Космическая гигиена и мужчины, которые перестали мыться ради науки

Космическая гигиена и мужчины, которые перестали мыться ради науки

Джим Ловелл известен прежде всего как командир экипажа «Аполлона-13» или как астронавт с проблемами. Любой, кто видел фильм с Томом Хэнксом, знает, что, когда «Аполлон-13» двигался к Луне, на его борту произошел взрыв кислородного баллона, в результате чего вырубился командный модуль, а Ловелл и двое других членов экипажа вынуждены были на четыре дня переместиться в лунный модуль с ограниченным количеством кислорода, воды и тепла. Вот уже сорок лет люди повторяют вслед за Ловеллом: «О Господи, за что такие испытания?» То же самое я сказала как-то и самому Ловеллу, но имела при этом в виду не аварию «Аполлона». Я говорила о полете на «Джемини-7», где двое мужчин оказались вынуждены провести две недели в скафандре без ванны и чистого нижнего белья, а сама капсула была настолько тесной, что даже ноги вытянуть невозможно.

Старт «Джемини-7» состоялся 4 декабря 1965 года и являлся своего рода медицинской репетицией лунной программы «Аполлона». Полет на Луну должен был занять две недели, но прежде никто из астронавтов не проводил в невесомости столько времени. («Рекорд» НАСА на тот момент составлял восемь дней.) Так что если возникнут какие-либо непредвиденные осложнения медицинского характера день этак на тринадцатый, врачи предпочли бы, чтобы астронавты находились в этот момент на расстоянии 380 километров от Земли, а не 380 000.

Ученые опасались, что мужчины просто не выдержат двух недель в скафандрах на сиденьях, похожих на те, что стоят в автомобиле «фольксваген-жук». Бесконечно заботливые сотрудники НАСА предложили Ловеллу и его напарнику Фрэнку Борману провести две недели в макете капсулы «Джемини-7» – этакую репетицию репетиции. «Четырнадцать дней в катапультирующем кресле на Земле? – говорил Борман в устной истории НАСА. – Да мы их просто послать были готовы за такое абсурдное предложение»[61].

В действительности же ничего абсурдного во всем этом не было, ведь подобные испытания уже проводились на авиабазе Райт-Паттерсон в Огайо. С января 1964-го по ноябрь 1965 года в исследовательской аэромедицинской лаборатории здания 824 проводилась серия из девяти экспериментов по вычислению условий «минимальной личностной гигиены», включая и двухнедельные испытания в макете «Джемини-7». Сотрудники лаборатории подошли к этому вопросу очень конкретно. Под «минимальными условиями» они определили «невозможность принять душ или протереть тело влажной губкой, побриться, привести в порядок волосы и ногти. сменить одежду и постельное белье, почистить зубы и вытереть пыль в помещении». Эти условия были обязательными на период от двух до шести недель – в зависимости от эксперимента. К примеру, одна группа испытуемых должна была целый месяц не снимать скафандра, даже спать им следовало в шлемах и костюмах. В конечном итоге их нижнее белье износилось настолько, что его все же пришлось заменить. «Испытуемого С так сильно тошнило от запаха немытого тела, что он вынужден был сорвать шлем примерно через десять часов после начала испытания. Испытуемые А и В к этому времени уже были без шлемов», – написано в отчете. Но и это не помогло. Когда шлемы оказались сняты, запах вышел через окологорловое отверстие и распространился по всему помещению, так что на четвертый день ситуация, по словам В, стала уже «хуже некуда». Именно поэтому на второй день полета «Джемини-7», перед тем как расстегнуть скафандр, Борман спросил Ловелла, есть ли у того прищепка, и пояснил озадаченному напарнику: «Это для твоего носа».

Температура внутри помещения тоже варьировалась (в зависимости от группы) вплоть до 33 °C. Участники эксперимента с капсулой «Джемини» провели в скафандрах только 14 дней и ночей, но и им пришлось испытать все неудобства коллекторов для отходов, которые вскоре должны были надеть Ловелл и Борман.

