Смертельное наследие пещеры Лос-Тайос

Смертельное наследие пещеры Лос-Тайос

Вместо предисловия

Хочу заранее принести свои извинения читателю за возможные неточности и нестыковки в описании нашей экспедиции за океан. Ее материалы столь обширны и удивительны, они содержат столько открытий и загадок, что послужат основанием к написанию отдельной книги. Здесь же приводятся ее первоначальные наброски, своеобразный краткий отчет об этой самой странной и поразительной экспедиции.

— Есть серьезный разговор…, — с этими словами Старик открывает свой внушительных размеров кейс и брякает об стол квадратной литровой бутылкой какого-то экзотического напитка.

Экзотика бросается в глаза уже ее внешним оформлением: пробка бутылки исполнена в виде здоровенного сомбреро золотистого цвета. Следом на столе появляется плоская жестяная банка консервированной ветчины и пузатая стеклянная банка миниатюрных маринованных огурчиков. Пока Старик занимается вскрытием этой незамысловатой закуски, я с интересом рассматриваю красочную бутылочную этикетку. На ней изображен усатый мужик индейской внешности в громадном красном сомбреро и с гитарой в руках. Он сидит с весьма задумчивым видом, подпирая спиной здоровенный зеленый кактус. «Sierra Tequila Gold» гласит надпись на бутылке.

Это меня сразу же пугает. В прошлый раз, перед поездкой в Мезерицкий укрепрайон на поиски Янтарного кабинета, Старик потчевал меня польской «Выборовой». А укрепрайон, откуда мы едва унесли ноги, хотя и с богатой добычей, находился на территории Польши. Позапрошлый раз запомнился украинской перцовой «Горилкой». Тогда мы ездили на раскопки скифского кургана на Херсонщину. Теперь текила — знаменитая кактусовая водка. Традиция, однако. Значит, Мексика?

Осторожно скашиваю глаза на Старика. Он уже закончил с подготовкой закуски и шарит взглядом в поисках стаканов. Вид у него невозмутимый и страшно деловой. Второй плохой признак… Мы находимся на кухне, в моей квартире. Я достаю из шкафчика широкие приземистые и очень тяжелые стаканы для виски и вопросительно смотрю на своего партнера — подойдут ли? Шут его знает, из каких стаканов следует пить текилу, может тоже есть своя специфика поглощения этого крепкого напитка? Про церемонию употребления прославленного кактусового пойла я вообще-то наслышан и даже участвовал в этом загадочном ритуале. Сначала следует насыпать соли на левую руку, причем, по одной версии на локоть, а по другой — на запястье, затем лизнуть соль языком и пить водку неторопливым, но одним глотком, пропуская жгучую жидкость по поверхности языка. В качестве первичной закуси — лучше всего ломтик лимона, так как вкус у текилы какой-то самогонно-овощной. Лично мне не по нраву. Но, дареному коню… К тому же законы гостеприимства не позволяют хаять принесенные спиртные напитки, даже, если вы абсолютный трезвенник.

Старик поощрительно кивает головой — подойдут, мол. Наливаю на три пальца — вновь одобрительный кивок. Выпиваем без всяких ритуальных таинств и молча закусываем, чем Бог послал. Я присовокупил к нашему нехитрому застолью несколько пунцовых помидоров и пару луковиц сиреневатого цвета, говорят, они не такие горькие и их можно грызть целиком, не разрезывая на колечки.

— Что за погода нынче на Североамериканском континенте? — я с хрустом впиваюсь зубами в луковицу, и этот коварный вопрос — мой пробный камень на предмет «серьезного разговора».

— Слушай, давай, обсудим после третьей, — Старик отправляет в рот очередной крохотный огурчик и тянет руку за бутылкой.

— Согласен, — двигаю свой стакан поближе к нему, а сам зорко наблюдаю, не станет ли наливать мне побольше, дабы сломить волю к сопротивлению очередной замышляемой моим верным напарником авантюре.

Нет, все идет по-честному, на три пальца и вровень. После третьей — это будет примерно грамм по двести семьдесят на брата, глаз на это дело у меня наметанный. При такой дозе захмелеешь не особенно, но при подобной закуске мозг все же утратит обычную осторожность в оценке окружающих явлений и поступающей информации. Хитер, Старик! Но и я не так прост, и с самого начала задаю себе посылку не поддаваться ни на какие посулы и заманчивые предложения типа легкой прогулки по мексиканским лесам и горам, с фотографированием собственных персон на фоне знаменитых атцекских пирамид. Всего и делов-то — приготовить емкие и прочные баулы под золотую и серебряную утварь, устилающую окрестности древних развалин индейских городов. Знаем, проходили уже и неоднократно…

Тем временем, третий рубеж преодолен, но Старик начинать не торопится. Хрустит и хрустит себе огурчиками, благо, банка размеров немаленьких. Я же налегаю больше на ветчину, мясная закуска более гасит воздействие коварного мексиканского алкоголя. Возможно, кактус содержит и некие дурманящие вещества, это тоже надлежит учитывать. Поэтому открываю бутылку «Кока-колы» и стараюсь ослабить крепость выпитого пенистым, придающим бодрости, коричневатым снадобьем. Хотя, в принципе, я являюсь противником разбавления крепких спиртосодержащих напитков и считаю полнейшей глупостью, когда, например, виски разбавляют содовой и к тому же бросают в него кусочки льда. Не всякие заморские примочки следует принимать на ура и брать в свой обиход. И так кругом уже сплошные «о-кей», чуждое нам «зафакивание» и прочие «вау». У нас, славян, свои добрые и старые традиции, особенно, по части пития, где, кажется, мы впереди планеты всей. Но каждому, как говорится, свое… И все же пора переходить к сути визита Старика, он уже тянется разлить по четвертой.

— Итак, Мексика? — я беру в руку наполненный стакан, но выпивать не тороплюсь.

