На дежурстве — Попрядухин

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

На дежурстве — Попрядухин

Александр Попрядухин. Говорят, по-настоящему человек счастлив, если он дня не может прожить без работы, когда его тянет в коллектив, к товарищам по службе. Понимаю, не везде создана такая притягательная, что ли, атмосфера. Но считайте, что нам в 127-м отделении повезло. Легко работалось. Не в смысле загруженности, конечно. Это я об отношениях между людьми. Товарищеская взаимопомощь, участливое внимание к сослуживцам, принципиальная критика — вот что характеризовало отношения между сотрудниками.

...Собрание подходило к концу. Люди устали. В задних рядах послышался шепоток, кое-кто с намеком достал пачку сигарет, задвигались в нетерпении стулья. Но стоило председательствующему объявить, что выступает старший лейтенант Попрядухин, как шум стих: шутка ли, сам народный контроль берет слово. Тем более что буквально днями активисты провели рейд: интересовались, как рассматриваются заявления граждан.

Александр Иванович всегда волновался, когда выходил на трибуну. И сейчас он не сразу стал говорить — обдумывал начальную фразу. Ведь важно не просто отбарабанить отпущенные регламентом десять минут, а задеть коммунистов за живое, не поучая, тактично напомнить им кое-какие требования устава и партийных решений.

Но вот прозвучали первые слова:

— Что же получается, товарищи? Партия нацеливает нас на кропотливую профилактическую работу, а мы, это самое, сигналы граждан кладем под сукно. — Зал насторожился: сейчас начнет примеры приводить. И точно, не любящий абстрактной критики, Попрядухин привел факты: — У инспектора Сомова неделю заявление жильцов лежит. А в заявлении том не о протекающей крыше речь идет, не о мусоре на тротуаре. Хотя для доброго хозяина участка и это повод для беспокойства. О том сообщают граждане, что восемнадцатилетний паренек работу бросил, шатается без дела. Так что, будем ждать, когда он преступление совершит?

— Александр Иванович, ведь я сразу после рейда побывал на месте, уладил все. — Это Сомов поднялся с места.

— Хорошо, что побывал. Плохо, что после напоминания народных контролеров. Нет, друзья-товарищи, не годится так! Не будем реагировать на заявления граждан — пропадем. Нас немного, а территория вон какая огромная. Разве сами за всем уследим? Люди помогают нам. Идут к нам с верой. Так зачем же эту веру рушить? — Старший лейтенант сделал паузу, словно пытался убедиться: дошли его слова до слушателей или нет? Улыбнулся: судя по деловой реакции, дошли. Значит, можно продолжать, значит, можно сказать главное. — Довелось мне недавно слушать нашего министра. Интересные цифры приводил он: о том, сколько ежегодно граждан находится в социальной сфере деятельности милиции. Примечательные цифры. И речь идет не только о лицах, преступивших закон, и даже не главным образом об этих лицах. В нашей с вами сфере, друзья-товарищи, советские люди, которые обращаются к нам как к представителям Советской власти с различными вопросами. Тут и потерпевшие, и гражданские истцы, и представители учреждений, общественный актив, и те, кто прописывается и выписывается. Если по-простому, то тысячи людей ищут у нас с вами помощи, совета и содействия, а нередко защиты и восстановления нарушаемых прав. Теплоты и внимания они ждут, человечности, зрелости профессиональной и политической. А мы обращения их, заявления — под сукно. Не годится так...

В первом ряду кто-то не удержался, выдохнул:

— Точно, не годится...

Реплику поддержали. Предложения были определенные.

— Волокитчиков на бюро вызывать!

Попрядухин заканчивал:

— Можно и на бюро. Кое-кого даже обязательно надо. Но важнее, чтобы мы все перестали смотреть на заявления, как на мертвую бумажку. Пусть видятся за ними живые люди. Всегда.

После того как коммунисты разошлись, присутствующий на собрании представитель райотдела спросил начальника отделения майора Углова:

— Попрядухин? Это не тот, что в дорнадзоре служил?

— Тот.

— А у вас он в какой должности?

— Инспектор-дежурный.

Да, снова в милицейской судьбе Александра Ивановича поворот. Случаен ли он? Думается, нет. Закономерен. Каждый новый этап развития органов внутренних дел выдвигал перед ними новые задачи. В ноябре 1968 года были приняты исторические решения партии и правительства, направленные на то, чтобы резко поднять уровень работы милиции. Речь шла не о каких-либо частных улучшениях, подтягивании отстающих звеньев или служб. Нет. Речь шла о коренной перестройке, решительном улучшении всей системы работы солдат порядка, и прежде всего о том, чтобы поднять интеллектуальный уровень деятельности милиции, резко повысить общую, правовую и профессиональную культуру труда каждого сотрудника, всей совокупности служб и органов внутренних дел. Курс на профилактику правонарушений взяла советская милиция. Ее усилия были направлены прежде всего на то, чтобы предупредить преступление, удержать человека от неверного шага.

