«Да я просто сладкие слюни хотела попить»

«Да я просто сладкие слюни хотела попить»

Подготовка ко дню рождения – это, конечно, больше, чем день рождения. Тем более если это не твой день рождения, а на который тебя пригласили.

Главная проблема, когда уже куплен подарок. Это же не тебе подарок, вот в чем беда-то. А ведь он мог бы быть твоим. И даже должен быть. Но не будет.

И вот, осознав это, Ваня начинает потихоньку ковырять картонную упаковку подарка. Мизинцем. Потом дырочка становится достаточной для того, чтобы начать ковырять указательным пальцем. Потом указательный палец натыкается на что-то твердое. О боже! Да ведь это именно то, что было нужно Ване всю его жизнь! Все эти долгих четыре года!

– Ваня, – спрашивает его неприступная (уже который день) мать, – зачем ты проковырял дырку в подарке для Оли?

– Мама, – говорит Ваня, – дело в том, что мне очень нужен этот подарок. А я не знал, что там лежит.

– Но ты же и теперь не знаешь.

– Я догадываюсь.

– И ЧТО?

– Там? – беззаботно переспрашивает Ваня. – Компьютер с играми.

– Ты что, на ощупь определил?!

– Нет, я слышал, как ты по телефону бабушке рассказывала. А мне будет такой подарок?

– Ну, на день рождения.

– На день рождения? А когда у меня день рождения? – 10 ноября.

– А-а, – говорит Ваня, совершенно, конечно, не представляя, когда это. – Ну хорошо. 10 ноября у меня день рождения?

– Да, – начинает терять терпение его мама (она, впрочем, и так выдержала беспрецедентно долго для себя).

– Тогда подарки можно уже сейчас нести.

– А у меня день рождения когда? – спрашивает Маша.

– 26 февраля.

– О, это очень долго, – говорит Маша. – И что, до этого никаких подарков не будет?

– Ну, еще Новый год будет. Можно Деда Мороза попросить.

– Да он тоже долго несет, – с досадой говорит Маша. – Ждешь, ждешь… А вот папа раньше в командировку поедет, пусть привезет.

Ей с мамой легко договориться об этом. Они договариваются.

– Мам, – говорит Маша, – а можно, я пока конфету съем? Это будет хороший подарок.

– Зачем тебе сейчас есть конфету? – говорит Алена. – Ты еще не ужинала.

– Да просто сладкие слюни хотела попить, – объясняет Маша.

Ну, тут я, конечно, уезжаю в командировку. Это изнурительная длительная командировка – сначала в Сочи, потом в Париж. Все очень непросто. Дети взрослеют и скучают уже по-настоящему. А я повзрослел еще раньше их.

– Ну вот, – говорит Ваня, – куда папа, туда Путин. Куда папа, туда Путин.

– Да нет, – говорит Алена, – все наоборот. Куда Путин, туда папа.

– Да, – соглашается Ваня. – Путин в бассейн – и папа в бассейн. (Этого, между прочим, вообще не было.) Путин на мост – и папа на мост. (А это, кстати, произошло только два дня назад.) Вот так никак они не могут друг без друга. Как иголочка без ниточки.

Алена утверждает, что онемела, когда услышала это поразительной силы сравнение. Она не ожидала такого от четырехлетнего мальчика, пусть это был даже ее собственный сын (то есть, видимо, тем более не ожидала). Она ничего даже толком не ответила.

А продолжение было такое: Маша сама позвонила мне по просьбе Вани. Да, она уже научилась сама звонить по телефону.

– Ваня интересуется: ты привезешь подарок? – спросила она.

– А тебе самой это, можно подумать, неинтересно?

– Можно подумать, интересно, – старается не засмеяться Маша.

– Привезу, – говорю я. – Конечно, привезу.

– А ты откуда привезешь?

– Из Парижа.

– О, тогда костюмчик, – радуется Маша.

Она говорит это, потому что очень давно, когда ей было два с половиной года, я привез ей из Парижа уникальный костюмчик. Уникален он тем, что она носит его до сих пор и он не кажется ей мал. Юбочка с каждым месяцем выглядит все убийственней, а на рукавах жакета есть длинные белые манжеты, которые Алена когда-то догадалась отогнуть, тем более что они не были даже схвачены нитками.

Два дня в Париже я получаю от Маши телефонные звонки (я не удивлюсь, если начну получать эсэмэски) и наконец, не в силах уже больше говорить, что у меня пока нет времени на поиски костюмчика, говорю, что купил. Я таким образом мобилизую себя к тому, чтобы и в самом деле бросить всю эту бессмысленную суету и пойти искать костюмчик.

Но все-таки времени на него не остается. И я еду домой и думаю о том, с какими глазами я переступлю его порог. Правда, очень поздно, и есть надежда, что они заснули. Но они, конечно, не спят. Ваня тоже ждет подарков. У меня есть пара неубедительных сувениров, но у меня нет костюмчика.

Ну да, они не спят. Я искренне ненавижу себя и говорю им, что все хорошо и что костюмчик вот-вот будет.

– Ура! – кричит Маша. – А где он?

– В сумке, – отвечаю я, и мне кажется, что вот в таком состоянии люди стреляются, если они, конечно, порядочные люди. Впрочем, я за свою жизнь могу совершенно не беспокоиться, ибо я, как выяснилось (можно тешить себя иллюзией, что только сейчас), такого рода человеком не являюсь.

– Пап, а сумка-то где? – шепотом спрашивает Маша.

Мне в этом голосе слышится сострадание. Мне кажется, что она уже все поняла и уже жалеет меня, потому что понимает, что мне придется врать и дальше.

– Ну, где… – вздыхаю я.

– В Японии? – уточняет Ваня.

– В Японии?! – переспрашиваю я.

– Сумка в Японии? – терпеливо переспрашивает Ваня.

– Почему в Японии? – переспрашиваю и я.

– А в Париже перепутали, и наша сумка с подарками в Японии, – рассказывает Ваня. – У Андрюши тоже так было, когда он с родителями в Париж ездил. Наша сумка в Японии, Маша! Папа, а что такое Япония?

Я рассказываю. Они увлекаются и даже как будто забывают о том, с чего все началось, хоть это и кажется мне невероятным.

Потом они уже засыпают, и Ваня говорит мне сонным голосом:

– Папа, а ты знаешь, что Андрюша потом сумку из Японии получил?

Наутро я еду в ГУМ, иду в небольшой амбициозный детский магазин, выбираю сумку и сгоряча набиваю ее костюмчиками, джемперочками и джинсиками так, что она еле закрывается. Я утешаю себя тем, что я же все-таки в этот раз не соврал. Они же сами все это сказали.

– Какая-то легкая сумочка… – подозрительно шепчет Маша, лихорадочно расстегивая «молнию». – А-а-а!..