— Буде здрав, боярин! — гудит Старик фразой Ивана Грозного из фильма «Иван Васильевич меняет профессию» и наши стаканы издают приглушенно-стеклянный характерный стук.

Американцы и здесь привносят свои вычурные вкусы. Наши стаканы звенят звонко и радостно, придавая лихость процедуре опорожнения питейных сосудов и особую праздничность нашим хмельным посиделкам. Что-то, типа салюта или, на манер торжественного колокольного звона. По ком звонит колокол? Это Хемингуэй, являвшийся, как известно, мастаком по части пития, взял наверняка от нас, но никак не от американцев. С этой мыслью я и опустошаю свой стакан, стараясь не дать себе расслабиться.

— Не угадал…, - Старик тащит из банки очередной огурчик и щурит глаза от предстоящего удовольствия его хрустящей погибели, — это Южная Америка!

— Южная Америка? — я не скрываю своего удивления, — а, как же текила? Ее родина Мексика и…

— А еще конкретнее — Эквадор! — не дает мне сосредоточиться Старик, — что-нибудь знаешь об этом государстве?

Я пожимаю плечами. Эквадор? Нет, он никогда не был объектом моего внимания. Я о нем почти ничего не знаю. Ну, разве только то, что он действительно находится на южноамериканском континенте, а живут там вроде индейцы или их потомки, смешавшиеся с европейскими завоевателями.

— Это крохотное государство в северо-западной части Южной Америки, — конкретизирует мой приятель, почти не добавляя этим сообщением мои скудные знания.

Я немедленно отправился в свой кабинет за Большим географическим словарем. Так, что тут у нас об Эквадоре? Информации оказалось не очень много, но…

— Ничего себе — крохотное, — вскричал я, — да площадь Эквадора на восемьдесят тысяч километров больше, чем площадь территории нашей родной Беларуси!

— Да? — удивился Старик, — а я смотрел на карте — так там такой клочок… На территории той же Бразилии, к примеру, несколько десятков Эквадоров поместятся.

— Сравнил… Бразилия — одна из крупнейших стран мира.

— А, что там еще об Эквадоре написано?

Я зачитал ему текст небольшой по объему статьи, из которой следовало, что население Эквадора составляет свыше одиннадцати миллионов человек и состоит преимущественно из индейцев, а также метисов, мулатов и креолов. В древности там проживали многочисленные племена индейцев, в пятнадцатом веке эта территория была завоевана инками, а в шестнадцатом испанскими конкистадорами. Государственный язык испанский, государственный строй республика, климат тропический, ну и так далее.

— Да, — озадаченно произнес Старик, — она и по населению почти на два миллиона поболей нашего.

— Слушай, а кто такие метисы, мулаты и креолы, — полюбопытствовал я, — когда читал приключенческие книжки, знал, но это было в далеком детстве и не помню уже.

— Метисы, — авторитетно начал Старик, — это точно потомки смешанных браков индейцев и европейцев, большей частью испанцев и португальцев. Мулаты, кажется, являются потомками негров и европейцев. А, вот креолы… Хрен его знает, тоже не помню. У тебя же полно всяких словарей, давай, глянем.

Большой энциклопедический словарь определил креолов, как «потомков первых испанских и португальских поселенцев в Латинской Америке».

— Послушай-ка, — спохватился я, — а чего мы, собственно, занялись изучением этого Эквадора. Странно: приходишь с бутылкой мексиканского пойла, заговариваешь об Эквадоре, а к чему все это?

— Я просто не знал, что пьют в этом самом Эквадоре, — стал смущенно оправдываться Старик, — из всех американских алкогольных напитков мне известны только виски да текила. Виски глушат штатовцы. Текила, вроде, ближе…

— Но, почему Эквадор? Собираешься туда съездить?

— Понимаешь…, - Старик, как всегда начал издалека, — есть возможность быстро и, главное, неплохо заработать… Это древнеиндейское государство славится своими золотыми кладами. Еще до новой эры индейцы научились добывать золото и серебро и изготавливать из них золотые драгоценности и предметы обихода. А серебро и сейчас там практически не считается драгоценным металлом, настолько его там много. Кроме того, там существуют россыпи различных драгоценных камней…

— Клады! С этого бы и начинал… А, знаешь ли ты, как свирепы и безжалостны тамошние тонтон-макуты? И что тюрьмами там служат простые земляные, но очень глубокие ямы, к тому же, кишащие ядовитыми змеями и крысами?

— Ну, тонтон-макуты это совсем из другой оперы, — блеснул своими знаниями Старик, — это на Гаити. И то в далеком прошлом, когда там правил какой-то генерал-диктатор. А, тюрьмы там наверняка обычные, сейчас всюду цивилизация, защита прав человека и прочее. И, вообще, причем здесь тюрьмы? Мы не собираемся нарушать эквадорские законы и попадать за это в местную каталажку.

— Мы? — возмутился я, — вот, причем здесь я — объясни мне, пожалуйста. Собираешься грабить индейские могилы, так это занятие не для меня! Я не намерен участвовать в этих грязных делишках…

— Да, почему, вдруг, могилы? — рассердился Старик, — ты же выслушай меня сначала. И до конца. Потом будешь возмущаться, если будут на то причины.

— Ну, давай, — покорно согласился я, — только плесни еще по одной, чтобы слушать было интереснее.

— Виталия Андреевича ты знаешь, — утвердительно произнес Старик, после того, как мы опорожнили очередные стаканы.

— Знаю, конечно, — подтвердил я, закусывая аппетитным ломтиком помидора.

Виталий Андреевич был нашим общим знакомым по увлечению кладоискательством, несколько раз мы выезжали с ним и в совместные экспедиции.

— А, знаешь ли ты, что он внезапно разбогател?

— Да, нет, мы не настолько близки с ним, и вообще я уже давно его не видел.

— Месяц назад он открыл свой собственный антикварный магазин, купил новую квартиру и начал строительство загородного особняка.

