Глава 8. Дикие пляски горцев
Глава 8. Дикие пляски горцев
Успели-таки на троллейбус. Доехали на нём до привокзальной площади. Всю дорогу Хлюдов говоряще молчал. Скрипел челюстями.
Платформа и прилегающие к ней окрестности н-не располагали… На парапете – стайка цыганок с кучей цыганят, чумазых, оборванных, галдящих. Чуть дальше несколько «бичей» выясняли отношения, хватая друг друга за грудки. Пьяные, с опухшими лицами неопределенного возраста женщины целовались и обнимались с такими же пьяными и потрепанными мужичками.
Хлюдов свысока оглядел обитателей вокзала и глубокомысленно изрёк, вроде ни к кому не обращаясь (но, по сути, к Никите, в знак примирения):
– В нашей великой и могучей стране есть несколько отстойников, куда жестокое житейское море прибивает потерпевших кораблекрушение. Первый отстойник на востоке – это Чита. Второй на севере – Воркута. Третий на западе – Брест. Четвертый на юге – Ашхабад. Если попадешь в пену этого «прибоя», обратно уже не выкарабкаешься, как ни старайся. Опустишься на самое дно, утонешь. Так что, Никитушка, те, кого мы сейчас наблюдаем, – они и есть мутные брызги и хлопья пены.
– Н-да. Пьеса «На дне». Надеюсь, роль Челкаша нам не достанется. Хорошо бы обойтись без потасовки.
– Так точно! Сейчас мы будем мимикрировать. Сливаться с окружающим миром.
Хлюдов уселся на высокий выложенный из красного кирпича поребрик, достал бутылку рома, и уверенным движением руки свернул с неё пробку. Это действие моментально привлекло внимание всех стоящих и сидящих рядышком «бичей».
– Вовка! Ты что, очумел?
– А чего? Мне никто из гопников не мешает, и я никому и ничем не обязан.
– А милиция?
– Ей, думаешь, заняться, кроме нас, некем? Пей спокойно.
Никита оглянулся по сторонам. Двое постовых милиционеров-туркменов топтались под ярко горящим фонарем у входа в вокзал. Сделать шаг в сторону, в темноту и неизвестность, они явно не желали. Хлюдов снял фуражку, запрокинул голову и сделал три глубоких глотка.
– Ну ты даешь! Я так не могу. Из горла тем более.
– Держи бутылку, зелень пузатая! Сейчас найду тебе посуду. – Хлюдов подошел к автомату с газированной водой, снял с подставки единственный граненый стакан. – Вот, я его тебе даже помыл!
Никита наполнил стакан на четверть:
– Твоё здоровье!
Желудок приятно обожгло. Запах и вкус навел на мысль о существовании таких экзотических и далеких стран, как Ямайка, Куба, Никарагуа, Бразилия. Чёрт! Океан, плантации тростника, пальмовые рощи, мулатки и креолки. Испанский язык! Где-то там, где-то там… А ты тут… в жопе. В отстойнике.
Хлюдов вновь отхлебнул из горла:
– Давай, наливай себе. По второму кругу!
По второму так по второму. Никита закусил вторую порцию завалявшейся в кармане шинели ириской, прилипшей к бумажной обертке.
– Что ты делаешь?! Это всё равно, что коньяк заедать огурцом! К рому нужна кубинская сигара! – наставительно произнес Хлюдов и затянулся паршивой сигареткой «Стюардесса».
– А, так вот откуда у тебя слабость к стюардессам! – заметил Никита.
Хлюдов взглянул на марку сигаретной пачки и гоготнул.
– И всё же ты дурила, лейтенант Ромашкин! Могли б не на вокзале сидеть, а в койке барахтаться! Ладно, замнём и забудем. Что, по третьей?
– Хватит. Иначе мы в вагон не попадём.
– Не боись! Со мной мимо вагона не промахнёмся. Я никогда не теряю контроля!
