47. Испытания в море – это искусство

47. Испытания в море – это искусство

«Ночной полёт! Как воспел его мой любимый летчик Антуан де Сент-Экзюпери! Хотелось бы спросить: «Где, коллега, ваш одномоторный самолётик? Где наслаждение полётом? Где романтика 20-х годов прошлого века? Увы, давно закончилась!» Мощный боевой самолёт мчится над Чёрным морем на огромной скорости. В полной темноте. Только звёзды, одни звёзды. Они кругом – сверху, снизу, со всех сторон. Иногда морской лётчик с красивой фамилией Дейнека вдруг ловит себя на мысли, что он летит уже в космосе, среди других миров. Нет верха и низа, он в невесомости. Он резко отбрасывает наваждение и пристально вглядывается в приборы. Только приборы – его лучшие помощники. «В ночных полётах, – учили его, – не верь своим ощущениям, они могут подвести». Ночной полёт по опасности можно сравнить только с посадкой на авианосец. Монотонность при длительных галсах убаюкивает пилота. Лётчик не ощущает сверхзвуковой скорости, грохот турбины остаётся сзади. Мягко пощёлкивает генератор, разноцветные лампочки на пультах ласково успокаивают. Какая-то апатия, заторможенность охватывают боевого лётчика. Это очень опасно…

Вдруг совершенно неожиданно звучит команда: «210-й, курс влево на 20 градусов». «Есть», – отвечает, не задумываясь, лётчик и выполняет команду. Через несколько секунд ещё команда: «210-й, снижайся и занимай эшелон 2000».

«Есть», – и опять команда исполнена. «Включаем посадочные огни, заходи на посадку!» «Е…, – лётчик поймал себя на полуслове. Что я делаю? Какая посадка? Я на другой стороне Чёрного моря. Я с трудом слышал своего руководителя полётов, а теперь так чисто и громко кто-то говорит со мной». Ужас охватил опытного пилота. Он мгновенно стал весь мокрый. Его осенило: «Только что меня пытались посадить на вражеский аэродром. Чуть не стал предателем».

Ручку на себя, самолёт понёсся вверх с разворотом на обратный курс. «Назад, назад, на север, к родным берегам». На чистом русском языке неведомый диспетчер кричал ему: «210-й, куда же ты? Садись, огни включены. Горячий кофе ждёт тебя. Поедем в ресторан. Возвращайся!» Культурный советский офицер Владимир Дейнека очень вежливо ответил на всё Чёрное море красивым трёхэтажным русским сленгом, после которого настойчивый турок исчез из эфира, видимо, поражённый силой русского языка, и, главное, интонациями возмущённого его коварством лётчика.

Командир авиасоединения подполковник В. Дейнека за штурвалом ТУ-16. Курс – Северо-Восточная Атлантика. 1970-е годы.

А через минуту слабый запрос нашего руководителя полётов: «210-й, куда пропал? Не уходить со связи. Завершаем работу». Через пятнадцать минут мокрый от переживания и напряжения старший лейтенант Владимир Дейнека вылез из кабины самолёта и с наслаждением вдыхал аромат крымской ночи. «Чуть не стал предателем», – это мысль мучила и не отпускала его, пока он не выпил глоток коньяка. Друзья после этой ночи заметили у него в волосах первую седую прядь».

Офицер-подводник Андрей Ильин ещё и ещё раз вспоминал вчерашний рассказ заместителя командира полка подполковника Дейнеки Владимира Григорьевича. Опытный ас вспомнил свою молодость, и его интеллигентное лицо вновь пережило все перипетии той тяжёлой ночи. Лётчик-испытатель и моряк-испытатель встретились накануне на военном аэродроме, обсуждая совместную работу по испытаниям нового корабельного радиолокатора. Чувствуя взаимную симпатию, они откровенно поговорили о своей службе. Моряк рассказал, как он тонул, упав за борт подводной лодки. Лётчик мастерски преподнёс свой эпизод, который заставил «корсара морских глубин» глубоко ему сопереживать. Две профессии – лётчика и подводника одинаково трудны и опасны. Это сблизило их, и они быстро нашли общий язык.

