Глава VI. Сила и мощь «Антея»: пропаганда и реальность
Глава VI. Сила и мощь «Антея»: пропаганда и реальность
Экипаж К-141 «Курск» на этом выходе должен был выполнить состязательную практическую стрельбу ракетой «Гранит» и торпедную атаку отряда боевых кораблей практическими торпедами 65–76 ПВ и УСЭТ-80.
Перед началом любых флотских учений командующие флотами обязаны доложить в Главный штаб ВМФ о готовности флота к учениям. В августе 2000 года с Северного флота такого доклада в Москву не поступало. Готовность кораблей и штабов флота к выходу в море оценивал только командующий Северного флота. К сожалению, его оценка была ошибочной. Ложь, обман, безграмотность в морских делах уже давно прописались на Северном флоте. Никто из должностных лиц флота уже не мог правдиво оценить состояние боевой выучки экипажей кораблей. Они и не старались это делать, а руководство ВМФ смотрело на это сквозь пальцы.
Специалисты подводной службы, которые знали истинное положение дел на Северном флоте, абсолютно точно могут сказать, что одной из причин гибели экипажа К-141 «Курск» явилась неудовлетворительная организация минно-торпедной подготовки на флоте. Слабая специальная подготовка офицеров боевых расчетов кораблей, торпедо-технических баз (ТТБ) в вопросах эксплуатации мин и торпед, недостаточные знания основ применения минно-торпедного оружия в штабах и управлениях, безответственность и безграмотность многих должностных лиц флота все это могло привести к трагедии на любой подводной лодке, надводном корабле или ТТБ флота. Критическая масса недостатков, что приводит к тяжким последствиям долгое время копилась на Северном флоте. В 1998 году по долгу службы мне пришлось проводить краткий анализ торпедной подготовки на 1-й флотилии подводных лодок, где впоследствии случилась трагедия с «Курском». Уже тогда командованию Северного флота и Главного штаба ВМФ было сделано представление о том, что на флотилии имеются большие недостатки в вопросах боевого применения торпедного оружия. Существование недостатков в первую очередь, было обусловлено тем, что командование флотилии этим видом огневой подготовки не занималось. Командовал 1-й флотилией в то время адмирал, который в 2000 году был уже начальником штаба Северного флота. В Главном штабе ВМФ и в штабе Северного флота реакция на это представление была нулевой. Заставить адмиралов Главного штаба ВМФ и Северного флота выполнить свои служебные обязанности я не мог, не было полномочий.
Через год после гибели «Курска» офицерами Министерства обороны инспектировалась одна из атомных подводных лодок стратегического назначения Северного флота. Прошел год, с тех пор как погибла АПЛ «Курск» и, казалось, на флоте должны постоянно помнить эту трагедию и принимать жесткие меры к недопущению подобных происшествий. К сожалению, все было наоборот. На атомной подводной лодке, где находился целый арсенал ядерных стратегических ракет, эксплуатация торпедного оружия была организована так, что в любой момент могла произойти очередная трагедия. В кошмарном сне невозможно себе представить, что было бы, если бы, не дай Бог, взорвались торпеды на такой подводной лодке. Только после доклада министру обороны РФ о том, что положение дел в эксплуатации боевого оружия на Северном флоте угрожающее, туда была направлена комиссия, и после этого начали кое-как устранять недостатки.
Как должностные лица Северного флота занимались предупреждением аварийности с оружием, можно видеть на примере работы командования 1-й флотилии подводных лодок СФ.
Ежегодно командующие флотилий обязаны осуществлять допуск личного состава кораблей, торпедо-технической базы к эксплуатации и боевому применению торпедного оружия. При этом каждый корабль и ТТБ проверяются специальными комиссиями и по каждому из них составляется акт готовности к эксплуатации минно-торпедного оружия.
Акт проверки экипажа К-141 «Курск» был составлен проверочной комиссией в конце декабря 1999 года. В этом служебном документе, который подтверждал готовность командного состава и торпедистов АПЛ «Курск» эксплуатировать боевые торпеды (в том числе и торпеды на сильном окислителе) подписи председателя комиссии, членов комиссии и начальника, утвердившего этот акт, фальшивые. Я не проводил почерковедческой экспертизы этого документа и употребляю слово «фальшивые» на том основании, что невооруженным взглядом видно, что подписи на этом документе отличаются от подписей этих же лиц на других служебных документах. Кроме этого, еще на пяти документах, которые подтверждали готовность экипажа «Курска» эксплуатировать торпеды, имелись подделанные подписи. Об одном из этих документов необходимо рассказать, потому что он фактически является ключом к разгадке причины первоначального взрыва «толстой» практической торпеды на сильном окислителе. Это «Акт проверки и обезжиривания трубопроводов технического воздуха АПЛ К-141 „Курск“». Документ якобы издан в декабре 1999 года, подписан старшим помощником командира, торпедистами АПЛ «Курск» и утвержден командиром подводной лодки. Я долго и внимательно сравнивал подписи на этом документе с подписями этих же лиц на других документах более раннего периода и пришел к выводу, что все подписи в «Акте проверки и обезжиривания…» поддельные. Таким образом, можно с уверенностью утверждать, что документы, которые имелись на Северном флоте, и которые, по мнению командования флота, подтверждали готовность экипажа АПЛ К-141 «Курск» эксплуатировать торпеды на сильном окислителе, были изготовлены после гибели экипажа подводной лодки. Это подложные документы.
Теперь посмотрим, как берег (ТТБ 1-й флотилии) был готов обеспечить подводников минно-торпедным оружием.
