РАЗРАБОТЧИК. УРОВЕНЬ 4
РАЗРАБОТЧИК. УРОВЕНЬ 4
На обратной дороге Сергей даже не включал любимую стереосистему, пытаясь осмыслить информацию, полученную от этого зэка-ликвидатора. Обычно он раскладывал все по полочкам, с математической точностью, делая правильные выводы. Математика – великая наука. Сергей и супругу-то себе выбирал не по любви, а исходя из аналитических способностей невесты, о чем не раз с гордостью говорил в интервью. Для этого пришлось поступить в Международный институт при киевском Политехе. Будущая жена училась лучше всех. Этот самый важный в жизни пазл сошелся, как и все остальные его начинания.
Но в этот раз что-то выходило за рамки привычных представлений и математических формул. Что-то пугающее своей необъяснимостью и одновременно притягивающее новыми возможностями. Так было, когда он в первый раз познакомился с компьютерными играми, с виртуальной реальностью вообще. Пусть двухмерной, пусть примитивной, натужно выдаваемой первой своей ЭВМ «Поиск», которая сейчас занимает почетное место на «полке славы» в демонстрационном зале офиса. Это было окно – точнее, крохотная форточка – в новый мир, который еще только предстояло узнать, но уже тогда суливший невиданные барыши и прорыв в неразведанный космос. И вот сейчас, будучи уже взрослым состоявшимся человеком, он слушает не пойми чьи бредни и, странное дело, испытывает тот же самый давно забытый холодок по спине, когда понимаешь, что стоишь на пороге новой вселенной.
Машина чуть не проскочила нужный поворот, и водитель изо всех сил ударил по тормозам, вызвав недовольные сирены окружающих. Хватит размышлять, надо действовать!
– Ява, ты не подавал еще список людей на предстоящую поездку в Зону? – вопрос явно застал Олега Яворского врасплох. С чего бы это шеф, приехавший на работу, еще даже не раздевшись и не нацепив любимые ролики, нашел его в недрах дизайнерского отдела да еще и задает такие странные вопросы?
– Как приняли решение, так и подал. Два дня тому назад. А что случилось? Отменяется?
– Наоборот. Дописывай туда меня и включай в пункт посещения еще и Припять. Плюс отдельный сопровождающий. Пока ребята будут лазить вокруг ЧАЭС, я прогуляюсь по городу, что-то давненько там не был.
– Серега, с удовольствием, но обычно после подачи изменения не допускаются. Если только заново не подавать, аннулируя предыдущий список. Там такая бюрократия…
– Ничего, осилишь, у тебя в ЧИИ дружбан на дружбане сидит и знакомым погоняет. Отблагодаришь, кого следует, деньги возьмешь из «представительских». И проследи, чтобы мой соглядатай не был из «зубров», пусть какого-нибудь человечка дадут, без этих экскурсоводных замашек, ты же знаешь, я пастухов не перевариваю.
Зона лишь на первый взгляд живет по законам постъядерного мира. Деньги и власть здесь по-прежнему решают все. Охота с вертолетов на непуганых животных? – нет проблем. Вывоз дармовых, пусть и опасных, стройматериалов со всеми необходимыми документами? – свои прикормленные фирмы сделают все необходимое. Пикники на самых разных обочинах и любые капризы за ваши деньги и ваши связи. Ровно через десять дней делегация «GSC» во главе с самим GSC проходила «инструктаж по технике безопасности» в чернобыльском здании ЧИИ. Процедура всем знакомая и рутинная. Таким же рутинным был путь к ЧАЭС. Человек, впервые проезжающий дорогой от КПП «Дитятки» до вожделенного саркофага, фотографирует все подряд – деревья, скелеты брошенных домов, дорожные знаки, останки каких-то непонятных строений у дороги. Мотающийся постоянно по работе мирно кемарит, вплоть до самого приезда. Сергей Григорович и его коллеги по работе – Проф, Рэмбо, Олесь, Максимчук – молча осматривали осенние пейзажи Зоны, невольно сравнивая их с первыми своими впечатлениями, три с лишним года назад. Тогда все казалось жутко таинственным и опасным, несмотря на легкомысленный летний наряд полесской природы: зеленая листва виделась неестественно-ядовитой, пустующие дома наполнялись гулкими призраками своих уехавших хозяев, а сдвинутый канализационный люк непременно вел в подземное радиационное царство, откуда уже не было возврата. Они подбадривали друг друга шуточками черного чернобыльского розлива, а сами старались держаться поближе к сопровождающему и не сходить без особой надобности с асфальта на землю.
Сейчас, когда Зоне, пусть и виртуальной, отдано несколько лет жизни, все воспринималось сквозь призму проделанной работы. Андрей Ткаченко поймал себя на мысли, что невольно расставляет на местности аномалии, отмечает неинтересные куски ландшафта, где игроку будет скучно и куда необходимо ввести дополнительные препятствия. Вот этот лес хорошо бы приблизить и наполнить его собаками-мутантами, тут устроить кладбище автомобилей, а КПП «Лелев» перегородить военной техникой, опутать колючей проволокой, наполнить жутко злыми военными. ЧАЭС и Припять вообще построены неправильно, поскольку полвека назад никто и думать не думал об удобстве ЗD-моделирования и не отсекал ненужные перспективы, отжирающие драгоценные гигабайты. Длинные и прямые улицы города – головная боль любого программиста. Приходилось выдумывать несуществующие в реальности перегородки, закрывать горизонт, а площадь перед ДК «Энергетик» и вовсе сделать двухуровневой. Ее настоящие проектанты не позаботились о красивом виде сверху, другие у них были заботы.
– Куда сначала? – спросил водитель микроавтобуса, когда уже подъезжали к ЧАЭС.
– Оставишь нас в Припяти, – скомандовал Сергей, – а сам отвезешь ребят к станции. Я позвоню, когда освобожусь, раньше не возвращайтесь.
«Освобожусь от чего? – подумалось Профу. – Что-то темнит ЖСК. И так в последние дни ходит со шпионским лицом, не хватает только черного плаща с поднятым воротником, шляпы и пистолета за пазухой». Он предпочел промолчать. Другие и вовсе ничего не заметили, полностью погрузившись в свои мысли.