Капитан 2 ранга Ильин Андрей Николаевич после окончания Военно-морской академии получил назначение на испытательный полигон. На морском полигоне ощущалась потребность в опытных флотских кадрах, прошедших хорошую школу службы на кораблях. Так Андрей Николаевич после десяти лет тяжёлой службы на Севере на подводных лодках стал моряком-испытателем. Первые полгода на новом месте ему постоянно казалось, что он в отпуске. К восьми – на службу, в восемнадцать – домой. Два часа обеденный перерыв. Иногда дежурство по части, два-три раза в месяц. Ему поручили заниматься испытаниями корабельных радиолокационных станций обнаружения воздушных целей. Через год напряженной учебы и работы он был уже опытным испытателем. Служба шла хорошо, работа ему нравилась. Он начал подготовку к сдаче кандидатских экзаменов.

В начале этого года на полигон прибыл из Николаева после модернизации большой противолодочный корабль «Проворный» с новейшей радиолокационной станцией «Фрегат-М» на фазированных антенных решётках. Сразу десять лучей на разных частотах излучал радиолокатор, поставить помеху такой станции было невозможно. Локатор был связан с корабельным ракетным комплексом нового поколения. Поэтому из Главного Штаба ВМФ пришла команда – провести испытания в кратчайшие сроки. Выбор пал на подводника Ильина, который показал себя и умеющим, и знающим испытателем. Опираясь на опыт предыдущих поколений испытателей, Андрей, оптимист по жизни, претворял в жизнь девиз своего начальника испытательного отдела полковника Хляпа Бориса Наумовича: «К каждому испытанию надо подходить как к искусству». И руководствовался этим правилом, невзирая на лица и обстановку. Он был, как говорят итальянцы, креаторе – творец. Нестандартное мышление моряка-испытателя и опыт сложнейшей службы на подводных лодках подсказали ему, что на аэродроме работают по старинке и поэтому затягивают испытания на многие месяцы. Надо менять стереотипы мышления. Взяв пару бутылок свежего пива, он прибыл к подполковнику Дейнеке, заместителю командира полка по лётной подготовке. Они потолковали «за жизнь», как говорят в Одессе. После чего Ильин убедил Дейнеку, что приезжать ему из порта за тридцать километров на каждый полёт для проведения предполётного инструктажа нет смысла. Он готов провести инструктаж один раз, а в дальнейшем инструктаж может повторить штурман полка (майор с красивой фамилией Коробочка), поскольку ничего в полётном задании не меняется. Морякам просто надо набирать на корабле статистику по определению максимальной и минимальной дальности обнаружения воздушных целей. Затем настойчивый подводник «под пытками» выдавил из Дейнеки признание, что в день полётов полк может предоставлять не один, а несколько самолётовылетов для испытаний.

ДЕЙНЕКА В.Г. В КРЫМУ:: смотреть видео на RuTube бесплатно онлайн

Здесь уже сам Дейнека Владимир Григорьевич почувствовал свой интерес, ему надо было в начале года быстро завершить согласно плану БП лётную подготовку экипажей, и работа с моряками давала ему такую возможность. Дальше разговор пошёл быстро к взаимному удовольствию офицеров, тем более что и пиво заканчивалось. Утвердили три вылета самолётов каждый лётный день. Первый самолёт садится, второй по команде с корабля взлетает. Затем, аналогично, третий. По достижении максимальной дальности обнаружения с корабля даётся команда ложиться самолету на обратный курс. За пять рабочих дней вся программа из пятнадцати полётов будет выполнена. Мужчины с удовольствием скрепили свою договорённость рукопожатием. И этого было достаточно, чтобы работа закипела.

Погода в феврале в Крыму в тот год благоприятствовала. Антициклон – чистое небо, солнце, пять-десять градусов тепла. Большой противолодочный корабль «Проворный» один раз вышел в море и, не возвращаясь в базу, за три «полётных» дня выполнил 60 процентов программы испытаний. Капитан 2 ранга Ильин действовал, как маг, как волшебник. Первый самолёт только завершал программу полёта, а второй уже выруливал на старт. Второй по команде с корабля взлетал, и Андрей успевал, пока два самолёта в воздухе, определить ещё и разрешающую способность радиолокационной станции по дальности и по направлению. Сверх программы. Это была музыка, высший пилотаж испытательной работы. Симфония!

Ночевали на рейде Судакской бухты, попутно выполняя другие разделы испытательной программы. Ещё раз вышли в море, и через двое суток испытания корабельной радиолокационной станции были закончены. Как и планировали, за пять рабочих дней в море закончили всю программу испытаний – вот результат молодости, смелости, опыта флотской службы и испытательной работы. Раньше на аналогичные испытания требовались два месяца, сотни тонн дизельного топлива для корабля, десятки литров бензина для поездок на аэродром, тысячи рублей командировочных средств для членов государственной комиссии. Морякам удалось сэкономить огромные средства. А как испытателям повезло с погодой! На другой день, после завершения полетов, завьюжило, загудело, подул мощный сирокко, и началась крымская зима, февраль напомнил о себе.

