Глава XXIV
Глава XXIV
Взлохмаченная голова, с испуганными глазами и, проступающими под ними синяками, беспомощно вертелась в разные стороны. Бекхан сидел на колесе от БТРа с закованными назад руками и, перехваченными скотчем, щиколотками.
Был он ниже среднего роста, но спортивный и плотный.
В настоящий момент это значения не имело — страх уже заполз в его сознание и хлопающие глаза это красноречиво подтверждали. Первыми с ним начали работать Катаев и Рябинин. Бескудников и Долгов, перекусив консервами из сухпайка, кемарили в УАЗе.
Костя стоял сбоку от боевика и комкал в руках пакет, снятый с его головы. Рябинин, опершись спиной на «девятку», внимательно, в упор рассматривал съёжившуюся фигуру. К слову заметить, беглый осмотр машины никаких результатов не дал. Более тщательное обследование решили отложить. Пока же, кроме пары-тройки кассет с арабскими песнями, Бес больше ничего не вытащил.
— Здравствуй, Бекхан… — наконец произнес Рябинин, — дорогой ты наш.
— Зыдырав… ствуйте, — шевельнул тот, пересохшими губами, зачем-то кивнув головой.
— Ты по-русски нормально понимаешь? — на всякий случай уточнил Сергей.
— Да… да… панымаю.
— Вот и хорошо… — Рябинин отпрянул от машины и, подойдя вплотную к задержанному, поставил ногу на покрышку, нависнув над ним. Теперь Бекхану приходилось смотреть на опера задрав голову.
— Сейчас, дорогой, от тебя зависит домой ты вернёшься или к Аллаху полетишь… Понимаешь? — повысив голос рыкнул Рябинин.
Бекхан тут же кивнул. В полутьме (всю ремзону освещала лишь маленькая шестидесятиваттная переноска, светившая от дизельного генератора, тарахтящего за стеной) понять выражение его лица было сложно, заметно было лишь как часто-часто моргали глаза.
— Ну и что ты понимаешь? — раздражаясь, спросил Рябинин, — А? Не слышу?!
— Эт… та… ну… что нада… — Бекхан сипел, — Клянусь, высё расскажу…
— Так, бл… ь, рассказывай! — не выдержав, рявкнул Костя.
Он зашел боевику за спину и теперь тот чувствовал себя не очень уютно, не зная, что ожидать от невидимого сзади опера.
— А… ну… этто… вы гаварите, что нада…
— Про убийство офицера-танкиста на старом базаре, про подрывы, про засады, — перечислял Рябинин, — про всех кого знаешь с гор… Про оружие… Ну?!
— Ээ… Клянусь… я нэ знаю пра эта ничэго… — затряс головой Бекхан, — чэстно…
Костя хлёстко, дважды ударил его по почкам. Охнув от боли, «дух» повалился на грязный бетонный пол. Ещё два жёстко — жестоких удара заставили его согнуться от боли и завыть.
— Ты что, животина, ещё ни хрена и не понял?! — Костя присел около него на корточки, — ты же уже сдох, сука… Но у тебя есть шанс воскреснуть, если молчать не будешь!
— Ыыы… я нэ знаю… — он не договорил — выхваченный по печени хук сменил вой на харкающий спазм.
— Сука… — Катаев отшагнул от лежащего в сторону, — На «машине времени» хочешь покататься!
Нога, обутая в кроссовок, смачно впечаталась под рёбра. Взвыв и пытаясь защититься, Бекхан скрючился ещё больше.
— Погоди пока… — Рябинин присел на колесо, с которого свалился Бекхан, — может договоримся ещё…
«Машиной времени» в оперотделе Центра содействия называли полевой телефон, чья работа была основана на принципе динамо-машины. Накручиваешь ручку, вырабатываешь ток в 12 вольт и на другом конце идёт вызов. В сегодняшнем случае другого конца не было бы и в помине. Оголенные провода от аппарата крепятся на различных участках тела задержанного: руках, голове, гениталиях. Пытка жестокая, но не смертельная. И эффективная. Этот «передовой» опыт «федералы» переняли у структур шариатской безопасности, действовавших в Ичкерии с 1996 по 1999 годы. Там этот «метод ОРД», был практически официально разрешен, наряду с тривиальными избиениями обвиняемых и подозреваемых.
— Ведь мы же убьем тебя, Бекхан, — шипя процедил Рябинин, — казним, как вы казнили танкиста… Это ты понять можешь?
— Я нэ знаю танкиста… — сквозь всхлипы твердил тот, — кылянусь… нэ дэлал ничэго…
Костя поднял с пола стонуще-всхлипывающего «духа», не давая ему сесть, спросил:
— Ты хочешь домой?
— Хачу… очэнь хачу… у мэня жэна… Жасмин, — балансируя на связанных ногах и кривясь от боли, ответил Бекхан, — я, клянусь, ничэго нэ знаю…
— А Тимур? Где твой кореш Тимур?
— Какой Тимур? Скажы какой?
В Косте вновь начала закипать неуемная злоба:
— С которым ты, сука, ко мне приезжал! Пятого мая! Забыл, бл… ь!?
Держа боевика за шиворот, Костя почувствовал как тот на секунду, при упоминании Тимура, сжался, но потом снова заладил:
— Я нэ знаю Тимура… Я такси иногда работаю…
Апперкот убойной силы в незащищенное солнечное сплетение не дал ему закончить. Хватая воздух ртом, с выпученными как у морского окуня глазами, скрючившись, Бекхан начал стремительно оседать. Всё ещё придерживая, Костя успел засадить один раз ему по печени. Глаза боевика закатились и он, скручиваясь в позу эмбриона, завалился набок.
Рябинин, встав с колеса, мотнул Косте головой:
— Отойдём…
В другом углу помещения, держа лежащего «духа» в поле зрения, Сергей закурил:
— На такую тупую схему «плохой-хороший» он не поведётся…
Катаев, ещё раз посмотрев в сторону допросного угла, был вынужден согласиться:
— Н-да… Тупо физикой его не возьмешь… Может, в натуре, запытать. «Машину» привезти, иголки… Трубку с проволокой, а?
Рябинин на это хмыкнул:
— Ты профессиональный инквизитор? Или Бес в садюгу маньячного превратился?
— Когда-то нужно начинать. Из этого животного надо всё вытрясти… не зря же мы затеяли всё это, — Костя потёр сбитый кулак, — не отпускать же…
— А если он копыта откинет?
— «А если»… «а если»… — раздражаясь, психанул Костя.