– Да я не в том смысле, а в том, что ноги не дойдут…
Обволакивала лень и тягучая дрема. Закрыть бы глаза хоть на полчасика. Скоро полночь. Но спать нельзя. Поезд до Педжена будет ползти около трех часов, и выходить нужно среди ночи. Заснешь в поезде – проедешь станцию. Придется терпеть и бодрствовать ещё несколько часов.
Хлюдов сходил, приобрел на проездное требование посадочные билеты без указания мест. Наконец-то подошел долгожданный поезд из Красноводска. В хвостовых, общих, вагонах кипела жизнь, копошились люди. В купированной части состава свет в окнах не горел – там люди отдыхали. Ехать предстояло в общем вагоне. Будет шумно, скандально, душно, крикливо.
Они заняли нижнюю боковую полку с откидным столиком.
– Дремать будем одновременно или по очереди? – спросил Никита.
– Нет, только бодрствовать, иначе проспим до пограничного Серахса. Будем взбадривать организмы ромом!
Соседи-попутчики, компания кавказцев, сидящих напротив, постоянно горланила, ежеминутно ругалась. Угрюмые физиономии не внушали доверия. На краю полки сидел громила с бычьим торсом и могучими волосатыми руками. Каждый кулак – с голову годовалого ребёнка. Рядом – высокий красавец-джигит, со щегольскими усиками и спортивной фигурой. Двое, сидящие напротив, более хилые на вид, но если бы завязалась драка, в качестве бойцов и они бы сгодились. Один – хмурый мужчина средних лет, другой – совсем юнец, лет восемнадцати. Этот оказался самым горластым и суетливым.
Из-за стенки соседнего купе выглядывали два дедка пенсионного возраста. И то хорошо. Может, в случае конфликта будут утихомиривать своих горячих молодых соплеменников.
Громила оглядел офицеров тяжелым неприятным взглядом. У Никиты похолодела спина. Хлюдов усмехнулся и налил рому в стаканы. Второй стакан он выпросил у проводника.
– Будем здоровы! – Хлюдов вызывающе глянул на кавказцев, а затем медленно выпил до дна.
Челюсти гиганта сжались, желваки зашевелились. Подбородок стал твердокаменным, квадратным. Бугристый рельеф мышц угрожающе пришёл в движение. Демонстративное и вызывающее распитие на глазах публики, которую не приглашают присоединиться?!
Капитан Хлюдов не моргнул:
– Ну, чего уставился? Выпить хочешь?
– Хочу, – взгляд гиганта стал враждебным и колючим.
– Вы кто? Осетины? – спросил Никита.
Наугад, но в точку! Громила никак не ожидал, что русский офицер отличит его нацию от остальной разноплеменной толпы инородцев. Обычно как говорят: кавказец, абрек, чурка, урюк…
– Осетин! А ты как узнал?
– По запаху! – заржал Хлюдов, чуть всё не испортил…
– Не обращай на него внимания, дружище, капитан шутит! – Никита пихнул Хлюдова в бок. – По разговору узнал, по лицам…
– Знаешь наш язык? – обрадовался гигант, на глазах превращаясь из опасной гориллы в почти дружелюбного человека.
– Н-не совсем… У меня многие друзья осетины.
– Выпить, наверное, хочешь? – не унялся Хлюдов.
– Хочу, – ещё раз подтвердил громила.
– А нэту! – с акцентом и с усмешкой ответил Жлюдов. – Лишнего нэту ничего! – разлил по стаканам остатки рома из первой бутылки и достал из «дипломата» другую.
– Ого! – Осетин зацокал языком и что-то быстро пробурчал соплеменникам.
Те бурно начали обсуждать. Пришли к общему согласию.
– Можем одну купить! – предложил гигант.
– Не продается!
– Ну, давай тогда сыграем на вашу бутылку?
– В карты с незнакомыми шулерами не играем, – ответил Никита за двоих. – Только с шулерами знакомыми.
