28 апреля. Полдень. Привычная работа

28 апреля. Полдень. Привычная работа

Легко сказать: «продолжайте выдвижение»! Только группа двинулась дальше по Альт-Моабитштрассе, как почти тут же и в том же квартале снова оказалась под прицельным вражеским огнем. На этот раз стреляли явно с приличного расстояния, но весьма точно. Для опытных разведчиков не составляло труда определить: снайперская работа. И с помощью бинокля быстренько засечь: снайперы били с верхней площадки заводской трубы, которая возвышалась над домами метрах в 300—400.

Достать этих «воздушных стрелков» на таком расстоянии, когда все вооружение группы гранаты да автоматы, было невозможно.

Но не зря говорят, что для разведчика первое дело – наблюдательность.

Все и без того всегда первым подмечающий Алексей Бобров углядел неподалеку две наши замаскированные САУ (самоходные артиллерийские установки). Показал на них Саше Лисименко.

«Тот, – вспоминал потом В. Маков, – уже разобравшись, что стреляют с трубы, подполз ко мне и говорит:

– Товарищ капитан, вон наши самоходки стоят!

Мы подползли к машинам, постучали по броне. Командир из люка высунулся. Мы ему:

– Слушай, «гансы» сверху нам пройти не дают. Помоги огоньком!

Тот:

– Без вопросов. Уточни цель!

Уточнили. «Самоходчики» немного повозились: у САУ ведь башня не вращается. Ну, развернулись всем корпусом. И так врезали, что вторым снарядом верх трубы начисто снесло. Вместе со снайперами, естественно… »

Однако «недолго музыка играла»! Лишь метров пятьдесят без особых помех преодолели, как снова – «стоп, машина»: плотный оружейно-пулеметный огонь. Опять пришлось залечь…

Понятно, что не в последний раз. К тому же потери пошли. К середине дня один связист был убит, два бойца ранены и один контужен…

Стало ясно, что дальше так двигаться смысла нет. На их пути подобные очаги будут попадаться на каждом шагу. И если втянуться в частые, тягучие схватки по их подавлению, группа не то что до Рейхстага – до реки Шпрее не дойдет…

Заново оценив ситуацию и помня строгое штабное напоминание «о главном задании», В. Маков принял решение без крайней нужды на рожон не лезть. И где возможно – обходить и маневрировать. По Инвалиденштрассе, на левой стороне которой утром младший сержант Минин с бойцами наскочили на большую группу «фрицев», передвигаться, судя по данному эпизоду, будет так же муторно, как и по Альт-Моабитштрассе. Значит, стоит попробовать уйти переулками правее с выходом на параллельную улицу.

Но и «правее» группа напоролась на ожесточенное сопротивление. Только ее авангард выскочил к небольшому, с виду очень тихонькому скверу, как тут же с дальнего угла обрушился на разведчиков убойный огненно-свинцовый ливень.

Ну что? Опять пятиться, обходить? Решили подавить.

Словом, снова втянулись в затяжные схватки, которые по мере приближения к передовой становились все более частыми и ожесточенными. В нескольких эпизодах судьба группы просто повисала на волоске. А один раз добровольцы вообще оказались в окружении. И все вроде бы поначалу неплохо складывалось.

Под прикрытием полуразрушенных стен, которые совсем недавно принадлежали ряду строений, группа без всяких помех проникла в особняком стоящее неплохо сохранившееся здание, часть которого выходила на набережную Шпрее. По расчетам Макова, батальоны и полки 150-й и 171-й дивизий должны были находиться где-то уже совсем рядом.

Нужно было лишь уточнить, где именно. Что было не так уж и просто, поскольку трескотня интенсивных уличных перестрелок, то и дело перекрываемых мощной канонадой более серьезных калибров, доносилась сразу с нескольких направлений.

Так что пока увлеченно вычисляли, где же именно сейчас бьется батальон Неустроева; пока разбирались, что переправа, видная из выходящих на набережную окон, как раз и есть тот самый мост Мольтке, к которому они пробиваются почти целые сутки, несколько отвлеклись. А когда спохватились, пришлось срочно занимать круговую оборону. И под огнем противника спешно отсылать связистов к своим.

Понимая, что схватка может затянуться и боеприпасы надо экономить, Маков приказал подпускать «фрицев» поближе и бить только наверняка.

Связисты тем временем не подкачали. Можно сказать, по-наглому, прямо под носом у врага протащили проводную связь аж до командного пункта 756-го полка. Причем, подсоединились аккурат в тот момент, когда полковник Зинченко получал по телефону очередную накачку от комдива Шатилова – медленно-де двигаетесь.

