«Учительницу перебивать нельзя»

«Учительницу перебивать нельзя»

Я вез детей в школу и в детский сад самой короткой дорогой. Минут 5 ехать обычно. Но мы попали в пробку. Мы тащились в этой пробке, безнадежно опаздывали, и вдруг Маша сказала:

– О! Когда мы на «Доставке» ездили, мы вот здесь поворачивали.

Я с большим сомнением поглядел в переулок, который выглядел так, что обязательно должен был закончиться беспросветным тупиком.

– Вряд ли, – сказал я Маше и проехал этот поворот.

– Ну и зря, – сказала она. – Очень зря. Успели бы на урок.

– Маша, – после некоторого молчания спросил Ваня сестру, – ты что, не хочешь подольше побыть с папой?

Пока сердце мое таяло от нежности, Маша искала достойный ответ. Но не нашла.

У нее появилось что сказать только после того, как мы опоздали на первый урок. Но я этого уже не услышал, потому что я тоже опаздывал.

Учительнице, конечно, не нравится, когда кто-нибудь опаздывает. Она считает, что главное сейчас – сформировать в детях условный рефлекс послушания. Меня это настораживает. Еще больше меня настораживают успехи, которых она достигает в этом деле.

Так, вчера она рассказала следующую историю. Она проверяла контрольные работы (я, к сожалению, не запомнил, что это был за предмет). Машина работа оказалась с большим количеством помарок и неточностей и просто, будем прямо говорить, ошибок.

Учительница позвала Машу, и они вместе стали разбирать эту работу.

– Я показала ей все ошибки, все небрежности, которые ведут к ошибкам, – сказала мне учительница. – Я рассказывала довольно долго, она меня внимательно слушала. Потом я закрыла тетрадь и спросила: «Ну, теперь все понятно?»

И тут Маша, по словам учительницы, тихо сказала: «Да, все понятно, Вера Ивановна (имя и отчество учительницы изменены в интересах Маши). А вы уверены, что это моя работа?»

– Это же и правда была не ее работа! – воскликнула учительница. – И она молчала об этом, понимаете?! Она слушала! А потом сказала: «Вера Ивановна, а вы уверены, что это моя работа?»

– А Машина работа была без ошибок? – в первую очередь спросил я, услышав это.

– Ни одной, – кивнула учительница.

Потом вечером я спросил у Маши, так ли все это и было.

– Да, – подтвердила она обрадованно. – Я ей в самом конце только и сказала: «Вера Ивановна, а вы уверены, что это моя работа?»

– А почему ты раньше этого не сказала, когда Вера Ивановна только начала рассказывать? – спросил я. – Ведь ты же видела, что это не твоя работа. Более того, ты, наверное, поняла, чья это работа.

– Конечно, поняла, – засмеялась Маша. – Вики! (имя девочки изменено в ее интересах).

– Так почему ты сразу не сказала? – Я начал уже злиться.

– Потому, папа, – сказала Маша, – что учительницу перебивать нельзя. Ты что, не знаешь?

Так результаты правильного воспитания бьют прежде всего по самим воспитателям. Я всегда подозревал, что это именно так и бывает. Даже мне, может, и хотелось всегда так думать.

На прошлой неделе в их школе был праздник. К ним на этот праздник должны были прийти военные. Маша страшно переживала.

– Папа, – говорила она, – я их боюсь. Я не буду стихи для них учить.

– Ну ты же знаешь, что нужно слушаться учительницу в вашей школе.

– Да знаю… – вздыхала Маша.

– Чего ты боишься? – успокаивал я ее. – Нет повода для беспокойства. Его нет! Просто нет! Это же военные. Они вас будут защищать.

– А мне Алиса рассказывала, что у них в школе, в первом классе, уже был предмет такой, «обэжэ».

– Это что?

– Я точно не знаю.

– А о чем?

– Ну, про военных. Это неинтересно и страшно. Не буду рассказывать. Про то, как люди из окна выбрасываются. Про утопления всякие.

– Ну хорошо, – говорю. – Только ты не бойся все-таки военных. Они из окон не выбрасываются. Они спасают тех, кто выбрасывается.

– А Алисе говорили, что иногда и военные тоже выбрасываются, – упрямо сказала Маша.

Потом я ее спрашиваю:

– Ну что, приходили к вам военные?

– Да, – отвечает Маша.

– И что, нестрашные оказались?

– Совершенно!

– Ну вот, – радуюсь я. – Я же говорил! Стихи им читала?

– Читала, – говорит Маша безо всякого интереса.

– И что они?

– Они-то? Рады…

– Да что такое? – теряю я терпение.

– Да понимаешь, папа, – раздосадованно говорит Маша, – это не настоящие военные оказались. Ветераны!