Чтобы как-то измерить степень загрязнения тела, ученые брали мужчин – в основном студентов близлежащего Дейтонского университета, – отводили их по одному в душ, а затем исследовали стекшую после душа воду. Руководителем эксперимента с капсулой, официальное название которой было «устройство оценки системы жизнеобеспечения», а в повседневной жизни просто «камера», был Джон Браун. Как это ни странно, но на души мужчины тоже жаловались. «Они боялись обжечься горячей водой», – нечленораздельно поясняет Браун.

Каким бы неприятным ни было исследование для испытуемых, ученые в это время тоже не купались в ванной с розовыми лепестками. Ведь именно они должны были делать выводы: «Самый сильный запах исходит из подмышечной, паховой области и от ног».

Подмышки и пах вошли в двойку лидеров, потому что именно здесь находятся апокринные потовые железы нашего тела. В отличие от потовых желез внешней секреции, которые выделяют главным образом воду, апокринные железы производят мутную вязкую жидкость, которая под влиянием бактерий и приобретает такой специфический запах. Хотя я, честно говоря, как-то не замечала у себя прежде пота в лобковой области. Запах, естественно, был, но не пот. Я решила расспросить о том, как протекает весь этот процесс, дерматолога Пенсильванского университета и ученого, занимающегося исследованием запахов тела человека, Джима Лейдена. Он подтвердил, что в паховой области действительно есть апокринные железы и выделяемый ими запах в точности соответствует тому, что мы слышим из подмышечной области, «просто обонятельные рецепторы находятся слишком далеко, чтобы ощутить исходящий оттуда запах». В общем, я решила пока оставить этот вопрос.

Апокринные железы связаны с вегетативной нервной системой, поэтому страх, гнев и беспокойство способствуют усилению секреции. (Компании, занимающиеся тестированием дезодорантов, говорят в таких случаях об «эмоциональном поте», противопоставляя его таким образом потоотделению, вызванному повышенной температурой тела.)[62] Кто-то может подумать, что человек, сидящий в запускаемой ракете, как выразился Лейден, уж наверняка «выдоит из этих желез все до последней капли». В телефонном разговоре с Джимом Ловеллом, я спросила, не припомнит ли он, что сказал спасатель, когда открыл люк «Джемини-7» после их приводнения. «Вас интересуют довольно необычные стороны нашей работы», – ответил он мне. Ловелл так и не смог припомнить, что сказал именно тот спасатель, но он помнил, что говорили люди, открывавшие люки «Аполлонов». «Даже слабой струи воздуха из капсулы было достаточно, чтобы почувствовать, что внутри пахнет. – Ловелл инстинктивно делает паузу, – далеко не свежим океанским бризом».

Подмышечный пот обеспечивает бактерии необходимым питанием и жильем. Экзокринный пот состоит в основном из воды и способствует росту и размножению влаголюбивых бактерий. Богатые протеином выделения апокринных желез – это двадцатичетырехчасовой ресторан для этих бактерий. (Хотя выделения экзокринных желез тоже содержат питательные элементы, чьи продукты распада, как говорит Лейден, «не последнее блюдо на всеобщем банкете». А пахнет этот пот как мужская раздевалка, правда, не так резко.)

И все же наши подмышки совсем не рай для бактерий. Пот сам по себе обладает антибактериальными свойствами. Хотя он никоим образом и не очищает кожу от бактерий, но все же сдерживает их рост. Возможно, именно этим объясняется тот факт, что с течение времени запах тел астронавтов не становится сильнее, а держится примерно на том же уровне. Согласно результатам исследования, запах мужского тела достигает своего максимума через 7-10 дней после прекращения гигиенических процедур, а затем начинает ослабевать. Сила запаха, возможно, и не самый удачный его параметр, но позволяет таким образом описать его динамику и плотность распределения.

В 1969 году советский космический биолог В.Н. Черниговский провел эксперимент с подсчетом зависимости количества бактериальных колоний от частоты принятия душа. Как оказалось, бактериям достаточно двух-трех недель, чтобы полностью покрыть поверхность подмышечной впадины или лобка. То есть к этому времени количество бактериальных колоний по сравнению с только что вымытой кожей увеличивается раза в три (за исключением разве что ног[63] и ягодиц, где увеличение колоний происходит в 7-12 раз). Подобные результаты были получены и в ходе исследований, проводимых ВМФ США. По их наблюдениям, число бактерий после двухнедельного срока даже начинало сокращаться.

