Глава 9. «Добро пожаловать, морская пехота!». Боевые пловцы на острове Гуам
Глава 9.
«Добро пожаловать, морская пехота!». Боевые пловцы на острове Гуам
Когда японцы, одерживая одну победу за другой, расширяли свои владения в Тихом океане, они захватили и остров Гуам, который являлся военно-морской базой США. Это произошло 10 декабря 1941 года. Но два с половиной года спустя вокруг этого острова уже крейсировали линейные корабли, крейсера и эскадренные миноносцы авангардного соединения контр-адмирала Л. Конолли, и господству японцев на Гуаме приходил конец. В плане операции по овладению островом (условное название «Стивидор») предусматривались охватывающие действия десантных войск, которые должны были высадиться на берег в северной и западной частях острова. Подступы к районам высадки десантов со стороны моря преграждались грядой рифов. Эти два района разделяли бухта Апра и сильно укрепленный полуостров Ороте, который выдается в море против средней части острова.
Подготовка к высадке войск на Гуам началась в середине июня 1944 года, когда оперативное соединение адмирала Тэрнера с боем высаживало десант на острове Сайпан, находящемся в сотне миль к северу. Систематическая бомбардировка Гуама с моря и с воздуха началась 8 июля и была одной из сильнейших в истории войн.
14 июля к острову Гуам вместе с авангардными силами прибыла команда подводных подрывных работ. С палубы корабля боевые пловцы могли видеть окаймляющий остров плоский риф. Было очевидно, что никакое десантное судно и даже плавающий транспортер не смогут преодолеть воздвигнутых на нем заграждений. На борту «Диккерсона» — эскадренного миноносца старого типа, превращенного в транспорт для команды подрывников, — старший лейтенант Т. Крист дал своим пловцам последние краткие указания. До начала десантной операции оставалось семь дней. За это время пловцам предстояло расчистить путь через риф. По приказанию адмирала Конолли действия по уничтожению заграждений на рифе должны были поддерживаться сильным огнем с линейного корабля «Айдахо», крейсера «Гонолулу», двух эскадренных миноносцев и четырех канонерских лодок. Последние были переоборудованы из пехотно-десантных кораблей. Они уже показали себя с положительной стороны в боях у Кваджелейна, а затем у Сайпана. Теперь эти корабли предназначались для непосредственной поддержки и прикрытия боевых пловцов. Вытянутые и узкие, с круглой башней для командного пункта посредине, они имели скорострельные спаренные автоматы калибра 20 мм и 40 мм и батареи реактивных минометов, снабженные тяжелыми металлическими щитами в целях предохранения личного состава от ожогов пламенем пороховых газов реактивных зарядов. Они могли создавать мощную огневую завесу в те моменты, когда это было особенно необходимо для боевых пловцов. На каждую канонерскую лодку был направлен офицер из команды подрывников для участия в управлении огнем. В назначенный день все четыре лодки направились к заранее намеченным участкам побережья перед небольшим селением Асан и стали маневрировать на расстоянии 450–900 м от плоского рифа. За ними находились два эскадренных миноносца и один транспорт — база подрывной команды. Крейсер и линейный корабль были готовы подавить своим огнем любую японскую батарею тяжелых орудий, которая обнаружит свое местонахождение.
В 14 часов 30 минут при ярком свете тропического солнца четыре десантных катера направились к побережью, оставляя за собой на голубой поверхности моря длинный след. Сверху за их продвижением следили американские летчики. У японцев самолетов не было. Напротив селения Асан с катеров было спущено в море несколько боевых пловцов. Лишь отдельные японские снайперы беспокоили их своим огнем, так как противник боялся обнаруживать свои огневые точки. Хотя японцы и были изумлены при виде обнаженных мужчин, плывущих к побережью, они не усматривали в такого рода вылазке никакой для себя опасности.
На мысе, возвышающемся над побережьем у Асана, находилось замаскированное от наблюдения с воздуха японское 47-мм противотанковое орудие. Его расчет с напряженным вниманием следил за тем, как катера и пловцы приближались к побережью, а затем целые и невредимые уплывали обратно. Один японский артиллерист, взятый в плен уже после того, как на острове высадилась морская пехота, с горечью показал, что он все время держал боевых пловцов под прицелом. «Я мог бы уничтожить их, — говорил он, — но мне было приказано не открывать огня до тех пор, пока на побережье не попытаются высадиться войска».