«Микрик» въехал в Припять. Судя по лицам, все они программировали окружающую реальность, переводя ее в цифры, как матрицу. Проф неоднократно замечал, что автоматически рендирует самые разные объекты, дает названия уличным ботам-прохожим и даже предсказывает их поведение, в точном соответствии с правилами игры «Ж.И.З.Н.Ь.». Оказывается, искусственный интеллект, разработанный для «Сталкера», ничуть не хуже настоящего, коим обладает 90 % их сограждан, и вполне способен описать обычную жизнь современного городского аборигена, скучную и однообразную до одури. «Еще лет двадцать, – подумалось ему, и чипы с AI начнут вшивать детям при рождении, чтобы не тратиться на полицию, образование, правительственные структуры. Управлять миром начнет какая-нибудь «GSC World Life», где точно знают, куда надо идти утром группе ботов «офис-чуваки», что будет готовить на ужин группа «йа домохозяйко», кого любить, с кем воевать, как ненавидеть. Старик Рэмбо будет рисовать свои новые идеальные города безо всяких перспектив и уходящих за горизонт линий, а руководить миром поставят все того же пронырливого Григоровича, уж он договорится с кем надо. Или сам возьмет власть, никого не спросив».
Проф с сомнением посмотрел на шефа, уже шагавшего стремительно в сторону Дворца культуры с небольшим рюкзачком через плечо.
Дел у того неожиданно оказалось невпроворот. Легко осматривать подвалы жилых зданий, где сухо и работают хоть какие-то лампочки. Помещения под «Энергетиком» казались перенесенными из голливудского фильма о ядерной войне и нелегкой житухе после нее. Заветная дверь обнаружилась прямо под лестницей и была не заперта. Сопровождающий получил небольшую сумму и остался дежурить в вестибюле.
Панно в ДК «Энергетик»
Под ногами хрустела свалявшаяся однородная масса из пожухлого мусора и многолетней пыли. Откуда-то из дальних вентиляционных окошек проникал тусклый свет, неоднократно преломленный и почти неразличимый в кромешной тьме. Сергей включил фонарь. Подвальные помещения оказались неожиданно просторными, а дверей между ними почти не осталось – мародеры проникли даже под землю. Каждую из них он внимательно изучал на предмет надписей, но ничего подходящего так и не нашел. Неплохо ориентируясь в незнакомых местах, Сергей определил нужное направление и стал пробираться в левую от входа часть здания, где наверху должна была быть подсобка с портретами вождей. Долго искать не пришлось.
Никаких дверей, никаких шаров.
Он включил второй фонарь, предусмотрительно купленный еще в Киеве. Яркий свет выхватил настоящие сталактиты, свисающие с потолка этой урбанистической пещеры. Бетонные стены, изъеденные ржавыми потеками гниющей арматуры и чьи-то безумные надписи на стенах, явно свежие, выполненные чокнутыми граффитчиками-нелегалами. Здесь должен быть этот чертов шар, здесь, не может чутье подвести!
Сталактиты Дворца культуры
Его не было.
Разозленный первой неудачей, Сергей выбрался наружу. После адских подземелий, мертвый город при солнечном свете показался ему обителью уюта и надежды. Он посмотрел часы и не поверил. Прошло всего сорок минут, а казалось, что гораздо больше. Где-то он читал о гигантской пещере Джейта в Ливане, завораживающей посетителей своей красотой. Все они утверждали, что время там сжимается, и, пробыв по ощущениям несколько минут, с удивлением узнавали, что гуляли по ней больше часа.
– Где тут у вас горисполком?
История повторилась. Подвалы бывшей припятской мэрии оказались потеснее и более захламленными. Судя по всему, они использовались под архив и хранилище самых разных документов. В спешке эвакуации сотрудники побросали множество бумаг, и теперь они то валялись, полуистлевшие, на останках какой-то мебели, то чавкали размокшей целлюлозой под ногами. Никаких похожих надписей на дверях, ничего круглого. Где он мог ошибиться?
Оставалась последняя надежда – так называемый «Белый дом», где жило все городское и партийное руководство. Сопровождающий уже смотрел на него подозрительно, как на сумасшедшего. Много всяких разных чудиков ездит в Припять, но все они предпочитают бродить поверху, и чем выше забираются, тем радостнее, а этот бродит по подземельям и выходит оттуда все злее и злее. Странный народ, эти горе-сталкеры.
Подвалы бывшего начальства ничем не отличались от обычных. Хотя бы под землей власть была вместе с народом. Наверное, отчетливо понимала одинаковость будущего пребывания в подвалах жизни. Будь ты городским главой или самым последним дворником – все равно унесут тебя ногами в одном направлении, и складируют рядом, как отработавший свое хлам, и запрут на замок, и выбросят ключ, и будут вспоминать только на очередную годовщину. Никто не минует окончания срока земной жизни, но каковы сроки у жизни виртуальной?
Сергей задумался о смысле своих поисков.
«Допустим на секунду, всего лишь на секунду, что злосчастный шар, из-за которого приходится бродить у черта в предбаннике, все же существует в той версии, что представил Димон. С чем ты придешь к нему? Что можно пожелать? Денег? Власти? И то и другое – преходящи, строго лимитированы отпущенным тебе сроком. Тогда – вечной жизни? Взвоешь сразу после того, как из нее уйдут все твои родственники, друзья и знакомые. Бессмысленность и обреченность вечного земного существования доказана многими мыслителями. Лишь возможность достичь финала игры движет всеми геймерами. Если проиграть или выиграть невозможно, интерес неизбежно угасает сам собой. Момент окончания игры – и есть ее соль, самый интересный момент. Какой-то умный человек изрек: «Я жду смерти как самое интересное и интригующее приключение в своей жизни». Слова настоящего игрока…
Фонарь выхватил из темноты дверь и полустертую надпись мелом на ней.