Одновременно предпринимались меры по обеспечению неотвратимости наказания, по более быстрому и эффективному раскрытию преступлений. В совокупности проблем, стоящих в последние годы перед милицией, решалась и проблема управления во всех звеньях от министерства до отделения. Создавались штабные подразделения, оперативные части. Это наверху. А в низовых органах укреплялись дежурные части, с тем чтобы превратить их в подлинные аппараты оперативного руководства.

Если в отдельных службах, например в уголовном розыске, БХСС, требовались люди с узковыраженной специализацией, то в дежурные части подбирались универсалы. К их числу принадлежал и Попрядухин — человек, отстоявший свое на посту, освоивший науку участкового инспектора, изрядно поработавший жезлом на магистралях.

Углов говорил с видимым удовольствием:

— Когда заступает смена во главе с Александром Ивановичем, я не тревожусь, знаю: все будет, как надо. Дело не в том, что другие инспектора менее добросовестно несут службу или слабее подготовлены. Нет, все эти люди квалифицированные, опытные. Но работу Попрядухина отличает большой профессионализм, внутренняя, собранность, умение действовать инициативно, быстро анализировать обстановку и принимать правильные решения.

Старший лейтенант, проходивший рядом, услышал случайно последние слова начальника и скептически улыбнулся: «Да разве сейчас трудно принимать правильные решения?»

А имел он в виду вот что. Под рукой у дежурного ныне набор карточек, где указаны самые первые неотложные действия, которые должен он предпринять, получив сигнал о каком-либо событии: убийстве, пожаре, ограблении и т. д. В четырех-пяти пунктах коротко и точно сказано: кого вызвать, куда позвонить, что сделать. Это сколь простое, столь же и замечательное нововведение, между прочим, позволяет действовать предельно оперативно, «не думая». Впрочем, как выразился один известный публицист, кавычки здесь даже ни к чему. Действительно, не думая над элементарным, чтобы «думать вдаль» — то есть, обеспечив безусловно необходимые меры, иметь возможность творчески подойти к тому, что ни один регламент не берет на себя — предусмотреть, как конкретно выходить из конкретной, всегда неповторимой ситуации.

И вот тут-то самый раз сказать о том, что скептицизм, высказанный в отношении слов начальника отделения Попрядухиным, совсем неуместен.

Не каждый в равной мере искусно найдет пути к решению последней, всегда частной задачи: тут уж кому что дано или кто чему научился. И Углов знал, что говорил: Александру Ивановичу с его опытом дано многое...

Итак, собрание закончилось, люди расходились по домам. Не все, конечно, кое-кто задержался в кабинетах закончить дневные дела. А Попрядухин, заступивший утром на дежурство, продолжил вахту.

Помощник доложил, что за истекшие два часа ничего особенного не произошло. Ну и хорошо. Старший лейтенант занял свое рабочее место... Да, многое изменилось в милиции. Даже то, что окружает теперь Александра Ивановича, совсем не похоже было на обстановку, среди которой находился, ну скажем, Чернов. Помните, дежурный из четвертого отделения. Первый дежурный, с которым беседовал уволенный в запас пограничник. Там — несгораемый шкаф, старенький стол с телефоном, примитивно составленная схема, выдержки из указов. Здесь — радиопульт, обеспечивающий двустороннюю связь с патрульными экипажами, светоплан, дающий четкое представление, где они находятся в данный момент, схема контроля за профилактической работой... Не контора, а в самом деле штаб, хотя и не положено быть таковому в столь небольшом подразделении, как отделение милиции.