Ему тоже хотелось поиграть в «хорошего», но он уступил эту роль старшему товарищу. Вышибать ливер, изображая тупого «быка», у него не лежала душа, — сюсюкать за правое сознание с ним что ли?! Он и так только одно лепит… «Больно» да «клянусь»…
Заметив, что кряхтящий боевик, зашевелившись, пытается подняться, Костя быстрым шагом пересек гулкое пространство гаража. Выхватив из кобуры пистолет, он, лязгнув затвором, вжал ствол под челюсть «духа».
— Только пошевелишься, гнида, я тебе башню снесу! Лежать, сука!
С последним словом он рубанул рукояткой пистолета по заросшей черными волосами шее. Боевик занял исходное положение.
— Можно было бы театр устроить, — вернувшись к дымящему Рябинину, предложил Костя, — так не с кем… Если кого из наших «расстреливать».
Серёга о чем-то сосредоточенно думал, по привычке кусая кончики усов. Катаев, решив его не отвлекать, молчал. Наконец, отряхнувшись от своих мыслей, Рябинин пробормотал:
— Есть один вариант… Типа, «театра», действительно…
И снова замолчал. Затем, остро взглянув на Костю, уже тверже произнес:
— Надо будет проехать в одно место… Там и решим…
— Чего решим-то? — заинтересованно спросил Костя.
— Расскажу… — Рябинин, присев затушил об пол окурок, — этого не бей пока… Я с ним про любовь и жизнь поговорю… тет-а-тет…
— Давай… — Костя, не поняв до конца, что же всё-таки задумал Серёга, пожал плечами и пошел к выходу.
Не доходя до дверей, он, обернувшись к Рябинину, усаживающему Бекхана на колесо, спросил:
— Присмотреть?
Сергей, утвердив чеченца в сидячей позиции, отмахнулся:
— Не надо… Справлюсь, если что…
Костя вышел из гаражного помещения на воздух. Яркий солнечный свет тут же резанул по глазам. Поморщившись и проморгавшись, он направился к УАЗику. На территории стояла тишина, только на дальней стороне кирпичной стены. Прапорщик Вова у КПП что-то втирал двум караульным. Стараясь не потревожить, дремавших в машине Долгова и Бескудникова, Костя осторожно полез в пакет с продуктами. Повалившиеся банки с «тушняком» и кашами, гремя и звеня, всё равно разбудили оперов.
— Раскололи уже? — не поднимаясь с заднего сиденья среагировал Бес, — отмечать собрались?
Спящий на переднем сиденье Долгов просто открыл глаза.
— Ни хрена… — вспарывая ножом банку с тушёнкой, ответил Костя, — молчит как Зоя Космодемьянская.
Бескудников сел, потер лицо ладонями и, свесившись между передних кресел, обратился к Катаеву, раскладывающему натюрморт на водительском месте, — лаваш, консервы, минералка.
— «Прессануть» его, козла! — изобразил руками удушающий приём Бес.
— Уже… — аккуратно выкладывая волокна мяса на лаваш ножом, кивнул Костя, — всё равно молчит…
— Эх-х… Всему-то вас учить надо, — Бескудников взялся за дверцу, — пойду мастер-класс проведу…
— Подожди… — тормознул его Катаев, — Рябина с ним по душам тел ежит… Просил не мешать…
— Тьфу! — сплюнув в открытую дверцу, Бескудников вернулся в обратное положение, — шнягой какой-то занимаетесь… Ещё права ему зачитайте…
Костя, ничего не ответив, принялся за армейский гамбургер.
— О, глядите… — Долгов посмотрел через голову Катаева, — чего-то к нам дикий прапор чешет…
Костя обернулся, прапорщик Вова приближался, дружески улыбаясь:
— Парни! Уж вы извините что мы накормить забыли… Совсем не по-русски получается, пойдём-те ко мне, повар борща нальёт.
— Да нет, спасибо, — Костя кивнул на свой импровизированный стол, — мы уже разложились…
— Разве это еда! — всплеснул руками прапор, — желудок запорете, парни!
Его желание накормить гостей было настолько искренним, что Костя, в отличие от Беса и Долгова, ещё не набивший живот сухомяткой, решился:
— Борщ — это хорошо, — он вопросительно посмотрел на оперов, — пошли?
Однако, те, все ещё клевавшие носом, отказались. Костя, скидав остатки лаваша в пакет и взяв с собой початую банку тушняка, ушел вместе с прапорщиком в солдатскую столовую.
Когда он, заметно потяжелевший, вернулся обратно, около оперского «козла» уже припарковалась «буханка» ОМОНа. Луковец и четверо его бойцов о чем-то разговаривали с вышедшими из машины Бесом и Долговым. Рябинина всё ещё не было.
— Ну, как там дела, Серый? — подойдя к беседующим, поинтересовался Костя у Луковца, — ищут нас? Нет?
— Да кому вы нужны! — Луковец всей своей фигурой изучал беззаботность, — ваше руководство на пиве сидит после вчерашнего… Куренного я курсанул, так что хоть до завтра можно не возвращаться…
— До завтра это ты загнул… — прогудел стодвадатики-лограммовый водитель Гена, — а ужинать где?
Луковец не успел ответить, как его опередил Костя.
— Гена, здесь кормят как в ваших «Тополях»… Я только что из столовой, наверное, лопну…
— Вот, а ты боялась, — улыбнувшись, хлопнул командир по плечу водителя, — Костян, Рябина там долго ещё?
Катаев неопределенно помахал рукой и посмотрел на Беса:
— Вы не проверяли? Может «дух» его замочил уже давно?
— Ага, — осклабился Бес, — и съел…
— Пойду, гляну, — Костя направился к входу в здание, — чего он там завис-то?
До дверей он дойти не успел, от удара изнутри те распахнулись и, прикрывая глаза ладонью от солнца, на пороге появился Рябинин.
— A-а, Костян, заходи, — взмахом руки пригласил он, — я, как раз, тебя хотел звать…
Костя, вслед за Серегой, шагнул в сумерки гаража, Когда глаза привыкли к темноте, он увидел, что Бекхан всё также сидит на колесе, только руки его в наручниках перестёгнуты вперёд, а ноги освобождены от скотча. Низко опустив голову, «дух» шумно и прерывисто дышал.
— Разжалобил он тебя что-ли? — негромко спросил Рябинина Костя.
— Меня? — усмехнулся Сергей, — Ну ты даёшь… У нас спор с ним вышел небольшой. Воды нет у тебя?