В 1999 и 2000 годах командующий 1-й флотилии торпедо-техническую базу не проверял и акт готовности ее к эксплуатации минно-торпедного боезапаса не составлялся. Я уже рассказывал, с какими нарушениями на ТТБ готовилась практическая торпеда на сильном окислителе для АПЛ «Курск». Согласно служебных документов выдача минно-торпедного боезапаса на подводные лодки осуществляется с разрешения командующего флотилией. Командующий 1-й флотилии самоустранился от этой обязанности. Разрешение на выдачу торпедного боезапаса на АПЛ «Курск» давал командир торпедо-технической базы, не имеющий на это никаких прав.
Казалось, минно-торпедное управление Северного флота должно было немедленно восстановить узаконенный порядок эксплуатации торпедного оружия на 1-й флотилии. Этого не произошло.
Подводников «Курска» 27 июля проверяла комиссия штаба Северного флота, в составе которой был офицер минно-торпедного управления. В акте проверки этот офицер сделал запись о том, что вновь назначенный командир минно-торпедной боевой части К-141 «Курск» допущен к самостоятельному управлению боевой частью. Старший офицер минно-торпедного управления флота не только не проверил техническое состояние торпедного вооружения АПЛ, уровень подготовленности торпедистов и нового командира минно-торпедной боевой части, он даже поленился прочитать в торпедном журнале запись флагманского специалиста минно-торпедного дела 1-й флотилии, которую тот сделал 26 июля за сутки до прибытия на подводную лодку штаба Северного флота. В торпедном журнале была запись о том, что новый командир минно-торпедной боевой части не допущен к самостоятельному управлению боевой частью АПЛ 949 А проекта. Он и не мог быть допущенным к исполнению должности, так как только 20 июля прибыл на К-141 «Курск» с подводной лодки другого проекта.
А теперь резонно задать бывшим начальникам Северного флота два вопроса. Кто же виноват в том, что молодой офицер, новый командир минно-торпедной боевой части АПЛ «Курск», вышел в море самостоятельно выполнять торпедные стрельбы на незнакомой ему боевой технике? Кто виноват в том, что командование АПЛ «Курск» и торпедисты отправились в море выполнять стрельбы незнакомой торпедой без требуемой подготовки к этому?
Мне известно, каким будет ответ на эти вопросы. На Северном флоте при любом происшествии с кораблями вину возлагают либо на погибших моряков, либо на… американцев. Так было и в этот раз. Начальник штаба Северного флота сказал, что представитель завода «Дагдизель» М. И. Гаджиев и представитель военной приемки старший лейтенант А. Б. Борисов самостоятельно вышли в море, и на борт АПЛ «Курск» их допустил погибший начальник штаба 7-й дивизии. Куда же подевалась у этого начальника офицерская честь, о которой он так любил говорить перед телекамерами? Ведь директива Главного штаба ВМФ предписывала именно начальнику штаба Северного флота осуществить допуск на борт АПЛ членов комиссии по контрольным испытаниям торпеды УСЭТ-80. Представитель «Дагдизель» и военной приемки были членами этой комиссии. Начальник штаба 7-й дивизии не имел полномочий принимать на подводную лодку экспериментальную торпеду и допускать на выход в море посторонних лиц. Это можно сделать только по распоряжению командования флота. Мертвые подводники молчат, этим и пользуются недобросовестные начальники Северного флота.
Поговорка: «Рыба гниет с головы» объясняет, почему на Северном флоте из года в год допускались грубые нарушения при эксплуатации торпедного оружия.
В Главном штабе ВМФ существует должность заместителя главнокомандующего ВМФ по вооружению. Тот, кто исполняет эту должность, несет полную ответственность за состояние боевой техники, оружия на кораблях флота. В подчинении у заместителя главнокомандующего ВМФ по вооружению имеются специальные управления с многочисленным штатом офицеров, которые непосредственно занимаются вопросами специальной подготовки и боевого применения всех видов оружия на кораблях ВМФ. Где же были и что делали многочисленные московские начальники в то время, когда на Северном флоте долгие годы творилось беззаконие в вопросах эксплуатации торпедного вооружения? Они ведь регулярно посещали Северный флот с многочисленными проверками. Видно, то уважение и гостеприимство, с каким командование флота встречало и провожало «дорогих московских гостей», существенно затрудняло их способность видеть очевидное.
Странно то, что в специальном управлении некому было заниматься вопросами боевого применения торпедного оружия. Группу боевой подготовки, которая занималась этим, сократили, и вместо нее создали группу по разделке и реализации драгоценных металлов. Заместителя главнокомандующего ВМФ по вооружению это устраивало. В условиях рыночной экономики интересы реализации драгоценных металлов для него были важнее интересов боевой подготовки флотов. Этот начальник с экранов телевидения с важным видом часто рассказывал нам о том, как тяжело было поднимать со дна Баренцева моря затонувшую подводную лодку «Курск». Но адмирал забыл проинформировать телезрителей о том, что К-141 «Курск» оказалась на грунте во многом благодаря его личной служебной деятельности. Это он сократил группу боевой подготовки, которая обязана была непосредственно контролировать боевую выучку личного состава на подводных лодках. Это он без разрешения главнокомандующего ВМФ, минуя все управления ВМФ, добился права у начальника Главного штаба ВМФ проводить на Северном флоте контрольные испытания торпеды УСЭТ-80 в августе 2000 года, после того, как с представителями завода «Дагдизель» в 1999 году были подписаны официальные документы об окончании этих испытаний. Это он согласился с тем, что на контрольные испытания торпеды в море вышли неподготовленные офицеры.