Под дулами японских орудий боевые пловцы хладнокровно ознакомились с тем, какого рода боевую задачу им предстоит выполнять.
Побережье здесь имеет форму полумесяца длиной в одну милю. От волн океана его прикрывает плоская полоса рифа. Расстояние между рифом и берегом составляет 200–300 м, во время отлива поверхность рифа выступает над водой, а во время прилива уровень воды над ним достигает 0,6 м. В сторону океана риф постепенно понижается; он как бы специально приспособлен для подхода к нему десантных высадочных средств. Однако этим преимущества данного острова перед другими и ограничивались, так как дальше вдоль всего рифа тянулись непрерывные линии заграждений из проволочных клетей высотой выше метра, наполненных камнями.
После того как боевые пловцы возвратились из разведки, катера проследовали на северо-восток к побережью, расположенному напротив Аганья — главного города Гуама. Здесь катера также несколько приблизились к острову, но пловцы оставались на борту, так как это был лишь ложный маневр, чтобы ввести противника в заблуждение относительно места, выбранного для высадки десанта. У японцев должно было создаться впечатление, что катера ходят лишь с целью осмотра побережья. На этот раз японцы действовали активно.
Как только катера приблизились к ориентирам, выставленным у внешней стороны рифа, они были обстреляны из минометов.
Команду боевых пловцов во время выполнения задания сопровождал офицер связи морской пехоты лейтенант Ф. Лар. В его задачу входило разъяснять боевым пловцам, что именно от них ожидают десантные войска, а также передавать этим войскам донесения от команды.
В тот же день, в 21 час, 4 катера команды снова подошли к району высадки десанта у Асана. На этот раз бойцы были опущены в море в резиновых лодках, которые сразу же направились к краю рифа. Пловцы были одеты в специальные костюмы бледно-зеленого дзета. На них были наколенники, легкие тапочки и рабочие перчатки. Во время отлива риф выступал над поверхностью воды и им приходилось ползком перебираться через острые кораллы так, чтобы противник не смог заметить силуэты людей на фоне звездного неба, сливающегося с горизонтом.
На берегу слышались громкие голоса японцев, работавших у бетономешалки: они изготовляли бетон для заграждений на рифе. Вдоль берега двигались грузовики, нагруженные коралловой породой. Можно было видеть слабое мерцание их тусклых фар.
Боевые пловцы незаметно доползли до линии максимального прилива и составили схему расположения заграждений, с тем чтобы впоследствии разрушить их. Для этого пловцам пришлось подползти к работавшим на берегу японцам на расстояние менее 40 м.
Около 23 часов противник дал три очереди из станковых пулеметов по одному краю рифа. Там в это время в резиновой лодке находились лейтенант Мартин Джекобсон и двое рядовых. Было видно, как около них пролетели трассирующие пули. Когда стрельба прекратилась, ближайшие к ним пловцы, находившиеся на рифе, окликнули их. Ответа не было.
Сразу после наступления полуночи ракеты с транспорта известили пловцов об окончании разведки. Все пловцы благополучно возвратились, кроме троих, которые были обстреляны. Транспорт для подрывников и корабли поддержки ушли, оставив одну канонерскую лодку курсировать вдоль рифа в поисках пропавших пловцов.
Лишь на рассвете с эскадренного миноносца «Макдоноу» заметили три точки на воде на расстоянии одной мили от берега. Это и были пропавшие пловцы. Как выяснилось, пули японцев изрешетили резиновую лодку, не задев людей. Чтобы спастись, они бросились в воду и, изнемогая от холода, плавали большую часть ночи, до тех пор пока их не подобрали.
