7. В глубины моря.

7. В глубины моря.

Два человека разговорились о проблеме спусков на большие глубины. Один из них, профессиональный натуралист, страстный исследователь подводного мира, говорил о чудесах природы, которые можно легко увидеть, если только суметь погрузиться на достаточную глубину. И тут же набросал эскиз задуманной им глубоководной камеры.

— Нечто вроде этого, — сказал он, показывая эскиз собеседнику.

На рисунке был изображен цилиндр.

— Нет, — возразил его друг, бывший президент Соединенных Штатов. — Лучше вот так. — И нарисовал шар.

Речь идет о бывшем президенте полковнике Теодоре Рузвельте. Уильям Биб, профессиональный ученый, был человеком разносторонних интересов и талантов. Первым его увлечением оказались птицы. В двадцать два года он уже занимал должность директора музея и прослыл знатоком фазанов. Он путешествовал по Южной Америке, Гималаям и острову Борнео (Калимантан. — Ред.) Впоследствии, однако, он стал больше интересоваться обитателями морских глубин.

Биб приобрел широкую известность тем, что совершал глубоководные спуски в массивной наблюдательной камере собственной конструкции; но он мечтал и о легководолазной аппаратуре, которой в те времена еще не существовало.

— Я бы предложил пару туфель на резиновых подошвах и купальник, — говорил он. — А если к этому добавить еще маску со смотровым стеклом, трубку и насос, то морской «Сезам» открылся бы передо мной. Маску можно изготовить из жестяной банки и куска стекла, трубкой может служить садовый шланг, а воздух можно качать автомобильным насосом.

Это было в 1935 г., когда Биб имел уже солидный опыт. Даже в двадцатые годы традиционный водолазный костюм казался ему чересчур тяжелым и сложным. Все, что ему требовалось на глубинах, не превышающих шестидесяти футов, это — самодельная маска.

Более десяти лет Биб нырял в своей жестяной маске во время экспедиций Нью-Йоркского зоологического общества. Будучи ученым, он делал записи. Для этого он брал с собой свинцовый карандаш и цинковый лист. У него получались также хорошие подводные фотоснимки. Биб спускался под воду почти во всех морях; и вот однажды, стоя на краю рифа, он глянул вниз, на безмолвный мир живых красок, и его неудержимо повлекло вглубь, туда, куда он не мог еще проникнуть в своем водолазном снаряжении.

В 1926 г. Биб построил цилиндрическую наблюдательную камеру и объявил, что намерен спуститься в ней на глубину в одну милю. Об этом стали писать в газетах, и многие читатели начали присылать Бибу собственные проекты, на которые он, однако, не обращал внимания, считая их авторов чудаками. Спустя два года, все еще вынашивая план спуска на одну милю, он познакомился с одним из этих корреспондентов через общего друга. Его новым знакомым оказался молодой геолог и инженер Отис Бартон.

Бартон, которому суждено было разделить с Бибом славу глубоководного водолаза в бронированном аппарате, начал нырять уже в шестнадцатилетнем возрасте, надевая на голову деревянный ящик. С трех сторон ящика вставлялись смотровые стекла, а воздух в него подавался через обычный садовый шланг, который был соединен с велосипедным насосом, приводимым в действие одним из его друзей. Снаряжение было не из тех, что вдохновляло бы водолаза на глубинные спуски, однако Бартон, как и Биб, был одержим этой идеей. Он изготовил модель сферической камеры еще до того, как услышал о попытках ученого-натуралиста сконструировать подобный аппарат, только цилиндрической формы.

Боясь даже думать о возможности создания аппарата не круглой формы, Бартон изложил Бибу свои соображения и рекомендовал воспользоваться камерой, построенной по его проекту. Он был убежден, что только сферическая форма позволит равномерно распределить давление на всю поверхность камеры. Бартон послал Бибу десятки писем, но ни на одно из них не получил ответа. И вот теперь, при личной встрече, Бибу пришлось-таки его выслушать. Он даже ознакомился с его чертежами и согласился испытать шар, когда он будет построен.