Зная о безобразиях в организации боевой подготовки, которые творились в московских управлениях ВМФ, можно ли удивляться тому, что на флотах таких безобразий было в несколько раз больше?
Вернусь к трагедии экипажа «Курска». Многим казалось, что причину катастрофы АПЛ установят без каких-либо затруднений. У членов правительственной комиссии для этого было все необходимое. Затонувшую подводную лодку подняли на поверхность, на борту АПЛ нашли чудом сохранившиеся важные служебные документы, на берегу имелась вся необходимая техническая документация. И все же, благодаря усилиям чиновников, точных причин катастрофы К-141 «Курск» комиссия не установила. Дело не в том, что на дне Баренцева моря остался 1-й отсек подводной лодки и у правительственной комиссии не оказалось главного элемента доказательной базы. Дело совсем в другом.
В советское время, при расследовании катастроф и аварий кораблей главным было не установление причин происшествия, а то, кто будет назначен виновным. Именно назначен, а не установлен. Корабельный устав ВМФ был написан так, что во всех случаях главным виновником являлся экипаж корабля. Виновников находили также среди неугодных для Москвы лиц командного состава флотов. С претендентами на кресло главнокомандующего ВМФ разбирались в последнюю очередь. С 1956 года главнокомандующий ВМФ никогда не отвечал за аварийность в ВМФ. Отвечали его заместители, потому что любая тяжелая авария или катастрофа была хорошим предлогом для проведения больших зачисток командных кадров ВМФ. Поэтому главнокомандующий ВМФ почти 30 лет бессменно руководил флотом, и за это время не нашлось ни одного адмирала, который мог бы заменить его на этом посту. Претендентов на должность главкома ВМФ просто своевременно снимали с должностей за упущения по службе, которые, якобы, привели к той или иной аварии с кораблями.
Во времена перестройки ситуация изменилась. При расследовании происшествий с кораблями стали учитывать объективные факторы, приведшие к возникновению той или иной аварии: конструктивные недостатки в строительстве боевых кораблей, низкую надежность боевой техники, некачественное ремонтно-техническое обеспечение флота. Флотские начальники все делали для того, чтобы при расследовании происшествия были найдены «доказательства» вины представителей судостроительной промышленности и военно-промышленного комплекса страны. В этом случае никто из морских офицеров за аварию корабля, оружия и техники к ответственности не привлекался. Наказание — не панацея от бед, однако безнаказанность порождала еще большие беды.
В перестроечное время в ВМФ ежегодно происходило множество тяжелых аварийных происшествий. Чтобы доказать свою невиновность, начальники шли на всякие неблаговидные поступки: в комиссию по расследованию причин аварии представляли подложные документы и лживые свидетельские показания, устраивали публичные дискуссии на темы конструктивных недостатков наших кораблей, говорили о неспособности нашей судостроительной промышленности выполнять заказы ВМФ. Особенно ярко это проявлялось на Северном флоте.
Этот флот был не только самым большим, но и самым аварийным флотом. Здесь из-за нарушения уставных морских правил утонули несколько атомных и дизельных подводных лодок, навечно выведены из строя не один десяток боевых кораблей различных классов и рангов. В результате аварий и катастроф погибло много моряков-североморцев. Виновников их гибели на этом флоте не нашлось. Ни одно должностное лицо Северного флота не привлечено к уголовной ответственности за происшествия с кораблями и гибель людей. На Тихоокеанском флоте было по-другому.
В 1950 году от взрыва минного оружия погиб минный заградитель «Ворошиловск». Командир корабля был осужден судом военного трибунала на 8 лет тюремного заключения. В 1981 году атомная подводная лодка столкнулась в море с большим морозильным траулером Дальневосточного пароходства «Новокачалинск». Подводная лодка и судно получили большие повреждения. Старший на борту АПЛ, командир дивизии подводных лодок, был осужден судом военного трибунала, приговорен к большому денежному штрафу и уволен в запас. В этом же году дизельная подводная лодка С-178 в проливе Босфор Восточный столкнулась с гражданским судном «Рефрежиратор-13». Подводная лодка затонула, погибло много подводников. Командира подводной лодки осудили судом военного трибунала на 10 лет тюремного заключения. В 1983 году у берегов Камчатки из-за нарушений правил подводной службы затонула атомная подводная лодка К-429. Многие подводники погибли. Командир подводной лодки и командир электромеханической боевой части АПЛ были приговорены судом военного трибунала к 10 годам тюрьмы. Видно, на Тихоокеанском флоте при расследовании происшествий с кораблями руководствовались другими государственными законами, нежели на Северном флоте.
Анализ тяжелых аварий и катастроф кораблей Тихоокеанского флота показывает, что подавляющее большинство из них произошло в то время, когда во главе флотских соединений стояли адмиралы, назначенные с Северного флота. Подводя итоги крупнейшего в 1970 году учения ВМФ «Океан-70», главнокомандующий ВМФ и словом не обмолвился о том, что во время этих учений в Атлантике затонула атомная подводная лодка К-8 Северного флота. Катастрофа сопровождалась многочисленными жертвами подводников. Спустя 30 лет командующий Северного флота с экранов телевизоров объявляет на всю страну, о небывалых успехах моряков-североморцев на крупномасштабных учениях в Баренцевом море, хотя в это время было ясно, что на новейшей атомной подводной лодке К-141 «Курск» произошла чудовищная авария. Видно, адмиралы Северного флота хорошо усвоили уроки старших товарищей. Где бы они не находились у руководства, там обязательно возникали происшествия с кораблями.