Команда боевых пловцов сердечно встретила вернувшихся товарищей, а затем приступила к выполнению очередных заданий. В тот день было намечено провести четыре заплыва в районы будущих десантных операций. Первый из них являлся ложным маневром, рассчитанным на то, чтобы действиями разведчиков на побережье к югу от бухты Апра отвлечь внимание противника. Когда превращенный в транспорт для подрывников бывший эскадренный миноносец «Диккерсон» приблизился к Гуаму, береговые японские батареи, расположенные на мысе Ороте и на островке Иона, открыли огонь, едва не поразив слабо защищенный транспорт. С «Диккерсона», а также с эскадренных миноносцев немедленно стали отвечать. Адмирал Конолли со своего флагманского корабля приказал лилейному кораблю обстреливать побережье с расстояния не более одной мили. Командир линейного корабля ответил, что с такой дистанции его тяжелые орудия не смогут поражать японские батареи на мысе Ороте. Тогда Конолли разъяснил, что он не имел в виду тяжелые орудия. «Я посылаю ваш корабль, — передал он, — потому, что у вас есть много 40-мм орудий. Стреляйте прямой наводкой».
Огневая завеса защитила боевых пловцов от пуль японских снайперов, но она не заставила замолчать японские минометы, укрытые в горах.
Катера команды подрывников, шедшие по направлению к берегу, попали в зону минометного огня. К счастью, он был не очень точным. Все же одной батарее, занимавшей закрытую позицию на склоне холма, удалось пристреляться. Мина разорвалась на палубе канонерской лодки. При этом ранило пять человек. В ответ был дан сильный залп с линейного корабля, в результате чего произошел обвал и японская батарея со всем личным составом оказалась погребенной под землей.
Через полчаса, то есть в 13 часов 30 минут, транспорт с командой боевых пловцов и все корабли поддержки проследовали дальше на юг, чтобы обследовать участок побережья для высадки южной группы десанта. Один из катеров, направившийся к берегу, навлек на себя столь сильный огонь японцев, что был вынужден отойти обратно, но трем другим удалось благополучно спустить на воду по два боевых пловца. Корабельные орудия подавляли огневые точки, расположенные в предместье города Агат. Пулеметы с канонерских лодок и катеров вели сильный огонь через головы боевых пловцов. Орудия и самолеты поставили на побережье дымовую завесу. В результате пловцам удалось выполнить свою задачу.
Но это была лишь предварительная разведка. На следующий день разведать побережье южнее города Агат предстояло пловцам из 4-й команды. Их задача была также не из легких. Требовалось проникнуть за непрерывную линию заграждений, которая представляла собой ряд построенных из пальмовых стволов клетей, наполненных горной породой. Эти клети были не столь многочисленны, как на побережье севернее Асана, но зато превосходили их по размерам. Промежутки между клетями были затянуты колючей проволокой. Несколько дальше от уреза воды тянулась линия проволочных заграждений на кольях толщиной около 8 см.
Риф здесь представляет собой плоскую коралловую гряду, отстоящую от берега на расстоянии 180–270 м. Во время отлива уровень воды над ним не превышает 30 см. В сторону моря под водой от рифа отходят узкие отроги длиной до 140 м. Они находятся на различных расстояниях друг от друга. Между ними кое-где попадаются отдельные коралловые выступы. Этот зазубренный внешний край рифа сам по себе являлся опасным препятствием для десантных судов.
Подбирая из воды двух пловцов, один из катеров команды подрывников наткнулся на подводный коралловый выступ и застрял на нем. Минометы противника открыли по нему огонь. После многих вначале бесплодных усилий катер в конечном счете все же снялся с кораллового выступа. Преследуемый неточным минометным огнем противника, он кое-как добрался до своего транспорта.
Несколькими милями южнее 3 катера производили ложную разведку. Один из них, идя вдоль рифа, внезапно застрял на подводном коралловом выступе. Другой катер поспешил было к нему на помощь, но вскоре сам оказался в таком же положении. Находившиеся на первом катере пловцы во главе с мичманом Блоуэрсом начали спускать за борт резиновую лодку. В это время с прибрежного островка Алутон японцы открыли сильный огонь из пулемета. Блоуэрс был убит, а еще несколько человек получили легкие ранения. В конце концов застрявшие катера снялись и отошли от берега. Адмирал Конолли послал своего священника на «Диккерсон», и на закате при спуске флага боевые товарищи опустили тело Блоуэрса в море.