– Нет. Не в карты! – Осетин пропустил «шулеров» мимо ушей. – Будем бороться на руках. Если выиграете, мы бежим за бутылкой водки в вагон-ресторан. Если нет – ваш ром станет наш!
Старики выглянули из-за переборки, что-то быстро «чирикнули», но гигант успокаивающе извинился перед ними. И вновь обратился к Ромашкину с Хлюдовым:
– Что, офицеры, испугались?
– Мы?! – оскорбился Хлюдов. – С кем бороться?
– Со мной, – расплылся в широкой улыбке огромный осетин.
– Да хоть и с тобой! Мне один хрен. Давай!
Никита схватил за рукав начавшего снимать шинель капитана:
– Володя, одумайся! Ты ведь пьян. Поборят.
– Меня?! Да ни за что! Я в этом деле мастер. Бороться – мое любимое занятие. Не боись… Расступись, молодежь!
Он уверенно уселся за столик к осетинам. Угрюмый гигант устроился напротив. Они крепко взялись за руки, обхватили ладонью ладонь друг друга.
– Командуй, Ромашкин! – скомандовал Хлюдов.
– На счет три! Раз, два, три!
Хлюдов напрягся, надулся, покраснел и задрожал всем телом. Гигант тоже напрягся, глаза выкатились из орбит, налились кровью. И минуту не продержался Хлюдов – его рука рухнула на стол.
– Чёрт! Бляха! Не размял я руку!
– Да ладно тебе! После драки кулаками… – Никита разочарованно покачал головой (чудес не бывает…) и с сожалением отдал кубинский ром осетинам.
Те радостно заворковали. А молодой в восторге даже пустился в пляс.
– Ромашкин, доставай последний «пузырь», – скомандовал Хлюдов. – Будем бороться ещё!
– Вовка! Ты что, совсем офонарел?
– Успокойся! Сейчас правую руку разомнёшь, и я с ними обязательно справлюсь.
Далее бороться вызвался средний брат, худой, но жилистый. Он сел за стол, бурно и резко атаковал, но в следующую секунду молниеносным рывком был повержен.
– Вах!
– О-о-о! У-у!
– Абанамат! – Гигант протянул Никите только-только завоеванную бутылку обратно и грозно произнес: – Еще хочу бороться!
– Давай, я не против! – согласился Хлюдов. – Никита, массируй руку опять.
Никита принялся яростно растирать и теребить мышцы капитана.
– Володя, может, не стоит? Проиграешь.
– Просто так выйти из игры без драки всё одно не получится, не дадут. Вход – рубль, выход – три! Начать легко, тяжело закончить, но будем соревноваться. Я только вошел во вкус. Смотри и учись!
Противники уселись друг напротив друга, напряглись и через минуту (о чудо!) рука гиганта медленно стала наклоняться к столику и бессильно рухнула.
– У-а-а! – завизжали горцы. – Ай-яй!
– О-о-о! – воскликнул восхищенный громила. – Меня давно никто нэ мог завалить! Как ты сумэл? Асланчик, бэги за бутылькой! Живо!
Он сунул десятку в руку гонца.
В борьбу вступил средний брат. И он проиграл состязание. Едва молодой прибежал с бутылкой, как вновь умчался за водкой.
Наконец гигант переборол Хлюдова, и одна из бутылок возвратилась к осетинам.
Младшему надоело сновать между купе и рестораном, кровь тоже забурлила в жилах, охватил азарт. И он тоже бросил вызов русскому. Братья-соплеменники рыкнули на младшего.
– Э, минутку! – упредил их Хлюдов. – Он меня вызвал, я вызов принимаю. Боремся!
Юный джигит получил затрещины от братьев. Затем, проиграв, получил новую порцию подзатыльников.
И вновь – гигант. И опять проиграл! А ещё раз? Реванш! Реванш взял, да. И обрадовался победе, как ребенок. Да и вся их горская компания возликовала: «Эдик! Эдик!». Ага, его зовут Эдик…
Хлюдов подмигнул Ромашкину, шепнул:
– Решил одну схватку сдать, чтоб не рассвирепели, – откупорил бутылку водки.