Перехватило дыхание. Сергей приблизился, насколько было возможно, и стал внимательно изучать буквы. Какая-то абракадабра. «Саш…лище… 12к». Никакой аббревиатуры, скорее всего, Саша из 12-й квартиры.
«О чем это я? Ах да, о жизни, как всегда. Жизнь, как игра. А если наоборот – игра, как жизнь? Сверхигра, где ты – игрок, а все вокруг – боты? Двигаешь армии казаков, управляешь сталкерами, придумываешь все новые уровни, квесты и задания? Абсолютная свобода, абсолютная власть, любые декорации, смертельная опасность и счастливые спасения, самые крайние эмоции и безграничные возможности. Жизнь длится ровно столько, сколько длится сверхигра, и этот срок ты можешь назначить сам. Сконструировать свой последний уровень. Наполнить его таким смыслом, что не жалко будет посмотреть финальные титры. Смог бы я загадать такое желание, стоя перед его исполнителем? И куда, мать его, запрятали этот исполнитель»?
Сам того не замечая, Сергей стал относиться к предмету своих поисков как вполне реальному и обладающему всем набором чудесных свойств. Вот только предмет никак не желал находиться. Закрытых помещений в подвале не оказалось, все уже давно было взломано и проинспектировано охотниками до чужого (а тем более – начальственного) добра. Ничего похожего на место закладки. Он пинал ногами всякий брошенный хлам, и его портативный дозиметр нервно потрескивал при этом, но все безрезультатно. Прошло уже довольно много времени, когда Сергей стал замечать, что идет бесцельно, по второму кругу.
Полный провал. Не исключено, что шар уже кто-то нашел и увез на металлолом. Или, может, использовал? Стал, допустим, мультимиллионером, угадав биржевой тренд или выиграв в лотерею. Хотя вряд ли такие вещи можно найти просто так и кому-то использовать. История и слова Джорджа этому противоречили.
Разочарование было очень досадным. Где же он прокололся? В голову стали лезть обидные мысли – мол, лох, не смог выудить у простачка точного адреса или хотя бы наводки поконкретней. Эх, надо было выдумать фамилию Лукича и назвать наобум какой-нибудь адрес, хотя бы в том же Чернигове. Посчитал, что и этого достаточно, что может решить и пройти любой квест? Поздно корить себя. С другой стороны, блажь все это и нагорождение нелепиц, выдуманных в алкогольном бреду всякими лжедимонами-лжеджорджами. Один с больной головой, пораженной радиацией, придумал и вскоре склеил ласты, второй ему поверил, все позабывал за 17 лет, а теперь намолол всякой чепухи, чтобы выудить имя предателя. Что ж, игра была равна, играли два говна, а результат – все то же говно, полный shit, только в квадрате.
Микроавтобус, вызванный по мобильному, приехал довольно скоро. Его пассажиры сразу отметили перемену настроения начальника, что сидел мрачнее тучи. Уши его, несмотря на октябрьскую прохладу в салоне, светились красным, как два запретительных знака светофора. Так бывает, когда бдительная жена обнаруживает в телефоне благоверного случайно забытую смс-ку: «Отправил мымру к маме, скоро буду, твой Котенок».
В подобной растерянности Григоровича еще никто не видел – казалось, что фортуна, его постоянная подружка, загуляла напропалую с первым попавшимся индусом, разносчиком пляжных полотенец, в самом начале долгожданного романтического отдыха на море.
В Киеве машина остановилась у метро «Петривка», высаживая часть пассажиров. Прохоров и Григорович поехали в сторону офиса. Припарковавшись на бульваре Лепсе, Сергей предложил перекусить в соседнем «Фигаро», чего за ним раньше не наблюдалось. Он явно что-то хотел рассказать, поделиться сегодняшней неудачей. Заказали второе, зеленый салат с оливковым маслом и кофе.
Ресторан «Фигаро»
– Выкладывай, что у тебя там стряслось, – начал без обиняков главный художник. – Ты последнюю неделю сам не свой ходишь, весь в облаках, а сегодня как будто с этих облаков на битый кирпич рухнул, смотреть больно.
– Только между нами, – прорвало неудавшегося сталкера, и он выложил начистоту все этапы своего загубленного квеста, со всеми подробностями, кроме степени родства с припятским Иудой. В его версии тот переквалифицировался в «одного знакомого».
На протяжении всей исповеди лицо Профа сохраняло невозмутимость. Лишь при упоминании «Пикника на обочине» вкупе с исполнением неких желаний его брови полезли вверх, и то на одну секунду.
– Что ты об этом думаешь? – закончил свою речь Сергей. Он почувствовал огромное облегчение. Словно переложил невыполнимую задачу по разработке нужного алгоритма на плечи своих менеджеров, чем, собственно, и занимаются все директора.
– Я думаю, как использовать эту историю в сюжетной линии игры, – уклончиво ответил Проф, хитрый политик и отличный психолог. – В любом случае, это замечательная история для мемуаров и интервью. Не забудь записать где-нибудь для будущих поколений. А мы с ребятами поколдуем, может, что и удастся выжать. Два сталкера прячут в припятских подвалах «артефакты», помогающие найти Исполнитель Желаний и все такое. Или вообще развить тему подвалов и подземелий, переместить туда часть действия, заодно разнообразить поверхности, сократить площадь карты и облегчить программирование. А насчет правдоподобности я бы не питал особых иллюзий. Один пройдоха – этот фарцовщик Джордж, судя по описанию, еще тот был фрукт – способен задурить голову десяти мудрецам. А их в этой истории не наблюдается. Почти, – смягчил он формулировку.
Далее разговор сам собой свернул на воспоминания о знакомых случаях удачного обжуливания.
Больше к теме поисков они не возвращались. Проф взял длинную паузу, обдумывая услышанное. Вечерами, после работы, он смотрел телевизор, но в уме раз за разом прокручивал описание событий многолетней давности и связывал их с результатами поисков шефа. Было в этой истории что-то настоящее, интригующее, за что можно было зацепиться. Жена обеспокоилась: чего это Андрюха ужинает с отсутствующим лицом и отвечает невпопад?