К вечеру погода стала ухудшаться. Тем не менее адмирал Конолли приказал провести ночную разведку северных участков побережья. В 23 часа катера с боевыми пловцами отправились в путь, чтобы под прикрытием канонерских лодок приблизиться к берегу. Разведка началась в условиях тропического ливня. Дул сильный порывистый ветер. Вскоре канонерские лодки и катера потеряли ориентировку. Не помогали даже радиолокаторы. Так, с канонерской лодки № 472 по радио попросили помочь определить ее местонахождение, но сбитый с толку офицер с «Диккерсона» ответил: «Я не могу определить ваши координаты. На экране радиолокатора нельзя ничего разобрать».
Один катер беспомощно ходил в разных направлениях, но эскадренный миноносец «Дьюи» заметил его блуждания при помощи радиолокатора и дал указание о том, как лечь на нужный курс. В 0 часов 30 минут разведка была вообще отменена.
На следующие сутки команда боевых пловцов занималась тем, что отвлекала внимание противника, проводя в разгар дня демонстративную разведку большого масштаба в районе залива Тьюмон, северо-восточнее Асана, а ночью у побережья бухты Аганьи.
К этому времени японцы обнаружили, что команды боевых пловцов действуют на побережье с определенной целью. Утром 17 июля, то есть за четыре дня до высадки десантов, на эскадренном миноносце «Кэйя», переоборудованном в транспорт, прибыла 4-я команда подрывников, возглавляемая старшим лейтенантом У. Карберри. Эта команда под прикрытием орудийного огня с только что подошедших канонерских лодок немедленно приступила к дневной разведке побережья.
Незадолго до этого адмирал Конолли попросил командующего экспедиционными силами адмирала Тэрнера выделить в его распоряжение несколько канонерских лодок из состава сил, находившихся у острова Сайпан. Тэрнер охотно удовлетворил просьбу Конолли и немедленно выделил 8 канонерских лодок под командованием капитан-лейтенанта Блангарда, с тем чтобы они прибыли в район Гуама утром 17 июля и смогли поддержать разведку боевых пловцов. Эти лодки вели сильный огонь из реактивных минометов по побережью, подавляя огонь японских снайперов и пулеметчиков.
Катера боевых пловцов действовали у края рифа в течение двух часов: они отмечали буями объекты для ночных подрывных работ. На протяжении одной мили боевые пловцы насчитали до 400 заградительных клетей. Большинство из них имело следующие размеры: длина 1,8 м, ширина 1,2 м и высота 1,2 м. Эти клети были сооружены из толстых бревен, опутанных проволокой, и доверху наполнены тяжелыми кусками коралловой породы, которые сцементировались под действием морской воды. Клети отстояли друг от друга не более чем на 1,2 м. Пространство между ними было затянуто сеткой из проволоки толщиной 12 мм. Очевидно, японцы много потрудились, сооружая преграды на рифе.
Когда наступила ночь, 2 команды боевых пловцов начали скрытно действовать на северном и южном участках. Команда Карберри направилась к южному участку. Оборудованные специальными глушителями, 4 катера бесшумно проследовали к рифу и спустили в море 12 подрывников в резиновых лодках. Шесть подрывников достигли линии заграждений на рифе и заложили заряды тетрила, чтобы проделать для десантных судов 40 проходов шириной до 4 м каждый. Остальные, оставив резиновые лодки на рифе, пошли вброд на песчаный берег, чтобы заложить заряды меньшей силы у столбов проволочного заграждения. Проходы в проволочных заграждениях на берегу предполагалось проделать как раз напротив проходов в заграждениях на рифе.
По случайным огням, появлявшимся на берегу, можно было заключить, что противник бодрствовал. Было слышно, как японцы работали, продолжая укреплять заграждения, и разговаривали между собой. Боевые пловцы на рифе также работали, но, в отличие от японцев, бесшумно. Им приходилось выполнять свое задание в непроглядной темноте, и из-за этого происходили кое-какие неполадки. На берегу заграждение из колючей проволоки отстояло в некоторых местах слишком далеко от уреза воды. Некоторые из пловцов, работавших на рифе, высадились севернее, чем было намечено, и поэтому не могли подсоединить детонирующим шнуром свои заряды к остальным. Им пришлось протянуть шнур так, чтобы произвести отдельный взрыв.