Бартон построил его, оплатив все расходы. Камера весила пять тонн. Он зафрахтовал старое судно, которое должно было служить плавучей базой, но обнаружил, что камера слишком тяжела для лебедок. Поэтому Бартон переплавил ее и построил новую, в два раза легче.

Впоследствии эта камера получила название батисферы, что означает «глубинная сфера». Она явилась не только самым эффективным аппаратом из всех, ранее создававшихся для исследования морских глубин, но и простейшим. Батисфера представляла собой пустотелый литой стальной шар без стыков. Сферическая форма батисферы, как и говорили в свое время Бибу Рузвельт и Бартон, должна была способствовать равномерному распределению давления воды на ее поверхность. Толщина стен этой «раковины» была везде одинаковой и составляла полтора дюйма. Смотровые стекла диаметром восемь дюймов и толщиной три дюйма были изготовлены из плавленого кварца. Бартон хотел иметь три смотровых окошка, однако из пяти отшлифованных им стекол испытания выдержали два; поэтому третий прорез был закрыт стальной пробкой.

Кварц был использован не только потому, что являлся самым крепким из всех известных прозрачных материалов, но и потому, что сквозь него лучше видно, чем через любое стекло, так как он пропускает световые волны разной длины Бартон и Биб готовились к спуску не просто для того, чтобы установить мировой рекорд. Биб был натуралистом-профессионалом, и Нью-Йоркское зоологическое общество финансировало эту экспедицию как научную.

Камера не зависела от подачи воздуха с поверхности. Дыхательная смесь подавалась с помощью специального кислородно-регенерационного аппарата, и запас кислорода был рассчитан на пребывание под водой двух человек в течение восьми часов.

Балластных цистерн не было. Батисфера обладала значительной отрицательной плавучестью и спускалась на тросе, от которого целиком зависела. Если бы трос лопнул, то она, в отличие от камеры Дэвиса, не смогла бы подняться самостоятельно. Трос, имевший почти дюйм в диаметре, был изготовлен из стального сердечника и ста стренгов. Предел его натяжения составлял двадцать девять тонн, это означало, что на поверхности он мог выдержать дюжину таких батисфер. Трос имел длину 3500 футов, но сама батисфера не была рассчитана на давление при такой глубине.

К тросу были прикреплены электрические и телефонные провода, покрытые толстым слоем изоляции.

Находясь на своей базе на острове Нонсэч (в районе Бермудских островов), Бартон и Биб осуществили пробный спуск батисферы без людей. Ее опустили на глубину 2000 футов со скоростью пятьдесят футов в минуту и когда вытащили обратно, она оказалась внутри сухой. Единственной неполадкой было перекручивание троса, но и это потом устранили.

И вот в тихий июньский день 1930 г. Биб и Бартон начали свой первый глубоководный спуск.

Полным людям под водой не место, даже если они сидят в батисфере. Глубоководные водолазы должны быть достаточно худы, ибо наличие жира способствует заболеванию кессонной болезнью. Правда, поскольку воздух в батисфере имеет нормальное атмосферное давление, это заболевание людям не угрожает; но дело в том, что люк, через который они проникают в камеру, имеет всего четырнадцать дюймов в диаметре. Биб влез туда первым, а затем на него свалился с трудом протиснувшийся Бартон. Диаметр батисферы изнутри составлял всего четыре фута шесть дюймов, поэтому им пришлось довольно долго в ней размещаться. Биб расположился у смотровых стекол, а Бартон — у приборов. Потом была поднята крышка, весившая четыреста фунтов, и ею плотно прикрыли вход, пропустив в отверстия десять громадных болтов. На болты навинтили огромные гайки, закрутив их до отказа; но и этого оказалось недостаточно: чтобы не проходила вода, пришлось бить по гаечному ключу кувалдой. Внутри батисферы, где сидели люди, раздавался оглушительный грохот. Но вот наступила томительная тишина; затем Бартон услышал в наушники голос мисс Глории Холлистер, секретаря экспедиции. Голос, донесшийся по проводу длиной в полмили, сообщал, что мисс Холлистер слышит все, что они говорят, и записывает в блокнот. Кроме того, она прицепила к наружной стенке батисферы приманку для глубоководных рыб.