— Вот… — Костя вытащил из бокового кармана штанов поллитровую бутылку с компотом от гостеприимного прапора, — компот есть, сладкий, правда…
— Пойдёт… — Рябинин двумя мощными глотками осушил половину. Потом прошел к Бекхану и передал остатки. Тот схватил бутылку и жадно присосался к горлышку. Дождавшись, когда тот допьет, Серега отобрал бутылку и зашвырнул её в темноту дальнего угла. Затем вернулся к Катаеву.
— Короче, Костя, сейчас надо проехать в одно место, — Рябинин обернулся на Бекхана, — пока без него, — потом обратно… Если меня всё устроит, снова поедем, но уже с ним… ОМОН подъехал?
— Угу. Серега и четыре бойца…
— Отлично… Зови Долга и Беса, пусть караулят, а мы с ОМОНом слетаем…
— Куда летим-то? Объясни?
— В машине… — Рябинин подошел к Бекхану, — ну что дорогой, скоро ты встретишься с ним…
Ничего не поняв, Костя вышел во двор и передал Серёгины слова операм и омоновцам.
— Далеко? — уточнил Луковец.
— Не думаю, — ответил Костя, уходя вслед за операми, — да он сам сейчас всё объяснит…
Рябинин, не вдаваясь в патетику, торопливо попросив Беса не лупить задержанного, а только общаться, увлек Костю на выход.
Уже на улице, отозвав в сторону Луковца, он пояснил ему и Катаеву, что надо сгонять в пригород Грозного, в село Петропавловское, где ему нужно осмотреть кое-какие развалины.
— А на хера? — удивился Луковец.
— Информацию проверить, которую мне этот пассажир сообщил, — уклонился от прямого ответа Рябинин.
— Он тебе ещё и сообщил что-то? — настала очередь Катаева удивляться.
— Так немного…
Село Петропавловское располагалось на выезде из города в сторону Надтеречного района. Гена, зло и уверенно, вел «буханку» на большой скорости. Снова пришлось ехать по Садовой, мимо блокпоста. Каких-либо признаков шухера заметно не было. Всю дорогу до села Рябинин молчал. Отчасти из-за того, что он перекусывал, привезенным Луковцом хычином и давился тёплой «пепси-колой».
Не доезжая до села, Серега указал Гене на просёлочную дорогу, уходящую через поле к промзонам на окраине Грозного. «Буханка» послушно повернула и, где-то через полкилометра, Рябинин попросил остановиться. По обеим сторонам дороги сквозь дикий кустарник, как обломки гигантских зубов, торчали железобетонные остатки каких-то сооружений. Выскочив первым, Рябинин принялся прохаживаться вдоль обочины и вертеть головой по сторонам. Омоновские пары, разойдясь по сторонам, контролировали дорогу. Около машины остались лишь Катаев и Луковец. В последний раз оглянувшись, Рябинин подошел к ним.
— Надо, вон, за те кусты пройти, — показал он на заросли метрах в двадцати от дороги. Там, возвышаясь над лохмотьями кустарника, выглядывал обгоревший остов ларька или торгового павильона.
— А что там? — с интересом вглядываясь в объект, спросил Луковец.
— Да он говорит схрон там, — Рябинин почему-то замешкался, подбирая слова, — … с оружием… то ли был… то ли есть…
— А-а-а… — Луковец оторвался от разглядывания подходов, — а чего его самого сюда не привезли?
— Я ему не верю особо… — Рябинин сошел с обочины в траву, — да и катать его лишний раз ни к чему…
Луковец жестом обозначил подчиненным «смотреть вокруг» и, осторожно раздвигая высокую траву, двинулся вслед за оперативниками. Неожиданно, после кустов открылась асфальтная площадка, поросшая, сквозь трещины, бурьяном и крапивой. Сгоревшее сооружение когда-то было остановочным комплексом, а площадка местом для разворота. Густозаросшая подъездная дорога к ней говорила о том, что заброшено это место было ещё до первой чеченской.
Рябинин, выйдя на площадку и дождавшись когда выберутся Луковец и Катаев, объявил:
— Пацаны, здесь постойте, вдруг там заминировано, лучше я один посмотрю.
— Да, хорош, Серый, — Луковец дёрнулся за ним, — куда гнать-то? Давай я сейчас Пепла-взрывника свистну…
— Не парься… — Рябинин, успокаивающе остановил ладонью омоновца, — я в Афгане, только одних растяжек штук тридцать снял.
Луковец в нерешительности остановился и посмотрел на Костю. Тот не двинулся с места. Он знал, что если по какой-то причине Рябинин желает лезть за остановку один, то лучше ему не препятствовать. Потом сам всё объяснит.
— Мы тут попасем, — глядя вслед забирающемуся в кусты Сереге, сказал Костя и повернулся к Луковцу, — он заговоренный и проспиртованный… не случается с ним ничего.
Луковец хмыкнул и, поправив автомат, присел на корточки. Костя последовал его примеру. Минут через пять из-за павильона вылез Рябинин. Немного мрачный и, как-то чересчур брезгливо, оттирающий руки носовым платком, который тут же выбросил в сторону.
— В говне испачкался, — в ответ на удивленные взгляды, пояснил он, — нет там ни хрена.
— Напарил? — Луковец встал с корточек.
— Надо сюда его, сучонка, привезти и носом натыкать, — решительным шагом направился к проложенной тропе Рябинин.
— Я же говорил, что надо было его сразу сюда везти, — по привычке попадая след в след за Серегой, бубнил Луковец, — сейчас и воспитали бы фуфломёта…
Когда они вышли к «буханке» Рябинин, придержав Луковца за рукав, серьезным тоном произнес:
— Серый, сюда, на самом деле, надо ещё раз приехать… С этим ублюдком…
Луковец непонимающе уставился на него:
— Да ты чего рехнулся?! Мы что такси маршрутное?! Чего сразу-то его не взяли?!
Рябинин набычившись, но, сдерживаясь, ответил:
— Серега, пойми! Надо! Я же не учу тебя, как ласты ловчее заворачивать… Для расколки надо его сюда! Чтобы развалить до жопы!
Луковец, также, не давая выплеснуться кипятку раздражения из котла приличия, укоризненно покачал головой:
— Надо так надо… Вы люди ученые, мы попроще… Хотя дали бы его моим, Антонио, Лопесу или Генке и возить никуда не надо было бы… Всё бы, сука, рассказал…
— Рассказал бы, — расслабляясь, заулыбался опер, — что сказали бы, то и наплел бы. Например, что фугасы закладывает Жоганюк, да?