После двух часов тяжелой работы подрывники поплыли обратно к катерам, которые ожидали их недалеко от рифа.
Специально выделенные пловцы задержались на рифе, сверили часы, затем привели в боевое положение взрыватели и поспешили к катерам.
К этому времени начался отлив и один из катеров застрял на подводном выступе кораллового рифа. Он не сдвинулся с места, даже когда его мотор заработал на полную мощность. До взрыва оставались считанные секунды. Все в катере растянулись плашмя. На рифе одновременно появились ослепительные вспышки взрывов. Проволочные заграждения и клети взлетели в воздух. На застрявший катер посыпались куски дерева и кораллов, но никто из подрывников не пострадал.
На помощь засевшему на рифе катеру поспешил второй катер, однако с ним также случилась беда. Буксирный трос намотался на винт, в результате и он сел на риф. Наконец первому катеру кое-как удалось сдвинуться с места. Тогда пловцы сняли со второго катера все оружие и оставили судно на произвол судьбы. Когда рассвело, брошенный катер был уничтожен огнем корабельной артиллерии.
На следующее утро погода была солнечная, без ветра. С одного из катеров боевые пловцы сосчитали уцелевшие клети на рифе. Теперь уже не могло быть и речи о сплошной линии заграждений. Уцелело всего 75 клетей. Боевые пловцы три помощи взрывчатки расчистили на наружном краю рифа отлогие подходы для десантов. Во второй половине дня подрывники с других катеров сменили своих товарищей. Они заложили взрывчатку под 60 клетей с таким расчетом, чтобы большая часть выброшенной взрывом коралловой породы и обломков дерева обрушилась на головы затаившихся на берегу японцев. После взрыва на всем участке высадки десантов протяжением в одну милю осталось лишь 15 клетей.
На следующий день погода продолжала оставаться благоприятной. На внешний край рифа набегали небольшие волны прибоя. Утром одна группа боевых пловцов покончила с последними 15 клетями, а другая группа, под командой младшего лейтенанта Т. Никсона, очистила от подводных коралловых выступов путь к естественному водному проходу через риф, соединяющему атолл с океаном южнее мыса Гаан.
В то время как одни пловцы переходили риф вброд, а другие перебирались через него в резиновых лодках, японцы неожиданно открыли огонь из пулемета, укрытого за обломками разбитого самолета, выступавшими из воды. Боевые пловцы моментально укрылись под водой. С катеров по радио дали знать на корабли о местонахождении пулемета, и он вместе с обломками самолета был немедленно уничтожен огнем с канонерских лодок и эскадренных миноносцев. После этого подрывники стали настолько самоуверенными, что во второй половине дня выкинули (без ведома своего командира) необычайный трюк. Четверо пловцов во главе со старшиной Оддстатом в резиновой лодке отправились к берегу. Дело в том, что подрывники поспорили с солдатами морской пехоты, кто раньше высадится на берег и кто пройдет дальше в глубь побережья.
Приблизившись к берегу, Оддстат и его три спутника вышли из резиновой лодки и поспешили по воде к проволочным заграждениям, которые тянулись вдоль линии максимального прилива. Они несли с собой какой-то большой плоский предмет.
«Они зашли слишком далеко, — сказал, хмурясь, Карберри, следивший за ними. — Потом мне нужно будет предупредить их, чтобы они этого больше не делали».
Отважная четверка пловцов на минуту задержалась у заграждений. Японский снайпер чуть-чуть не поразил одного из них. Скоро все на резиновой лодке благополучно вернулись на транспорт.
На проволочных заграждениях побережья у Агата остался обращенный в сторону моря кусок фанеры размером 1,5 м х 0,6 м, на котором черной красной было тщательно выведено:
«Добро пожаловать, морская пехота!
До Агатского военного клуба — два квартала.
Благодарите 4-ю команду за любезность».