Ознакомившись с телефонограммами, поступившими из райотдела и управления внутренних дел города, еще раз просмотрев ориентировки о разыскиваемых преступниках, Александр Иванович решил пройтись по кабинетам, узнать, кто из сотрудников задержался на случай той самой «неповторимой ситуации». Отделение обслуживало район новостройки и находилось пока во временном одноэтажном строении. Так что старшему лейтенанту немного времени потребовалось, чтобы убедиться: в помещении пусто. Вот только старший инспектор уголовного розыска Баранов засидится над делом о мошенничестве — путаная история, цыгане замешаны, да молодой милиционер Юшков остался после смены позаниматься в ленинской комнате — в общежитии, говорит, шумно. Что ж, в отделении сейчас тишина. Даже в дежурной части. Вопрос: надолго ли? Приближались часы «пик», отмеченные на специальной схеме, лежащей перед Попрядухиным, как дающие самый высокий процент правонарушений. И точно, едва принялся за составление плана на следующий месяц — звонок. Пьяная драка возле кафе. Это — в отдаленном микрорайоне. Попрядухин выслал на место происшествия наряд. Вскоре снова сигнал: подвыпивший глава семейства дебоширит — и снова уходит милицейская машина. Вышедшему на связь мотопатрулю назвал дежурный адрес кинотеатра — новый фильм идет, просят помочь обеспечить порядок. Случилось так, что в дежурной комнате осталось всего-то войска что один Александр Иванович. И как раз в этот-то момент вошла в комнату женщина. Она не кричала, как обманутая в магазине хозяйка, не устроила истерики, наподобие той, что уличили недавно в спекуляции. Она ничего не требовала, никому не грозила. Вообще не обратилась даже к дежурному. Просто вошла. И едва переступила порог, как-то враз обмякла, ноги подкосились, и женщина тяжело опустилась на скамейку. Попрядухина, интуитивно почувствовавшего большую беду и вмиг выскочившего из-за барьера, поразил ее отрешенный взгляд, словно человеку только что врач сообщил о неизлечимой болезни. Судя по всему, посетительница даже не заметила оказавшегося рядом Александра Ивановича. И сил-то у нее хватило лишь на то, чтобы произнести:

— Все кончено. Теперь его уже нет в живых... Все кончено.

Вот опять знакомая ситуация: что-то случилось, видать, чрезвычайное. И успешное решение задачи, встающей перед милицией, зависит теперь от главнейшего фактора — времени, а слова у заявительницы-свидетельницы, пострадавшей — или кто она там, никому не известно, — придется выцеживать терпеливо, вежливо, настойчиво. Начал с просьбы:

— Выпейте, пожалуйста, воды. Успокойтесь. И скажите, что произошло?

Женщина перевела взгляд на милиционера. Возможно, вид формы привел ее в себя, может быть, сам вид дежурного помещения напомнил ей, зачем она пришла сюда. Во всяком случае, посетительница произнесла:

— Да, да... Но у нас нет телефона, я шла слишком долго...

— Успокойтесь, — терпеливо повторил Александр Иванович. — Сколько вы шли и откуда?

— Пять минут...

«Ну это не так долго», — с удовлетворением отметил про себя старший лейтенант, а вслух произнес:

— Так откуда вы все-таки шли?

Женщина назвала улицу, номер дома. Постепенно вырисовывалась картина происшествия. Кто-то позвонил в квартиру, представился работником ЖЭК. Открыли. И тогда двое неизвестных ворвались в прихожую. Ударили мужа по голове чем-то тяжелым, он упал. Жену, к счастью, прикрыло входной дверью. Ее грабители в спешке не заметили, и ей удалось вырваться на улицу. Так она оказалась в милиции. Вот, собственно, и вся история дерзкого преступления.

Точные действия по пресечению такого и задержанию злоумышленников тоже расписаны в одной из типовых карточек, хранящихся у дежурного. Однако сложившаяся ситуация — потеря времени, отъезд оперативных машин в отдаленные точки, необходимость неотложных мер — диктовала принятие иных решений, требовала инициативы. Сиюминутно. А он — один. Впрочем, почему один? Юшков на месте и Баранов. Сорвал телефонную трубку с рычага:

— Баранов? Ограбление в восьмом квартале. Потерпевшая здесь, у нас в отделении.

Большего объяснять оперативнику не требовалось. Несколько секунд спустя он был уже в дежурной части, получал оружие. И Юшков с ним.

— Теперь за вами дело, ребята, — подбадривал товарищей старший лейтенант, — главное — не упустить.

— Постараемся, — ответил Баранов и обратился к женщине: — Вам лучше остаться здесь. Адрес вы точно указали?

— Конечно, точно.

— Ну и добро!

Милиционеры вышли из комнаты.

— Как вы думаете, успеют? — поинтересовалась посетительница.

— Работники толковые, — только и ответил Попрядухин. Он набрал номер «скорой помощи»: мало ли что там с хозяином квартиры!..

Около полуночи Александру Ивановичу удалось наконец-то позвонить домой. А без этого нельзя. Надежда никогда не ляжет в постель, пока не узнает, что с ним все в порядке. Так и есть. Жена сразу же подошла к телефону.