Позже причина для раздумий поменялась: кучка заговорщиков в лице ведущих сотрудников во главе с ним же вышла на тропу войны за участие в прибыли компании. Проект «Сталкер» затягивался на неопределенный срок, переименовавшись интернет-остряками в «Ждалкер», а работать за несчастные копейки заматеревшие программисты уже не хотели.
Повод обсудить ситуацию с сотоварищами предстал ближе к Новому году. Они собрались в одном из кафе, чтобы определить свое будущее в фирме.
– Господа, я собрал вас здесь, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие, – начал речь цитатой из классика Ткаченко. – Наше предложение Григоровичу о проценте от прибыли наткнулось на жесткое «Нихт ферштейн!», и даже попытки найти компромисс окончились лишь туманными обещаниями подумать об увеличении зарплаты.
– Так он, лукавый, презлым заплатил за предобрейшее! Сам захотел царствовать и всем владеть! – подхватил ироничное начало разговора Максимчук, обожавший старые советские комедии. – М…м… повинен смерти! А чем аргументировал?
– Как обычно. «Аз есмь царь!» Вышел из себя, обвинил в искусственном затягивании и нелояльности. В общем, неприятный был разговор. В конце только успокоился, когда я заверил, что в любом случае разработку доведем до конца.
– А мы ее доведем? – поинтересовался Алексей и посмотрел на Профа.
– Конечно, – кивнул «главарь банды». – Зря, что ли, положили столько времени и сил? «Сталкер» – наша визитная карточка, наш товарный знак, под который можно будет найти любых инвесторов, когда придет время создавать свою фирму. А пока работаем, как обычно, не нагнетаем истерию. Я потихоньку займусь поиском партнеров и регистрацией нового предприятия.
– Вот сейчас, наверное, ЖСК рвет и мечет, – хмыкнул Максимчук. – Все, что нажито непосильным трудом, – все же погибло! Три магнитофона, три кинокамеры заграничные, три портсигара отечественных…
– …Замшевые куртки – тоже три, – эхом отозвался Проф. – У него сейчас другие думки. Помните последнюю поездку в Припять?
– Как он там вчерашний день искал, но не нашел? – улыбнулся Рэмбо. – Я так и не понял, какого лешего ЖСК туда поперся? Набраться вдохновения для игровых задумок? Так зачем ему, если он и так ни хрена не делает, только у «стратегов» тусуется да с Антоном трет о будущих успехах?
– Чем меньше профанов из начальства участвует в процессе, тем лучше для проекта. Дело не в этом. В тот вечер мы зарулили в «Фигаро», и ЖСК все объяснил. Получилось очень любопытно. – Он в точности, почти дословно, рассказал историю о Черном Сталкере, Димоне, Лукиче и ценном припятском призе, якобы ждущем своего владельца. На заседающих заговорщиков она произвела просто магический эффект.
– Чует мое сердце, что-то интересное за этим кроется, – добавил Проф. – Не стал бы фарцовщик-валютчик рисковать здоровьем ради малоценного фуфла. Ведь он за него в конечном счете свою жизнь отдал.
Все сидели как зачарованные, явно пытаясь разгадать квест. Первым очнулся Рэмбо:
– Ну-ка, повтори, как он сформулировал координаты места.
– «Спрятали в убежище под теми, кто высоко забрался».
– Теоретически это могло быть самое высокое в городе сооружение. Гостиница «Полесье», 16-этажки или новое колесо обозрения. Правда, под ним подвала нет.
– О, идея! Я смотрел карту, там представительство «Аэрофлота» работало. А кто выше всех поднимался тогда? «Летайте самолетами Аэрофлота!» помните лозунг? – Эта версия принадлежала Максимчуку.
– Завод «Юпитер», – неожиданно подал голос Олесь Шишковцов, молчавший до того всю дорогу.
– Почему «Юпитер»? – опешил Проф от неожиданности.
– Потому. Кто или что выше всех? Звезды и планеты. А какой объект есть в Припяти из звездно-планетной серии? «Юпитер». А есть ли там какие-нибудь подвалы или даже бомбоубежища? Обязаны быть.
– Олесь, да ты гений! – подпрыгнул Прохоров. – Как же мы раньше не доперли?! Бомбарь на «Юпитере»! Кто со мной в Припять? Не успокоюсь, пока не откопаю этот шар и не посмотрю, вокруг чего такой сыр-бор разгорелся.
– А как Сергею скажешь?
– Никак не скажешь. Дадим частную заявку на субботу-воскресенье, сболтнем, что собрались на шашлыки-на лыжи, а сами поисследуем заводские катакомбы. Если надпись на двери сохранилась, хотя бы частично и не важно, о чем, то найти будет довольно легко. Главное – правильно экипироваться. Никогда не думал, что придется поиграть в «Сталкер» по-настоящему, а тут такой шанс! Кстати, есть мысль отснять натуру и добавить в игру всяких подвалов и катакомб. Я думаю, дизайнеры не будут против. Столько геморроя с отрисовками местности снимется.
– Дизайнеры всегда за антигеморрой. Я тоже хочу поехать, – ответил Рэмбо. Остальные одобрительно закивали.
– Прямо четыре мушкетера, – пошутил обрадованный Проф. Одному лезть в сомнительные припятские подвалы ему не хотелось.
– Ага. Едут в Припять за подвесками, чтобы обхитрить подозрительного короля, – отозвался Рэмбо. – Кстати, кардинал Ришелье – Яволье не пронюхает? Он же с администрацией теперь на короткой ноге.
– Не должен. Вряд ли ему ЧИИ докладывает о каждом посетителе, пусть и знакомом. Олесь, ты вариант прохождения придумал, тебе и к чернобыльцам топать. Надеюсь, не стоит говорить о необходимости полной тайны? Иначе ровно через полчаса мы увидим светлый лик ЖСК с иконой и кадилом в руке, требующим исповеди, покаяния в грехах и пожертвования находки в пользу секты «Адвентисты седьмого уровня».