Утром в день начала высадки десантов, когда японцы обрушивали всю ярость своего огня на передовые отряды, с боем вступившие на побережье, морская пехота обнаружила этот плакат. Даже в разгаре боя доблестные воины не могли сдержать улыбки при виде этой надписи. Слух об этой шутке разнесся по всему флоту. Карберри со строгим выражением лица доложил адмиралу Конолли, что он объявил выговор боевым пловцам, нарушившим правила безопасности, установленные для десантников. Адмирал Тэрнер, для которого команды боевых пловцов, естественно, являлись предметом гордости, многократно рассказывал об этом эпизоде с большим удовольствием. Не обошлось и без преувеличений. Некоторые во флоте говорили, что якобы плавающие транспортеры морской пехоты прошли под триумфальной аркой, сооруженной боевыми пловцами.
Другие команды были охвачены желанием разделить славу своих товарищей. Так, 3-я команда тоже приготовила что-то вроде плаката с приветствием морской пехоте, но повесить его не успела. Пока пловцы этой команды производили ложную разведку на других участках побережья, чтобы ввести японцев в заблуждение, лейтенант Крист обнаружил заготовленный плакат и отобрал. Некоторые команды пытались повторить этот трюк при подготовке других десантных операций, но все их попытки были вовремя пресечены благодаря строгим мерам, принятым против нарушений правил безопасности.
На северном участке побережья, то есть у Асана, боевые пловцы также появились раньше всех. На протяжении целой недели перед высадкой десантов 3-я команда, возглавляемая Кристом, очищала побережье от заграждений. Боевые пловцы этой команды приступили к подрывным работам в ту же ночь, что и команда Карберри, то есть 17 июля.
Минометный огонь с мыса у Асана вынудил 2 катера изменить курс. С одного из эскадренных миноносцев по японским минометам был открыт ответный огонь из 102-мм орудий, после чего противник прекратил стрельбу. Тем временем с двух других катеров на небольшом расстоянии от рифя были спущены на воду резиновые лодки. Боевые пловцы добирались до рифа на этих лодках, а затем, когда глубина воды стала меньше метра, пошли вброд. Каждый из них нес с собой около 18 кг тетрила. Вскоре пловцы достигли первой линии заграждений. Действуя быстро, но бесшумно, они заложили взрывчатку под 120 клетей, наполненных породой, и соединили все заряды детонирующим шнуром, работа эта была весьма опасной: все время нужно было следить, чтобы не произошло случайного взрыва.
Лейтенант 3-й команды, руководивший подрывниками, действовавшими на правом фланге, то есть ближе всего к противнику, вдруг услышал, как кто-то громко разговаривал. Бесшумно шагая по воде (глубина там не превышала 10 см), он решил призвать к порядку нарушителей тишины, но внезапно замер на месте, как только уловил, что разговаривали по-японски. Это были японские рабочие, которые усердно заполняли породой полуготовые клети, завершая строительство своей «непроходимой» линии заграждений.
Лейтенант бесшумно возвратился к своим пловцам и жестами предупредил их, чтобы они соблюдали особую осторожность и не привлекли к себе внимание безмятежно трудившихся японских рабочих. Аккуратно присоединив концы детонирующих шнуров от всех зарядов к взрывателю, пловцы поспешили к краю рифа, за исключением тех, которые должны были привести в боевое положение взрыватели с таким расчетом, чтобы взрыв произошел через 4 минуты. Закончив последние приготовления, они молниеносно перебрались через риф, скрылись под водой и поплыли в направлении своих лодок.
И вот темный риф озарился длинной цепью огненных вспышек. Высоко в небо взметнулись куски коралловой породы, тела японских рабочих и огромные фонтаны воды.
Когда прибыли дополнительно выделенные Тэрнером канонерские лодки, адмирал Конолли приказал производить подрывные работы во всех районах высадки и в дневное время. Линейные корабли, эскадренные миноносцы и канонерские лодки усиленно обстреливали побережье. Самолеты корректировали огонь, который вели боевые корабли по японским береговым батареям. Дым от снарядов с фосфорными зарядами и дымовые завесы, поставленные с канонерских лодок, немедленно скрывали боевых пловцов от взоров противника, как только последний пытался действовать слишком активно.
На северных участках побережья заграждений было так много, что на следующий день после ночного взрыва команде Криста пришлось работать с утра до вечера. Подрывники, действовавшие утром, взорвали 110 клетей, наполненных породой. Во второй половине дня другая часть команды уничтожила 154 клети. Пловцы, действовавшие там, где в предшествовавшую ночь трудились японцы, сообщили, что укрепления оказались недостроенными и поэтому под каждую клеть закладывалась лишь половина обычного заряда.