— Наткнулся на легендарные радзивилловские сокровища, — усмехнулся я.

— В том то и дело, что нет. Это не клад. Точнее, клад, но не из наших мест и имеет не совсем кладное происхождение.

— Из Эквадора?

— Да. Богатство свалилось на Виталия Андреевича после его возвращения из туристической поездки в Эквадор. А, может, вовсе и не туристической… Так вот, вчера я взял пару пузырей его любимой водочки «Nemiroff на бруньках», мы неплохо вечером в его лавке посидели, и я расколол его вчистую. Ты же знаешь, принять на грудь он любит и чрезвычайно…

— Что есть, то есть, — подтвердил я заинтересованно и тут же добавил с сомнением, — и он тебе все рассказал? Что-то на него не похоже.

Виталий Андреевич по своей натуре был весьма скуповатым человеком, и я не припомню случая, чтобы он рассказывал о своих, даже не очень значительных находках и, тем более, не выдавал мест своих изысканий.

— Не похоже, — согласился Старик, — однако, здесь он расслабился. Возможно, под влиянием неожиданного успеха и привалившего богатства. Ну, и водочка, соответственно, повлияла.

— И что же он тебе поведал?

— Не только поведал, но и собственноручно записал, — с этими словами Старик выудил из своего портмоне сложенный вдвое клочок бумажки и протянул мне.

На неровно оторванной четвертушке формата А-4 было неровными скачущими буквами написано название некого населенного пункта, состоящего из четырех слов и фамилия человека, судя по его имени и фамилии — француза.

— И…, - я отдал листок своему собутыльнику и изобразил на своем лице большой вопросительный знак.

— Это человек, у которого Виталий Андреевич приобрел большую партию старинных золотых изделий доколумбовой эпохи.

Далее, со слов Старика, ему была рассказана следующая история. Виталий Андреевич, будучи, якобы, в туристической поездке в Эквадоре (что слабо сообразуется с его натурой), познакомился там с одним французом-коллекционером, который за смешные деньги продал ему целую кучу золотых украшений, а также предметов культа и обихода индейского происхождения. Француз пояснил, что большую часть из них он нашел сам, а остальные скупил у местного населения, которое активно занимается раскопками древних индейских городов и захоронений. Возвратившись на родину, Виталий Андреевич быстро распродал приобретенное на одном из российских интернет-аукционов, наварив на этом сумасшедшие проценты.

— О конкретных суммах речь не шла, — пояснил Старик в ответ на вопросительно поднятые мной брови, — этого с Виталия Андреевича не вытянешь, даже если влить в него целую бочку водки, ты же знаешь. Однако… Открыть антикварный магазин, купить новую трехкомнатную квартиру и затеять строительство особняка… И это в условиях кризиса, в том числе и всемирного… Сам понимаешь — деньги получены хорошие.

— М-да-ааа, — в моем голосе звучало неприкрытое сомнение, — и ты ему полностью поверил?

— Ну, не полностью… Но в Эквадоре-то он был? Был. Это факт. При всем его скупердяйстве — отправиться не куда-нибудь в Крым, а за океан? Француз тоже, похоже, существует. Ну и главное — материальные следы, появившиеся после его поездки. Вещественные доказательства, как говорят юристы — в наличии.

— Меня беспокоит не это, — заметил я, подчеркнув словосочетание «не это».

— А что?

— То, что он так легко сдал источник своего быстрого обогащения. Ну, не в его это манере… Почему он не захотел съездить туда еще разок и еще разок резко обогатиться? А потом и еще. Вместо этого, он бесплатно… Бесплатно ведь?

— Ну, да, — сказал Старик, — не считая трех бутылок дорогой водки и закуски. Но это, конечно, мелочи. Фактически — бесплатно.

— Вот, — продолжил я, — вместо того, чтобы потихоньку наживаться самому, раз это так легко и быстро, Виталий Андреевич вручает тебе, ни с того ни сего, такой роскошный подарок.

— Я об этом думал, — признал Старик, — но, знаешь, по-моему, он всю жизнь стремился разбогатеть, это произошло, и он просто обалдел… Он достиг, чего хотел и большего ему не нужно. Ну и алкоголь свое влияние оказал, безусловно. Он же рассказал мне о своем дельце в самом конце, когда мы были уже на бровях… И потом — мне кажется, когда я уходил, он уже сожалел о рассказанном. Так мне показалось.

— И все-таки, мне кажется, тут что-то не то. Не знаю что, но выглядит эта история очень и очень странно, если не сказать большего.

— С утра я залез в Интернет, — продолжил Старик, — и заглянул на эти аукционы. Все эти антикварные вещицы уходят мгновенно и по бешеным ценам. На форумах же идет базар, что скупают их московские и питерские дельцы для дальнейшей перепродажи новым русским богатеям в их частные коллекции. И, мол, честным коллекционерам не выдержать конкуренции по причине вбрасывания крупного бабла и надо что-то предпринимать, чтобы остановить творящийся беспредел.

— Бешеные цены? — задумчиво пробормотал я, — ну, например?

— Золотая статуэтка ламы, вполне возможно принадлежавшая Виталию Андреевичу, ушла за семнадцать тысяч зеленых, при первоначальной цене шесть тысяч.

Я только присвистнул. Таких кладов на территории Беларуси сразу и не припомнить.

— Нам нужно побывать у этого француза, — как уже о чем-то решенном, подытожил Старик, — уверен это реальная личность и реально, то, что именно он, продал Виталию Андреевичу старинные индейские сокровища.

— Почему нам? — возмутился я, — у меня, кстати, на носу отпуск, и я хочу провести его в родных белорусских лесах, в поисках боровиков, подосиновиков и прочих лисичек.

— Вот и проведешь свой отпуск в тропиках…

— Да, я ни за какие…

— Полностью за мой счет, — ласково добавил Старик, — даже с выплатой командировочных. Независимо от результата. А в случае успеха — все пополам. А грибов и там полно, полазишь в свое удовольствие, если захочешь.