— А что? Это мысль! — засмеялся, отходя, Луковец.
Напряг ушел как молния в землю через громоотвод. Жестом отдав команду грузиться, Луковец запрыгнул на переднее пассажирское сиденье.
В расположении вэвэшной части всё было по-старому. Тихо, без шума и пыли. Перед воротами гаража прохаживался Бес, меряя лицевую часть здания. Он разоблачился от амуниции и отсвечивал своей знаменитой черной футболкой с эмблемой группы «Короля и Шута».
Завершали образ героя тёмные очки а-ля Терминатор. Увидев омоновскую машину, он остановился на манер американского копа — ноги пошире, руки за спину.
— Ну, как пассажир? — первым из машины подошел к нему Костя.
— Тупит, пока, — Бес выпростал руки из-за спины, — но я думаю под покровом ночной темноты…
— Саня там?
— У него терпения больше… Я минут через десять после этих «мамой клянусь» вышел…
— Понятно. — Костя обернулся на «буханку». Рябинин и двое бойцов, отряжённых Луковцом, шли к дверям ангара, — Саня, помогите мужчинам подготовить пациента к эвакуации.
— А чего такое? — завертел головой Бес, — в контору везем?
— Нет, в другое место. По дороге объясним…
— Лады…
Бескудников, подняв очки на лоб, двинулся вслед за бойцами.
— А куда Серега? — спросил Костя у затормозившего перед ним Рябинина.
Луковец быстрым шагом удалялся в сторону жилого здания.
— К Юрьичу своему пошел, — мотнул головой вслед омоновцу Рябинин, — сейчас вернется. Пойдём Костян, в сторону отойдём, — помедлив и повертев в руках пачку сигарет, тихо сказал Рябинин, — обсудить кое-что надо.
Они стояли почти у КПП. Костя чувствовал, что Сергей порывается сказать что-то важное и существенное, но не знает с чего начать. Не понимая о чем пойдет речь, Костя то же молчал, наблюдая как омоновцы, загнув головой вперед, ведут к своей «буханке», обряженного в темный мешок, боевика. Долгов и Бескудников, стоя около распахнутых дверей УАЗика, облачались в бронежилеты.
— Слышь, Костян, — хрипло начал Рябинин и, прокашлявшись, продолжил, — мы туда, ну, за остановку вдвоём пойдем… Ну и Бекхана, конечно, прихватим.
Рябинин говорил через некоторое усилие, но Костя слушал его внимательно, ничего не уточняя и не перебивая.
— Я, в натуре, его мордой натыкать хочу… Только не в говно… а в трупешник годовалый… воняет он покруче, кстати…
Тут выдержка Косте изменила:
— Трупешник? Гхм… чей… трупешник?
Рябинин, перестав, наконец, вертеть пачку, вытянул оттуда сигарету, прикурил и затянулся:
— Да «духа» одного, однорукий Джо его все звали… год назад…
— Что значит однорукий?
— То и значит… Кисти у него левой не было, протез в перчатке. Да она ему и на хрен не нужна была, он и с одной рукой из пистолета как снайпер садил и на машине не хуже Шумахера гонял…
Сергей в три затяжки прикончил сигарету:
— Завалил я его год назад. На этой остановке… Мы с Ромкой его вывезли и всё. Ромыч тоже хотел поучаствовать, но я ему не дал… Молодой ещё, грех не стоит брать, пусть дети сначала народятся. А мразь эту даже судить нельзя… Он ещё в Кизляре с Радуевым был, когда больницу захватили… потом здесь, в Курчалое у главы администрации сына замочил… правда, перед этим, лично, на его глазах жену и ребенка зарезал…
— Бл… ь… — Костя, вроде не особо и впечатлительный, вздрогнул, — а он, что кровной мести не боялся?
— Во-первых он не чеченец, во-вторых отморозок. То ли таджик, то ли афганец, то ли пуштун… Здесь появлялся, только когда война шла…
— А вам-то он как попался?
— A-а… Долго рассказывать, — Рябинин махнул рукой, криво улыбнувшись, — деньжат хотел на шару срубить в одно жало… Героин вёз, за который даже предоплату получил… Тридцатку «зелени», вроде… А покупашка остальные деньги отдавать передумал… Короче, не об этом сейчас…
Он снова закурил.
— Эта тварь, у таких вот молокососов, типа авторитета… Как черный плащ, еб… Приехал-уехал… Вот они и думают до сих пор, что он тему какую-то отработал и в Эмиратах отдыхает. Жопу нагреет и появится.
— Так ты хочешь Бекхана разуверить? — начал догадываться Костя, — и, типа, рядом положить?
— Он мне не поверил, когда я ему сказал, что таких, бл… ь, «великих» людей мы на раз убиваем, а уж тебя…
— Ты думаешь он его видел в лицо? А если и видел, то узнает? Год прошел, там по ходу черви всего сожрали…
— Знает или не знает, наплевать… Труп мы в брезентуху завернули, во-первых… А во-вторых, Бекхану достоточно его ласту показать с протезом в коричневой перчатке, с клеймом «джи»… Джо, типа…
— Н-да… — неопределенно протянул Костя.
— Ладно… — увидев, возвращающегося Луковца, скруглил разговор Рябинин, — это мои проблемы. Ты же теперь третий, кто об этом знает… Я хочу, чтоб в тебе это и умерло. Понял?
Рябинин цепко и внимательно посмотрел Катаеву в глаза.
— Не первый год замужем, — буркнул Костя, — за чмошника не держите, товарищ майор…
Не сказав друг другу больше ни слова, оба опера направились к машинам, где их ожидал готовый к выезду личный состав.
На этот раз, проезжая мимо блокпоста, оперативники заметили некоторое оживление. Вплотную к первому рубежу блока стояла «гаишная» «девятка», чуть дальше гражданская «шестерка» бежевого цвета. Двое гаишников-чеченцев о чем-то разговаривали с постовыми, водитель «шестерки», невысокий, лысовато-седой мужчина лет пятидесяти, облокотившись на открытую дверцу, наблюдал за их разговором.
— Не по его ли это душу? — показал Костя пальцем на столпотворение, сидящему за рулем Рябинину.
Разговаривать можно было на любые темы, — закованный Бекхан находился в следующей за оперским «козликом», омоновской «буханке».