С другой стороны, вполне возможно, что через такой промежуток времени запах немытых мужских тел стал настолько сильным, что никто уже просто не мог определить, усиливается он еще или уже нет. Объяснение этому дает закон Вебера: граница определяемости изменения запаха, звука или некоего ощущения зависит от интенсивности фонового запаха, звука или ощущения. Представьте, что вы сидите в шумном ресторане. Если стоящий там гул усилится на несколько децибел, вы вряд ли это заметите, но если в комнате, где вы находитесь, будет тихо, вы сразу уловите малейшие изменения. Так же и с обонянием. Если кто-то не мылся пару дней, то особенной разницы после еще одного дня «воздержания» мы не уловим. Джим Лейден приводил пример со своим сыном, который занимался в колледже греблей. Однажды их команда решила до конца сезона выступать в одних и тех же футболках, не меняя их. «Да, удачу это им все же принесло: они стали чемпионами в тот год. Но к их лодке просто подойти нельзя было. Может, запах и усиливался от игры к игре, но как по мне, так он все время был одинаково ужасным».

Кроме того, со временем наш мозг просто перестает сообщать о неприятном запахе. «Он вроде как решает, мол, хватит уже повторять одно и то же, надоело», – говорит Лейден. К сожалению, мозг участников эксперимента с 20-дневным воздержанием от элементарных гигиенических процедур сделал такой вывод только на восьмой день.

Наверное, НАСА следовало бы добавить в список рекомендуемых для астронавта качеств и аносмию (потерю обоняния). Есть люди[64], которые по каким-то своим генетическим особенностям не различают одного из двух (или сразу оба) специфических запаха человеческого тела. В таких случаях говорят об аносмии к 3-метил-2-капроевой кислоте или к андростерону. «Случалось ли вам когда-нибудь ехать в лифте с человеком, от которого бы исходил очень неприятный запах? И вы еще удивлялись, как он мог выйти в таком виде на улицу. А ведь он, возможно, даже не чувствует этого, – говорит Лейден. – И те из нас, кто ни разу не ощущал ничего подобного, вполне могут оказаться в числе таких же, как и наш незадачливый персонаж».

Кроме самого запаха тела, существуют и другие источники того, что мы воспринимаем как результат несоблюдения личностной гигиены. Речь идет о кожных выделениях вроде жира, пота и перхоти[65]. Дело в том, что в человеческом теле, где есть волосы, есть и сальные железы. Другими словами, они везде. Но на ладонях и стопах ног, где жирность может стать причиной известной ситуации «поскользнулся, упал, очнулся – гипс», их отсутствие – это еще и гарантия безопасности.

В 1969 году советские ученые, занимавшиеся изучением условий ограниченной гигиены, проводили наблюдения над процессом образования кожного сала у мужчин. (Во время этого исследования испытуемым не только запрещалось мыться, но и «большую часть времени они должны были проводить в кресле». В общем, это была группа плохо пахнущих мужчин в грязном белье, которые только и делали, что смотрели телевизор.) На протяжении первой недели жирность кожи испытуемых оставалась практически неизменной. Почему? Потому что наша одежда – удивительно хороший впитывающий материал для жира и пота. Советские ученые собрали впоследствии воду, которая осталась после умывания испытуемых, и ту, в которой постирали их одежду. Когда они сравнили количество жира, пота и перхоти в обоих контейнерах, оказалось, что от 86 до 93 % кожных выделений было в воде, оставшейся после стирки. Другими словами, практически всю (за исключением несчастных 7-14 %) грязь с тел мужчин впитала в себя их одежда. Такие выводы были справедливы для хлопковых, хлопково-вискозных и немного в меньшей степени для шерстяных тканей.

Выводы советских ученых помогают объяснить, почему в XVI и XVII веках личная гигиена не пользовалась особой популярностью. Врачи эпохи Ренессанса советовали своим пациентам мыться как можно реже. Они полагали, что, удаляя защитный жировой слой кожи, человек сам увеличивает риск заболеть чумой, туберкулезом и рядом других болезней, которые, по существовавшим в то время представлениям, передавались проникающими через поры «миазмами». Английская королева Елизавета I, которая по меркам своего времени считалась буквально помешанной на чистоте, писала: «Я принимаю ванну каждый месяц, независимо от того, нужно это или нет». А ведь многим в то время было достаточно и одного раза в год.