РЛС «Фрегат-М» на ракетном крейсере «Москва».

С положительным решением командующего флотом материалы испытаний были направлены в Москву. Все были чрезвычайно довольны. Особенно радиотехническое управление Главного Штаба ВМФ, поскольку у промышленности ракетный комплекс был еще только на выходе, а наше средство обнаружение уже готово. (Там в Москве были свои битвы и тайны «Мадридского двора»). Через полгода пришла разнарядка, и все участники испытаний были награждены. Подполковник Дейнека Владимир Григорьевич заслуженно получил орден Красного Знамени. Все пилоты самолётов – участники испытаний получили ордена Красной Звезды. Моряков тоже не забыли. Были розданы ордена «За службу Родине» и медали «За боевые заслуги». Адмирал в Главном Штабе получил орден Октябрьской революции. Капитан 3 ранга Ильин Андрей Николаевич ничего не получил. Не положено. Года полтора назад он попутно принимал участие в испытаниях грандиозной системы государственного опознавания «Пароль». Наградили очень многих. Его участие было незначительно, он тогда только осваивал испытательную работу, поэтому ему досталась медаль «За трудовую доблесть». И по существующему положению очередное награждение для него могло быть только через три года. Кто придумал такое умное положение? (Это похоже на нашу систему – наказать невиновных, наградить не участвующих)…

Но жизнь продолжалась. Ракетный комплекс большого противолодочного корабля «Проворный» через несколько месяцев был отлажен и представлен к испытаниям. Поскольку радиолокатор «Фрегат-М» уже входил в состав ракетного комплекса как средство обнаружения и выдачи целеуказания, несколько офицеров из радиотехнического полигона были включены в состав объединенной комиссии, возглавил свою группу старший инженер-испытатель капитан 2 ранга Ильин Андрей Николаевич.

Главный конструктор ракетного комплекса «М-22» Волгин Геннадий Никитович произвел на Андрея Николаевича потрясающее впечатление. Это был крупный мужчина, мощный, розовощекий, решительный с умными глазами и открытым сократовским лбом. Своей мощью и напором он производил впечатление «обаятельного танка». Меховая куртка – всегда нараспашку, на голове копна густых волос. О таких людях принято говорить: «Они любят жизнь!» А соратники, окружающие его, любили этого выдающегося человека. Он уже разработал несколько корабельных ракетных комплексов, принятых на вооружение флота. Новая система «М-22» была необычна. Она была пассивна. Ракета в полете к кораблю противника ничего не излучала, поставить помехи ей было невозможно, а, значит, резко повышалась её боевая эффективность.

Комплекс M-22 Ураган

Большая часть жизни проходила у Геннадия Никитовича на Флоте. Однажды в воскресный день, гуляя в городе Феодосия, Андрей Николаевич представил случайно встреченного Геннадия Никитовича своей жене. Супруга Ильина чуть не упала в обморок, когда услышала от главного конструктора, не лишенного юмора, что он уже двадцать лет находится в командировке на флоте. К сожалению, это почти правда. Такова судьба крупных талантливых инженеров, работающих на оборону страны.

Итак, все документы коллеги-испытатели из феодосийского ракетного полигона разработали, согласовали, утвердили. Комиссия на борту. Можно выходить в море. Кино-теодолитные посты готовы, телеметрия проверена. Сотни людей задействованы в предстоящих испытаниях. Пошли. Первые выходы неудачны. То одно не сработало, то – другое: «Ракета не сошла», «Ракета упала», «Ракета прошла мимо». Заместители главного конструктора, очень талантливые инженеры, на берегу «перешивают» компьютерные программы. По работе группы Андрея Ильина замечаний нет. Радиолокатор «Фрегат-М» уверенно обнаруживает цель и четко выдает целеуказание ракетчикам. За пультом управления сидит сам капитан 2 ранга Ильин, выставляя режимы работы в зависимости от обстановки – волнения моря, близости береговой черты, отражения от которых затеняют экран и мешают классифицировать цель. Снова выходы в море. Доклады: «Ракета полетела в другую сторону», «Промах», «Опять промах». Исключительно скверно возвращаться после неудачи в порт. Члены комиссии ругаются, ищут виновного, докладывают по своим ведомствам в Москву. Каждый норовит найти какую-то «бяку» у другого. Иногда используются «лазутчики», которые не брезгают подсмотреть и подслушать. Это нормально, цена ошибки слишком большая. Каждый раз при возвращении в базу неудача ракетчиков сопровождается песней по корабельной трансляции в исполнении Аллы Пугачевой: «Если долго мучиться, что-нибудь получится».