— Да, какие там грибы… В джунглях, да в тропиках!

— Я читал, что грибов существует тысячи различных видов. И растут они повсюду вплоть до Антарктиды.

— Мне нужны только наши: красивые знакомые и съедобные грибы, а не какие-то субтропические уроды — слабо защищался я.

— Ты же их все равно не ешь, — в голосе Старика звучала укоризна, — для тебя же сам процесс важен…

Это было верно. Грибов я почти не ел, исключительно, разве что, за рюмкой. Подцепить вилкой маринованный грибок в застолье сам по себе красивый жест, а еще и вкуснятина и, говорят, пользительно для организма. Лисички скупает у нас вся Европа и не зря эти желтенькие грибочки не бывают червивыми, а дикие животные жуют их для лечения различных недугов. В Японию идут тонны сморчков и строчков, которые во всем мире считаются ядовитыми, а у нас условно съедобными. Потомки самураев, оказывается, нашли в них массу полезных микроэлементов и добавляют в лекарства. Ну и так далее. Про грибы я много чего знаю и могу прочесть длиннющую лекцию об их природе, свойствах, местах и времени произрастания и прочее и прочее. А важен для меня действительно сам процесс тихой грибной охоты.

— Отдохнем, понежимся на южном солнышке, расширим круг наших познаний…, - уверенно дожимал Старик, — никогда не были в Южной Америке, по Амазонке поплаваем…

— Амазонка гораздо южнее, в Бразилии, — я потянулся за словарем.

— Не надо, эти карты еще намозолят нам глаза — Старик удержал мою руку, — давай лучше накатим еще по одной. За успех нашего, он подчеркнул это слово, предприятия.

— Давай! — почти сдался я, — только учти, просто выпьем, а не за успех нашего (и я намеренно выделил это слово) предприятия, Я еще не решил, составлю ли я тебе компанию в этой очередной авантюре, а то и в далеких туземных застенках.

— Чудненько! — засуетился Старик, наполняя стаканы, — кстати, у меня и еще одна бутылочка припасена…

И он ласково похлопал по боку своего внушительного кейса.

— Нет, хорош! Будет уже занадто. А что занадто, то не здрово, — процитировал я подхваченную в Польше, при поездке в Мезерицкий укрепрайон, пословицу.

— Нет, так нет! Ну, будьмо?

— Твое здоровье.

Сухой стук стаканов, и очередная порция кактусового алкоголя скользнула по желудку теплой волной. Закусили последним помидором. Немного помолчали, обдумывая сказанное. Тема казалась незаконченной, и я ее продолжил.

— А когда надо ехать? — вопрос прозвучал нейтрально, еще не подтверждая моего участия в столь дальнем вояже.

— Ровно через месяц, — оживился Старик, правомерно считая, что раз уже пошли детали, то его задача в принципе решена. — Пока там сезон муссонных дождей, тропические ливни, в джунгли не сунуться — сплошное болото. Лететь нужно на самолете, через Франкфурт-на-Майне до Кито. Это столица Эквадора.

— Хорошо. Допустим, мы отправились в Эквадор. Положим, нашли этого загадочного француза. Предположим даже, что приобрели индейское золото в драгоценностях и изделиях. Как нам его вывезти оттуда и ввезти сюда? Таможня даст добро, по-твоему?

— Нет, таможня, конечно, добро не даст. Ни та, ни другая, — невозмутимо произнес Старик, — но надежный способ все же есть.

— Виталий Андреевич поделился?

— Увы! Здесь его расколоть не удалось. Пытался, но он держался, как Мальчиш-Кибальчиш на допросе у ненавистных врагов.

— Тогда, как же?

— Мы покупаем там битую машину на аукционе, загружаем ее в контейнер и отправляем через океан в портовый город Клайпеду. Предварительно напичкав ее нашими старинными золотыми поделками. Из Клайпеды контейнеровозом — в Минск.

— Думаешь, мытники не знают такого способа?

— Знают, в принципе. Но эквадорским таможенникам мы просто заплатим…

— И уж тогда точно сядем!

— Нет. Эквадор одна из самых коррупционных стран в мире. Там берут взятки абсолютно все и за всё, что угодно. Никаких проблем не будет, я уже наводил справки.

— Ну, а наши?

— Нашу таможню совершенно не интересуют битые автомобили. Их никогда не досматривают, есть вещи поинтереснее. Да и для любой таможни главное, чтобы не вывезли ценности, а к ввозу относятся достаточно спокойно — все же достояние государства прирастает, а не убывает. К тому же мы не просто сложим наши безделушки в пакетах на сиденье и в багажник, а спрячем и замаскируем их.

— Каким образом?

— Вещи кладутся в предназначенные полости, в нашем случае в бескамерные автомобильные шины, пороги, топливный бак, и заливаются жидкой смесью полиуретана, или как там называется эта специальная пластмассовая масса, у меня записано. Затем полиуретан застывает и все готово. Он обладает специфическим свойством задерживать даже рентгеновские лучи, которые просто вязнут и гаснут в этом полимере. Золото становится невидимым.

— Мг-м-м-м… Любопытно. А, как его потом извлечь?

— Проще простого. Полимерная упаковка поджигается и почти мгновенно сгорает, не достигая температуры плавления золота.

— Я смотрю, ты хорошо изучил вопрос.

— Еще бы! — отвечает Старик, не подозревая никакого подвоха, — пришлось серьезно поработать над проблемкой.

— Интересно, как это можно после такой дозы, выпитой им с Виталием Андреевичем, за одну ночь проработать все вопросы, вплоть до контрабандной тематики. Да при этом выглядеть относительно свежим…, - но это я про себя, Старика не обязательно посвящать во все мои сомнения.

На этом мы заканчиваем обсуждение, и Старик звонит по мобильнику, вызывая такси.