После распада Советского Союза большую часть боевых кораблей военно-морского флота России списали на металлолом, а те, что остались в боевом составе, долгое время стояли у пирсов и в море не выходили. С 1993 и по 2000 год в ВМФ тяжелых аварий с кораблями не отмечалось. Несмотря на то, что даже при стоянке кораблей у пирсов, на них было много предпосылок к аварийным происшествиям, никто из должностных лиц флотов на это не обращал внимания. Время наступило такое, что можно было ничего не делать, ничего не знать, ни за что не отвечать, а все служебные недостатки объяснить нестабильностью экономических реформ в стране. Для многих «флотоводцев» 1990–2000 годы стали «эпохой Ренессанса», которая породила во флоте чудовищных размеров коррупцию, безответственность и безграмотность. Главным было не забыть сказать на многочисленных служебных совещаниях о том, что флоту тяжело, но моряки готовы выполнить все задачи, которые им будут поставлены.
Корабли стояли у пирсов, тяжелых аварий на них не происходило, а на мелкие не обращали внимания. Многие начальники решили, что без каких-либо усилий аварийность во флоте побеждена. Безответственность должностных лиц флота за состояние кораблей привела к тому, что на многих кораблях не проводились установленные ремонты, многие образцы боевой техники выработали свой технический ресурс, личный состав экипажей, не имея опыта плавания, потерял свою квалификацию. Вместо того чтобы в тяжелое для флота время пересмотреть систему оценок профессиональных знаний моряков, систему подготовки экипажа корабля в целом, систему оперативных и технических готовностей корабельных соединений, из Главного штаба ВМФ требовали проводить боевую подготовку в таком же объеме, как в советское время. Волюнтаристскими приказами продлевали сроки эксплуатации боевой техники, межремонтные сроки лишь бы корабли фиктивно соответствовали установленным боевым готовностям. Материальных и денежных средств на проведение боевой подготовки хватало на 20–30 % от требуемого объема, а из Москвы требовали проведения полного плана подготовки. Русский мужик мог сварить кашу из топора, российские «флотоводцы» из 30 % плана подготовки и глазом не моргнув, делали 100 %. Такие манипуляции с цифрами продолжались несколько лет. За это время флот приобрел устойчивые показатели не боеготового флота, но на бумаге он везде был боеготов. Вот с такими силами командующий Северного флота вышел в море проводить комплексную боевую подготовку.
Гибель АПЛ «Курск» явилась первой катастрофой в ВМФ с момента распада СССР. При ее расследовании нельзя было говорить о том, что причины этой трагедии, во многом связаны с человеческим фактором и порождены теми условиями, в которых долгое время находился флот и военно-промышленный комплекс советского государства, и которые во многом усугубил десятилетний переходный период возрождения России. Нужно было найти нейтральные причины катастрофы, чтобы они не касались состояния российского ВПК и ВМФ. Правительственная комиссия, в которую входили все высокопоставленные чиновники от ВПК и ВМФ, с этим успешно справилась.
После гибели экипажа К-141 «Курск», спасаясь от возможной уголовной ответственности за это происшествие, многие должностные лица флота дали следователям военной прокуратуры искаженные свидетельские показания. В штабе Северного флота мне пришлось наблюдать, как некоторые адмиралы и старшие офицеры, в качестве свидетелей по делу о гибели атомной подводной лодки, отвечали на вопросы следователей. Вначале они получали от следователя военной прокуратуры листы «Протокол допроса свидетеля» с вопросами, на которые им необходимо было дать ответ. Затем свидетели брали в руки документы ВМФ, где было написано, как и в каком объеме надо исполнять служебные обязанности тому или иному начальнику, и прилежно переписывали из книжки в «Протокол допроса свидетеля» все «свои правильные действия» перед выходом в море, во время нахождения в море и в процессе развития аварии с АПЛ «Курск». Далее, свидетели созванивались между собой, уточняли различные детали и особенности ситуации, связанной с гибелью АПЛ, и, подписав «Протокол допроса свидетеля», передавали его следователю. Разве можно что-либо выяснить и определить причины гибели корабля при такой организации расследования катастрофы? Конечно, нет. Свидетельские показания даны такие, какие нужны были, для того, чтобы никто из здравствующих начальников не пострадал, и чтобы вся картина катастрофы была искажена. По сути, такие показания являются ложными, и за это свидетели должны привлекаться к уголовной ответственности. Главная военная прокуратура установила, что катастрофа АПЛ «Курск» произошла случайно и никто из должностных лиц флота к ней не причастен. Традиции на Северном флоте таковы, что аварии и катастрофы кораблей там происходят сами по себе, и к ним флотские начальники не имеют никакого отношения.
Что ж, попробую здесь изложить результаты своего личного расследования причин катастрофы АПЛ «Курск». Мое мнение о причинах гибели АПЛ не интересовало официальных лиц из правительственной комиссии и следственной группы, которые расследовали эту трагедию. Может быть, читателям будет интересно узнать, что же все таки произошло на борту подводной лодки «Курск», и почему случилась эта катастрофа.
Правительственная комиссия точно установила, что первой взорвалась «толстая» практическая торпеда 65–76 ПВ. Прежде чем перейти к рассказу о причинах взрыва этой торпеды, вызвавшей поражение личного состава центрального поста, откуда шло управление всей подводной лодкой, кратко опишу ее устройство.