Олег Яворский никак не ожидал такого сообщения. Начальнику пиар-службы «GSC World Games» позвонил знакомый из «Чернобыльинтеринформа» и попросил сдвинуть поездку сотрудников в Припять с субботы на воскресенье, мотивируя визитом в этот день большой группы иностранных репортеров. Ява хотел было спросить у Профа, о какой субботе идет речь, если они не далее как в конце осени туда уже ездили и все, что надо, отсняли. Но что-то его удержало, какое-то нехорошее предчувствие. Все контакты с ЧИИ шли только через него, а тут какой-то случайный звонок…
Он попросил знакомого перезвонить тому, кто заказывал посещение, и предупредил, чтобы о контакте с «GSC» не было ни единого упоминания. С этой новостью Олег помчался в кабинет к шефу.
Григорович, узнав о тайных переговорах, помрачнел хуже саркофага.
– Когда, говоришь, едут? В следующие выходные? Пусть едут. Ява, сделай вот что. Езжай к своим друзьям-товарищам из ЧИИ и привези им рождественских подарков в конвертах. Попроси их, только очень мягко, назначить толкового сопровождающего, не из лопухов, чтобы посмотрел повнимательнее, чем они там будут заниматься, не захотят ли чего-нибудь вывезти или припрятать. Короче, не препятствовать, но и не ловить ртом мух.
Если будут подозрения на попытку вывоза, пусть сообщит по рации на КПП «Дитятки», мы с тобой и Антоном там подежурим.
– Серега, извини, конечно, но я ничего не понял. Что за кипеж, о чем речь, что они оттуда могут вывезти? Только если хлам какой-нибудь.
– Ява, давай договоримся так. Ты – один из лучших моих менеджеров, которому я могу доверять, не считая Большакова. Вот тебе деньги на представительские расходы. – Он вытащил из бумажника больше десятка стодолларовых купюр и, не считая, протянул их обалдевшему пиарщику. – Отчета не потребую. Сколько останется, заберешь себе. Плюс поговорим о твоей явно низкой зарплате. Мне кажется, ее давно пора повысить. Но чтобы все было чики-пуки, никаких изменений в твоем поведении, никаких косых взглядов, полное взаимопонимание с мутантами из ЧИИ. Осилишь? Или Антона попросить?
– Обижаете, барин. Все сделаем в лучшем виде-с. Добавить бы двугривенный, – изогнулся подобострастно Яворский, пародируя то ли извозчика, то ли приказчика в дворянской усадьбе.
Сергей улыбнулся. Такой не подведет, как не подводил ни разу. А Проф со своей шайкой хороши. Пригрел у себя на груди гадюк. Сначала процент от прибыли захотели, программеры недоделанные, а теперь засобирались тайком в Припять. В том, что это было связано с поисками таинственного клада, у Григоровича не было никаких сомнений. К чему тогда такая секретность?
Ява действительно сделал все как надо. С «бунтовщиками» поехал Сергей Чернов, один из опытнейших сотрудников ЧИИ и сам бывший припятчанин. Номер его мобильника был теперь у Сергея в записной книжке.
На пятничном собрании, где-то в конце, Ткаченко обронил, что они с Профом, Шишковцовым и Максимчуком собрались за город, отдохнуть от мониторов. Согласно воскресной программе в 10 утра машина с кладоискателями заехала в город Чернобыль на привычный инструктаж.
Цель визита – ознакомление с брошенным городом Припять, без заезда на ЧАЭС. Припять, так Припять.
В городе экскурсанты, знакомые Чернову по одной из прошлых поездок, выразили желание посетить малопосещаемые объекты. Например, их очень заинтересовал завод «Юпитер». «Дело хозяйское», – пожал плечами сопровождающий и показал дорогу, рассказывая по пути о бывшем секретном заводе, где официально штамповали детали для магнитофонов «Маяк» и «Юпитер», а на самом деле – оборонную продукцию.
Дорога к «Юпитеру»
– Производство тут большое было. Открыли завод еще в 1980 году. Собирали так называемое «изделие 62», строго засекреченное. Дисциплина была железная: минута опоздания – объяснительная начальству и лишение премии.
– А что за изделие? – поинтересовался Рэмбо.
– Вроде большие ящики с электронной начинкой для самолетов, подлодок и космических кораблей. Что-то типа бортового самописца. Так говорят. Еще всякие полупроводниковые приборы для «военки». Третий цех их собирал, самый секретный.
– Ну а магнитофоны-то все же были?
– Конечно, всякое было. Лентопротяжные механизмы шлепали, а в одном из цехов – даже жгутики для презервативов, хе-хе. Ну, и кому доверишь такую нежную продукцию, как не девчатам? Там их целый коллектив собрался, клондайк! – Он даже прижмурился от приятных воспоминаний. – Своя общага, куда все местные бегали, своя дискотека…
– А после аварии?
– После аварии помещения передали ПО «Спецатом», провели дезактивацию. Эта контора работала на ликвидации последствий, мощное было предприятие. Поскольку на заводе осталось много передовой техники – станки с ЧПУ, стенды, лаборатории, собирали роботов, которые потом на крышах работали. Тут же их и испытывали, причем на твэлах из 4-го реактора. Тестировали электронику на поведение в условиях сильной радиоактивности. Правда, не всегда помогало. И с ума роботы сходили не хуже людей, и начинка сгорала от высоких уровней. Реактор же на испытательный стенд не притащишь. Руководил работой Герой Советского Союза Самойленко.
– А за что Героя ему дали?
– За то, что с лопатой по крыше бегал как ошпаренный и графит сбрасывал в развал четвертого блока. Настоящий был герой…
Прошли мимо бассейна «Лазурный». На его фасаде застыли часы; само здание выглядело так, будто в нем ранее бушевала банда сумасшедших слонов.
Часы бассейна «Лазурный»
– Часы, наверное, еще в день эвакуации остановились? – поинтересовался Максимчук.
– С чего бы это? – удивился гид. – Долго еще работали. А сам бассейн закрылся только в 1998-м.
– Как это?! – изумился в свою очередь Алексей. – Кто же в нем купался-то, после эвакуации? Кто воду наливал все эти годы? Город-то уже мертвый был!