Утром накануне высадки десантов 4-я команда, руководимая лейтенантом Карберри, в последний раз ненадолго отправилась к берегу. Боевые пловцы взрывали коралловые выступы на краю рифа и расставляли буи, отмечал проходы и подступы к районам высадки десантов. Старшине Лобану, находившемуся в одной из резиновых лодок, показалось, что с холма прямо на него направлено 152-мм орудие. Сначала он не обратил на это особого внимания, так как в других местах на холме виднелись установленные японцами макеты орудий. Но когда лодка вторично проходила вдоль рифа в том же месте, он еще раз отыскал глазами подозрительное орудие и заметил, что оно все время держит под прицелом передвигающуюся лодку, тогда как макеты оставались неподвижными. Лобан тотчас передал по радио данные об обнаруженном орудии на корабли. Корабельная артиллерия открыла огонь, и через три минуты было отмечено прямое попадание. Позднее выяснилось, что орудийный расчет не стрелял по лодке, так как не было приказания открыть огонь.
Во второй половине того же дня адмирал Конолли вызвал на борт своего флагманского корабля «Аппалачиен» лейтенанта Логсдона, возглавлявшего 6-ю команду, которая до этого участия в подрывных работах не принимала, но была наготове и с нетерпением ожидала задания. Адмирал Конолли сказал, что, поскольку на рифе никаких мин не обнаружено, надо их искать за рифом в песке севернее мыса Асан. Границей деятельности боевых пловцов являлась, как правило, линия максимального прилива. На сей раз 6-й команде было приказано обследовать песчаную полосу на суше севернее мыса Асан.
Логсдон договорился о том, чтобы канонерские лодки, эскадренные миноносцы и крейсера открывали огонь лишь тогда, когда его люди будут обнаружены противником. В этом случае корабли должны были вести интенсивный подвижной заградительный огонь с рубежа в 900 м от берега и постепенно переносить его все ближе и ближе к морю, с тем чтобы подрывники смогли скрыться в воде.
Боевых пловцов обильно смазали жирной белой мазью, чтобы их тела были не заметны на белом песке. В назначенное время ночью они выползли на берег. Никаких мин в песке они не обнаружили. Огня по ним японцы не открывали. Это, конечно, облегчило их работу, но вместе с тем вызвало удивление. Пловцы, естественно, предположили, что японцы их не заметили. (Через несколько дней Логсдон получил от разведывательного отдела морской пехоты полное описание ночных действий своей команды. Эти данные сообщил пленный японский офицер, который в ту ночь находился у прибрежных укреплений. Этот офицер запросил тогда у своего штаба разрешения атаковать боевых пловцов, но так и не получил ответа.)
Накануне высадки десанта корабли флота на протяжении последних часов перед рассветом усиленно прочесывали побережье огнем своих орудий. Кроме того, активно действовала бомбардировочная авиация. Японцам давали почувствовать, что вся предшествовавшая «борьба против островных укреплений» была лишь невинной прелюдией.
Утром 21 июля, в день начала десантной операции, стояла ясная погода, ярко светило солнце.
Побережье Гуама в районе высадки десанта было объято пламенем и окутано дымом. Когда огонь артиллерии и удары авиации были перенесены в глубь острова, первые волны плавающих транспортеров, направляемые боевыми пловцами, двинулись к обозначенным буями участкам побережья.
В назначенное время, то есть в 8 часов 30 минут, 3-я дивизия морской пехоты высадилась на северных участках побережья у Асана, а 1-я сводная бригада морской пехоты заняла южные участки, миновав приветственный плакат, поставленный 4-й командой.
Младший лейтенант Никсон стоял на рифе недалеко от извилистого побережья и взмахами руки направлял плавающие транспортеры с морской пехотой в проход, который он сам расчистил во время подготовительных работ. Пуля японского снайпера внезапно оборвала его жизнь.
Транспортеры упорно продолжали движение на берег.