— Да, чуть не забыл, — он притормаживает у двери, почти уже выходя, и лезет в свой поистине необъятный кейс, — это тебе.

И вручает мне небольшую картонную коробку.

— Что это? — я в недоумении.

— Аудиоплейер и к нему аудиокассеты с курсом ускоренного изучения испанского языка. Воткнул в ухо наушник и спи себе, а через три недели будешь свободно шпрехать по-испански. Правда, на бытовом уровне, но нам и этого вполне хватит.

Я только скептически хмыкнул в ответ на это сообщение. Если бы языки можно было изучать во сне, все бы вокруг уже давно и «шпрехали» и «спикали». И у школьников и студентов не было бы никаких проблем с успеваемостью по инъязу. Помню, как сам мучился с временными формами глаголов в университете.

— Ну, приятных сновидений, — Старик не реагирует на мой скепсис и протягивает на прощание свою руку.

Я двумя руками трясу его запястье и закрываю дверь.

Хитер Старик! Эти замечания по поводу муссонных дождей, Франкфурт-на-Майне, способ доставки предполагаемой добычи и припасенная загодя программа обучения испанскому языку свидетельствовала о заранее проведенной подготовке. Нет, не вчера он пил с Виталием Андреевичем и не вчера родился замысел заокеанской поездки за индейскими сокровищами… Все было уже продумано, взвешено и изучено. Амазонка! Крохотное государство Эквадор! Пиджачком прикидывался… Да он изучил уже все его подробнейшие карты и скачал всю нужную информацию из Интернета. И провел, блестящую (с его точки зрения) вербовку своего постоянного напарника, в том числе и путем, якобы, моего участия в исследовании подброшенной темы. Но не буду его разочаровывать, тем более что я вполне добросовестно клюнул заброшенную приманку и даже наполовину успел ее заглотить, прежде чем понял неладное.

Таким образом, расстались мы вполне довольные друг другом, еще не подозревая, сколь опасным и необычным будет наше очередное путешествие.

Месяц пролетел мгновенно. Не буду рассказывать о нашей подготовке к вояжу на другой континент, ее, как таковой, в общем-то, и не было. С собой решили взять только личные вещи, все остальное, если понадобится, закупим на месте. Пошарил по справочникам и по Интернету в поисках нужных знаний, чтобы быть готовым к новизне совершенно иных мест. Почитал о джунглях и маленечко ужаснулся их безлюдности, непроходимости и свирепости обитателей сельвы. Ну, да в джунгли нам ни к чему, быстренько сделаем свой гешефт и назад.

Удивительно, но мой скепсис в отношении изучения иностранных языков во сне не оправдался. Через три недели я действительно довольно бегло говорил по-испански, правда, на простейшие темы, но все же. Иногда мы со Стариком практиковались в этом на улице, вызывая некоторое удивление прохожих, поскольку наш облик не очень-то соответствовал южной испаноподобной внешности… Вот только поймут ли наш испанский настоящие испаноязычные граждане?

Лишь в аэропорту, после прохождения таможенного и пограничного контроля, до меня полностью вдруг дошло какую опасную авантюру мы затеяли. Ринуться на край света за какими-то мифическими древними сокровищами? Только по причине россказней пьяного кладоискателя, которые, как известно, подобно рыбакам и охотникам, склонны существенно преувеличивать свои достижения и находки? И лишь на основании бумажки с несколькими словами, даже корявость и прыгучесть почерка которых навевали серьезные сомнения в истинности изложенного? Бред! Но было уже поздно, мы взлетели.

Сам полет, как до Франкфурта-на-Майне, так и до Кито прошел спокойно и ничем особым не запомнился. Над Атлантическим океаном была почти стопроцентная облачность и лишь изредка сквозь прорехи облаков виднелась темно-серая масса океанской толщи. Южноамериканский континент мы пересекали уже под вечер, и внизу, в лучах заходящего солнца зеленели десятками различных оттенков сплошные заросли джунглей, прорезаемые лишь крайне извилистыми линиями рек.

Зато Анды нас поразили. Даже с высоты десяти тысяч метров величественные горные хребты, увенчанные сверкающими снежными шапками и тускло блистающими длинными языками ледников, вызывали нечто благоговейное перед мощью дикой природы. Облака, окрашенные багровым цветом уже зашедшего за горизонт солнца, плавали где-то далеко внизу, в предгорьях, и казались порождением буйной фантазии художника-фантаста.

А вот и столица Эквадора — город Кито. С борта самолета он напоминает длинную толстую и пеструю змею, покрытую миллионами ярких разноцветных светлячков и ползущую по черному ущелью, с двух сторон окруженному гористыми вершинами. Красотища!

Из справочников мы знали, что Кито (полное название Сан-Франсиско де Кито) основан в 1534 г. на руинах древних построек инков и находится в ущелье между горными массивами на перепаде высот от 2500 до 3000 м. Его протяженность около сорока километров в длину и лишь пять километров в ширину. Город называют столицей «вечной весны», поскольку погода здесь удивительно комфортна круглый год.

Ну и еще много чего мы знали, запасясь всеми возможными сведениями об Эквадоре. Теперь предстояло ощутить все прелести здешнего мира всей полнотой своей души и прочувствовать все опасности этих экзотических мест на своей собственной шкуре.

Пятизвездочный отель Мариотт, расположенный на широком авеню, на так называемой части нового города, поразил своим шикарным внешним видом и роскошью убранства и обслуживания. Поднимаясь в номер на громадном лифте, в сопровождении лифтера и носильщика нашего немудреного багажа, я все же высказал Старику свое мнение о ненужности столь больших трат на проживание. Мол, могли бы и поскромнее обставить свой быт — приехали ведь не шиковать, а работать. На что получил реплику о кратковременности нашего здесь проживания (всего-то двое суток), обеспечения нашей максимальной безопасности (поворовывают здесь сударь, а иногда даже и убивают), а также крохотности той бреши в кармане Старика столь незначительными денежными средствами.