— Похоже на то, — ответил Сергей, когда отворотка на блокпост исчезла из вида, — Да и хрен с ними… Бойцы блока им абсолютно честно скажут, что никого не видели… предъявить нечего.
— Дай Бог… — Костя привычно уставился в лобовое стекло, стараясь высмотреть любые проявления опасности.
Когда машины остановились около, уже знакомых Катаеву, развалин, Рябинин первым вышел из-за руля и быстрым шагом направился к Луковцу, раздающему команды боевому охранению.
— Серега, мы туда вдвоем с Катаем пойдем, — сообщил Рябинин омоновцу, — так надо, без обид, ладно…
Луковец удивленно воздел брови и спросил, понизив голос:
— Вы чего… его валить собираетесь?
— Нет-нет… — Рябинин торопливо замотал головой, — просто так надо… ну, чисто технический момент оперативной работы…
— Не догоняю я, конечно, ни хрена… — глядя в лицо оперу, сказал Луковец, — Дело ваше… я всё равно, двоих со стороны заезда поставлю. Ну, с этого, заросшего, мало ли…
Рябинин вернулся к своим и, внимательно всех осмотрев, ещё раз напомнил:
— Парни, вы у машин остаетесь… Костян, ты лопату взял?
— Угу, — показал, выволоченную из заднего отсека, сапёрную лопатку, Костя, — я, в принципе, готов.
Малость надувшиеся Бес и Долгов, старались выглядеть равнодушными, что от опытного физиономиста Рябинина не ускользнуло.
— Пацаны, по честняге, там больше чем двоим делать нечего, — несколько извиняющимся тоном произнес он, — места мало…
Сереге, на самом деле, было неприятно оскорблять друзей недоверием, но в данном случае уместна поговорка, — «меньше знаешь, крепче спишь». И он повторил:
— Без обид… Ладно…
Костя принял из рук Гены, трясущегося Бекхана и, передав лопатку Рябинину, повел боевика в заросли кустов. Сергей, расчищая путь ударами лезвия, пёр впереди как крейсер.
— Сними с него пакет, — обернувшись, сказал майор, когда они оказались за павильоном.
Около обгоревшей задней стены сорняк рос помельче, нежели тот, который уходил к кустам. Да и был повыдерган, — Костя понял, что это последствия первого визита, когда Рябинин проверял правильность расположения захоронения. Катаев убрал шуршащий комок пакета в боковой карман штанов. Бекхан осторожно озираясь и периодически встряхиваясь, пытался оглядеться.
Его зеленая футболка насквозь пропиталась потом, облегая крепкое тело. Руки были закованы впереди, ноги развязаны.
— Копай! — сунув в руки лопатку, подтолкнул его к прореженному сорняку у стены павильона, Рябинин.
Катаев сделал шаг назад и лязгнул затвором. Мало ли что можно ожидать от этого, хоть и испуганного, но спортивного парня.
— 3-зачэм-м? — держа лопатку за основание черенка, еле слышно, спросил он у Рябинина.
Тот, молча вытащил пистолет из кобуры на бедре и, дослав патрон в патронник, абсолютно без эмоций повторил:
— Копай.
И показал оружием на место, освобожденное от травы. Подстегиваемый точечными зрачками двух стволов, Бекхан, неловко прихватив скованными руками инструмент, приступил к раскопкам. Спина его мелко дрожала. Текли минуты. Холмик земли увеличивался, придавливая бурьян. Костя постепенно начал ощущать знакомый запах трупного разложения.
— «Краб», как у вас? — прошипела рация голосом Луковца.
— Всё в норме у вас?
— Тоже. Отбой.
Сергей убрал рацию в карман. Запах всё более и более усиливался. Бекхан в нерешительности остановился и, как побитая собака, посмотрел на Сергея.
— Там… эт… — заикаясь, попытался он что-то сказать.
— Что?! — исказилось от ярости лицо Рябинина, — что там?! Ты же мне, сука, не верил?!
Воткнув пистолет обратно в кобуру, Сергей зло выхватил лопатку из рук боевика.
— Смотри внимательно, мразь! — в несколько энергичных движений он углубил яму почти наполовину.
Стоящий сзади Катаев ударил Бекхана ногой под колени и тот, не удержавшись упал. Упёршись скованными руками в край ямы, он распрямился, оставаясь на коленях. Его колотило как припадочного. А трупный запах всё явственней обволакивал дыхательные пути. Костя поддёрнул из-под бронежилета ворот футболки, натягивая её до глаз. Дышать становилось невыносимо. Лопатка ткнулась во что-то твердое. Через взлохмаченную макушку Бекхана Костя увидел на дне неглубокой, не больше полуметра, ямы брезентовую ткань. Бекхан, по рачьи, попятился назад, тряся головой:
— Нэ-эт… нэ надо… Нээт..
— Что?! — взревел Рябинин, — Не надо?! Да ты, сейчас, сука, сам сюда ляжешь!!
Сильным ударом вогнав штык лопаты в землю, он выдернул из разгрузки нож. Левой рукой Серега схватил Бекхана за волосы и силой пригнул к земле. Косте даже показалось, что затрещал волосяной покров. Засучившие было ноги, Костя, наступив на щиколотки, придавил своим весом. Боевик взвыл от боли, но на высокой ноте оборвав крик, повалившись лицом в землю, зарыдал. Рябинин, превозмогая отравляющую вонь, потянулся ножом к присыпанному брезенту и раскроил его вдоль, сантиметров на семьдесят. Костя успел увидеть мозаично перепутанную ткань натовской куртки, голый чернушно-ввалившийся живот, серо-желтую руку с кляксой коричневой перчатки на окончании. Большего он видеть не захотел. Рванувшийся на воздух, из-под разрезанной ткани, смрад вызвал тошнотворный спазм в горле. А Рябинин, словно ничего не замечая, тянул Бекхана за волосы к разворошенной могиле.
— Смотри, сучка, вот твой герой! К нему вали в отряд! Давай, бл… ь!
Отчаянно скуля, как слепой щенок, боевик всеми силами пытался противиться. Он упирался руками в землю, но та, предательски крошась, втягивала его в страшную яму. Даже Косте стало не по себе. Перекошенное злостью лицо Сереги налилось тёмной кровью — нож ласково скользнул под кадык боевика.
— За наших пацанов! За Сашку! Ромку!
— А-а-а! — закричал Бекхан, но Рябинин хлестко, с оттяжкой ударил его рукояткой ножа по челюсти. Боевик захлебнулся.