Торпеда 65–76 ПВ относится к парогазовым торпедам, в которых в качестве окислителя применяется маловодная перекись водорода (МПВ). Концентрация МПВ достигает 83–85 %. В процессе разложения 1 килограмма перекиси выделяется около 0,5 килограмма кислорода, вода и 197,5 килоджоулей тепла. Химическая реакция разложения имеет вид:
2 Н 2 О 2 = 2 Н 2 О + О 2+ Q ?
Некоторые наши морские военачальники считают, что при разложении перекиси водорода, из нее выделяется водород, который поступает на лопатки турбины торпеды и приводит ее в движение. Глубоко ошибочное суждение, которое характеризует уровень профессиональной подготовки некоторых наших адмиралов. МПВ, попадая в камеру сгорания вместе с катализатором и керосином, разлагается на кислород и воду. Сгорая, это соединение образует парогазовую смесь, которая поступает на лопатки турбины, вращает турбину и через редуктор многолопастный винт торпеды.
Технология разработки данного типа торпед относится к 1945 году, когда после победы над фашистской Германией СССР, США и Великобритания получили доступ к секретным разработкам немецких ученых и инженеров по созданию торпед с окислителем на основе маловодной перекиси водорода. В начале 1950 года после катастрофы дизельной подводной лодки королевского флота Великобритании из-за взрыва торпеды с МПВ США и Великобритания отказались от дальнейших разработок морского оружия с использованием МПВ. В СССР такие разработки продолжались, и было создано несколько модификаций парогазовых торпед с МПВ. Последней модификацией является дальнеходная торпеда 65–76 с различными усовершенствованиями для разных типов атомных подводных лодок. Для АПЛ типа «Антей» 949 А проекта разработана торпеда 65–76 А, длиной около 11 метров, с диаметром 0,65 метра и весом более 3-х тонн. Данная торпеда предназначена для поражения боевых кораблей и судов потенциальных противников на больших расстояниях. Состоит торпеда из секции аппаратуры самонаведения, секции взрывчатого вещества с взрывателями, секции энергокомпонентов, секции аппаратуры управления турбинной и хвостовой части с многолопастным винтом. В качестве энергокомпонентов в торпеде применяется керосин в резервуаре горючего (РГ), окислитель — маловодная перекись водорода в резервуаре окислителя (РО), и обезжиренный воздух под давлением 200 кг/см2 в воздушном резервуаре (BP).
Всем хороша торпеда, однако маловодная перекись водорода является опасным и малостойким химическим веществом. Попадание в нее малейшего количества различных примесей и посторонних предметов, вызывает процесс бурного разложения перекиси, выделение большого количества тепла с последующим взрывом. Именно из-за такого агрессивного поведения ни одна страна мира, кроме России и Швеции, не применяет МПВ в торпедах в качестве окислителя.
В СССР и России за все время эксплуатации торпед с МПВ аварий со взрывом перекиси водорода не происходило.
На каждом виде боевых торпед имеются предохранительные устройства от случайного запуска двигателя при нахождении торпеды на стеллаже или в трубе торпедного аппарата подводной лодки. У торпеды 65–76 А к таким устройствам относятся запирающий воздушный клапан и курковый воздушный кран. Запирающий воздушный клапан всегда закрыт. Он открывается вручную только с разрешения командира подводной лодки для пополнения в торпеде запасов воздуха высокого давления и при подготовке торпеды к боевому применению. Курковый воздушный кран представляет из себя запорный воздушный клапан рычажного типа, рычаг которого принудительно откидывается после выхода торпеды из трубы торпедного аппарата. На нем имеется две ступени предохранения. Первая ступень предохранения снимается вручную в момент загрузки торпеды в торпедный аппарат, вторая — снимается автоматически в момент выхода торпеды из торпедного аппарата. Механизм торпеды 65–76 А работает следующим образом. После открытия запирающего воздушного клапана воздух высокого давления подается на курковый воздушный кран. В момент выстрела торпеды автоматически снимается вторая ступень предохранения, принудительно откидывается курок и воздух высокого давления поступает на приборы управления торпедой и в пусковые баллоны окислителя и горючего. На начальном участке движения торпеды керосин и перекись водорода поступают в камеру сгорания из пусковых баллонов. По мере разгона торпеды топливо и окислитель поступают уже из резервуара окислителя и резервуара горючего. Устройство торпеды таково, что пусковые баллоны керосина и перекиси водорода находятся внутри резервуара окислителя торпеды.
Инструкция по обслуживанию торпеды 65–76 А требует после открытия запирающего клапана осуществлять тщательный контроль за состоянием куркового воздушного крана и устройством предохранения рычага от случайного откидывания. Если после открытия запирающего воздушного клапана курковый воздушный кран будет хотя бы чуть-чуть приоткрыт, воздух высокого давления начнет поступать в пусковые баллоны керосина и окислителя. В этом случае пусковое горючее и окислитель не попадут в камеру сгорания, потому что клапаны подачи пусковых энергокомпонентов открываются только после выхода торпеды из торпедного аппарата, но в пусковых баллонах будет повышаться давление.