Наконец, действительно, после долгих мучений первая удачная стрельба. Радиоуправляемая цель поражена! Все элементы огромного комплекса сработали отлично. Вторая, третья, …, пятая стрельбы – успех! Низколетящая цель, малоразмерная цель, воздушная, морская – доклад один: «Цель поражена!» Как говорят, комплекс пошел. Да, моряки-испытатели научили ракетный комплекс «М-22», установленный на большом противолодочном корабле «Проворный», стрелять и поражать цели. Ура!

Впереди последняя проверка – «Звездный налет», когда несколько десятков самолетов одновременно «нападут» на корабль. Задача корабля обнаружить все цели и условно «уничтожить» их ракетным комплексом «М-22». Командующий флотом утвердил все документы. Назначена дата. Авиация Черноморского флота доложила о готовности. Вся комиссия на борту. «Проворный» в ночь вышел в море из Севастопольской бухты. Отошли километров на сто южнее Севастополя. Андрей Николаевич, как всегда, за пультом радиолокационной станции «Фрегат-М». Проверил максимальную мощность станции. Убедился, что сегодня очень сильная засветка экрана, несмотря на приличное удаление от берега. Мелкие цели теряются на фоне отражений. Пришлось убавить мощность. Наконец, руководитель учения доложил, что авиация вылетела. На корабле объявлена готовность № 1. Все замерли. Сейчас начнется «ад». Действительно,

последующие полчаса на корабле творилось нечто невообразимое. Андрей обнаружил 24 цели, идентифицировал и классифицировал их. По каждой выдал целеуказание в ракетный комплекс. Нервное напряжение было настолько сильным, что пот заливал его лицо, глаза впились в экран, руки наводили курсор на цель, нажимали кнопку «Выдать ЦУ» и после секундного ожидания, когда загоралась кнопка «ЦУ принято», Андрей бросался на следующую цель и выдавал по ней целеуказание и т. д. Самолеты были вокруг корабля везде – на разных направлениях, на разных высотах, на разных расстояниях. Техника сработала отлично, но люди были на пределе. Самолеты как неожиданно прилетели, так же неожиданно и исчезли. Руки Андрея Николаевича ещё долго дрожали, и сердце учащенно билось. Несколько минут после окончания учения он не мог встать, ноги не слушались. Тяжело будет морякам во время войны!

При разборе выяснилось, что ракетчики не уничтожили 20 процентов целей. Куда они делись? Почему на них не поступили данные в ракетный комплекс? Или поступили, но потерялись! Что ещё хуже. Начались скандальные разборки. Обстановка на корабле обострилась. Кто виноват?! Ночью, все еще переживая «Звездный налет», Андрей Николаевич не переставал задавать себе вопросы: «Я обнаружил 24 самолета, думал, что это всё. Оказывается, их было тридцать. Высотные скоростные цели, летящие на эшелоне десять тысяч метров, я не видел. Почему?» В полудреме под утро он очнулся в холодном поту. «Я сам убавил мощность станции, поэтому эти цели оказались необнаруженными. Только эти, летящие на огромной высоте. Не хватило мощности. Я виноват. Позор!» Как всегда, первое подленькое человеческое действие – обезопасить себя. «Ведь только я знаю об этом. Больше никто. Надо молчать!»

Пункт управления корабельным зенитным комплексом М-22 «Ураган»