— Ноги держи! — приказал Рябинин Катаеву. Костя, закинув автомат за спину стволом вниз, коленями и, помогая руками, удавил ноги «духа» в травянистую почву.
Рябинин за волосы, резким рывком поддел голову Бекхана вверх.
Убьет! Мелькнуло у Кости в голове. В этот момент новая лапа ядовитых газов гниющего трупа схватила за кадык. Костя, еле сдерживая рвотные позывы, продолжал давить всей массой на дёргающиеся конечности.
— Я… высё… высё сыкажу… — выдохами выталкивал Бекхан.
Рябинин чуть ослабил хватку — боевику этого хватило. Поток буро-жёлтой рвоты из его рта хлынул в могилу на разлагающееся тело кумира ваххабитской молодежи. Сергей, разжав кулак и отпустив волосы, выпрямился в рост. Бекхан, корчась, отползал от ямы, извергая с каждым приступом новые дозы блевотины. Костя, бледный, дрожащими руками, вытянув автомат по-боевому, отступил на пару шагов. До состояния Бекхана ему было не очень далеко. Оба, и Рябинин и Катаев только сейчас обратили внимание на надрывающуюся рацию:
— Что у вас?! Что у вас?! — скакал голос Луковца.
— Всё… — Рябинин выдохнул в сеточку микрофона, — всё хорошо… как понял?
— Понял!
— Хватит… нах… — Рябинин вытер рукавом вспотевший лоб и убрал рацию в одно из отделений разгрузочного жилета. Костя только сейчас заметил, что руки у Сергея подрагивают, — он так тут до утра ползать будет. Шагнув к Бекхану, майор дернул его за шиворот:
— Рассказывай.
Поднятое на Рябинина зареванное лицо принадлежало другому человеку. Вместе с блевотиной из него вышел какой-то стержень, пусть и не благородной стали, но позволяющий терпеть боль и тупо твердить «нэ знаю». Если бы Костю попросили составить прямо сейчас его фоторобот, он, наверное, вспомнил бы только широко раскрытые глаза и, трясущиеся от мелких кивков, растрепанные волосы. Глядя то на Сергея, то на могилу «дух» силился что-то сказать, но звук не шел.
— Понятно… — Сергей всунул клинок в ножны на разгрузке и, приподняв под мышки облёванное тело боевика, поставил на ноги, — пойдем отсюда, Бекхан…
Тот согласно закивал и, кривясь, как столетний старик, поддерживаемый под руку Рябининым, поплелся к кустам.
— Кость… — на миг обернулся Серега и глазами показал на яму. Костя понятливо кивнул.
Вытащив из земляного холмика лопатку, преодолевая отвращение, Костя стал сгребать в могилу, разваленную по краям, землю. Он старался не смотреть вглубь, но всё равно, с каждой рухнувшей лопатой земли, ощущал вздымаемый смрад и слышал шлепок о гниющее тело. Абстрагировавшись от всего окружающего, опер механически восстанавливал захоронение. Костя, по своему опыту, знал, что вид трупа вызывает рвотный рефлекс только у впечатлительных людей, не сталкивающихся с этой проблемой. Того же, кому по роду деятельности приходится осматривать, ворочать или грузить мёртвые тела, как правило, стошнить может только от удушающего запаха.
Катаев на всю жизнь запомнил, как в июле 1997 года, ещё курсантом, помогал участковому отрабатывать жилмассив в Невском районе Санкт-Петербурга. На плоской крыше одной из девятиэтажек они обнаружили труп бомжа. Точнее, то, что от него осталось. Жара, солнце и вороны сделали своё дело. Тело на крыше пролежало около трех недель. В общем, спускали его по частям и в вёдрах. Следователь прокуратуры с десятилетним стажем в конце осмотра вежливо извинился и отошел на другой конец крыши опорожнить желудок. К тому времени, участковому и Косте блевать уже было нечем.
Наспех забросав могилу, он развеял на месте раскопок вывороченные Рябининым стебли. Выходя из зоны зловония, увидел, что Рябинин сидит на корточках перед, устроившимся задницей прямо на земле, Бекханом. При этом боевик сидел так, что кроме лица Сергея и окружающих кустов ему ничего не было видно. Он что-то торопливо говорил, а опер изредка кивал головой и односложно переспрашивал. Решив не рушить эту идиллию своим присутствием, прекрасно понимая, что процесс пошел, Костя присел на корточки в стороне от беседующих. От лопатки всё ещё воняло, будоража воспоминания о случившемся. Повертев её в руке, Костя протер черенок сорванным лопухом и зашвырнул её подальше в кусты. После этого он достал из разгрузки рацию и настроил на рабочий канал.
— «Краб-три», это «Краб-два», ответь, — вызвал он Бескудникова.
— Слушаю! Что у вас?! — с ходу откликнулся тот.
— У нас всё хорошо… процесс пошел, скоро будем… Отбой.
— Понял.
Тем временем день неумолимо катился к завершению. Пора бы и честь знать, подумалось Косте, да и место уютное и тихое, в самый раз для внезапного нападения. И чего, там Рябина резину тянет. Костя повертел головой, осматриваясь. Вроде тихо. За этими манипуляциями он не заметил, что Сергей закончил и встал с корточек. Тихим свистом привлек внимание Катаева. Тот вскочил и в быстром темпе покрыл расстояние до кустов. Ни слова не говоря, Сергей показал пальцем на, торчащий из бокового кармана Костиных камуфляжных штанов целлофановый пакет. Костя передал его Сергею и тот, доброжелательно улыбнувшись серозеленому Бекхану, натянул пакет ему на голову.
— Пойдем, Бекхан, — Рябинин подцепил его за локоть, — вставай, аккуратнее.
Подивившись про себя, такой отеческой заботе, Катаев, по-боевому взяв автомат, двинулся следом.
Дожидавшиеся на дороге опера и Серега Луковец уже не находили себе места. Когда из зарослей донеслись первые крики, Бес был готов, как лось в период гона, ринуться в чащу. Спокойный по жизни Долгов поймал его за задний карман разгрузочного жилета. На пару с Луковцом они объяснили горячему товарищу, что если в кустах кто-то кричит, значит это кому-нибудь нужно. Вмешиваться в это точно не стоит. К тому же изобрели рацию. Вызови и узнай. Поэтому, когда процессия показалась на выходе из кустов, все трое, не сговариваясь, молча помогли выбраться на дорожную насыпь Рябинину и Бекхану.
— Куда? — в спину Рябинину спросил Луковец, — к нам или… не к нам?