Практическая (учебная) торпеда 65–76 ПВ представляет собой точную копию боевой торпеды 65–76 А, за исключением одной особенности. В практической торпеде нет взрывчатого вещества и взрывателей. Вместо боевого зарядного отделения в учебной торпеде имеется балластное отделение, куда во время приготовления к учебной стрельбе заливают обычную воду. После прохождения заданной дистанции вода с балластного отделения удаляется воздухом за борт, торпеда приобретает положительную плавучесть и всплывает в надводное положение. Из воды ее поднимает специальный катер — торпедолов и передает на торпедо-техническую базу. По состоянию регистрирующей аппаратуры там устанавливают результаты стрельбы (определяют, обнаружила ли аппаратура самонаведения заданную корабль-цель). Дальше учебная торпеда готовится к повторным стрельбам.
Такая практическая торпеда 65–76 ПВ была загружена на борт «Kypcка» 3 августа 2000 года. Учебные стрельбы ею еще не выполнялись, торпеда была новой. После погрузки на АПЛ ее разместили в отсеке на стеллаже торпедного аппарата № 4 и подключили к системе контроля окислителя (СКО).
Перед выходом в море 10 августа экипаж АПЛ «Курск» загрузил вторую практическую торпеду УСЭТ-80. Она относится к типу электрических торпед. В качестве двигательной установки в ней используется электродвигатель, который получает питание от аккумуляторной батареи. Аккумуляторную батарею новой модификации на этой торпеде и собирались испытать подводники с представителями завода «Дагдизель» и военной приемки Министерства обороны. Торпеда УСЭТ-80 безопасна в эксплуатации и не требует контроля с помощью специальных контрольных систем. Она была размещена в 1-ом отсеке на стеллаже торпедного аппарата № 2. Таким образом, все практические торпеды находились на левом борту АПЛ, и стрельбы ими планировались выполнять из торпедных аппаратов левого борта.
Чтобы освободить место для практических торпед, экипаж АПЛ «Курск» выгрузил часть боевых торпед со стеллажей и торпедных аппаратов левого борта. Боевую перекисную торпеду 65–76 А из торпедного аппарата № 4 выгрузили и разместили на свободном стеллаже № 3 правого борта.
Многие российские граждане, которые высказывали свое мнение по поводу гибели «Курска», задавали вопрос, почему на борту АПЛ при выполнении учебных стрельб оказались боевые торпеды. По их мнению, на борту боевых кораблей во время учений не должно находиться боевое оружие. Это неправильное суждение. К-141 «Курск», как и другие корабли Северного флота, которые участвовали в учениях, находилась в составе сил постоянной готовности. Боевое оружие на кораблях постоянной готовности должно находиться на борту в полном комплекте независимо от того, какие задачи они выполняют в тот или иной промежуток времени.
Во время «холодной войны» на всех подводных лодках и надводных кораблях часть боезапаса находилась в немедленной боевой готовности к применению. В торпедных аппаратах находились торпеды со взрывателями, на направляющих ракетных установок стояли ракеты, артиллерийский боезапас был подведен к линиям подачи дежурных орудийных установок.
В то время боевые корабли CШA и НАТО имели оружие в такой же степени готовности.
После окончания «холодной войны» боевое оружие на кораблях постоянной готовности хранилось так же, как и в советские времена. Я не знаю, есть ли смысл в наше время держать на кораблях обычное боевое оружие в высокой степени готовности. Мне кажется, ядерного оружия, которое стоит на боевом дежурстве, достаточно для того, чтобы крупномасштабная война, вооруженный конфликт или инцидент не возникли внезапно, и наш флот успел бы привести свое обычное оружие в боеготовое состояние. Сегодня нет смысла держать в торпедных аппаратах подводных лодок торпеды и ракето-торпеды в полностью снаряженном состоянии, тем более, если боеготовые силы находятся в базах или в прибрежных водах. Моряки России должны держать в руках мощное современное оружие, но класть палец на спусковой курок все же не стоит. Возможно я не прав в своих рассуждениях, но если бы в торпедных аппаратах «Курска» не было торпед со взрывателями, такой трагедии с экипажем не произошло бы. Конечно, в той ситуации, которая случилась на борту подводной лодки, АПЛ затонула бы, но второго, уничтожающего и разрушающего взрыва, не произошло бы. В этом случае подводники с третьего по девятый отсеки спаслись бы. Но эти размышления из области предположений. Фактически, AПЛ «Курск» вышла на учебные стрельбы, имея в торпедных аппаратах торпеды в боеготовом состоянии и никаких нарушений в этом нет. Ниже читатель узнает, что одной из главных причин гибели экипажа АПЛ «Курск» явились конструктивные недостатки на этой подводной лодке. Они были на многих подводных лодках советского периода постройки и сохранились до настоящего времени. Эти недостатки существовали и существуют сегодня, в первую очередь, из-за той теории современной подводной войны, которая разрабатывалась советскими «мирными флотоводцами» в Главном штабе ВМФ.
Предлагаю читателю ознакомиться с теми проблемами в подводном кораблестроении, которые существовали в СССР и существуют сейчас. Это позволит более полно оценить весь трагизм положения, в котором оказались наши подводные силы, узнать о так называемых «высоких» боевых характеристиках АПЛ типа «Антей» 949 А проекта, к которому принадлежала атомная подводная лодка «Курск». Рассказ об этом в какой-то степени даст ответ на вопрос, почему так легко погибла новейшая АПЛ всего лишь от взрыва энергокомпонентов учебной торпеды.