– Те же, кто на ЧАЭС и «Юпитере» работали. Людям где-то отдохнуть полагалось, расслабиться. Все полы, разумеется, закрыли спецлинолеумом, чтоб удобнее мыть. Хорошо там было, я сам помню. Хотя и странно. Вокруг – пустые многоэтажки, раскуроченные напрочь, а ты плещешься с видом на пустые окна. Пир во время чумы.
– А не доставали опасения, что вода заражена?
– Нет, не доставали. Она же из глубоких артезианских скважин бралась, а всю ливневую канализацию специально забили, чтобы не уходила глубоко под землю. Да и проверяли постоянно. Не была Припять мертвой, ребята, не была. Умертвили ее, и не так давно.
Так, за разговорами, группа подошла к заброшенному заводу. Его территория уже успела зарасти деревьями. Окна, наполовину лишенные стекол и алюминиевых рам, смотрелись холодными бойницами. Казалось, вот-вот из черных дыр появятся снайперы и откроют огонь по непрошеным гостям. Снег лежал на крышах, укрыл бережно дорожки нетронутой белой простыней. Некому было ее трогать.
– Скажите, а на территории предприятия есть какие-то катакомбы, подвалы, бомбоубежища? – поинтересовался один из посетителей. Одеты они были как начинающие альпинисты, не хватало только страховочных карабинов. Но небольшой рюкзачок, наполненный неизвестно чем, присутствовал у каждого.
– А как же. Оборонному заводу без бомбоубежища никак нельзя, – с сомнением произнес Чернов. – А вы, никак, в подвал собрались? Не советую. Там со времен «Спецатома» ящики остались, «фонят» безбожно.
Территория безмолвия
Программисты переглянулись.
– Какой уровень?
– Кто как меряет. До двух десятых рентгена в час по гамма-излучению. Если на привычные микрорентгены перевести, то двести тысяч получится. Не советую.
– А что в ящиках лежит, никто не смотрел? – осторожно спросил Шишковцов.
– Может, и смотрел, неизвестно. Только нам здоровье гробить неохота. Вполне возможно, что какие-нибудь реагенты для настройки роботов, а может, что другое. Вы лучше по территории погуляйте. Тут и автобусы ликвидаторские есть, и бульдозеры. Часть техники закопали, могу показать где.
– Он здесь, – тихо произнес Проф. – В бомбаре.
– Кто здесь? – не понял сопровождающий.
– Это я не вам.
– Думаешь? – засомневался Рэмбо.
– Не думаю, знаю. Пойдем.
Они пошли по дорожке между зданиями, старательно обходя открытые люки. С левой стороны, неподалеку от заводской проходной, виднелась распахнутая настежь дверь бомбоубежища.
– Мужики, программой не предусмотрено… – начал гид, но Проф его перебил.
– …Не переживайте, уважаемый. Мы ненадолго, только посмотрим и сразу выйдем. Вот компенсация за отклонение от программы. – Он протянул стодолларовую купюру.
«А что, мне было сказано – подсекать, но не вмешиваться. Вот и не будем вмешиваться. А сто баксов в хозяйстве, как говорится, пригодятся», – подумал Чернов и сказал как бы нехотя, забирая купюру:
– Ладно, так и быть, пойдем на нарушение. Только потому, что вы народ бывалый, не в первый раз. Сколько времени понадобится?
– Минут двадцать, не больше, – ответил за всех Проф и первым зашел на лестницу. За ним потянулись остальные.
В бомбоубежище завода «Юпитер»
– Откуда ты знаешь, что он здесь? – повторил вопрос Рэмбо, когда они спустились по грязным ступеням и открыли железную дверь. – Если завод тогда еще работал, почему они именно сюда шар принесли? Что, больше мест не было? Вдруг бы кто нашел?
– Я не знаю, откуда я знаю, но точно знаю, что знаю, – парировал Проф. – Считай это Сокровенным Знанием, причем с большой буквы. Олесь, посвети.
Все включили фонари и двинулись вперед, рассредоточиваясь по длинному коридору и боковым комнатам. Стены повсюду наморщились отслоившейся краской, но под ногами хлама почти не встречалось, за исключением старых противогазов. Перед очередным помещением приходилось останавливаться и проверять дверь на наличие надписей. Их было в избытке. Казалось, что каждое поколение обитателей старалось оставить о себе хоть какой-то знак. Даже если ничего интересного написано не было, дверь подельники все равно открывали и осматривали комнату. Стеллажи, уставленные образцами каких-то проб, пустые ящики, пакеты с химреагентами – все тщательно проверялось, несмотря на жалобный скулеж дозиметров. Вчетвером дело продвигалось довольно резво.
– Андрей, я, кажется, нашел нужную комнату, но там ничего нет, – тихо сказал Шишковцов, догнав своего командира. Тот остолбенел.
– Откуда ты знаешь, что это именно та комната?
– Расшифровал надпись. Пойдем, посмотришь.
Они углубились в одно из ответвлений. Где-то неподалеку вспыхивали фонари коллег, изучавших недра убежища. На распахнутой двери небольшого отсека явно виднелась надпись, сделанная мелом от руки.
– Смотри: «ГО ЧС». Распространенная современная аббревиатура.
– Что это значит?
– Гришка Отрепьев и Черный Сталкер. Вспомни по истории, как Лжедмитрия звали.
– Верно, Гришкой Отрепьевым. Олесь, ты прямо как Анатолий Вассерман, на все загадки и шарады знаешь ответы. Отращивай бороду, будешь телезвездой.
– Что толку, если в отсеке нет ничего? Один пустой ящик.
– А вот сейчас посмотрим, что в нем лежит.
– Ничего не лежит, я проверял. Можешь убедиться, – покачал головой Олесь. Ему было немного досадно, что поиски прошли впустую и неудобно за Профа, попавшего впросак. – Надо выбираться и валить отсюда к чертовой матери, пока дозу не набрали.
Дозиметр у двери выдавал 150 мР/ч, что привычно бойцу радиационной разведки, но жутко тоскливо для программиста.