— На базу, — обернулся Сергей, — он со мной в машине поедет.
Все трое оперов и омоновец напряженно глядя не давали Рябинину возможности просто так отвернуться. Их взгляды он понял правильно и, на секунду закрыв глаза, утвердительно кивнул. Луковец, радостно осклабившись, хлопнул Беса по плечу и ушел собирать бойцов с боевого охранения. Опера, не спеша, друг за другом прошли вслед за Рябининым к своему УАЗу. Радости не было. Прыгать и орать «мы это сделали» не хотелось. Рваный, насыщенный событиями день эмоционально выжег изнутри всех участников оперативного квартета.
Слишком резкая смена декораций, фактуры и людей. А у Кости до сих пор перед глазами стояла картина эксгумации с возможным захоронением нового трупа. Получив от Рябинина подтверждение, что все, о чем они догадывались, обрело реальные формы, опера восприняли это как должное. Как констатацию факта. Даже где-то подспудно мелькнула мысль, что ещё до хрена работы по закреплению, процессуальному оформлению и дальнейшему розыску соучастников. Ещё не было известно, что сообщил Бекхан, какова его роль во всем этом, в каком статусе пойдут его признания, а ощущение ещё одного дорожного столбика необъявленной войны отложилось в багаже памяти.
Рябинин, вместе с задержанным, залез на заднее сиденье, Костя сел за руль, а Бес зажал Бекхана, сев с другой стороны. Прикрывать остался один Долгов.
— Все готовы? — повернулся Катаев к пассажирам.
Бес, быстро обмотнув скотчем ноги боевика, распрямившись кивнул:
— Теперь готовы.
Первой ушла «буханка» ОМОНа, Катаев стронул «козла» следом. Опустив передние стёкла, опера наслаждались тёплым летним ветерком. Ехали в окружную, чтобы миновать блокпост, возле которого производили задержание и заодно снизить количество встреч с нежелательными автомобилями местной милиции.
Во двор Центра они заехали в разрыв — первыми опера, через пять минут омоновцы. Не останавливаясь около комендатуры, Костя прогнал УАЗ почти до конца территории ПВД. Решив для начала разведать обстановку, он, оставив товарищей караулить «духа», пошел к зданию комендатуры.
Только что закончилось время ужина и по территории шлялось большое количество народа. Кто-то сидел в курилках, кто-то сновал через КПП на рынок и обратно, но большая часть подтягивалась на другую сторону жилого корпуса, ожидая футбольный матч между ОМОНом и комендатурой.
— Константин! — окликнул опера Миша Кутузов, когда тот входил в здание комендатуры.
— Вы откуда? — подойдя поближе и понизив голос, спросил он, — привезли кого-то?
— Ну да… — Костя огляделся, пытаясь понять причину такой конспирации, — случилось что-то?
— Отойдем…
Они прошли за здание комендатуры к калитке связистов.
— Кого привезли? — повторил Миша.
— Пятьсот эскимо! — огрызнулся Костя, — что случилось-то, Анатольич?!
— Приходил начальник ОБЭП Фрунзенского РОВД, — Кутузов оглянулся, — интересовался, не задерживали ли мы кого…
— Ну… а вы что?
— Мы сказали, что нет… Но я то сразу понял, что вы неспроста на весь день пропали… Так кто там у вас?
— Соучастник убийства Крылова и Таричева, — обыденно, словно речь шла о каком-нибудь «кухонном боксере»[61], ответил Костя, — ну, как минимум, соучастник…
Видимо, тон оперативника несколько разошелся с озвученной информацией, поэтому Кутузов слегка обозлился:
— Меня когда-нибудь одолеют твои приколы, Костя. Я серьёзно спрашиваю…
— Анатольич… — Костя вздохнул, — ты не тот человек, которому я стал бы задвигать фуфло. Я просто уработался не меньше твоего… Сейчас мы его привезем и ты сам всё узнаешь…
Кутузов продолжал недоверчиво смотреть на Катаева. В это время заскрипели ворота и омоновская машина, вкатившись на территорию, улетела к оперскому УАЗику.
— И Луковец с вами был? — догадался Миша.
— Всё в соответствии с приказом, работаем только с прикрытием.
— Только без доклада, — буркнув, попрекнул Катаева Кутузов, — ну и где ваш задержанный?
— Он в машине, — Костя махнул в конец территории рукой, — не знаешь, кабинет свободен?
— Нижний свободен… Гапасько только что ушел… Жоганюк наверху…
— А этот… Слюняев где?
— Сказал, что у него срочная встреча с конфидентом и уехал, — Миша чему-то усмехнулся, — сегодня-завтра его не будет… Мол, в Ханкале много информации скопилось, обработать надо…
— Всё ясно. — Костя вытащил из разгрузки рацию, идти к машинам было лень.
— «Краб-первый»… Это «Краб-два»… Всё чисто, подъезжайте…
— А чего этот «бэпник» хотел-то? — сунув радиостанцию обратно в разгрузку, спросил Костя.
— Да так… пробивал просто, — Миша, увидев подъезжающий УАЗ, повернулся в сторону входа, — мол, какие-то родственники и всё такое…
Рябинин из двери в дверь вытолкал задержанного в комендатуру. За ними выпрыгнули Долгов и Бескудников. Коротко поздоровавшись с Кутузовым, они все вместе набились в рабочий кабинет на первом этаже. Рябинин пихнул Бекхана в угол на стул, тот неуклюже присел, вертя пакетированной головой.
— Сиди спокойно, Бекхан! — одёрнул его Рябинин, после чего повернулся к Катаеву и Кутузову, — Мужики, нам с другом полчасика надо, чтобы все точки над «ё» расставить и на бумагу записать.
— Хоть рожу мне его покажите, — насупился Михаил Анатольевич.
— А если нам обратно его везти придётся, а? — шепотом спросил Серега, — да в одну сторону? А он тебя в лицо увидит? Давай, потом.
Костя понял, что никуда уже Бекхан не поедет. Контакт налажен, а Рябинин просто не хочет пока никого впускать в их тесный, на двоих, мирок. Кутузов сразу же понятливо кивнул и вышел из кабинета. Костя повернулся следом.
— «Краб-два»! — окликнул его Рябинин.
— Ну? — притормозил Костя. Долгов и Бес, не дожидаясь, затопали на выход из здания.
— Штаны какие-нибудь старые принеси… И пакет… на выброс… У человека проблема небольшая образовалась.