— Все не спим... — с осуждением в голосе и в то же время с какой-то особой нежностью проговорил Александр.

— Да вот, как-то за делами и не заметила, что полночь уже... Аленка зато старается — уже третий сон видит, — опережая неизбежный вопрос мужа, сказала Надя.

— Ну и ладно...

— У нас-то ладно, а у тебя как?

— Что у меня? В диспетчера превратился: только указания даю да бумажки подписываю. Ребята молодцы — двух грабителей задержали. Проводил их, встретил. А сам в тепле оставался. Так что ложись, не беспокойся. Служба у меня теперь тихая.

* * *

...Утро того памятного дня не предвещало ничего неожиданного. Хотя, вообще-то, для встреч с опасностью в последнее время у Попрядухина было больше возможностей, чем раньше. Из родного отделения его, опытного офицера милиции и спортсмена, откомандировали в одну из оперативных групп МУРа. Но вот уже сколько дежурств минуло, а группа, по сути дела, даже не выезжала на происшествия...

Новая вахта — да простят нам этот морской термин! — началась так же спокойно. Честно говоря, Александр даже рад этому спокойствию. Ну, во-первых, раз нет срочных вызовов, — значит, в городе порядок, а это для милиционера самое веское основание для радостного настроения. Во-вторых, последний год заочной учебы в институте требовал серьезной подготовки, а «тихое» дежурство давало возможность посидеть над учебником. Вот хотя бы над этим — «Гимнастика»... Но Саше не удалось погрузиться в мир гармонии, физического совершенства, красоты. Короткая, как выстрел, команда вмиг собрала группу. Вот они стоят плечом к плечу в одной шеренге, молодые, сильные, смелые: Михаил Ляхманов, Валентин Раков, Александр Попрядухин...

Генерал четко изложил суть задачи: милиция напала на след опасных преступников. Бандитов следовало обезвредить, причем как можно скорее, пока они не натворили бед.

— Операция предстоит сложная и... — генерал сделал паузу, — опасная.

В милиции, как в военном деле, есть вещи, о которых нельзя все говорить. Профессиональная тайна. К чему, например, подсказывать злоумышленнику новые приемы и методы нарушения закона, зачем «учить его уму разуму». Совсем не обязательно и смаковать подробности тяжких преступлений. Поэтому мы опускаем подробности операции. Скажем только, что была она очень сложной, очень рискованной. На ее завершающей стадии они стояли друг против друга, готовясь к схватке: Попрядухин с товарищами и вооруженные преступники. На первый взгляд, их разделяла лишь плотно закрытая дверь. Но на самом деле между ними стояло нечто более существенное: разность целей. Те, что укрылись, замышляли преступление. Те, что взялись обезвредить сумасбродов, боролись за людские жизни.

Подвиг начинается тогда, когда человек во имя большого дела осознанно и добровольно идет на риск. Александр и его товарищи по группе знали о смертельной опасности, но не дрогнули в решительный момент.

Десять томительных минут длился поединок нервов. Бандиты не выдержали испытания. Их пугала зловещая тишина за дверью. И они приоткрыли ее. Всего на долю секунды. Но этого было достаточно, чтобы Александр Попрядухин, в мгновение оценивший обстановку, первым ринулся навстречу выстрелам, навстречу своей большой победе... Он принял огонь на себя... Так велел ему долг коммуниста, долг офицера милиции.

* * *

Как-то нынешним летом преподавателю Академии МВД СССР капитану Попрядухину довелось побывать в брянских местах. Прошелся он лесом, полной грудью вдохнул настоянный на хвое и травах воздух. Свернул с большака на проселок, ведущий в маленький Сивск, где родился, но откуда уже давно уехала его семья. Подумалось Александру: «Вот сейчас увижу раскидистый дуб на околице, березовую рощу, а за ней добротные, бревно к бревну, избы». Но не было изб. Снесли поселок. Тесно стало колхозным полям. Жители переехали в центральную усадьбу.

Понимал капитан: так надо, так лучше. Но сердце отчего-то сжималось. Никто теперь никогда не узнает, что был на свете Сивск. Высказал он эту мысль своему попутчику — бывшему соседу, деду Василию. А тот, недаром мудрым слывет, и говорит: «Все от нас зависит. Найдется кто из земляков, что славные дела умеет творить, прославится, люди обязательно вспомнят, скажут: «Человек этот родом из Сивска».

Прав оказался старый колхозник. Будут люди теперь всегда помнить маленький лесной поселок, потому что дал он стране человека, первым среди работников милиции заслужившего в мирное время звание Героя Советского Союза.