Ладно, проехали. Тем более ворчал я для «порядку», на деле будучи весьма довольным редкой возможностью пожить по-буржуйски.

Ужинать в ресторан не пошли и откушали прямо в номере из собственных запасов, из коих наиболее привлекательными была родная кристалловская водочка высочайшей очистки под названием «Хлебное вино» и настоящее деревенское, с крупными прожилками, сало. Вид с террасы балкона был также превосходным — поодаль внизу лежал старый город с многочисленными подсвеченными соборами, церквями (только их в столице около сотни) и прочими сакральными объектами. Лепота! Как сказал бы незабвенный Иван Васильевич колоритным баритоном Юрия Яковлева.

Утром попили местного пива (оказавшегося, кстати, очень неплохим) и по совету портье двинулись пешочком в старый город. Там, якобы, масса красивейших достопримечательностей и цены в магазинах гораздо ниже, нежели в здешних бутиках и сувенирных магазинах. Несмотря на высокогорье, дышалось легко, а яркое солнце не создавало ожидаемого дискомфорта (кепи с длинным козырьком). Единственно незаметно обгорели руки, оголенные почти до плеч, но это уже мелочи.

Неспешно поднимаясь вверх по узенькой крутой улочке, неожиданно попали в настоящий эвкалиптовый лес. Позже мы узнали, что это парк Ла Аламеда. Сфотографировали друг друга у величественной статуи Симона Боливара и здесь же едва отбились от целой толпы гидов, предлагающих туристам всевозможные завлекательные маршруты и развлечения.

Конечно, нам хотелось побывать на знаменитом «нулевом меридиане». Там находится комплекс Митад дель Мундо (Середина Мира), расположенный ровненько на линии экватора и можно постоять одновременно в южном и северном полушариях и за считанные секунды совершить кругосветное путешествие. Мы решили непременно посетить это действительно исключительное место, но только по завершении всех дел, при отбытии в родные пенаты.

И сам город очарователен. Новенькие сверкающие небоскребы из стекла и бетона с громадной броской рекламной атрибутикой. А напротив — симпатичные одноэтажные или двухэтажные домишки колониальной архитектуры с красными плоскими крышами. И многочисленные зеленые скверики с пальмами и апельсиновыми деревьями, в тени которых сидят и лежат индейцы в пончо и шляпах. Все это упирается в подножья окружающих Кито остроконечных вершин, за которыми виднеются величественные заснеженные купола вулканов. Немногочисленные облака, продирающиеся сквозь горные вершины, кажется, плывут прямо над улицами города.

Не буду, однако, рассказывать о дальнейших впечатлениях, ибо это не главное, что привело нас сюда. Тем более что при современном развитии средств информатики сегодня всякий желающий может побывать виртуально в любом уголке земного шара и даже в космосе.

Скажу лишь, что мы закупили все необходимое снаряжение по части необходимой одежды, обуви и некоторых технических приспособлений. Из коих самыми важными были портативные рации и спутниковый навигатор.

Не забуду упомянуть и об оружии, на приобретение которого было потрачено полдня. Естественно, без взяток так быстро получить мы его не смогли бы. Но здесь взятки брали абсолютно все, за любое малозначительное действие, или бездействие, за каждую самую пустяковую бумажку. Собственно, по-моему, взятками эти подношения в этих краях и не считались — так, вознаграждение за внимание, за услугу, за должность и прочее. Вначале лицензия на добычу кайманов, в количестве трех голов, было получено в министерстве охраны природы. Затем наша тропа прошла через полицейский участок, где было получено разрешение на приобретение огнестрельного гладкоствольного оружия.

Финальной частью было посещение оружейного магазина в старом городе, которое стоило нам нервов. Хозяин сразу же попытался всучить нам какие-то весьма подозрительные с виду ружья, похожие больше на древние аркебузы или мушкеты. Но продавались эти старинные пищали по цене хороших гранатометов. Хотя магазинные полки кишели современным охотничьим оружием многих стран мира, а на витрине висели даже российские «тулки». При этом в ответ на наши возмущенные возгласы он заявил, что выданное нам полицейское разрешение позволяет продать только такой класс оружия, дабы мы не смогли причинить большого ущерба окружающей среде. Но ружья, мол, нормальные, с хорошим центральным боем.

Взятка здесь вопроса не решила, и мы уже собрались уходить несолоно хлебавши и поискать более сговорчивых оружейников. В самом деле, такими дробовиками трудно убить даже комара, по причине неподъемности тяжеленной зброи, а уж стрелять-то они точно неспособны.

Однако хозяин лавки развеял наши сомнения самым экстравагантным способом. Он поманил нас рукой куда-то внутрь двора. Думая, что он предложит нам что-то стоящее с черного хода, мы двинулись следом. Однако во дворе он поднял эту аркебузу вверх и саданул по верхушке ближайшей пальмы. Эффект был поразительным — широченные исполосованные дробью листья ворохом посыпались вниз. И грохот, что и говорить, был приличным. Следующим, загнанным в ствол, патроном он вполне серьезно пытался шарахнуть по стае индюков, чинно слонявшихся по двору, которых грохот ничуть не испугал (видимо уже привыкли). Но здесь Старик, предвидя большие накладные расходы, этому действу решительно воспротивился.

Хозяин еще раз поклялся всеми существующими католическими святыми, что лучшего оружия нам в славном городе Кито, не найти, а современного никто не продаст, здесь с этим очень строго. Делать нечего, мы ударили по рукам и попросили пару штук упаковать потщательнее, чтобы не пугать прохожих по дороге в наш Мариотт и сам персонал отеля.

Следующей нашей целью был заброшенный в джунглях городишко со звучным названием Пуэрто-Франсиско-де-Орельяна и встреча с неким субъектом по имени Пьер Касьен. Именно эти слова были начертаны неверной от принятой солидной дозы алкоголя рукой Виталия Андреевича на неровно оторванной четвертушке формата А-4.

