Источники освещения проблемы депортации и участия репрессированных граждан в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. (Н. Ф. Бугай)
Источники освещения проблемы депортации и участия репрессированных граждан в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. (Н. Ф. Бугай)
Степень разработки проблемы депортации и участия репрессированных народов в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. в значительной мере определяет состояние ее источниковой базы. Составной частью источниковой базы проблемы выступают опубликованные в 1990?е – начале XXI в. документы[325]. Они касались вопросов депортации почти всех народов, подвергшихся репрессиям начиная с 1917 г. и в период Великой Отечественной войны. Характеризуя источниковую базу, вряд ли можно обойтись без обращения к документам КПСС. Это оправдано, так как именно партией, как в 1920?е–1930?е годы, так и позднее, определялись политические акции, связанные с осуществлением репрессивных действий со стороны правительства, различных министерств и ведомств, включая и период Великой Отечественной войны 1941–1945 годов.
Особый блок представляют документы, несущие в себе информацию об оценке акций, проводившихся центром по депортации этнических общностей на территории республик, краев и областей. Конечно же, они кощунственны по своему содержанию. Так, например, первый секретарь обкома ВКП(б) АССР НП С. Малов уже 2 сентября 1941 г. в специальной записке на имя И. Сталина информировал, что «подавляющее большинство трудящихся русской и других (кроме немцев) национальностей встретили Указ с большим одобрением, рассматривая его как одну из серьезных мер по укреплению тыла…». Конечно, подобные утверждения были далеки от реального положения дел.
В числе источников в первую очередь следует назвать резолюции Пленумов ЦК РКП(б), а применительно к казачеству, это резолюция Пленума ЦК РКП(б) «По вопросу о казачестве» (апрель 1925 г.), в которой среди прочих мер решалось «признать допустимым районы с компактным казачьим населением в национальных областях выделить в отдельные административные единицы»[326].
Для исследователя проблемы весьма ценное значение имеют и материалы XX съезда партии (февраль 1956 г.), в частности, доклад Первого Секретаря ЦК КПСС Н. С. Хрущева «О культе личности и его последствиях», прочитанный на закрытом заседании съезда 25 февраля 1956 г.[327] В докладе был проведен глубокий анализ деятельности И. Сталина, давалась обстоятельная оценка акциям в отношении репрессированных этнических общностей.
Хотя XX съезд КПСС в целом и был малозначащим, мало внесшим в совершенствование общественных отношений в Советском Союзе, тем не менее, он сыграл определенную роль в плане оценки места и роли репрессированных этнических общностей в 1920?1940?е гг. и в последующее время.
Источниковую базу проблемы составляют, прежде всего, документы архивных фондов НКВД-НКГБ СССР, МВД-МГБ СССР, и особенно хранящиеся в «Особой папке» Сталина[328]. Фактически эти папки формировались на базе материалов переписки НКВД СССР (Н. Н. Ежов, Л. П. Берия и др.) и И. Сталина, а также переписки с другими наркоматами, министерствами СССР, Прокуратурой СССР, ОГПУ, управлением ГУЛАГа, раскрывающие разные стороны развития межнациональных отношений в Союзе ССР, механизм укрепления советской власти на местах, и особенно в тех регионах, которые вошли в состав Союза ССР в конце 1940?х гг. и в последующем, участие представителей этнических общностей, подвергшихся репрессивным воздействиям со стороны государства, в Великой Отечественной войне.
Во многих папках сосредоточена межведомственная и внутриведомственная переписка, в том числе И. В. Сталина, В. М. Молотова, Н. С. Хрущева с руководством НКГБ, МВД, МГБ и других министерств Союза ССР, а также различных служб.
Многие материалы переписки Сталина и Берии позволяют понять, в чем же была суть проводимой политики насильственных переселений, действия репрессивного аппарата власти, какими по своему содержанию явились последствия столь непродуманных мер со стороны функционировавшего режима государственной власти, какое влияние они оказывали на степень участия репрессированных граждан в Великой Отечественной войне.
