УДЕРЖАТЬ МОЖНО ПО-РАЗНОМУ

УДЕРЖАТЬ МОЖНО ПО-РАЗНОМУ

На чем держится костюм? Какой-то детский вопрос. Прежде всего костюм как комплекс того, что изменяет наш облик, в данном случае необходимо расчленить на отдельные элементы. И тогда возникает серия простых ответов: скажем, обувь держится на ногах, так же и носки, а пояс — на талии, пиджак на плечах, кольцо на пальце, шляпа на голове, бусы на шее… Сведем все это к выводу: все части костюма приспособлены к тому, чтобы держаться на теле человека. Это кажется очевидным, но если хоть немного углубиться в родословную вещей… Начнем со столь заурядной части костюма, как рукава. Однако мы не видим отдельных рукавов — разве что но ходу пошива или вязания. Но в который раз перене-132

семся веков на двадцать с лишним назад. Античный театр. И зрители, и актеры, как мы знаем, облачены, по существу, в один кусок ткани, превращенный в хламиду, хитон, тогу. Рукава тут ни при чем. Но, готовясь к представлению, актеры пристегивали рукава так, чтобы зрителю сразу стало ясно: на сцене изображаются персы или мидяне. Возможно, такое зрелище навело кое-кого из зрителей на мысль: а не попробовать ли и нам обзавестись рукавами?

Как бы то ни было, античный костюм постепенно стал дополняться рукавами. Выглядело это примерно так: на нижней тунике с цветными рукавами была верхняя безрукавная. Поначалу рукава и впрямь были отдельными частями одежды и скреплялись с туникой как попало — застежками или, как говорится, «на живую нитку». Но вот уже в далматике, сменившей тунику, рукава не только обязательны, но они украшаются наручами. Последние сделаны из парчи, украшены золотым шитьем, жемчугами — понятно, у привилегированного сословия. В той же далматике рукава делались вдвое длиннее, чем нужно, и благодаря наручам собирались в гармошку, особенно густую у локтя.

Таким образом, и рукава уже вышли за рамки чисто утилитарные. У парфян знатного происхождения рукава делались такими длинными, что волочились по земле. Взглянув на такого господина, можно сразу понять, что это не земледелец, не ремесленник. В разные эпохи у разных народов были весьма своеобразные модификации рукавов. Например, в японской национальной одежде — кимоно — в широких рукавах образуется порой нечто вроде карманов. Упоминаемый уже Олеарий в заметках о москвичах XVII века пишет, в частности: «Рукава у них почти такой же длины, как и кафтаны… идя, они дают рукавам свисать ниже рук. Некоторые рабы и легкомысленные сорванцы носят в таких рукавах камни и кистени, что нелегко заметить…»

Не исключено, что кое-кто и впрямь прятал в таких рукавах орудия нападения или самозащиты. По-иному пышными были рукава высшей знати в те времена. Например, в однг" из документов того времени точно указывается ширина рукавов летника царицы Евдокии Лукиничны. Шестьдесят вершков, то есть около 70 сантиметров. Такие рукава, расшитые золотом и опять-таки унизанные жемчугом, делались причудливых форм — «булава», «баранья нога», «окорок». Подобные рукава даже именовались особо — «накапки». А широкие рукава праздничной крестьянской одежды также носили специальное наименование — «брынди». Старинное русское слово «брын-ди» было синонимом лодыря, того, кто предпочитает работать «спустя рукава». Это выражение восходит к давно ушедшим годам, но и мы говорим, что работать нужно «засучив рукава»…

На руках держатся и перчатки. Для чего они нужны? Тут тоже вроде бы двух мнений быть не может: для того, чтобы не мерзли кисти рук. Но и в этом случае не следует торопиться с выводами, пока не познакомишься с отдельными эпизодами биографии перчаток. Начнем с того, что родились они на юге, в таком климате, где зимой руки никогда не мерзнут. Зачем же в таком случае понадобились перчатки? Один из героев гомеровской «Одиссеи», Лаэрт, трудится в саду, надев на руки перчатки. Наверное, для того, чтобы не исколоться репейником, не ужалиться крапивой. Но, кроме того, в античную эпоху перчатки, верней, своего рода напальчники, надевались перед тем, как сесть за пиршество. Почему? Да ведь горячие кушанья брали не вилкой и не ложкой, а прямо пальцами.

На торжествах в Древнем Египте фараон и его приближенные наряду с прочими пышными облачениями неизменно надевали перчатки, менаду прочим, получаемые в дар от покоренных народов. Перчатки эти подчеркивали, что холеные руки фараона и знати не должны огрубляться зноем и ветром. На Руси цари и бояре тоже носили «перчатые рукавицы» в отличие от немудреных варежек простонародья. В Европе в XIII веке перчатки сделались необходимой принадлежностью дамского туалета. Их научились изготавливать точно по форме руки, стали отделывать вышивкой, украшать драгоценностями. Когда в XVIII веке в моду вошли костюмы с короткими рукавами, перчатки стали доходить чуть не до локтей. Золотая бахрома, вензеля, кружева — все это превращало перчатки в очень дорогие безделушки. Недаром их редко надевали на руки, а крепко держали в руках, поигрывая ими.