Батисферу приподняли с помощью подъемного крана и, подержав несколько секунд над водой, начали плавно опускать. Биб, прижав лицо к стеклу, начал вслух перечислять все, что видит. Сначала картина была знакомая; он уже не раз, ныряя в своей маске, видел то же самое. Но постепенно они начали вступать в неведомый мир.

Неожиданное восклицание Бартона заставило Биба отвернуться от окошка. Оказалось, что через люк просачивается вода. На дне батисферы уже скопилось около пинты воды.

Биб внимательно следил за струйкой, прикидывая, насколько быстро втекает вода. Желая знать, увеличится ли течь на большей глубине, он подал наверх сигнал об ускорении спуска. Вода продолжала течь, но струйка не увеличивалась. Сто футов, двести, триста, четыреста (глубина, на которой затонул «Иджипт»), пятьсот (предел глубины, установленный ранее), шестьсот….

— Ниже этого спускались только мертвые, — сказал Биб, прервав свои наблюдения за жизнью окружавшего его подводного мира. Вода была исключительно красивого голубого цвета, живые существа светились каким-то неописуемым светом. Бартон, не научившийся еще ценить богатство этого нового кладезя знаний, тем не менее был поражен красотой увиденного. Вместе с ученым он смотрел в окошко с удивлением и благоговением. Но в то же время он должен был поглядывать и на струйку воды, продолжавшую просачиваться через люк. Когда мисс Холлистер сообщила, что они достигли глубины 800 футов, воды в батисфере накопилось уже около пяти галлонов. Биб распорядился прекратить спуск. Тысячефутовый барьер можно преодолеть в другой раз, когда внутри камеры не будет так сыро.

Когда батисфера вышла на поверхность, Биб инстинктивно присел, однако никакой перемены давления не ощущалось. Их подняли на борт вспомогательного судна, и опять послышался грохот и скрежет металла, пока отвинчивали гайки. Наконец они протиснулись через люк наружу, к солнечному свету и только теперь вспомнили, что пробыли в камере, скрючившись, не меняя положения, целый час.

Они заделали течь свинцовыми белилами и попробовали спустить батисферу без людей на 2000 футов. Вода больше не просачивалась. В следующий раз они спустились в батисфере ниже 1000 футов. Биб смотрел как зачарованный в иллюминатор, пока Бартон не обратил его внимание на электрический кабель, который вдавливался снаружи в камеру. Под действием водяного давления кабель вдавливало внутрь через сальник, и он начал обвивать тело Бартона, как морская змея. Биб отнесся к этому спокойно и вернулся к своим наблюдениям за подводным миром; в конце концов это и было целью их спуска. А между тем Бартон все съеживался от прикосновения непрерывно удлинявшегося резинового шланга. К тому моменту, когда о и и достигли глубины 1200 футов, в камеру вдавило уже четырнадцать футов кабеля.

Седьмой спуск батисферы был самым удачным из всех. На этот раз они достигли глубины в четверть мили. Все семь спусков были осуществлены в течение одной недели.

Перед погружением Биб и Бартон привязали снаружи перед самыми иллюминаторами приманку для рыб, завернутую в марлю, а также пучок светящихся крючков с наживкой. За это Биб был вознагражден зрелищем многочисленных живых существ, которых еще никогда не видел человек.

Они погружались медленно. На глубине 1100 футов они внимательно осмотрели внутренность камеры и убедились в том, что она совершенно суха. Биб распорядился, чтобы их спустили глубже. Теперь вода имела уже темно-синий цвет. Когда же они достигли глубины 1426 футов и посмотрели в иллюминатор, то увидели, как выразился Биб, «мрачное преддверие ада».