Но и здесь имелась своя хитрость: вместо того чтобы принимать душ каждый день, мужчины и женщины эпохи Ренессанса меняли свои сорочки. А вот астронавты «Джемини-7» и участники нашего лабораторного эксперимента этого делать не могли. В наблюдениях даже записано, что иногда одежда испытуемых просто-напросто «приставала к… паху или другим областям сгиба тела, очень сильно пахла и начинала разлагаться», а вся ситуация характеризовалась как «очень непростая». Ловелл рассказал мне, что к концу полета кальсоны экипажа «Джемини-7» находились просто в ужасном состоянии. «В районе промежности, – признался Ловелл, – было сплошное грязное пятно». То есть их нижнее белье стало куда грязнее, чем белье обычного человека, который не меняет его по две недели. Но и этому есть объяснение: обычный человек не испытывает на себе новую систему сбора урины, которая «иногда хорошенько протекает». На второй день полета Ловелл, к примеру, докладывая центру управления о выбросе урины, добавил: «.Немного, правда; большая часть сейчас у меня в трусах».

Но наступает определенный момент, когда одежда больше не может впитывать в себя выделения нашей кожи. Советские ученые, наблюдавшие за изменением уровня жирности кожи на груди и спине, отметили, что для хлопка такой момент наступает через 5–7 дней. Естественно, нельзя назвать точный день, когда астронавты «Джемини-7» заметили изменения, происходящие с их кожей, но известно, что уже на десятый день у них появился зуд и неприятные ощущения в области головы и паха. А вот что случилось на двенадцатый день:

«ЦЕНТР УПРАВЛЕНИЯ ПОЛЕТОМ: «Джемини-7», это врач. Фрэнк, у вас еще остался лосьон?

БОРМАН: Лосьон?

ЦЕНТР УПРАВЛЕНИЯ ПОЛЕТОМ: Да.

БОРМАН: У нас есть еще немного, но не думаю, что он нам поможет, Джек: столько грязи, сколько на нас, им все равно не смоешь».

Да, слово лосьон нечасто можно услышать в разговорах астронавтов и центра управления. И Бормана, по всей видимости, раздражал интерес НАСА к состоянию его кожи, словно это каким-то образом могло скомпрометировать весь его мужественный облик астронавта. Время от времени военный врач подходил к микрофону и спрашивал Бормана, в каком состоянии находится его кожа. А однажды он обратился к астронавту с совсем неожиданным вопросом: не трескаются ли у того губы. «Что вы сказали?» – только и ответил Борман. Думаю, всем понятно, что со связью проблем не было. На четвертый день полета Центр управления особенно интересовался тем, как сильно Борман потеет. Так же, как и его кожа, Борман достиг точки пресыщения. Он отказывался отвечать на вопросы, и Центру управления пришлось прибегнуть к помощи Ловелла.

«ЦЕНТР УПРАВЛЕНИЯ ПОЛЕТОМ: Его кожа не выглядит влажной?

ЛОВЕЛЛ: Пусть он сам ответит.

БОРМАН: [тишина].

ЦЕНТР УПРАВЛЕНИЯ ПОЛЕТОМ: Фрэнк, ты вообще потеешь?

БОРМАН: [тишина].

ЦЕНТР УПРАВЛЕНИЯ ПОЛЕТОМ: «Джемини-7», это Карнарвон. Вы слышали вопрос?

БОРМАН: О потоотделении? Я бы сказал, что пот есть, но совсем немного.