Оказалось, что туда также можно попасть без труда — обычным рейсовым самолетом. Пока дела складываются превосходно. Однако не надо забывать, что так выразился и один человечек, сверзившийся случайно со сто второго этажа Эмпайр Стейт Билдинга, и пролетающий в чарующем свободном падении мимо пятидесятого этажа…

Город Пуэрто-Франсиско-де-Орельяна оказался обычной смесью строений старинного колониального стиля, а также современных дорогих вилл, банков, офисов, бутиков, непременных сувенирных магазинов и отелей. Последним, правда, было далеко до приютившего нас на пару дней Мариотта, но жить в них было можно. И лабиринт узких, выложенных булыжником улиц, с классическими зданиями из камня и необожжённого кирпича.

Удивительно, но сами жители города почему-то именовали его кратко и, на наш взгляд уничижительно — Эль Кока. Остановились мы в гостинице, высокопарно именуемой «Отель Эксельсинор», но по своему обслуживанию и комфортности, немногим лучше наших «готелей» в районных городках.

Возле отеля нам встретился местный полицейский, который нами почему-то заинтересовался. Надо было видеть, как он несет свое брюхастое тело, одетое в мятый поношенный мундир. Так у нас ходят только гаишники. Ну еще, пожалуй, аксакалы на востоке (но те — заслуженно). Он проверил наши документы и поинтересовался целью приезда. Туристическая версия ответа его, кажется, не очень убедила…

Неужели на наших лицах застыла порочная печать алчности? Пристально вгляделся в отражение своей физиономии с помощью большущего зеркала в фойе отеля. Да, нет — ничего этакого. Типичная славянско-туристическая внешность. «Облико моралле», как однажды выразился один из российских комиков. Старик приметил мои манипуляции с зеркальным отражением и понимающе ухмыльнулся.

Искомый француз оказался в городе личностью известной, портье к которому мы обратились за справкой, сразу же дал нам его адрес. Вообще, как давно я подметил, гостиничные портье являются самыми осведомленными людьми во многих, даже самых неожиданных вопросах.

Например, в Стокгольме мы наткнулись на очень странный памятник — на лужайке лежит друг на дружке кучка шаров на небольшом постаменте. Каждый шарик диаметром сантиметров тридцать. Мы его сфотографировали и стали строить догадки, что это за памятник такой. Долго строили различные версии: от «этими ядрами был потоплен вражеский флагман и выиграно решающее морское сражение» до «в память об изобретении шарикоподшипника». Поспрошали у прохожих — никто не знает. Это раздуло наш спортивный интерес, и мы продолжили расспросы. Не знали в близлежащих офисах и магазинах. Не знал уличный зазывала, приглашающий совершить туры по Скандинавии. Наконец, не знал и проходивший мимо полицейский. Ну и загадочка! И лишь портье нашего отеля, на случайный вопрос Старика о происхождении такого странного памятника, мгновенно дал верный ответ. Оказалось, что на той лужайке проходили соревнования под старинных викингов — кто дальше зашвырнет этот шар… А от отеля до того самого места, между прочим, было расстояние около километра.

Исполнив необходимые обряды гостиничного устройства, мы вызвали, с помощью того же портье, такси и двинулись в гости к Пьеру Касьену, загадочному незнакомцу, якобы, нежданно-негаданно обогатившему нашего приятеля.

Француз жил в собственном особняке колониальной архитектуры — может и небольшом по североамериканским или западноевропейским масштабам, но по меркам нашей страны, очень даже приличных размеров. Одиночеством и болезнью повеяло с самого порога… Но не буду о грустном, его и так впереди прилично. Главное мы, несмотря на мой скептицизм, таки добрались в нужное место и человек, к которому мы пришли не был мифическим или просто порожденным воспаленным алкоголем головушкой незабвенного Виталия Андреевича.

И все же без грустного не обойтись. Вид у нашего француза был просто ужасным. Несмотря на рост (выше среднего), весу в нем было не больше, чем в самой истощенной голодовками подиумной топ-модели. Его желтоватая кожа была просто прозрачной, сквозь нее просвечивались не только кровеносные сосуды всех форм и размеров, но и кости. И двигался он сродни киношным привидениям. Живыми оставались только глаза — большие, черные, умные и слегка настороженные.

Общий язык мы нашли сразу. Узнав, что мы из Беларуси, Пьер (так он сразу попросил его именовать), даже похорошел остатками румянца на худющем болезненном лице и стал жать нам руки. Мы прошли в большой зал, обставленный стариной мебелью какого-то хорошего темного дерева, и расположились в удобных креслах, рядом с, хорошей ручной работы, письменным столом. Его стены были обшиты панелями такой же древесины.

На стенах, без видимой упорядоченности, висели самые разнообразные предметы, большей частью различное старинное холодное оружие.

Из выпивки нам были предложены несколько марок французского, естественно, коньяка в тяжелых темных бутылках (думаю, урожая годов пятидесятых прошлого века), от которого мы, опять же естественно, не отказались.

Радушие хозяина объяснилось сразу же. Пьер оказался нашим земляком. Вернее будет сказать, что предки француза были литвинами чистейшей воды и проживали с незапамятных времен на территории Беларуси, носившей тогда название Великого княжества Литовского.

История оказалась интересной и заслуживает приведения ее здесь, правда, в сокращенном виде. Далекие предки Пьера Касьена происходили из старинного шляхетского рода с Пинщины, имели свой родовой герб и носили фамилию Касьянские. Один из них, Янош Касьянский, оказался неисправимым романтиком и, во время наполеоновского нашествия на Россию, возомнил себя спасителем отечества (земли Великого княжества Литовского были присоединены к Российской империи в 1792 году) и вступил со своей челядью в армию Наполеона. А точнее в польский корпус маршала князя Юзефа Антония Понятовского, входившего в состав французской армии.