Конечно, перчатки далеко не всегда были и остаются безделицей. Рукавицы, варежки в морозы необходимы. Впрочем, в наше время особые перчатки нужны и сталевару, и электрику, и хирургу. Но из литературы мы знаем, что в средние века перчатки приобрели символическое значение. В них еще больше, чем в рукавах, как бы воплощался символ человеческой руки. Говорим же мы: «протянуть руку помощи», «прибрать к рукам», «средней руки», «на руку», имея в виду не руку в буквальном смысле. И в рыцарском общении поднять уроненную перчатку означало принять вызов.

Еще одна часть костюма, которая давно уже утратила свою «самостоятельность», — воротник. А ведь в былые времена воротники были важнейшей частью костюма. Происхождение их — от не менее значительных в древности ожерелий, также выродившихся в декоративные украшения. Но в Древнем Египте ожерелье — символ Ра, бога Солнца. Иероглиф, обозначающий золото, по форме походил на воротник фараона и его приближенных. Неспроста именно воротник был наиболее украшенной частью одежды древнего египтянина. На нем располагались разноцветные фигурки, цветное стекло, жемчуг. Изукрашенные воротники считались почетнейшими дарами.

Проходит много веков, и как пишет Н. И. Костомаров: «На Руси XVIII века преимущественно обращали внимание на воротник рубахи, который выпускался из-под верхних одежд пальца на два и окружал затылок… Его делали особо от рубахи и пристегивали к ней, когда было нужно, — у богатых золотыми и серебряными, у бедных медными пуговицами… Такое ожерелье, кроме вышивки золотом и шелками, в виде разных узоров, унизывалось жемчугом… Иногда к зипунам, как и к рубахе, пристегивался шитый и разукрашенный жемчугом и каменьями отделанный воротник, называемый обнизью. Таких обни-зей хранилось много, и их пристегивали по мере надобности показаться наряднее или проще. Они были разной величины, большие и малые. Если обнизь употреблялась большая, то к рубахе вовсе не пристегивалось ожерелье, а если малая, то из-под нее виднелось ожерелье рубахи…»

Высокий стоячий воротник — козырь, и щеголи «ходили козырем». Столь же высокий да еще массивный воротник, украшенный изображениями святых, — барма, был у царей и священников самых высоких рангов. А в Европе первые воротники появились лишь после крестовых походов. Плоский край ворота рубашки, вошедший в моду в конце XV века, развился в пышные брыжи. повитые, как по своей форме: грушевидные, остроконечные, прорезные, сетчатые, клинчатые, половинчатые, же лобчатые. Случалось, пришивали вместо металлических пуговиц плетенные из канители и трунцала и хрустальные. Бедняки носили оловянные пуговицы таких же форм, как и богачи. Величина их была очень различна, иногда они были с куриное яйцо…»

В польском городе Иновроцлаве расположился целый музей пуговиц. Каких только уникумов там нет! Золотые пуговки на парадном камзоле герцога Орлеанского размещались так, что можно было прочесть претенциозный девиз титулованного господина: «Праведный путь». Мрачный король Генрих I, тезка пострадавшего во время рыцарского турнира, не в пример последнему погруженный в мысли о смертном часе своем, оставил после себя изготовленный по его распоряжению набор больших серебряных пуговиц в форме оскаленных черепов. В качестве пуговиц использовались также крохотные часики. Выдающиеся живописцы по заказам августейших особ превращали пуговицы в подлинные шедевры миниатюры. В середине XVIII века царица Екатерина заказала Михаилу Васильевичу Ломоносову изготовить разноцветные стеклянные пуговицы. Вскоре в Петербурге была открыта первая отечественная фабрика по выпуску цветного стекла, понятно, не только для пуговиц…

Музей пуговиц и сегодня может пополняться все новыми экспонатами. По сути, они не очень отличаются от образцов прошлых лет и веков. Разве что появились пу говицы из двух половинок, что застегиваются, смыкаясь посредством магнитного или механического замка. Впрочем, в конце прошлого века у пуговицы как у скрепляю-щей. одежду детали появился серьезный конкурент. В 1895 году некий изобретатель взял патент на застеж-ку-«молнию». Правда, от идеи до технического воплощения и массового распространения прошло два-три десятка лет. В ряде случаев «молния» гораздо удобнее ряда пуговиц.

Но и у «молнии» возник достойный соперник. Пару десятков лет назад швейцарец Жорж де Мостроль всерьез заинтересовался секретом необычайной цепкости репейника. Восемь лет ушло на то, чтобы перенять замечательный «патент природы». Лента-репейник с фирменным названием «велькро» еще быстрее и проще «молнии» в обращении. Ныне она входит в обиход и используется даже для облачения космонавтов.