В «Особых папках» содержатся также ценные документы о самом положении этнических общностей Союза ССР, и особенно национальных меньшинств, различных по своему характеру национальных движений, в том числе и действовавших на территории Украины, Белоруссии, государств Прибалтики, Закавказья как накануне Великой Отечественной войны, так и непосредственно в ходе ее.
Фактически в «Особых папках» сосредоточены документы и материалы Отдела НКВД СССР по спецпереселенцам, создававшегося в 1944 г. отдела по спецпереселенцам ГУЛАГа и ОГПУ, Управления отдела трудовых поселений ГУЛАГА НКВД СССР, 9?го управления МГБ СССР, Отдела «П» МВД СССР, 4?го спецотдела МВД СССР, Секретариата НКВД-МВД СССР, отдела проверочно-фильтрационных лагерей НКВД СССР, Главного управления по борьбе с бандитизмом, Верховного Совета ССР и др. Их содержание позволяет восстановить ход депортации этнических общностей Союза ССР в 1930?1950?е годы, включая период Великой Отечественной войны. Именно на этот период приходился пик принудительных переселений народов, влияние этой акции на формирование самосознания и национального сознания граждан.
Докладные записки, рапортички позволяют выявить тех представителей государственного и партийного аппарата, кто непосредственно занимался осуществлением акций по переселению этнических общностей, показать взаимодействие партийных, военных и гражданских органов власти[329].
Наряду с названными архивами ценные сведения почерпнуты также в материалах пленумов областных обкомов РКП(б), состоявшихся в 1940?е годы, хранящимися в РГАСПИ.
Отдельную группу документов архива составляют постановления Государственного Комитета Обороны СССР, начавшего свою деятельность 30 июля 1941 г. и наделенного всей полнотой власти в условиях чрезвычайной экстремальной обстановки. В историко-правовой науке бывшего Союза ССР мало, что известно о «правотворческой работе» ГКО.
И. Сталин знакомился с имевшимися документами. Каждый из них он уведомлял своей подписью, давал документу путевку в жизнь, не задумываясь над трагическим исходом начинаемых дел (потеря государственности народами, ущерб в экономическом и культурном их развитии, разрыв семейных связей, утрата традиций, принудительное направление в рабочие колонны и батальоны и т. д.).
Несомненно, огромную ценность представляют и документы архива Института российской истории РАН. Их содержание обогащает познания по разным аспектам истории Великой Отечественной войны 1941–1945 годов и особенно по вопросу, например, о развитии партизанского движения в краях и республиках Северного Кавказа, на территории Украины, Белоруссии, республик Прибалтики, в Крымской АССР.
Например, в Крыму Советское правительство именно с партизанским движением связывало акцию по выселению крымских татар в 1944 г. Степень их участия в партизанском движении рассматривалась в качестве одной из причин репрессивной меры, а также и тот ущерб, который был нанесен партизанскому движению со стороны крымских татар, представителей других этнических общностей, проживавших на территории республики и подвергшихся репрессивным воздействиям со стороны государства.
Документы как раз и свидетельствуют о том, что отношение к этому «обоснованию» нельзя расценивать как однозначное. В них просматривается взаимодействие крымских татар, других народов с партизанами, выявляются частично причины, вызвавшие принятие столь антигуманных мер, связанных с депортацией этнических общностей, проживавших на полуострове; роль и место областной партийной организации, органов советской власти в регулировании национальными процессами в республике; состояние межнациональных отношений. Ценность архивных документов и в том, что в них прослеживается то, как сами руководители партизанского движения в Крыму подходят к оценке движения с двух сторон.
К созданию источниковой базы проблемы имеет отношение и работа координационно-методического Центра института этнологии и антропологии им. Миклухо-Маклая РАН. Усилия Центра увенчались в начале 1990?х годов первой публикацией важнейших нормативных документов, хода проведения операций по выселению репрессированных лиц, а также частично их реабилитации[330].
