История с истерией

История с истерией

И тут собственно возникает неизбежный вопрос — а из-за чего весь этот шум? В серьезность требований изъять документы № 12 и № 13 не верит никто — ни сами «квасные», ни охмуренный ими патриарх. То, что Юлий Борисович брякнул с испугу, противоречит его собственному мнению, которое было широко опубликовано (текст этой публикации, кстати говоря, редактировал и подписывал сам глава Минатома Михайлов):

— Что касается первой атомной бомбы, я считаю, что ее можно показать широкой публике — более того, ее даже возможно публично разобрать (! — авт.), и с моей точки зрения, вреда не будет (! — авт.). Я имею в виду договор о нераспространении ядерных технологий.

К этому остается только добавить, что когда американские студенты приходят на практику в ядерную лабораторию, им дают задание — сконструировать простейшую атомную бомбу на основании публикаций открытой печати. И они вполне успешно выполняют задания! Естественно, что ученые тех стран, против которых направлен договор о нераспространении, сделают это еще более успешно — была бы только ядерная взрывчатка: плутоний, уран или торий.

Весь сыр-бор разгорелся только по одной причине — «квасные» никак не хотели, чтобы утвердилось мнение, что проект советской атомной бомбы — «цельнотянутый». Однако, придраться в целом к публикации ВИЕТ было нельзя, а потому попробовали прицепиться к «крамольным» документам — на основании чего и запретить публикацию целиком.

Но опять же, вот что странно. Годом ранее шумного скандала с ВИЕТ в приложении к «Курьеру советской разведке» совершенно спокойно печатается аналогичный материал, да еще и сам документ № 12!

Может никто не заметил той публикации, хотя тираж приложения — 100000! Но тогда придется еще раз повторить: в 1989 году (за три года до скандала) автор опубликовал в еженедельнике «А и Ф» серию статей, в которых прямо указывает на зарубежное происхождение первой атомной бомбы СССР — идея и конструкция американцев, а уран — немецкий.

В статьях рассказывалось об акциях советской разведки в Англии, США, Канаде, об ее успехах и провалах, о главных информаторах этого небывалого в мире проникновения в зарубежные секреты.

Немало было сказано и о советских ученых, которые проверяли поступавшую информацию, проводили эксперименты в кратчайшие сроки сделали и испытали бомбу.

И что самое интересное — на страницах еженедельника автор привел схему урановой бомбы, по которой еще легче «сделать бомбу любому, кто захочет» (в соответствии с запугиваниями Головина).

И, если тираж приложения к «Курьеру советской разведки» показался мал, чтобы его заметили, то тираж «А и Ф» тогда 20 миллионов, его читало практически все взрослое население страны.

Остается добавить, что публикация в «А и Ф» также прошла не без истории и шумной истерии. После прочтения рукописи у главного редактора еженедельника появилась «медвежья болезнь», которая случалась с ним всякий раз, когда появлялся острый материал, и он немедленно убывал тогда в командировку или «на больничный», чтобы избежать ответственности. (Зато в последствии, когда материал имел громкий успех, гулко бил себя в грудь кулаком).

На сей раз все произошло по иному. Главный предложил в силу все той же угодливости отправить рукопись в военную цензуру, но получил резкий отпор. Автор предупредил, что в таком случае он опубликует рукопись в более солидном издании, где руководство не занимается холуйством. Главный лицемерно пообещал никуда не слать, но тут же втихомолку связался с цензурой.

На следующий день в редакции принесся испуганный, как всегда, академик Харитон и начальник «бомбового» главка Цырков, побывали потом и представители министерской «спецслужбы».

Однако, автор сразу занял крайне жесткую позицию, и не позволил никаких изменений в тексте, который вскоре и был опубликован. Тысячи читательских писем подтвердили, что вскрытый в публикации «Атомный Гулаг» пласт — это новый список человеческих судеб, растоптанных большевистским режимом. В редакцию приходили и приезжали издалека люди, рассказы которых множили число фактов, которые и легли в основу первой книги «БОМБА. Тайны и страсти атомной преисподней».

Но было и несколько человек совершенно другого, сталинско-гулаговского мира. Так, бывший заместитель Курчатова, Владимир Гончаров требовал опубликовать его версию атомного проекта, в котором начисто исключалась «цельнотянутость», а все излагалось в «патриотически-квасном» ключе.