Как не удивительно, пинский шляхтич прошел невредимым почти всю тяжелейшую русскую кампанию и был легко ранен лишь под Вильно, в стычке с русскими казаками. После этого он попал сначала в Париж, а затем, после второго и окончательного разгрома вновь созданной наполеоновской армии, выехал на жительство в Испанию, где и обосновался окончательно в городе Овьедо. Его сын возвратился в Париж в конце XIX века и получил французское гражданство. Ну и далее все Касьены-Касьянские проживали в Париже

Пьер Касьен, являлся таким образом, потомком в восьмом поколении того самого патриота-пинчанина. А в Эквадор он прибыл шестнадцать лет назад в поисках инкских сокровищ.

Далее я передаю наше общение прямой речью. При этом следует учесть, что я не являюсь знатоком испанского (на котором мы говорили) или французкого (на котором мог изъясняться Пьер) языков, поэтому мое изложение может показаться искушенному читателю чрезмерно сухим.

— Вы, конечно, удивлены, отчего я с вами так откровенен? — Пьер в очередной раз наполнил наши стаканы пахучим французским напитком поразительно тонкого вкуса.

— Н-ну…, - разноголосо и одновременно протянули мы со Стариком и засмеялись, взглянув друг на друга.

— Все очень просто. Во-первых, жить мне осталось считанные дни. Во-вторых, мы с вами, можно сказать, одной крови. И, наконец, в третьих, у меня никого не осталось… Ни родных, ни близких… Нет даже никаких наследников. В случае моей смерти все мое имущество должно перейти этому государству. Эквадору. Я полагаю, что это несправедливо, я начинал в этой стране с французским капиталом и здесь вложил все свои средства. По этим причинам вы для меня нежданный и счастливый случай, и я все, или почти все, хочу оставить вам.

— Это для нас весьма неожиданно, — пробормотал Старик, — мы приехали, чтобы купить у вас некоторые индейские предметы доколумбового периода. По рекомендации нашего друга Виталия Андреевича, который побывал у вас ранее.

— Деньги мне уже не нужны, — грустно сказал француз, да у меня их уже и не осталось — всё ушло на лечение моей болезни.

— Как она называется? — осторожно спросил я. — Кажется, абсолютно неизлечимых болезней на Земле уже не осталось.

— Никто не знает, ни как она называется, ни ее симптомов, ни способов ее лечения. Эта болезнь не зафиксирована в медицинских анналах. Мой организм, мое тело, все его члены просто тают. Я умираю от истощения, хотя никаких достаточных поводов и оснований для этого нет. Но можете не волноваться, она совершенно не заразна, иначе бы меня здесь давно изолировали.

— Где же вы ее подхватили, то есть… где могли заразиться? — Старик также старался тщательно выбирать выражения, чтобы ненароком не обидеть собеседника.

— Скорее всего, там, — Пьер махнул рукой куда-то на северо-запад, — хотя, не исключено, что меня отравил мой слуга, которого я недавно выгнал…

— Слуга? — поразился я, — но в вашем доме не замечаются следы его присутствия, а кроме того, в таком случае надо ведь заявить в…

— Об этом потом, — поморщился француз, а сейчас я хочу предложить вам сделку.

— Мы готовы вас выслушать, — Старик обменялся со мной взглядом.

— Как я уже говорил, денег у меня уже не осталось, оба банковские счета почти пусты. Дом и имущество я продать уже просто не успею… Но я ревностный, если можно так выразиться, католик. И последним и единственным моим желанием является похоронить меня здесь, на католическом кладбище при храме Святого Антония. Я в этом городе чужак и мне, как говорится, там это не светит. Но здесь берут все, даже служители бога, и за деньги, которых у меня, к сожалению, не осталось, можно решить любой вопрос. Итак, первое условие — обещайте, что вы обеспечите мои похороны в соответствии с моим пожеланием.

— Обещаем! — дружно и вполне искренне произнесли мы.

— Деньги на ваши похороны у нас найдутся, можете в этом не сомневаться — уверенно добавил Старик.

— Слава Христу…, - облегченно сказал француз, — давайте же за это выпьем.

За что было предложено выпить, мы со Стариком не совсем поняли — ну не за похороны же еще живого человека… Но синхронно подняли свои стаканы и глотнули по глотку пахучего напитка. Тем более что чокаться нам не приходилось, эту славянскую традицию француз в своем питейном арсенале не унаследовал.

— Поклянитесь мне в этом на кресте, — француз достал из-под рубашки массивный золотой католический крестик и вопросительно глянул на нас поочередно, — чтобы я мог спокойно умереть.

Мы неуверенно переглянулись.

— Я не знаю, как там у вас православных это делается… Вы вообще-то верующие?

Старик кивнул головой утвердительно, а я напротив — отрицательно.

— У нас при этом, осеняют себя крестным знамением, — добавил мой напарник, целовать чужой крест ему (как, впрочем, и мне) явно не хотелось.

— Валяйте, как у вас принято…, махнул рукой Пьер, которому даже простой взмах давался с трудом.

Что мы и сделали, креститься умел и я.

— Завтра же я составлю завещание, по которому все мое имущество перейдет вам. Но не это главное…

— А что? — по старой кладоискательской привычке Старик инстинктивно навострил уши, в готовности проглотить и переварить любую, даже кажущуюся незначительной, информацию.

— Главное — содержимое пещеры Лос-Тайос…, - при этих словах француз, казалось, совсем обессилел, и его голова в некотором забытьи склонилась на грудь.

Лос-Тайос… Какой кладоискатель не знает этих магических слов? Конечно, были подкованы по этой части и мы со Стариком. Хотя, если откровенно, ни он, ни я в эти легенды не верили.

Для тех, кто их никогда не слышал, вот вкратце их содержание.

Согласно легендам это самое загадочное и неисследованное место не только в джунглях Эквадора, но и на всем земном шаре.