– Все может быть, – подмигнул Проф и зашел в отсек.
К ободранной стене сиротливо прижался металлический ящик. Андрей, как сомнамбула, медленно приблизился к нему. Вытащил из рюкзака «фомку», подцепил крышку и отбросил ее в сторону. Крышка упала, жалобно лязгнув, как псина, которой наступили на лапу.
В ящике лежал он.
Идеально черный и идеально круглый.
У тебя есть все, что нужно. Есть Цель. и есть Средство. Поэтому он здесь.
Проф унесся далеко-далеко.
Олесь, утомленный ожиданием, заглянул в отсек и осветил фонарем помещение. Потом стремительно вышел и собрал остальных. Ткаченко с Максимчуком все поняли без слов. Они тихо просочились в отсек и подошли поближе. Перед ними в ящике лежал черный шар сантиметров тридцати в диаметре, а перед шаром стоял человек. Вернее, его телесная оболочка.
Кто ты? Где твой разум? В каком из возможных измерений?
Вход в корневой каталог
Выбери Цель, используя Средство. Поднимись высоко, еще выше, над океаном возможностей. Крылья Абсолютного Разума, доступ к базам данных всего и вся.
Загрузка исходных условий
Система не имеет обратного шлюза. Соглашаясь с условиями, ты обязан пройти миссию до конца. Иначе…
Иначе что? Нет никакого «иначе». Миссия исполняется в любом случае.
Загрузка основных файлов. Подтверждение загрузки.
Спасибо за подтверждение. Ваш порядковый номер – 3. Выход из системы.
Он очнулся. Повинуясь инстинкту, подцепил крышку и водрузил ее на место. Обвел взглядом помещение и вытянутые лица каких-то людей, вибрирующих нервно дрожащими отблесками искусственного света.
Кто ты? Где твой разум? В каком из возможных измерений?
– Андрей, с тобой все в порядке? Ответь что-нибудь, – дотронулся до его плеча Олесь.
– Да… кажется, все уже прошло. Пошли наверх.
– А шар? Заберем с собой?
– Нет, оставим здесь. Он нам больше не пригодится.
Соратники не стали задавать больше ненужных вопросов и потянулись к выходу. Не пригодится – значит, не пригодится. Белизна выпавшего снега резко ударила в глаза. Сквозь взрыв солнечных зайчиков постепенно проступила озабоченная фигура гида в зеленом камуфляже.
– С вами все в порядке? Понравилось в подземелье?
– Нормально, – ответил Рэмбо. – На сегодня достаточно. Поехали обратно.
– Уже? – удивился гид, приглядываясь к рюкзакам. – А почему так быстро? Еще целый день впереди. Чего такой бледный? – спросил он у Профа. Тот действительно не отличался цветом лица от снежного покрова.
– Пройдет. Просто давление понизилось. Нет, больше ходить не будем, вези обратно в Киев.
До Чернобыля все молчали. Зашли в здание ЧИИ, прошли дозконтроль. Аппарат загорелся красным. Пришлось идти в туалет, мыть обувь.
В это время на улице Сергей Чернов сделал один важный звонок.
– Алло, это Сергей? Григорович? Тезка ваш чернобыльский беспокоит. Да, уже в конторе. Бомбоубежище завода «Юпитер». Больше никуда. Были с полчаса, ничего тяжелого и объемного не выносили. Нет, точно не выносили. Оно тупиковое, другие входы закрыты, вынести невозможно. С одним явно что-то произошло, вышел белый как мел и какой-то… странный, в общем. Не за что, встретимся на КПП.
Когда микроавтобус с четырьмя пассажирами и представителем ЧИИ подъехал к «Дитяткам», их ждал усиленный наряд охраны и придирчивый досмотр.
– Не знаю, что они так усердно ищут, – развел руками Чернов в ответ на немой вопрос. – Всякое бывает, может, усиление сейчас или начальство лютует. А что вы беспокоитесь, у вас же ничего нет запрещенного на вывоз? Или есть? – Он испытующе посмотрел на Ткаченко, но тот по привычке мысленно отрисовывал текстуры ботов, одетых в военную форму и рывшихся в его рюкзаке.
Старший бот-охранник оттащил овчарку и пошел к телефону докладывать невидимому начальству о результатах. Прохоров сохранял невозмутимое спокойствие. Проверку на дозиметрических «вертушках» они прошли без проблем. Белый микроавтобус преодолел шлагбаум, разделяющий Зону и свободный мир, прибавил газу и скрылся из вида, обдав сизым облачком памятный дорожный указатель с перечеркнутым словом «Чорнобиль».
Сергей Чернов остался ждать у шлагбаума. Со стороны села «Дитятки» к нему подъехал «БМВ Х 5», из которого вышел водитель, молодой парень в модной одежде. Они немного поговорили, что-то передали друг другу и разошлись в разные стороны. Охранники, получившие строгий наказ хорошенько досмотреть микроавтобус и его пассажиров на предмет вывозимых из Зоны отчуждения радиоактивных материалов, ровным счетом ничего не понимали в происходящем, и предположили, что это операция СБУ[7] против каких-то «засланцив». Еще больше они опешили, когда вновь увидели модного паренька ровно через два дня, на свою же смену. Чернов был с ним. По документам следовало, что это частная экскурсионная поездка гражданина Сергея Григоровича для ознакомления с городом Припять. Надо же, какая секретность. Видать, сбушники что-то всерьез роют, коль не могут даже предъявить удостоверение. Старший наряда почесал голову и на всякий случай брякнул своим знакомым «металлистам», с которых кормился, присоветовав по-хорошему лечь на дно, «до выяснения ситуации».
«Икс-пятый» тем временем неспешно катил по безмолвной Припяти. Накануне случилась оттепель, и теперь подтаявший снег слепил водителя радужной коркой. На проросшую сквозь щели в асфальте елку какие-то доброхоты нацепили новогодние игрушки. Может, поздравили таким образом свой город с Новым Мертвым годом, а может, просто поностальгировали по ушедшим временам, когда площадь перед Дворцом культуры буквально утопала в украшениях.