После окончания Второй мировой войны CШA и Великобритания имели самый мощный военный флот и авиацию за всю историю существования этих государств. Именно флоту и авиации принадлежала ведущая роль в стратегических операциях, которые вели CШA и Великобритания против Германии, Японии и их союзников в Атлантическом и Тихом океанах, в Западной Европе и Африке, Индокитае и Юго-Восточной Азии. СССР окончил войну с самыми сильными в мире сухопутными и танковыми войсками. Советский военно-морской флот в то время не представлял существенной вооруженной силы. На Teгеранской конференции в 1943 году английский премьер-министр У. Черчилль говорил руководителю советского государства И. В. Сталину о том, что после войны «…Россия будет иметь сильную армию, Англия и CШA — сильный флот и авиацию». Этим У. Черчилль как бы подчеркивал, что в послевоенном разделе мира Мировой океан останется под контролем CШA и Великобритании. Политическое и военное руководство СССР не согласилось с таким мнением союзников. В середине 50–х годов ХХ столетия Советский Союз, для того, чтобы обеспечить свои интересы в Мировом океане, приступил к строительству океанского ракетно-ядерного флота. В основе морской стратегии СССР был принцип прямого противоборства флота СССР с флотами CШA и НАТО на всех морях и океанах. В связи с этим, на ракетно-ядерный флот СССР возлагались задачи:
1. Нанесение ракетно-ядерных ударов по береговым объектам вероятного противника.
2. Уничтожение ракетных атомных подводных лодок вероятного противника.
3. Уничтожение авианосных группировок, соединений боевых кораблей, десантных отрядов, противолодочных сил вероятного противника.
4. Уничтожение торгового флота вероятного противника и его союзников.
5. Обеспечение обороны своего побережья и содействие нашим сухопутным войскам на приморских направлениях.
Как видим, флоту СССР определялся очень широкий круг задач, часть из которых была просто невыполнимой при любом соотношении сил на море. Тем не менее, основная ставка в морской войне делалась на применение флотом стратегического и тактического ядерного оружия. В такой войне наши «мирные флотоводцы» планировали одержать победу.
Основной морской силой океанского ракетно-ядерного флота были определены подводные лодки и морская авиация. Наши теоретики подводной войны сделали правильный вывод из уроков Второй мировой войны. В этой войне дизельные подводные лодки воюющих государств были относительно дешевой, но очень опасной морской силой. С появлением атомных подводных лодок боевая мощь которых во много раз превысила боевые возможности дизельных подводных лодок, они стали самыми грозными и универсальными морскими боевыми системами в послевоенный период времени. Таковыми они являются и сегодня. CШA и страны НАТО раньше, чем СССР, поняли, какую опасность представляют собой атомные подводные лодки. Наряду со строительством и совершенствованием атомных подводных лодок CШA начали усиленно разрабатывать и внедрять на возможных океанских театрах военных действий систему противолодочного наблюдения. K началу 70-х годов ХХ столетия такая система обнаружения и наблюдения за нашими атомными и дизельными подводными лодками в CШA была создана и развернута в океанских и морских зонах Атлантического и Тихого океанов.
В СССР в 60-е годы XX столетия началось массовое строительство атомных и дизельных подводных лодок разных классов и проектов. Наши «мирные флотоводцы» забыли, а, может быть, и не знали, «Науку побеждать» великого полководца А. В. Суворова. Они планировали громить морского врага на море не качеством боевой техники и умением моряков, а количеством боевых кораблей. Без какой-либо проработки проектной документации и опыта эксплуатации судостроительная промышленность строила большое количество серийных, конструктивно недоработанных подводных лодок. Под каждый образец ракетного оружия проектировался и строился новый тип подводной лодки. В это время главными были не тактические и технические характеристики атомных подводных лодок, главным было их количество и количество размещенного на них оружия. Чем больше наши конструкторы и «мирные флотоводцы» размещали на подводных лодках оружия, тем значительнее были их габаритные и весовые размеры. Мы построили самые большие в мире атомные подводные лодки-катамараны 941 проекта с ядерными стратегическими ракетами, атомные подводные лодки 949 A проекта с крылатыми ракетами, атомные подводные лодки 971 проекта с ракето-торпедным вооружением. Нас не интересовала, какая боевая устойчивость этих подводных монстров, нас интересовало, сколько на них может разместиться оружия и сколько корпусов таких АПЛ можно построить.
Генеральный директор ФГУП ЦКБ «МТ Рубин» с гордостью заявляет, что АПЛ 949 A проекта занесена в книгу рекордов Гиннесса как самая большая атомная подводная лодка в мире. Хотелось бы напомнить уважаемому академику, что после Второй мировой войны ведущие морские державы не оценивают боевую мощь своих кораблей линейными размерами и калибром орудий. CШA, имея колоссальные научно-технические и производственные мощности, не строят подводные лодки огромных размеров. Для них важны не размеры, а тактико-технические характеристики AПЛ и эффективность применяемого ею оружия. Американская атомная подводная лодка типа «Лос-Анджелес» имеет подводное водоизмещение порядка 7 000 тонн и несет 12–20 крылатых ракет «Томагавк» разных модификаций. Ее ракеты могут поразить любую цель на берегу на расстоянии до 2 500 километров и морскую цель на расстоянии до 700 километров. Размеры крылатой ракеты «Tомагавк» существенно затрудняют ее обнаружение противоракетными системами наших кораблей и самолетов.
Наша АПЛ 949А проекта типа «Антей» имеет подводное водоизмещение около 19 000 тонн, несет 24 крылатые ракеты «Гранит», которые могут поразить морскую и береговую цель на расстоянии порядка 600 километров. Размеры нашей крылатой ракеты приближены к размерам боевого самолета истребителя. Старт такой ракеты легко обнаруживается за сотни километров.
