Только бомбы и торпеды!
Только бомбы и торпеды!
— По местам стоять, с якоря сниматься! — прозвучала команда, сопровождаемая свистом боцманских дудок, но… никто из матросов не вышел к своим штатным местам. В машинном отделении крейсера «Ява» надрывались сигнальные звонки, метались механики, но машинисты стояли на своих местах и… ничего не делали. Перестали шуровать в топках кочегары. То же самое творилось на эсминцах «Пит Хейн», «Эверстен» и «Золотой лев». Так ответили моряки эскадры Нидерландской Индии на приказ вице-адмирала Остена идти против мятежного броненосца, отданный 7 февраля. Эскадра стояла у Макасара, на южном берегу Сулавеси. Ни уговоры, ни угрозы не помогали, моряки не только отказывались воевать против повстанцев, но и открыто выражали им свои симпатии. Командующий эскадрой капитан первого ранга Карстен ван Дулм был в бешенстве.
Катера доставили с берега на корабли солдат, вооруженных ручными пулеметами и винтовками с примкнутыми штыками. Были арестованы и сняты с крейсера «Ява» и эсминцев многие матросы. Но так как арестованных индонезийских и голландских моряков набралось до двухсот человек, то кораблям пришлось идти для замены и пополнения экипажей в Сурабайю, что, естественно, сорвало начало карательной экспедиции. Ван Дулм получил жестокий «разгон» от вице-адмирала Остена, который сам уже ошалел от ежечасно поступающих из метрополии грозных распоряжений и «разносов». Все распоряжения сводились к одному: «Бомбы и торпеды! Никаких переговоров! И скорее! Скорее задушить крамолу!»
План карательной акции был детально разработан и одобрен правительством. Старый броненосец заранее был вычеркнут из списков королевского флота. Со всем экипажем, естественно. Разбираться, кто там был прав, а кто виноват и в какой степени — не было ни времени, ни желания.
Помимо крейсера и трех эсминцев в состав эскадры входили три подводные лодки. Эскадре также придали гидросамолеты — бомбардировщики «Дорнье». Именно этим самолетам в плане уничтожения броненосца отводилось особое место, а посему их экипажи «перетрясли» и укомплектовали исключительно офицерами. Командование учло, что устаревший броненосец не имел никакой зенитной артиллерии и был совершенно беззащитен при атаке с воздуха. Кроме того, был учтен опыт событий в Чили в сентябре 1931 года, когда самолеты чилийских ВВС подвергли успешной бомбардировке мятежные корабли.
Если бы бомбовый удар не принес успеха, в атаку должны были выйти подводные лодки. Наконец, в самом крайнем случае в бой вступала эскадра, противопоставив толстой броне и мощной артиллерии старого броненосца маневренность, скорость и скорострельность орудий более современных кораблей. В любом из случаев «риск полного уничтожения броненосца» оставался в силе, а следовательно, и «риск» уничтожения всего экипажа.
Таковы были кровавые планы «цивилизованных» колонизаторов в отношении «цветных» и своих взбунтовавшихся соотечественников.
Для более успешного выполнения этих планов, для «поднятия боевого духа» голландских моряков эскадры командование усиленно распространяло слухи о том, что на броненосце якобы убиты все голландские военнослужащие, о захвате восставшими «беззащитных торговых судов» и расправах над их «белыми» экипажами, о пьянстве и бесчинствах на борту броненосца, об угрозе обстрела не только прибрежных городов и поселков, но и самой военно-морской базы в Сурабайе!
8 февраля после такой массированной «подготовки» эскадра двинулась навстречу мятежному броненосцу. На борту крейсера «Ява», помимо капитана первого ранга ван Дулма, находился и бывший командир броненосца Эйкенбоом, жаждавший мести. Не были забыты в базе и морские пехотинцы, которым обещали щедрое вознаграждение «за будущие ратные подвиги».