ЦЕНТР УПРАВЛЕНИЯ ПОЛЕТОМ: Очень хорошо. Спасибо». Но что происходит, когда уже одежда не может больше впитывать сальные выделения кожи и они оседают прямо на теле человека? И становится ли тогда кожа грязнее день ото дня? Оказывается, что нет. По мнению советских ученых, кожа начинает приостанавливать секрецию сальных желез[66] уже через 5–7 дней после прекращения гигиенических процедур и смены белья. Но стоит только сменить рубашку или принять душ, как железы вновь возобновляют свою работу. А вот пятидневный слой жира, по всей видимости, даже благоприятен для кожи. Посмотрим, что говорит об эпидерме, верхнем слое кожи человека, редактор еженедельника «Американская газета о контроле инфекционных заболеваний» профессор Элэйн Ларсон: «Роговой слой эпидермиса можно сравнить с кирпичной стеной, где корнеоциты – кирпичики, а липиды – скрепляющий их раствор. Этот слой обеспечивает влажность, гибкость и защитную функцию кожи».

Так неужели мы вредим своему организму, убирая с его поверхности этот самый «раствор»? Нравится ли нашей коже регулярное очищение? Сложно сказать. Но доподлинно известно, что люди, которые очень часто моют руки, – особенно сотрудники медицинских учреждений и люди с определенными психическими фобиями, – нередко страдают от раздражения кожи или экземы. По результатам исследований, у 25 % медсестер сухая, поврежденная кожа. Как это ни странно, но частое мытье рук может усугубить проблемы, от которых, по сути, должно защищать. Речь идет о распространении инфекционных бактерий. По словам Ларсон, здоровая кожа сбрасывает до 10 миллионов частичек в день, 10 % которых составляют бактерии. Сухая, поврежденная кожа шелушится гораздо сильнее, нежели здоровая и гладкая, а значит, рассеивает больше бактерий. Кроме того, поврежденная кожа содержит большое количество болезнетворных микроорганизмов. Как говорит в таких случаях Ларсон, «чистое излишне чисто». Большинство американцев пусть и не доходят до такой крайности, но моются все же чаще, чем это действительно нужно. Как сказал один ученый (к сожалению, не могу назвать его имени, так как потеряла первую страницу его работы), «сегодня в Соединенных Штатах личная гигиена – это своего рода культурный фетиш, который обязан своей популярностью главным образом коммерческим интересам».

В космонавтике, так же как и в армии, личная гигиена – вопрос, касающийся больше морали, нежели заботы о здоровье. Космические агентства, принимая во внимание так называемую психологическую неадекватность обтирания губкой, выделяют много времени и денег на развитие душей, которые могут работать даже в отсутствие гравитации. Один из первых его вариантов назывался «душевым костюмом». Технический отчет по этому устройству содержал, мягко говоря, совсем не лестные выводы: «Процессы мытья, ополаскивания и сушки оставляют желать лучшего». Привычные нам принципы работы душа здесь не действуют; вода разбрызгивается из душевой головки с расстояния в несколько сантиметров, но крошечные капельки быстро собираются в более крупные, что делает процесс мытья, безусловно, увлекательным, но не очень эффективным. Если же держать душевую головку близко к телу, чтобы не дать капелькам стекаться так быстро, струйки воды будут просто отскакивать от вашего тела и разлетаться по сторонам, а вам придется еще минут десять ловить их, чтобы не дать им разлететься по всей станции. «Оказалось, что проще сделать вид, что душа вообще нет», – сказал астронавт Алан Бин о душевой кабинке, существовавшей когда-то на злополучной станции «Скайлэб».

Душевые кабинки советской космической станции «Салют» были оборудованы специальными приспособлениями, которые струей воздуха направляли воду вниз, к ногам астронавта. Это был уже хоть какой-то шаг вперед. Капли, правда, по-прежнему собирались в более крупные и неизменно устремлялись во впадины тела, в том числе нос и рот. Чтобы как-то избежать этого, космонавты Валентин Лебедев и Анатолий Березовой надевали в душ маски для подводного плаванья. «Вот это была настоящая экзотика, – писал Лебедев в своем дневнике. – Голый мужчина плавает по космической станции с трубкой в зубах, маской на глазах и защелкой на носу». Думаю, никого не удивляет, что экипаж «Салюта-7», как и английская королева Елизавета I, мылся только раз в месяц. А вот сегодня души на космических станциях вообще не используются. Астронавты просто протирают тело влажными полотенцами с шампунем, который смывать не нужно.