Американский командир подводной лодки выпускает крылатую ракету в ту цель, которая предназначена для поражения. Российский командир подводной лодки пускает ракету в надежде, что система самонаведения ракеты захватит какую-нибудь цель.
Наши уважаемые академики утверждают всему миру, что российские атомные подводные лодки-гиганты по уровню подводного шума не уступают американским подводным лодкам, которые в 3–4 раза меньше наших по водоизмещению. Они хотят убедить всех в том, что российские АПЛ, построенные по российской технологии производства, водоизмещением 19 000 тонн создают такой же подводный шум, как и американские АПЛ водоизмещением 7 000 тонн и построенные по американской технологии производства. Kтo-нибудь может поверить в то, что легковой автомобиль марки «Форд» при движении по дороге создает такой же шум, как грузовой автомобиль марки «Камаз»? Возможно, уровень подводного шума наших атомных подводных лодок 4-го поколения в абсолютных цифрах и не отличается от цифровых показателей подводного шума американских подводных лодок. Но это не значит, что они шумят одинаково. Нужно знать, какой эталон шума взят за нулевую точку отсчета. В России и CШA он разный, и, чтобы сравнивать наши цифровые показатели подводного шума АПЛ с цифровыми показателями шума американских АПЛ, нужно применять корректирующий коэффициент, который увеличивает наши показатели. От того, что наши академики говорят о ликвидации имеющегося разрыва между уровнем подводного шума наших и американских АПЛ, наши подводные лодки не могут осуществлять длительного скрытного слежения за американскими АПЛ, а американцы это делают с большой результативностью. Для этого у них есть все необходимое: огромный научно-технический потенциал, конструкторско-проектная и исследовательская база, современные технологии производства, современные взгляды и теории подводной войны, современные средства разведки и наблюдения в воздушной, надводной и подводной среде, эффективные подводные боевые системы оружия и техники, профессионально подготовленные кадры. И самое главное, CШA строят атомные подводные лодки не для книги рекордов Гиннесса, а для обеспечения национальной безопасности государства и своих союзников. Россия не ликвидировала отставания oт CШA в области строительства малошумных атомных подводных лодок, она лишь сократила ту огромную дистанцию в области обесшумливания подводных лодок, которая существовала между СССР и CШA в 80-х годах ХХ столетия. Сегодня в России широко внедряются компьютерные программы и технологии, но это не значит, что мы ликвидировали разрыв между нашей страной и экономически развитыми государствами в области высоких технологий.
Невозможно построить малошумную атомную подводную лодку без применения в судостроении высокотехнологичного оборудования и выполнения высокотехнологичных операций, без внедрения в производство новых строительных материалов, без современных конструкторских разработок, без совершенствования научных исследований в области гидродинамики и гидроакустики, ядерной физики и энергетики, автоматизации и моделирования сложных физических, химических процессов. Если руководители ФГУП ЦКБ «МТ Рубин» в основу проекта подъема АПЛ «Курск» закладывали идеи и конструктивные решения, скопированные с американского опыта подъема нашей дизельной подводной лодки K-129 в Тихом океане в 1974 году, можно сомневаться в том, что у них имеются интеллектуальные и технические возможности разработки малошумных атомных подводных лодок нового поколения. Техническое решение подъема K-141 «Курск» нашли нидерландская компания «Мammiet» и бельгийская «Scaldis», а не ведущее российское предприятие в области проектирования атомных подводных лодок.
Технические характеристики российских атомных подводных лодок нового поколения, их боевая устойчивость являются общегосударственной проблемой и относятся к проблемам национальной безопасности России.
Решением этой проблемы должен заниматься государственный орган, который смог бы скоординировать и объединить все наши экономические, научные и технические возможности в одно целое и направить их на решение проблем в современном подводном кораблестроении. Но вначале нужно выработать идеи морской политики, которую должна проводить Россия в современном мире, и определить структуру и боевой состав военно-морского флота, который потребуется России для решения задач такой морской политики.
Многие пенсионеры-«флотоводцы» сегодня ратуют за строительство в России такого флота, какой был в СССР. Они обращаются по этому вопросу к Президенту РФ, выступают на телевидении, в газетах и журналах, проводят различные конференции и совещания. Все это проходит под девизом: «Россия — великая морская держава», а значит, и флот у нее должен быть таким, чтобы мог бороться с объединенными флотами самых сильных морских государств. Для тех, кто высказывает подобные мысли, приведу слова талантливого русского теоретика военно-морского дела генерал-майора по адмиралтейству Н. Л. Кладо. Он говорил: «Надо заметить, что во всех странах, где нет строго выработанной и обдуманной программы судостроения, там нет и сильного флота. Только две державы в Европе имеют строго обдуманные программы судостроения, это — Англия и Германия. Мы видим, что хотя германский флот и немногочислен, но каждое судно построено для известной цели и отвечает этим целям, и нет судов, которые строятся только ради подражания Англии. Немцы отлично понимают, что задачи английского флота не имеют ничего общего с задачами германского флота, а потому и суда, которые идеальны для Англии, никуда не годны для Германии и в этом их сила: они не бродят в тумане». Если бы наши «мирные флотоводцы» не «бродили в тумане», а изучали исторические труды прославленных российских моряков-ученых Г. И. Бутакова, С. О. Макарова, Н. Л. Кладо, А. В. Немитца, А. Н. Крылова, они, может быть, и не строили бы в СССР боевые корабли разового применения, не разоряли бы экономику государства подражанием США в строительстве океанского флота, который не в состоянии вести успешные морские операции в океане.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.