Вид на «Фудзияму»
Въехали на территорию «Юпитера».
– Вот, собственно, и он, бомбарь этот, – указал гид на дверной проем. – Не знаю, чего вы это все с ума посходили, но ворошить его содержимое крайне не рекомендуется. Мне пойти с тобой или здесь остаться?
– Здесь, здесь постой, покури, – поспешно ответил гость, доставая мощный импортный фонарь. – Если что, я позову на помощь.
Чернов с готовностью кивнул. Какая благодать! Люди сами ползают по подвалам, и готовы за это хорошо платить. «Интеринформовцы» обсуждали эти странные визиты у себя в отделе и пришли к выводу, что не обошлось без какого-то слуха о спрятанном в Припяти кладе. Все сходились во мнении, что слух этот полезен, и побольше бы таких слухов, для прибавки к нищенской зарплате.
Чтобы не заблудиться в мрачных подземных лабиринтах, Сергей применил простой прием, описанный еще сто лет назад Перельманом в «Занимательной математике»: если держаться одной стены, то в итоге обойдешь абсолютно все закоулки и вернешься обратно ко входу. Фонарь-прожектор выхватывал из абсолютной тьмы какие-то фантасмагорические картины из фильмов про покинутые секретные лаборатории, где выращивали роботов-мутантов. Судя по треску дозиметра, питались обитатели камер радиоактивным порошком, расфасованным по ящикам и пакетам. Мутанты, понятное дело, перебили всех сумасшедших ученых, разбежались и теперь отсиживаются там, под покровом абсолютного мрака, поджидая своих случайных жертв. Например, директоров компьютерных фирм. Весьма, надо сказать, неприятное ощущение, передаваемое заметным холодком в районе ребер.
Каждое из помещений, а особенно входная дверь тщательно осматривались. Наконец, после томительного получаса поисков, глаз следопыта наткнулся на любопытную надпись «ГО и ЧС». Вот оно! Первые две буквы непонятны и, скорее всего, введены для связки, но две последние однозначно говорят о Черном Сталкере. Наверняка и Проф разгадал этот ребус, иначе с чего ему быть таким взволнованным? Вот и ящик у стены, и крышка его явно открывалась кем-то недавно, поскольку еще не успела покрыться слоем пыли. Место укромное, в отдаленном отсеке. Если эти чукчи сталкерские ничего не выносили, то и перекладывать тяжеленный шар не имело смысла. Значит, он здесь, родимый, лежит-дожидается. С охраной уже все обговорено, багажник проверить забудут, а в нем уже приготовлены железные носилки. Может, в компьютерных мирах вы и гении, ребята-программисты, но в мире носилок и подкупа должностных лиц – полные лохи, признайте это. Пожалеть сраные 500 баксов, не подсуетиться заранее и оставить ценную находку в открытом подвале – на такое способны только лохи ушастые, бородатые ботаники. Думают, реальная жизнь – это набор уровней, где всегда можно вернуться назад и отыграть неудачный эпизод. Увы, такое возможно лишь в том случае, когда ты – Игрок, а не безымянный бот.
Крышка полетела на пол.
Ящик был пуст. Абсолютно.
Сергей направил в его недра тугой сноп лучей, еще не веря своим глазам. Потом поводил свободной рукой внутри, словно искал шар-невидимку.
Все-таки перепрятали? Или отвлекли этого усатого лопуха и вынесли наружу? Но зачем, чтобы первый же досужий гуляка с дозиметром на него наткнулся? А может быть, все-таки есть второй вход? – Он чувствовал, как неконтролируемая злость закипала в нем, грозя выплеснуться в виде погрома. Лучше направить ее в нужное русло, отсечь все возможные варианты нахождения.
Сергей принялся обшаривать оставшиеся отсеки с удвоенным рвением. Никаких следов, никаких открытых запасных выходов. Занимательная задачка Перельмана решилась сама собой, приведя узника лабиринта обратно к знакомой лестнице.
Гид клялся и божился, что никуда не отходил от двери, даже по нужде. Нет, никто ничего не выносил, он специально обратил внимание на рюкзачки. Нет, версия подкупа исключена, он слишком дорожит своим местом (о дополнительной сотне Чернов скромно умолчал, да она и не относилась к делу).
Круг замкнулся в виде большого жирного ноля. Ноль означает «зеро» минус 273 градуса по Кельвину, полное отсутствие жизни. Припять умерла для него окончательно.
Едва дождавшись рабочего дня, директор вызвал главного художника в свой кабинет.
– Андрей, я знаю, что вы нашли в прошлое воскресенье в Припяти, – начал он без дежурных рассусоливаний. Прохоров приподнял бровь, но только лишь. – Теперь ты знаешь, что я знаю. И я считаю, ты должен отдать это мне. Нехорошо пользоваться чужим доверием и похищать то, что тебе не принадлежит.
– Мы ничего не похищали. Нас тщательно обыскали на «Дитятках». Полагаю, тебе подробно обо всем донесли. Скажи Яве, что шпионить за своими товарищами как минимум нехорошо, за это в школе устраивают «темную» и бьют ногами.
– Ява тут ни при чем. Это моя игра, и я расставляю фигуры. И мне очень не нравится, когда соперник оказывается Остапом Бендером, проходимцем, и ворует с поля ладью. Да еще и перепрятывает ее. Просто скажи, где шар, и возвращайся к работе. В ящике его нет.
– Я ничем тебе не могу помочь, Серега, правда. Если ты не нашел в ящике то, что искал, значит, это – не твое. Поверь на слово. – Проф повернулся и направился к выходу.
В первый раз директор ощутил свое полное бессилие. И ничего не смог с ним поделать.
– Хорошо, ответь только на один вопрос! Хоть на вопрос ты можешь ответить? – крикнул он вдогонку уходящей мечте. – Что было в этом шаре?! Драгоценности? Алмазы-бриллианты исполкомовских жен? Или… или, может быть, счастье для всех, даром? Тогда почему вокруг до сих пор одни несчастные?
Бесшумно захлопнулась дверь.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.