Один из них, взбираясь на риф у Асана, подорвался на мине. Адмирал Конолли тотчас же приказал обследовать этот участок. Крист с группой своих пловцов обнаружил там еще две мины. Но, вообще говоря, японцы, видимо, полностью полагались на свою линию заграждений, сооруженную из клетей, наполненных кусками коралловой породы. Эти заграждения были целиком уничтожены усилиями боевых пловцов.
В то время как морская пехота продвигалась в глубь острова, преодолевая ожесточенное сопротивление зарывшихся в землю японцев, ведущих огонь из орудий, минометов и пулеметов, команды боевых пловцов были заняты выполнением своих заданий. Применяя взрывчатку, они прокладывали пути для прохода судов, а также создавали отлогие склоны на рифах, чтобы несколько танко-десантных барж одновременно могли подходить к рифу для разгрузки. После того как десантные войска, высадившиеся на северном и южном участках, соединились в целях овладения бухтой Апра, 3-я команда подорвала стоявшие на внешнем рейде японские баржи, шаланды и одно грузовое судно.
Когда 3-я команда уже готовилась отбыть с острова Гуам для участия в другой операции, лейтенант морской пехоты Лар изъявил желание не возвращаться в свою часть, как ему полагалось, а продолжать службу в этой команде. Лар увлекся боевой деятельностью подрывников, а лейтенанту Кристу, в свою очередь, понравилось, как он справлялся с непривычными для него заданиями. Без всяких проволочек временное прикомандирование Лара к 3-й команде было превращено в постоянное.
Когда пришло время принять участие в следующей десантной операции (на острове Лейте, Филиппины), то Лар уже стал полноправным командиром подразделения боевых пловцов и под его руководством они успешно выполняли задания по разведке.
Что касается 6-й команды, то в начальный период высадки десанта на острове Гуам она некоторое время находилась в состоянии вынужденного бездействия и ее пловцы лишь наблюдали, как их товарищи из других команд действовали на побережье. Но вскоре они также получили срочное задание — при помощи взрывчатки проделать в рифе проход к одному участку побережья и создать на этом участке удобные отлогие подступы для доставки на берег предметов снабжения. Чтобы выполнить эту задачу за два дня, боевым пловцам 6-й команды пришлось собственноручно заложить и взорвать 38 т тетрила.
Адмирал Тэрнер доносил: «Результаты, достигнутые командами подводных подрывных работ при осуществлении операции «Фораджер»[12], имели большое, если не решающее (на острове Гуам), значение для успеха боевых действий. Эти результаты полностью оправдывают те необычайно большие усилия и затраты, с которыми было связано создание, обучение и снаряжение этих команд».
Адмирал Конолли, командовавший 53-м оперативным соединением во время десантной операции на острове Гуам, официально заявил: «Команды подводных подрывных работ оказались весьма нужными, и результаты их деятельности сыграли в процессе проведения операции более значительную роль, чем это предусматривалось планами. Достижения этих команд явились вдохновляющим примером для всего оперативного соединения. Можно утверждать, что без сложной, но успешно проведенной работы по очистке подступов к побережью было бы невозможно высадить десанты ни в районах Агата и Асана, ни на каком-либо другом подходящем участке побережья». Дело не ограничилось этими столь лестными отзывами. Весь личный состав подрывников был награжден: офицеры получили ордена «Серебряной звезды», а рядовые — «Бронзовые медали».
По официальным подсчетам, на острове Гуам боевые пловцы, работая в непосредственной близости от противника как в ночное, так и в дневное время, уничтожили 640 заградительных клетей и коралловых выступов на северных участках побережья у Асана и свыше 300 крупных препятствий на рифах и под водой у южных участков побережья у Агата.
Более десяти лет спустя, уже будучи ректором университета, адмирал Конолли, вспоминая деятельность боевых пловцов, сказал: «Это была поистине замечательная работа. В операции на острове Гуам их деятельность имела решающее значение. У меня не хватает слов, чтобы выразить мое восхищение Кристом, Карберри и их преданными и искусными боевыми пловцами. Учитывая важность задачи, которая была выполнена Кристом и Карберри, а также уменье, с которым они работали, я считаю, что каждого из них следовало бы наградить орденом «Военно-морской крест».