В публикации подборки документов НКВД-НКГБ СССР, МВД-МГБ СССР «Иосиф Сталин – Лаврентию Берии: «Их надо депортировать…» (М., 1992) были впервые представлены депортированные контингенты населения с территории Украины, а также крымские татары (тогда проживали в Крымской АССР и не входили в состав Украины).
Через опубликованные документы прослеживается негативный характер предпринимавшихся мер административно-командным руководством Центра по отношению к народам Украины, показано содержание мер по переселению, трудности обустройства народов в местах поселений, выявлены те лица, которым приходилось заниматься осуществлением операций по переселению граждан Украины как накануне, так и непосредственно в ходе Великой Отечественной войны.
Российская историческая наука располагает к настоящему времени и определенным корпусом источников, в которых имеются документы, отражающие роль и место еврейского этнического меньшинства в системе межнациональных отношений в Союзе ССР. Они помогают более полно представить события, связанные с расселением евреев по территории Украины, Российской Федерации, их переселением в годы войны[331].
Определенный свет на проблему проливает публикация трехтомного издания документов и воспоминаний под редакцией С. У. Алиевой. «Так это было» (М.,1993). К сожалению, автор изрядно увлекся сбором и автоматической перепечаткой того материала, который был уже введен в научный оборот ее предшественниками, хотя можно было бы заняться выявлением и публикацией совершенно новых документов, что, несомненно, обогатило бы источниковую базу проблемы в целом.
Особо ценное значение в названном сборнике документов имеют выявленные составителем воспоминания подвергшихся принудительным переселениям, хотя они и поданы автором целенаправленно – показать только страдания переселенцев, и мало помогают раскрыть саму суть происходивших национальных процессов, связанных с другими сторонами жизни спецпереселенцев. Не совсем убедительно аргументированы выводы составителя, ведущего речь о некоей «национальной депортации» в годы Великой Отечественной войны, по другим далеким от научного обоснования положениям темы. Четкое научное толкование по многим аспектам проблемы у автора просто отсутствует.
В первую очередь следует отметить появившийся «Сборник нормативных актов» непосредственно в Крымской Республике (Симферополь, 1992), в котором в систематизированном виде отслеживаются шаги Крымского областного совета, других органов власти по реабилитации народов, выработке основных принципов расселения крымских татар и других народов по территории республики.
В это же время обращаются к проблеме политики и обществоведы государств СНГ, что объяснялось потребностью публикации новых разрабатываемых документов по реабилитации граждан, принадлежавших к различным национальностям и подвергшихся репрессиям. В числе этих публикаций «Сборник законодательных актов о реабилитации, принятых в государствах – бывших союзных республиках СССР» (М., 1992.). Это были первые публикуемые подборки нормативных актов, разработанные новыми правительствами государств СНГ.
Для первой половины 1990?х гг. для источниковой базы проблемы депортации народов и участия их представителей в Великой Отечественной войне характерны в большей степени публикация подборок документов о депортации, в частности, крымских татар, греков, армян, иранцев, болгар, казаков, курдов, турок-месхетинцев, представителей этнических общностей Прибалтики и других[332]. Именно такого рода подборки публиковались Альманахом писательского и журналистского расследования «Шпион» (Москва) за 1993–1997 гг. Им же была опубликована, по нашему мнению, весьма ценная работа «Кавказские орлы» (Алма-Ата, 1945), изданная по свежим следам после депортации чеченцев, ингушей в первой половине 1940?х гг[333].
К названным публикациям подборок примыкают и публикации информационно-аналитического журнала «Обозреватель» (М., 1994, № 10–11, № 14 и другие). Первая половина 1990?х гг. ознаменовалась публикацией «Истории российских немцев в документах (1763–1992 гг.)». Кн. 1. М., 1993. Составители В. А. Ауман и В. Г. Чеботарева представили фактически основополагающие документы, подготовленные Государственным комитетом обороны СССР и связанные с мерами по проведению депортации немецкого населения, то естьспециальный раздел посвящен советским немцам в Союзе ССР в 1940?е гг.
