертов Пентагона, после 2015 года военный потенциал Китая сравняется с американским. В дальнейшем КНР опередит США в военном строительстве. Через 14 лет Китай будет иметь от 75 до 100 ядерных ракет дальнего радиуса действия.

Однако в ежегодном докладе о военном потенциале КНР, представленном на рассмотрение американскому Конгрессу в 2002 году, говорится, что Китай не имеет универсальной интегрированной национальной системы ПВО, а существующие средства ПВО наземного базирования могут обеспечить только защиту отдельных объектов. В настоящий момент Китай владеет лишь элементарной тактической объединенной системой ПВО IADS (integrated air–defense system), представленной мобильной тактической системой ПВО TADS (Tactical Air Defense System). Эффективная система ПВО IADS может быть развернута в Китае лишь к 2020 году. При этом китайские средства борьбы с крылатыми ракетами весьма ограниченны, в то время как средств ПРО ТВД АТВМ (anti–theatre ballistic missile) и противоракет ABM (anti–ballistic missile) вовсе не существует.