В этот раз они пробыли под водой в общей сложности почти два часа, наблюдая за рыбами. Эти часы были незабываемы. Через два года они вернулись на остров Нонсэч, чтобы возобновить спуски. Батисфера оставалась без изменений, за исключением того, что из белой ее перекрасили в темно-синюю. Сделано это было для того, чтобы не отпугивать более робких глубоководных рыб.

Сначала был осуществлен обычный пробный спуск батисферы без людей на глубину 3000 футов. Вытащив ее на поверхность, Бартон и Биб обнаружили, что она полна воды. Они и по весу догадывались, что воды в камере много. Биб сам взялся за опасное дело — открыть крышку люка. Когда он стал отвинчивать огромный центральный болт, изнутри послышалось шипение воздуха, начала просачиваться вода. Затем из камеры тонкой струей пошел пар. Было ясно, что содержимое батисферы давит с огромной силой. Биб даже отошел в сторону, опасаясь выстрела, и сделал это как раз вовремя: гайка, которою он отвинчивал, сорвалась и полетела, как снаряд, через палубу. Вслед за ней поднялся мощный водяной столб высотой не менее тридцати футов.

Когда опасность миновала, Биб подошел к батисфере и опустил в нее термометр — 17,5 градуса! Все ясно: течь образовалась из-за того, что смотровое стекло дало трещину. Это случилось на глубине 2000 футов.

При устранении поломки требовалась особая тщательность, поскольку Биб и Бартон намеревались достичь не только этой, но и большей глубины. Заменив разбитое стекло стальной крышкой, они повторили опыт; произошло то же, что и в первый раз. Третья попытка прошла удачно: с глубины 3000 футов батисфера вышла сухой. Биб предложил все-таки провести еще одно испытание. На этот раз он вычерпал из сальника галлон воды, что можно было и не прини мать всерьез. Бартон и Биб втиснулись в камеру и пошли на спуск.

Над одним из иллюминаторов они подвесили мешочек из марли с живым омаром, считая, что эта лакомая приманка поможет привлечь рыб, когда давление на большой глубине раздавит его панцирь. Они погрузились на 1700 футов, куда дневной свет уже не проникал. Двигаясь вниз в темной воде, они выключили электрический свет, чтобы Бибу удобнее было наблюдать за фосфоресцирующими рыбами.

Глубина 1800, 1900, 1950 футов… Резкий рывок батисферы. Биб, ударившись лбом о край иллюминатора, разбил губы, Бартон стукнулся головой о крышку люка. В зто мгновение, показавшееся вечностью, они с ужасом подумали, что оборвался трос, и они переворачиваются вверх ногами.

Толчки и качание из стороны в сторону неоднократно повторялись, пока они шли вниз, но камера оставалась сухой. Сальник по-прежнему оставался непроницаемым. Однако, когда они миновали 2000-футовую отметку, стало очень холодно. Температура все понижалась, рывки не прекращались, но они не останавливались, пока не достигли глубины почти 2200 футов. Там они увидели самых фантастических рыб, больших моллюсков с огромными, почти человеческими глазами, окруженными цветными светящимися полосами. После трехчасового пребывания под водой Биб и Бартон выкарабкались из батисферы. Избитые и помятые, они тем не менее были чрезвычайно взволнованы всем увиденным. Погружение прошло успешно, хотя им и пришлось пережить несколько страшных минут. Даже омар выжил. Не обнаружив на панцире никаких повреждений, Биб еще яснее представил себе свойства водяного давления.

Позже они погружались на такую же глубину в присутствии представителей печати и завершили летний сезон тем, что совершили серию спусков для изучения рельефа дна. Эти спуски уже не были такими глубокими, но зато оказались более опасными, иногда едва не кончались гибелью исследователей.