Но вопросу личной гигиены при работе на космической станции уделяется сегодня как никогда много внимания, ведь полеты становятся все длиннее, а задания требуют все больше физических усилий, что неизменно способствует усилению потообразования. В дополнение к обтиранию японские астронавты на МКС, например, носят специальную одежду, сделанную из материала, разработанного Женским университетом Токио. Этот материал «призван очищать тело от загрязнений и неприятных запахов посредством фотокатализаторов и подавлять запах пота с помощью антибактериальной наноматричной технологии». Астронавт Коичи Ваката на протяжении двадцати восьми дней носил белье из такого материала и остался им вполне доволен.

А вот астронавты «Джемини-7» могли только мечтать об «удобной ежедневной одежде для жизни на космическом корабле» (так в одном из пресс-релизов назвали изобретение японских ученых). Даже спать им приходилось в душных, тяжелых и неудобных скафандрах.

Участники же эксперимента с макетом «Джемини-7» жаловались на «зуд и сильное раздражение в паховой области». Если вы хоть раз задавались вопросом, зачем так тщательно следить за собой и регулярно менять белье, то вот вам и ответ. У людей, которые не отличаются чистоплотностью, так же как и у испытуемых во время данных экспериментов, фекальные бактерии мигрируют по организму. Исследователи авиабазы Райт-Паттерсон взяли анализы из тринадцати различных участков человеческого тела и проверили их на наличие бактерии E. coli, то есть кишечной палочки. Полученные результаты действительно поражают: фекальная бактерия была обнаружена в глазах, ушах, а дважды даже в пальцах ног. Из шести участников советского эксперимента, в котором испытуемые должны были провести тридцать дней в кресле, у пятерых развился фолликулит (воспаление фолликула волоса, вызванное бактериальной инфекцией), а у троих появились чирьи – крайне болезненные воспаления кожных волосяных мешочков. (Советские ученые использовали для названия таких воспалений более традиционный термин – «фурункул»; иногда даже хочется, чтобы, говоря о таких неприятных вещах, люди употребляли загадочные и не всегда понятные слова вроде «фурункула».)

А вот Ловелл не припомнит, чтобы у него были хоть какие-то проблемы с кожей. «Разница в том, – говорит он, – что в космосе нет гравитации, и этим все объясняется». Если человек не сидит на стуле, а его руки тянутся в стороны, подальше от тела, то на его немытую кожу не так раздражающе действуют влага и грязная, пропитавшаяся потом одежда. К ягодицам астронавта не пристает поношенное белье, и какие бы бактерии ни содержались в его поту, они не будут так легко распространяться по телу и попадать во все фолликулы. В медицине существует так называемый душевой фолликулит, который вызывается влаго-и теплолюбивыми бактериями, которые часто живут в душе, и проявляется, как правило, на ягодицах и задней части бедра – в местах наибольшего трения и давления. (Вода в душе или джакузи действительно горячая, но не настолько, чтобы убить бактерии. Не вылеченный же до конца фолликулит в ванной, как выразился микробиолог Университете Аризоны Чак Джерба, – просто «суп из бактерий E. coli».)

Шестой день полета «Джемини-7». У микрофона Фрэнк Борман. Разговор с Землей проходит в непринужденной и даже несколько фривольной форме. Но только до этого момента:

«ЦЕНТР УПРАВЛЕНИЯ ПОЛЕТОМ: «Джемини-7», подождите, еще с вами должен поговорить врач.

БОРМАН: [тишина].

ЦЕНТР УПРАВЛЕНИЯ ПОЛЕТОМ: «Джемини-7», это доктор. Фрэнк, у вас еще нет перхоти?

БОРМАН: Нет.

ЦЕНТР УПРАВЛЕНИЯ ПОЛЕТОМ: Повторите.

БОРМАН: Н-Е-Т. Нет, ответ отрицательный!»

Астронавт-командир корабля Борман категорически отказывался обсуждать состояние своей кожи. Но позднее, в своих мемуарах, он напишет о «коже головы» и «временной перхоти», которая у него действительно появилась. Хотя, возможно, это и не была настоящая перхоть. Перхоть – это воспалительная реакция кожи головы на олеиновую кислоту, которую выделяет живущий на ней грибок Malasseziaglobosa после того, как «съест» находящиеся на ее поверхности жировые выделения. И все будет зависеть от того, есть у вас аллергия на олеиновую кислоту или нет. «Если у Бормана до этого не было перхоти, значит, у него ее не было и в космосе», – утверждает дерматолог Джим Лейден. Лейден однажды даже платил заключенным, чтобы они не мыли голову в течение месяца, а он мог бы наблюдать за тем, появляется у них перхоть или нет. Перхоти так и не появилось. Так что и «перхоть» Бормана была, скорее всего, просто результатом накопления большого количества отмерших клеток кожи, которые мы обычно смываем, принимая душ, и их смеси с кожным салом.

