Рынок и мышление
Рынок и мышление
Однако Маркс вряд ли смог бы развернуто возразить Хайеку и Ко, другим нобелевским лауреатам. Он до нобелевки не дожил. А дожил бы – все равно бы ему ее не дали. Но как раз Маркс описал и проанализировал данное ему эмпирически мышление рынка.
Именно мышление, о чем свидетельствует четкая фиксация целей анализа самим Марксом: «Размышление над формами человеческой жизни, а следовательно, и научный анализ этих форм, вообще избирает путь, противоположный их действительному развитию. Оно начинается post festum – задним числом, то есть исходит из готовых результатов процесса развития. Формы, налагающие на продукты труда печать товара и являющиеся поэтому предпосылками товарного обращения, успевают уже приобрести прочность естественных форм общественной жизни, прежде чем люди делают первую попытку дать себе отчет не в историческом характере этих форм – последние уже, наоборот, приобрели для них характер непреложности, – а лишь в их содержании… Такого рода формы как раз и образуют категории буржуазной экономии. Это – общественно значимые, следовательно, объективные мыслительные формы (Gedankenformen) для производственных отношений… товарного производства» («Капитал», т. I, гл. 1-я «Товар». ГИПЛ, М., 1953).
Итак, хорошо уже то, что наши английские товарищи в лице как Д. Сороса, так и Ф. А. Хайека, а также иные продвинувшиеся до их понимания и уровня откровенности англосаксы понимают и признают то, что рынок (товарно-денежный обмен) – это не просто творческий материальный хаос, некая первопричина инфернального, а потому очень соблазнительного свойства, сила материализации всего и вся, или безличные весы, машина статистического усреднения, но – все-таки разум, мышление, и мышление человеческое. Вся их позиция стоит на том, что в этом качестве человеческого разума рынок есть наивысшая стадия развития мышления и стадия окончательная.
Рискованность этого утверждения очевидна не только потому, что объявлять о конце развития (истории) представляется несколько преждевременным, даже исходя из мировоззрения самих либеральных мыслителей, обязательно включающих в свой языческий пантеон идолов прогресса, но и потому, что капитализм наполнен борьбой за тот самый отчужденный труд, который заключен в стоимости товаров. Маркс определял характер этой борьбы как классовый и антагонистический. И эта борьба рождает другой разум, который относится к рынку и капиталистической деятельности в целом рефлексивно.
Маркс, установив существование абстрактного труда (а объективно – это труд, уже оторванный от исходной целесообразной деятельности), его отчуждение от его источника (по Марксу – человека) и перекачку через превращение в стоимость туда, куда пожелает господствующий над обменом капитал (капиталист), ставил обязательную, необходимую цель освобождения труда. Однако труд, освобожденный от товарной формы своего продукта, от отождествления с субстанцией стоимости, а значит, и от абстрагирования и субстанцирования, то есть собственно от отчуждения, не может висеть в воздухе. Он должен вернуться к своему источнику, вернуться к самому себе и к тому, кому он должен принадлежать, сущностью кого являться, к Марксову человеку.
Маркс не дает анализа новых форм экономического мышления, который будет сопрягать все виды полезного целесообразного труда в общественный комплекс без обращения к товарному обороту и стоимости. Он лишь предполагает их возможность и необходимость, а также пробивается к пониманию необходимых исторических условий для их появления. Он не предвидит, что это мышление и его практика может появиться в России, поскольку она не самая развитая в капиталистическом отношении страна.
Так что за Маркса друзьям-англичанам придется отвечать нам. И для этого придется прямо рассматривать всю человеческую деятельность как субстанцию и как мышление. Категория и метафизика труда недостаточна для построения эффективной политэкономии социализма, а без нее нельзя построить следующий шаг по отношению к первому социализму СССР, который пал под сокрушительным напором превосходящих сил противника отнюдь не в честной борьбе, но благодаря своим слабым местам, однако, будучи опытной первой моделью, выстоял невероятно долго и решил исторические проблемы нашего существования, недоступные рыночному мышлению.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.