Осетины нарезали сыр, хлеб и колбасу. Хлеб вместе преломили – уже как бы друзья. Ну, не враги – и то хлеб…
– Мужики, а чего вы приперлись в эту глушь? Будете асфальтировать дороги? – спросил Никита у Эдика.
– Слюшай, откуда все знаешь? Умный, да?! Ты что, милиционер? – рассмеялся громила.
– А вашего брата по просторам Сибири не счесть. От Урала и до Владивостока: армяне и осетины дороги строят. Все шабашники с Кавказа.
– Почему так нехорошо называешь?! Посмотри на мои руки – мозоль к мозолю. Я дэсят тонн гравия за дэнь лопатой перебрасываю.
– Ну ладно, не обижайся! – примирительно обнял Эдика за шею Хлюдов. – Давайте лучше в карты сыграем.
– Денег больше нет, – грустно признался гигант. – Сапсэм кончились. Но есть шоколадные конфеты! В коробках! Очень вкусные. Давай коробка конфет на бутылка водки играть! Свэжие конфеты, слюшай!
– Давай, – махнул рукой Хлюдов. – Только сначала нужно попробовать. Может, они старые и невкусные. Испорченные…
– Слюшай, ты специально обижаешь или как? – возмутился средний брат (Давид), вынимая из сумки две коробки и открывая одну из них. – На, пробуй, дарагой! Зачем обижяешь?
Попробовали. Хорошие, однако, конфетки. Грильяж!
– Ладно, играем! Но ставка иная. Две коробки на бутылку.
– Черт с тобой, – согласился с Хлюдовым брат Давид.
Началась игра не менее азартная, чем борьба на руках.
Никита совсем опьянел и перебрался за перегородку в другое купе, к старикам:
– Гамарджоба, отцы!
– Вах! Ты почему нас приветствуешь как грузин? – обиделись.
– А как нужно?
– Нужно: «Дэбон хорз!».
– Вот и славно! Дэбон хорз!
– Дэбон хорз!.. А по-грузински не надо. У них свой язык, у нас свой.
– Но они ведь тоже православная нация. Почему не любите друг друга?
– Земля, дорогой, всему причиной земля! Её мало, а споров за неё много. И церковь у них немного отличается от нашей! А у армян ещё больше отличий, хотя тоже не мусульмане.
– В Бога верите? – спросил Никита.
– Само собой! А ты молодец, офицер! Сразу признал в нас осетин, не спутал с какими-нибудь ингушами или карачаевцами. Бузныт!
– Это чего такое? – не понял Никита.
– Спасыбо, говорю! Балшой спасыбо!
Да пожалуйста! Было бы за что… По правде говоря, Никита изначально-то вообще колебался: грузины? абхазы? чечены те же, не к ночи помянутые? Гигант Эдик был отдаленно похож на футболиста Газзаева (в масштабе два к одному) – потому, собственно, Никита и рискнул – насчет осетин.
– Отцы! Мы все россияне, православные! Расея – общая мать! Осетины и грузины на Кавказе должны жить дружно, как братья. Ведь остальные – иноверцы! – проникновенно сказал захмелевший Никита.
– Дорогой мой! – обнял его за плечи усатый дедок. – Мы с русскими друзья, но с грузинами братьями быть не можем. У нас Сталин половину Осетии украл. Карандашом по карте провел и оттяпал весь Юг в пользу Грузии. Обыдно, да?
– Ай, земли много в стране! – махнул рукой Никита. – Советский Союз большой, и мы живем в единой могучей державе. Вся земля общая, государственная!
– Вах! Какая общая?! Это у тебя в России земли много, а у Осетии мало. Каждый клочок полит кровью предков.