Утром на корабле продолжились разборки. Андрей видел, что ракетчики глубоко переживают свою неудачу, но молчал. Пытался молчать, но «совесть – это тихий голос, напоминающий, что за тобой могут подсматривать», как говорили древние греки. Совесть терзала его. Наконец, благоразумие, здравый смысл, и элементарное понятие чести офицера («Жизнь – морю, честь – никому»), подтолкнули его на решительный поступок. Найдя главного конструктора, и видя, что Волгин Геннадий Никитович глубоко опечален какими-то скрытыми недостатками ракетной системы, еще пока неизвестными ему, он пригласил его в радиотехнический пост. Включив станцию на полную мощность, он показал экран Геннадию Никитовичу. Тот после внимательного изучения обстановки сказал: «Слишком мощная засветка от берега, я ничего не вижу». Андрей Николаевич преодолел себя и признался: «Во время налета была повышенная радиолокационная наблюдаемость, и я вынужден был убавить мощность, чтобы увидеть самолеты, летящие со стороны берега. Иначе, я бы вообще ничего не обнаружил». Ильин видел, как засверкали глаза главного конструктора. Тот сразу понял причину своих неудач с комплексом. Они, ракетчики, не виноваты. У них все хорошо! Но и валить вину на Ильина, на станцию обнаружения он не стал, он был умный и тактичный человек. Он спокойно рассудил: «Если бы мы были в океане, мы смогли бы использовать станцию „Фрегат-М“ на полную мощность. Но в пределах Черного моря, даже находясь почти на его середине, мы все равно ощущали влияние берега. Для этой станции Черное море мало. Отсюда, некоторые неприятности при выполнении „Звездного налета“. Так и укажем в отчете». Затем он внимательно посмотрел в глаза Ильина и сказал: «Я мало знаю таких людей, как вы». Это была для Андрея Николаевича Ильина самая высшая похвала. Он почувствовал, как с его сердца упал камень. Стало легко и радостно. А когда вечером, после трёхдневного отсутствия, моряк прибыл домой, он ахнул. Жена с праздничной прической, в вечернем платье встречала его. (Она, видимо, в силу своей житейской мудрости поняла, что за счастливую семейную жизнь надо бороться. Надо совершать «абалденные» поступки). Столик на двоих уже накрыт: хрусталь, шампанское, мельхиоровые приборы, легкая закуска. Дочки, вымытые и вычищенные, спят на белоснежных простынях в соседней комнате. На плите томится его любимое жаркое с черносливом. Очаровательный запах домашнего тепла и уюта. «Какой бы ты ни был незаменимый на работе, по-настоящему ты нужен только дома. Только дома тебя любят. Только дома о тебе переживают и заботятся. Морской бродяга Андрюха, люби и цени свой дом, свою семью», – пронеслось в одну секунду в голове Андрея Николаевича. Потому что в следующую секунду жена бросилась ему на шею и зацеловала «допьяна». Оказывается, сегодня очередная годовщина их знакомства.

Этот день жена с упорным постоянством отмечает уже много лет. Для неё 15 октября – самый ценный день. После третьего глотка шампанского («За любовь!») она, глядя на него глазами любимой женщины, начала говорить: «Ты уходишь в море, и я каждый раз страдаю. Я боюсь за тебя

Море, какое бы оно ни было красивым, оно опасно. Особенно после того, как я узнала, что до сих пор каждый день на Земном шаре гибнет, как минимум, один корабль. В любой момент этим кораблем может оказаться твой. Я боюсь, и ничего не могу с собой поделать! Я спокойна только тогда, когда ты рядом. Вот послушай», – и она начала читать стихи:

«Вновь тебя со мною рядом нету, но законы физики храня,

Биотоки носятся по свету, точно информируя меня.

Снова ночь. Ах, я уже не рада! Падаю в холодную кровать,

Милый, пожалей меня, не надо обо мне так сильно тосковать!»

У Андрея Николаевича глаза вылезли из орбит от удивления, он был поражен: «Откуда она узнала, что я тоскую о ней в море? Откуда эти «радиоэлектронные» стихи, полностью соответствующие нашим отношениям? Неужели сама написала? Но, во всех случаях, какая молодец! Как не любить такую женщину?!» И второй раз за последние дни он испытал огромную радость. «Любовь женщины – это такой дар природы, который выпадает не каждому. А если уж тебе повезло, то бережно и осторожно неси эту любовь. Как говорят моряки: «Право – лево не ходить! Так держать!» Есть, так держать!»

Ракетный комплекс «М-22» вскоре был принят на вооружение и установлен в дальнейшем на многих кораблях Военно-морского Флота. Геннадий Никитович Волгин был назначен в Москве директором крупного завода, входящего в систему военно-промышленного комплекса. В командировки на флот он, наконец, перестал ездить. Благодарный Военно-морской флот должен поклониться ему и сказать огромное спасибо. Капитан 2 ранга Андрей Николаевич Ильин, блестяще показавший себя как прекрасный организатор сложных морских испытаний, был назначен заместителем начальника радиотехнического полигона. Как шутливо говорят у нас, подводников, большому кораблю – большую торпеду!