Наконец-то единственная

Наконец-то единственная

Видимо, при поэтическом настрое души не только легче, чем прочим, впасть в депрессию, но при определённых обстоятельствах, если на горизонте появляется муза, и излечиться от неё, пусть и не до конца, но всё же очень существенно сдвинуться с нижней точки:

Поэт без музы не поэт,

Напрасны рифмы и страданья,

Стихи мертвы, пока в них нет

Любви заветного дыханья,

Пусть не взаимной, но большой,

Что целый шар земной объемлет…

Поэт всегда чуть-чуть смешной,

Но в нём под маской трагик дремлет.

Окончательно заслонить от депрессии могут уже не просто музы, которые чаще всё же временны и изменчивы, а настоящая, большая любовь.

Вот уж удивятся мои друзья-приятели тому, что мне нередко бывала и бывает свойственна если не совсем депрессия, то густая чёрная тоска. На людях я практически всегда позитивный, и многие просто уверены, что по жизни я несгибаемый оптимист. Хотя если внимательно прочесть стихи, то можно понять всё. Но кому это в наше время надо? Только у мамы мои книжки были настольными до последнего часа. И это уже немало.

В ту недалёкую пору окончательно выйти из состояния, близкого к депрессии, удалось мне, когда роман из стихов воплотился в полной красе в долговременные и нежные отношения.

И об этом тоже лучше всего скажут стихи. Ведь главное не сюжеты, все они уже давно описаны на тысячи ладов и изрядно замусолены и литераторами, и особенно телевизионщиками, – куда важнее, как на тривиальный сюжет откликается душа, и это у всех происходит по-разному.

«Годами я гнался за дерзкой мечтой…»

Годами я гнался за дерзкой мечтой,

Не раз поменявший обличье.

Лишь осенью ангел шепнул мне: «Постой,

Спит в памяти имя девичье…»

Не виделся с нею я несколько лет,

Любовь моя саженцем зрела —

Так юной рябины пылающий цвет

В годах разгорается смело.

«Сон никак не сбывался, хоть локти кусай…»

Сон никак не сбывался, хоть локти кусай,

Но я в грёзах с тобою сроднился.

Вдруг я голос услышал: «А ну, не зевай!»

И, как будто мальчишка, влюбился.

Я такую любовь только в книгах встречал,

Нам вослед головою качали.

Я в шторма попадал, позабыв про причал,

А тебя ещё в люльке качали.

Но теперь мой корабль шёл лечиться от ран,

Трудно гавань найти для швартовки.

Вдруг я вижу: уносит тебя в океан,

Ты рулить не имела сноровки.

Бог помог! Оказалось, что нам по пути

То землёю, то небом, то морем!

Но не в рубку, а в жизнь мы решили войти.

«Ангел мой!» – стало нашим паролем.

«Весной на выставке картин…»

Весной на выставке картин

С тобой мы как-то повстречались.

По залам гид нас вёл один,

И мы всё чаще улыбались.

Вечерний парк нам преподнёс

Невест-черёмух трепетанье.

И лишь ничейный бедный пёс,

Как кость, тащил своё страданье.

Что ожидало в жизни нас?

Ты в праздник шла, я – в стылость будней,

Со мной был преданный Пегас.

Кто с ним знаком – тот безрассудней.

По жизни рядом мы идём —

Ты излечила боль и стылость.

И вот мы лепим и поём,

И сына в первый класс ведём.

Дай Бог, чтоб это мне не снилось.

«Бес в ребро, – пусть говорят…»

Бес в ребро, – пусть говорят, —

При седой бородушке.

Словно боталом гремят,

Разливают бабы яд

За спиной молодушки.

Но меня не бес, а Бог

Тянет к молодице,

Чтобы я под старость мог,

Разогнав печали смог,

Детками гордиться.

Бабы ж сами хороши!

Был я к ним доверчивый,

Добывал им не гроши,

Всё искал я в них души —

И живу невенчанный.

Мудрость возраста возьмём,

Юности здоровьишко,

Воедино всё сплетём,

Милых деток заведём,

Пусть седа бородушка!

«То, что было с другими и не было…»

То, что было с другими и не было,

Расцвело лишь с тобою одной.

Пережить бы прошедшее набело

С неразрывною общей судьбой.

Но и не пережив прошедшее «набело», что возможно, увы, только в поэтических фантазиях, мы с Ольгой через пять лет со дня знакомства и через три года совместного житья-бытья поняли, что уже подошли к «неразрывной общей судьбе» и цементирует её не только большая любовь и дружба, но и общее Дело. Название этому Делу – Музей-галерея современного сибирского искусства живописи и скульптуры.