– У нас её тоже нет лишней! Но разве тебе сейчас есть разница, где проходит граница Грузии и Осетии? Это ведь только на карте пунктиры и черточки. На земле её нет!
– Всякое в жизни случается… Сегодня нет, а через десять-двадцать лет – по горам столбы пограничные встанут.
– Но-но! Только без глупостей! Ты что думаешь, отец, у нас турки или персы пол-Кавказа отнимут? Да мы их в бараний рог согнем! Повернем армию из Афгана и до Средиземного моря дойдем! – Никита все более плыл и его потянуло на обсуждение политических тем. В конце концов, замполит он или где?! Или как?
Лекция о международном положении, как в песне о дурдоме. Один не понимает, что плетет спьяну, другой не понимает, о чем идет речь. Но кончилась всё, слава Богу, обниманиями, лобызаниями, полным взаимопониманием.
У картежников дела шли хуже, обстановка накалялась. Хлюдов выиграл вторую коробку конфет, а первую, распакованную, брать отказывался:
– Э нет! Так дело не пойдет! Вы мне давайте целую, эта распечатана!
– Так ведь это ты же её открыл! Ты пробовал, – сердился гигант Эдик.
– Ну и что? Я их пробовал, но мог ведь не выиграть!
– Но ты выиграл! Теперь получай её!
– Э-э-э! Нет, сами их ешьте. А мне давай запечатанную.
– Выиграй вторую коробку – отдам! – горячился средний, Давид.
– Вовка! Не затевай межнациональный конфликт из-за двух конфет! Ты всё равно сладкого не ешь! – попытался утихомирить вернувшийся Никита.
– Нет! Они проиграли мне целую коробку, а подсовывают начатую!
– Вовка! Сейчас в морду из-за двух конфет получишь! Зачем идти на скандал? Уступи.
– Н-ни за что!
Никита схватил бутылку, разлил водку по стаканам:
– Тост! За русско-осетинскую дружбу!
Старики в знак согласия закивали головами, а злобные рожи молодых немного смягчились. Все выпили. Закусили конфетами из открытой коробки.
– Так где мой выигрыш? – в который раз не унялся Хлюдов.
Громила Эдик растерянно почесал затылок – открытая коробка опустела.
Брат-Давид в сердцах достал ещё коробку, нераспечатанную:
– На бери! Пусть твоя русская жопа слипнется! Жадный!
– Я не жадный, я принципиальный! Играем дальше, осетинская жопа?
– Играем!
Никите совсем захорошело.
– Тост! – на сей раз алаверды от горцев. – За нашу Советскую Армию!
– До дна! – Хлюдов хлобыстнул залпом. Тост того стоит!
Никита выцедил свои полстакана уже с отвращением.
– На тебя тошно смотреть! – усмехнулся Хлюдов. – Ты словно мою кровь пьёшь, так морщишься.
– Не нравится – не смотри. – Никита с шумом выдохнул. – Эх, сейчас бы чего спеть…
Брат Давид с готовностью начал выводить что-то зычное, гортанное, с придыханием. Деды песню подхватили. Громила сорвал с себя рубашку и, свирепо вращая глазами, пустился в пляс. Молодой подсвистывал.
Хлюдов принялся стучать по столику, как по барабану. Звуки этого пластикового «тамтама» гулко загромыхали в вагоне.
Никита вначале что-то пытался подпеть, а потом скинул китель, изобразил «лезгинку». Или «барыню»? Или «семь сорок»? Или…
Песни и танцы народов СССР продолжались ещё около часа. Впрочем, счастливые часов не наблюдают. Счастливые и пьяные. Что иногда, а то и зачастую одно и то же.
Табачный дым, вагонная духота, запах пота, алкоголь окончательно замутили сознание. Каждый глоток воздуха – взахлёб, словно кисель. Всё заверте… лось. При чем тут лось? Лось! Отдай рог! Или панты? Нет, панты у оленей-маралов. Или понты? Короче – отдай рог!
Данный текст является ознакомительным фрагментом.