Публиковавшиеся документы позволили обратить внимание исследователей и на правовую сторону проблемы выстраивания взаимоотношений органов государственной власти, партийных организаций и спецпереселенцев в годы Великой Отечественной войны в плане их трудовой занятости, борьбы за свои права, обозначенные основным государственным законом – Конституцией СССР[334]. Изданием сборника документов ставилась задача дать возможность всем интересующимся сложной судьбой российских немцев «получить собственное представление об истории этого народа, который сталинское руководство обрекло на насильственную ассимиляцию и в конечном итоге – на исчезновение в ближайшей исторической перспективе»[335].
В этой ситуации была вполне приемлема и объявленная цель издания – найти «цивилизованное решение проблем российских немцев», как составной, неразрывной части этнических обществ, населяющих территорию единой России. Представлены материалы о первых шагах по созданию государственных органов для управления делами народов, не имевших национально-государственных образований, о Комитете по проблемам немцев, восстановлении немецких национальных районов и многие другие.
С середины 1990?х гг. усиливается интерес к проблеме и в государствах СНГ. В Алматы архивом Президента Республики Казахстан (ответ. редактор Г. А. Карпыкова) был опубликован сборник документов «Из истории немцев Казахстана» (1921–1975 гг.). В 1930?1940?е гг. Казахстан становился республикой, которая принимала наряду с репрессированными народами огромное число граждан, эвакуированных из западных районов страны, что еще более возлагало на республику ответственность за судьбы народов, их обустройство, организацию трудовой деятельности. Самым многочисленной этнической общностью оставались советские немцы, положение которых резко изменилось с принятием постановление СНК СССР и ЦК ВКП (б) от 26 августа 1941 г. о переселении немцев из Саратовской, Сталинградской областей и Республики немцев Поволжья.
Указ Верховного Совета СССР от 28 августа 1941 г. придавал этому решению видимость законности. Опубликованные в сборнике документы как раз и раскрывают картину переселения немцев в Казахстан, их размещения в чрезвычайно трудных условиях первых месяцев Великой Отечественной войны. Повсеместно в республике ощущалась острая нехватка средств. Положение немцев усугублялось принадлежностью к нации, с народом которой ведется война. Из состава немцев, переселенных из центральных областей СССР, Республики немцев Поволжья, формировались трудовые колонны и рабочие батальоны в целях сохранения животноводческих ферм колхозов республики, добычи и переработки руды на Текелейском свинцово-цинковом комбинате и другие.
Документальное отображение проблема репрессий, предпринимавшихся против поляков и российских поляков, нашла в сборнике статей и документов «Репрессии против поляков и польских граждан», – подготовленном и опубликованном польской комиссией общества «Мемориал» (М., 1997).
Впервые в сборнике комплексно представлены ценные документы и о многочисленной польской когорте населения в СССР, о поляках – гражданах СССР, о польских военнопленных. Названный сборник следует оценить как одну из удачных публикаций по проблеме депортации поляков на территории Союза ССР. В нем раскрываются фактически неизвестные до того времени страницы истории польско-советских отношений, самой жизни граждан польской национальности, а также их культурных связей, отношения поляков с народами тех регионов, где и приходилось проживать им в новых условиях, позиция поляков в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.
Документы, представляющие ценность для исследователя в плане выяснения обстоятельств, связанных с переселением представителей этнических общностей в период Великой Отечественной войны, их обустройством на новых территориях, организацией трудовой деятельности, медицинским обслуживанием и т. д. были опубликованы в сборнике «Белая книга. О депортации корейского населения России в 1930?40?х гг.» (В 2?х кн. М., Кн. 1. М., 1992.; М., Кн. 2. 1997). Это первая публикация подборки документов, в которой показана эволюция переселения советских корейцев, их трудовое использование, указывается, что режим проживания корейцев в годы войны в республиках Средней Азии и Казахстане мало отличался от режима спецпереселенцев. В разделах сборника приведены ценные сведения об использовании корейцев на трудовом фронте, где они вносили ощутимый вклад в достижение победы над врагами на фронтах Великой Отечественной войны.