Двигались между тем совсем неплохо. И штабы свои – в полном соответствии с требованием вышестоящего командования – периодично передвигали: первый – поближе к батальонам, второй – к стрелковым полкам. Подразделения первого эшелона атаки у Зинченко, и в первую очередь батальон Неустроева, уже вышли к Шпрее и заняли позицию чуть правее моста Мольтке. Слева от них начал разворачиваться батальон старшего лейтенанта Самсонова из 380-го полка соседней 171-й дивизии. Так что можно было начать подготовку к форсированию реки. О чем, сняв трубку полевого телефона, Шатилов собирался уже было доложить Переверткину. Но командир корпуса опередил его своим встречным звонком и нетерпеливым вопросом:

– Ну что там у тебя? Не телись, поддерживай непрерывность действий! И мы тебя поддержим!

Убедившись, что «шатиловцы» и их соседи времени все же не теряют, Переверткин счел разговор оконченным. И буркнув: «Жди приказа! Конец связи!», повернулся к начальнику штаба корпуса:

– Нужно срочно усиливать стрелковые полки у Шатилова и Негоды танками и артиллерией! И подоприте их 201-й дивизией из второго эшелона! Просто так этот мост не перескочишь. А в нем сейчас – вся наша судьба…

На фоне сразу нескольких крайне важных, требующих немедленного и точного решения дел из внимания комкора Переверткина как-то выпал пока еще не такой горящий, но и по крайней мере совсем не второстепенный вопрос: куда же подевались сутки тому назад отправленные в «хозяйство» Шатилова группы Макова и Бондаря?

Но то, о чем еще не ведали ни командир корпуса Переверткин, ни только что пришпоренный им Шатилов, уже точно знал командир 756-го полка Зинченко.

Потому что именно на его КП звучал сейчас по телефону голос Гии Загитова: из окруженного фашистами дома на набережной тот настойчиво просил проверить связь со штабом 136-й артбригады. Причем как раз не по телефону, а по рации. Просьба эта была вызвана тем, что проводную связь с минуты на минуту могли перебить. И потом поди попробуй в условиях окружения ее восстановить! А на позывные имевшейся в группе рации штаб родной бригады почему-то вот уже который час вообще не откликался.

Что там наколдовали спецы – не суть важно. Но можно понять радость ребят и самого Макова, сильно намаявшегося из-за вынужденно долгой «радионемоты», когда штаб бригады вдруг откликнулся…

Теперь артиллерийские разведчики, вынужденные в силу обстоятельств действовать как пехотное спецподразделение, наконец-то могли себя в полной мере проявить по своей основной специальности. Вслед за просьбой «поддержать огоньком» в эфир полетели математически выверенные Загитовым и Лисименко координаты целей.

Особенность момента заключалась в том, что ребята, по существу, вызывали огонь чуть ли не «на себя». Правда, это «чуть ли» опиралось на уверенность, что однополчане сработают ювелирно. Думать о недолетах или перелетах не хотелось. Да и не было на то времени…

Надо отдать должное: ни те, ни другие не обманулись. Буквально через несколько минут первые контрольные снаряды аккуратненько легли, «как доктор прописал», то есть впритык к вражеским цепям. Саше Лисименко осталось только «обсчитать» средние координаты разрывов, а Гизи Загитову не мешкая передать в бригадный штаб поправку.

Далее снаряды стали точнехонько ложиться на боевые порядки противника. После недолгой, но опустошительной «прополки» осколочными и фугасными снарядами кольцо окружения оказалось разорванным. А небольшие группки уцелевших предпочли спешно ретироваться в сторону моста Мольтке, по которому в этот момент отходила на южный берег основная масса обороняющихся немецких войск.

Хорошо наблюдаемый с занятой разведчиками позиции вражеский отход навел наших героев на мысль продолжить так удачно начатую работу и дальше. Теперь было бы очень кстати накрыть отходившего по переправе противника артогнем. Но так, чтобы не повредить самого моста, который теперь – кровь из носа, но крайне нужно было сохранить целехоньким.

Артразведчики и тут оказались на высоте.

По приказу капитана Макова по рации полетели в штаб бригады данные, по которым огнем ее гаубичных батарей гитлеровцы были буквально сметены с мостового полотна. Само оно при этом осталось почти не поврежденным.

А разведчики посылали уже новые расчеты. Согласно им, огонь был перенесен на опорные пункты противника, расположенные на противоположной стороне Шпрее. Как раз туда стекался отступающий через мост враг.

Обычное на войне дело: никак не отмеченная ни в приказах, ни в наградных листах, эта оставшаяся, по существу, незамеченной солдатская инициатива спустя несколько часов обернулась такими плюсами, без которых дальнейшее продвижение всей 3-й ударной армии к Рейхстагу могло бы оказаться под большим вопросом.