Воздух в полевом лагере Антарктиды такой же сухой, как и в космической капсуле, а приспособления для умывания или практически отсутствуют, или настолько неудобны, что шестинедельная экспедиция на шестом материке по поиску метеоритов в плане гигиены действительно становится похожей на полет в космос. «За шесть недель отмершие клетки могут дважды покрыть кожу равномерным слоем», – говорил руководитель группы исследователей Ральф Харви. Иногда все это удается смыть с первой же попытки. Харви даже признался, что был удивлен, когда смог сделать это впервые: «Я помню, как вернулся домой, принял душ и увидел, что вся грязь с моих пальцев буквально исчезла».

Однако все проблемы с перхотью компенсируются неоспоримым преимуществом геологов перед астронавтами: первые всегда могут зайти в свою палатку и вытряхнуть одежду и спальный мешок. А вот в космосе или кабине-симуляторе космического корабля этого не сделаешь. Описание одной из таких кабин по завершении испытания сильно напоминало репортаж с места проведения лыжных гонок: «Тонкий слой белых хлопьев покрывал пол камеры.»

Но ведь в невесомости эти чешуйки никогда не падают. Мне стало интересно, на что похожа капсула дней этак через десять после начала полета, и я обратилась к Ловеллу. Кажется, я спросила, не чувствовал ли он себя как в снежном шаре. Он ответил, что ничего подобного не припомнит. По крайней мере, «не в таком количестве, чтобы это навсегда врезалось в память». (О том, что ему все же врезалось в память, я расскажу в главе 14.)

Голова сама по себе достаточно проблематичная часть нашего организма. Большинство сальных желез связаны с волосяными фолликулами, так что не вымытая вовремя голова быстро становится грязной. Настолько грязной, что все эти страдающие фобией умывания люди из XVI века на ночь нещадно втирали себе в голову порошок или отруби. Как и пот, кожное сало под воздействием бактерий приобретает специфический запах. Как отметил в своем докладе о пребывании астронавтов на станции «Скайлэб» космический психолог Джек Стастер, «по меньшей мере двое астронавтов сообщили о невыносимой вони, исходившей от их волос».

Борман и Ловелл вовсе не оставались в скафандрах на протяжении всего полета, как это изначально планировало НАСА. Уже на второй день врач Чарльз Берри начал заступаться за астронавтов. После долгих дискуссий решение все же было найдено: хотя бы один из астронавтов должен быть всегда в скафандре (на случай аварийной разгерметизации). Борман вытянул короткую соломинку, и Ловелл смог с облегчением стянуть свой костюм. А через пару лет Ловелл случайно услышал, как его сын рассказывал друзьям, что его папа летал вокруг Земли в одном белье.

Через 54 часа полета Борман все же расстегнул свой скафандр и наполовину снял его, а на сотом часу уже просил НАСА разрешить ему снять его вовсе. Прошло пять часов. Хаустон вернулся на связь и сказал, что Борман может снять костюм, но только если его тут же наденет Ловелл.

Ловелл пытался поначалу сопротивляться. «Я бы предпочел оставить все как есть», – говорил он, но НАСА было непреклонно. На 163 часу Ловелл все же надел скафандр, и Борман смог снять свой. Но тут Берри удалось доказать свою позицию, и оба астронавта могли продолжать полет уже без костюмов. Как вспоминал в своей устной истории доктор Берри, «если бы они не сделали этого, не думаю, что нам бы удалось завершить 14-дневный эксперимент. Представьте себе двух мужчин, которые вынуждены класть друг на друга ноги, чтобы присесть. Это действительно сложно».

Но бывают ситуации и похуже. Попробуйте, к примеру, не вставая, провести в постели три месяца.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.