Сергей ткнул пальцем на мокрое пятно, проступившее на модных, с вставками, джинсах Бекхана. Только сейчас обоняние Катаева, «убитое» трупным запахом, уловило оттенки детсадовских проблем. Оказывается, боевик не только облевался.
— Найду… — усмехнулся Костя.
Костя покинул кабинет, смачно захлопнув дверь. В коридоре он успел увидеть, шагнувшего на лестницу второго этажа Кутузова.
— Анатольич! Ты куда? — окриком остановил он, спешащего на доклад, майора.
— К Жоганюку… — остановился тот, держась за перила.
Костя подошел поближе и практически интимно сказал:
— Миша, не торопи события… Давай дождемся, что он вообще расскажет, а потом мы с тобой посоветуемся… — в этом месте Костя поднажал — … и определимся, что сказать Николаю Ивановичу…
— Да я вовсе не поэтому поводу пошел, — плохо сыграл равнодушие Кутузов, — но я тебя понял… По результатам забегайте ко мне, чайку попьем, порешаем…
Они вместе вышли из здания комендатуры. Луковец и его команда отсутствовали. Катаева же у входа дожидались Бескудников и Долгов. Кутузов направился на начавшийся футбольный матч, а опера к себе в кубрик посбрасывать амуницию и собираться в душ. Косте это было необходимо в первую очередь. Помимо грязи, пота и пыли он испытывал непреодолимое желание избавиться от могильных впечатлений.
— А где вы его отловили-то? — спросил Кутузов, шагающего последним, Бескудникова, перед тем, как опера отвернули к жилому корпусу.
— Там, — указал пальцем куда-то на северо-восток Бес и, не дожидаясь дополнительных вопросов, запрыгнул на пандус.
В кубрике оказался один лишь Липатов, читающий «Золотого теленка», все остальные присутствовали на «матче века». Пока оперативники переодевались, Сергей рассказал, что в их отсутствие ничего глобального не произошло. Слюняев уехал ещё утром, Жоганюк весь день маялся похмельем и на люди не показывался. Кутузов пару раз пытался выяснить, где «Рябина и его бригада» и заметно нервничал, получая лаконичный ответ: «На ОРМ». Выезд был за весь день только один, куда-то на конечную остановку маршрутного такси. Двое гаишников, из местных, остановили «Газель», а водитель, не говоря ни слова, из пистолета выстрелил в одного из них и убежал, потерявшись в лабиринтах частного сектора. Раненого отвезли в девятую городскую, но, говорят, шансов мало. Почему водитель «Газели» это сделал непонятно, в машине ничего не обнаружили. Гильзы на месте не нашли. Пистолет, якобы, беглец забрал с собой. Возможно, он был в розыске, а, скорее всего, гаишники чего-то темнят. Сегодня же торжественно открыли баню и почти все уже её опробовали.
Один из руководителей грандиозного проекта, сержант ОМОНа Горынцев, демонстрируя дымоход железной печи, упал и сломал себе ключицу.
— Левую? — уточнил Костя, вспомнив рассказ Луковца о злом роке, преследующем отряд.
— Вроде да.
От судьбы не уйдешь, банально подумалось Косте и он, вкратце пересказав Липатову историю с Бекханом, ушел вслед за Бесом и Долговым обновлять баннопрачечный комплекс.
* * *
Футбол давно закончился. Все оперативники, напарившись в бане и насидевшись в курилке, лениво переговариваясь, вяло играли на кухне в карты. Пару раз заглядывал Кутузов, но, так и не дождавшись прихода Рябинина, ушел спать. И только когда в наступившей ночи раздалась дежурная стрекотня автоматных очередей, в кубрик вернулся Рябинин, волочивший в руках, словно убитый жизнью челнок, автомат, броник и разгрузку.
— Ну, наконец-то! — вскочил из-за стола Бескудников, — ты там не «женил»[62] его случайно?
Рябинин хмуро махнул рукой и присел за стол. Игра в дурака прервалась, Кочур смешал карты в колоду. Все ждали, что скажет Сергей.
— Выпить есть что? — спросил он в никуда.
— Так мы только тебя и ждем… Вань, давай, — подал знак Поливанову Бес.
Ваня, ближе всех сидящий к ящику с гранатами, приспособленному под бар-тайник, полез за гуманитарным спиртом. Кстати, история его появления в фабрично упакованных бутылках из-под питьевой воды «Серебряная роса», неразрывно связана со славным именем Саши Кочура. Когда после прихода первой гуманитарной помощи из Вологды руководство опрометчиво распределило спиртное по подразделениям, несколько дней обстановка в Центре Содействия малость дестабилизировалась. Если похмельные рожи подчиненных командиры и начальники ещё могли терпеть, то когда зазвучали матерные посылы по известным адресам, была произведена «зачистка» остатков и наложено эмбарго на спиртное в гуманитарной помощи.
Первое время «богатыри» по этому поводу закручинились (пить 25-градусную чеченскую «палёнку» не очень хотелось), но вовремя вспомнили о поговорке «голь на выдумки хитра». В частности, Саша Кочур отзвонился своим друзьям из родного отдела милиции и поплакался на судьбу. На другом конце провода его успокоили, пообещав найти выход. Он и был найден в максимально короткие сроки. Один из оперов Сашиного отдела обслуживал административный участок, на котором располагался цех по розливу питьевой воды. Интимно поболтав с мастером линии розлива, друзья-коллеги Кочура притаранили в цех пару канистр изъятого спирта, забрав на выходе три упаковки полуторалитровых бутылок «Серебряной росы» со всеми фабричными прибамбасами.
Подписанные «4 ОМ А.Кочур» упаковки следующим грузом гуманитарки были доставлены адресату.
Одна из таких бутылок сейчас встала во главу стола. Липатов и Гапасько с пристеночных полок выставляли банки с тушенкой, засохший лаваш и овощи.
— До умывальника схожу, — Рябинин тяжело встал, — ополоснусь по пояс… а то мхом прорасту скоро.
Пока Серега ходил мыться, Бескудников не удержался и «вмазал». Для премедикации, пояснил он. Костя предпринял попытку дойти до Кутузова, считая, что лучше сегодня рассказать ему то, что будет предназначено для официальной версии событий, но свет у него уже не горел, а стучаться опер передумал. Катаев вышел на пандус и, вдыхая ночной воздух, смотрел в чёрное южное небо. Стрельба практически прекратилась, лишь где-то на окраине изредка тявкал пулемет. Дождавшись Рябинина около входа в корпус, он вместе с ним вернулся на кухню.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.