Однажды их опустили на коралловые рифы, после чего плавучая база двинулась вперед, таща за собой батисферу. Так они перескочили через два рифа (один высотой 20 футов, а другой —30). Биб был поглощен наблюдениями за стаей больших рыб, когда на иллюминатор упала черная тень. Подняв глаза, он увидел, что их быстро несет на гигантскую скалу или на край кораллового рифа высотой футов пятьдесят, если не больше. Почти отвесная сторона этой скалы была покрыта острыми выступами.

Биб тут же подал сигнал бедствия и приказал как можно быстрее тащить их наверх. Батисфера начала подниматься, а тем временем скала все приближалась. Боясь, что столкновение неизбежно, Биб приготовился отдать новое распоряжение: снова с той же скоростью опустить батисферу и одновременно дать полный ход назад. Но батисфера все-таки успела подняться и пройти над скалой. Если бы она ударилась о вершину, то могли разбиться смотровые стекла, и тогда гибель была бы неминуемой.

В 1934 г., когда Биб и Бартон совершили свой рекордный спуск, первому было пятьдесят семь лет, а второму— тридцать три. Батисфера была все та же. Бартон уже давно подарил ее Нью-Йоркскому зоологическому обществу; на чикагской выставке «Век прогресса», в зале наук, она была одним из самых главных экспонатов. Совершенно случайно батисферу поместили как раз под гондолой знаменитого воздушного шара профессора Пиккара.

И вот ее вывезли из музея и подвергли тщательному осмотру. Изготовили новые кварцевые стекла, установили новый кислородно-регенерационный аппарат и произвели некоторые другие замены, но в основном все оставили как было.

Наконец подняли крышку люка и поставили на место. Знакомый резкий звон металла… Оглушительные удары молотка по гаечному ключу при завинчивании гаек…

— Нас приподняли, отвели за борт и опустили вводу, в облако пены и пузырей, — говорил в микрофон Биб, запечатлевая уже ставшие привычными для него ощущения, пока батисфера не погрузилась примерно на четыре фута. Но тут он почувствовал холод в ногах и обнаружил, что они на шесть дюймов в воде

— Бартон отодвинулся, и я вижу настоящий водопад, низвергающийся из-под крышки, — продолжал Биб, и дал сигнал подъема. Так закончился спуск.

Неделю спустя они повторили попытку и погрузились на 2500 футов. А еще через несколько дней они спустились на всю длину троса, составлявшую 3028 футов, т.е. больше полумили. Биб осмотрелся, передал сообщение наверх и приказал поднимать батисферу.

То был рекорд, которому суждено было продержаться пятнадцать лет. Но важно не это. Биб не просто совершил глубоководное погружение: он пользовался прибором, которого обычно лишены глубоководные водолазы, — натренированными глазами натуралиста. После него под воду спускались Бартон, Пиккар с сыном и Хоуот с Вильмом, но никто из них не наблюдал того, что видел Биб. Дело не только в том, что он первый запечатлел все виденное, но и в том, что результаты его наблюдений до сих пор уникальны.

Батисфера явилась логическим развитием и воплощением идеи наблюдательной камеры. Она помогла человеку достичь невиданных глубин и открыла ему новый обширный мир. Но лишь немногие имели возможность совершать спуски в батисфере, а Уильям Биб мечтал о тех временах, когда любой исследователь морских глубин сможет без труда погрузиться хотя бы на пятьдесят— шестьдесят футов. Людей удерживает лишь незнание и необоснованный страх — ничто другое не помешает им нырять.

— Не умирайте, пока вы не заняли, не купили или не изготовили сами шлем, чтобы взглянуть на этот новый мир, — призывал он.

Уже тогда можно было предполагать, что даже и в шлеме надобность скоро исчезнет. Было время, когда снаряжение подводника становилось все тяжелее и жестче, совершая эволюцию от мягкого скафандра Зибе до батисферы Биба. Но теперь процесс должен был стать обратным. Водолаз думал о том, как бы освободиться от обременительного снаряжения и иметь на себе не больше одежды, чем у старинных ловцов жемчуга и губок. Начиналась эпоха свободного ныряния.