Существенный вкладом в развитие источниковой базы проблемы явился и опубликованный сборник «Депортированные в Казахстан народы: время и судьбы» (Алма-Ата, 1998).
Интерес к проблеме репрессий не иссякал и в Украине, включая поляков, о чем свидетельствовала публикация объемного тома документов «Депортация» (Киев, 1998). Документы опубликованы на русском и украинском языках. Они выявлены в архивах Российской Федерации и Украины. В значительной мере дополняют уже известные материалы по изучаемой проблеме, пополняют наши знания, уточняют многие события, отраженные в исторической науке и связанные с процессами депортации народов Союза ССР, Украины, Белоруссии. В середине 1990?х гг. обозначилась тенденция в изучении проблем переселений, включая и украинское население, в тех регионах, куда переселялись его контингенты. Так, в 1996 г. появился сборник документов и материалов «Спецпереселенцы в Западной Сибири. 1938–1945 гг.» (Новосибирск, 1996.). В 2001 г. был опубликован сборник документов и материалов «Из истории земли Томской. 1940–1956 гг. Невольные сибиряки». Наряду с документами, раскрывающими трудности переселенцев в плане их жизнеобустройства, в публикации содержатся и документы о переселении на территорию Томской области с Украины «оуновцев», «власовцев», кулаков-переселенцев 1950?х гг.[336]
В связи с тем, что в Законе РСФСР «О реабилитации репрессированных народов» от 26 апреля 1991 г. казаки России были признаны репрессированными гражданами, в этот же период проявлялось внимание со стороны исследователей и к этой проблеме, с чем было связано появление в последующем сборника «Казачество России. Историко-правовой аспект: документы, факты, комментарии. 1917–1940 гг. (Нальчик, 1999). Казакам с момента снятия ограничений по службе в РККА (середина 1930?х годов) посвящены документы и подборка публикаций в периодической печати, раскрывающих процесс участия казачества в Великой Отечественной войне, и роль его в освобождении городов на юге Союза ССР.
В 2002 г. издательство «Инсан» (Москва) опубликовало книгу хронику «Депортация народов Крыма». Впервые была представлена подборка архивных материалов по вопросу о депортации этнических общностей Крымской АССР. В их числе были крымские татары, греки, болгары, армяне, немцы, а также «прочие» народы (караимы, итальянцы, румыны, цыгане, русские, венгры и другие)[337]. Часть опубликованных в сборнике документов и материалов отражают как раз события периода Великой Отечественной воны 1941–1945 гг. на Крымском полуострове.
Книга содержит богатый блок архивных документов, выявленных в основном в фондах ГАРФ, по которым фактически прослеживается вся эволюция процессов, связанных с переселением народов полуострова в республики Средней Азии и Казахстан. Публикацией документов преследовалась единственная цель выявить механизм осуществления этой грубой государственной национальной политики относительно народов, в частности, народов многонациональной Крымской АССР, показать значение провозглашавшегося принципа строгого соблюдения конституционных норм в государстве. «Не бывало и не может быть случая, – писал И. В. Сталин, – чтобы кто-либо мог стать в СССР объектом преследования из-за национального происхождения»[338].
Эта же цель преследовалась в этот период и публикацией документов о депортации, участии репрессированных граждан в создании тыла. Многие из этих публикаций размешаются в качестве приложения к монографическим исследованиям[339].
Существенным образом документальная база проблемы пополнилась изданием сборников документов, подготовленных Министерством внутренних дел и администрации Республики Польша и Государственным архивом службы безопасности Украины. Впервые были опубликованы многие документы, касающиеся вопроса положения поляков на Украине в 1930?1940?е гг.[340] В этом же году были опубликованы документы, подготовленные Ю. Шаповалом, в которых рассматривались многие аспекты изучаемой проблемы, в частности, развития событий в Закерзонье (Холмщина, Пiдляшшя, Надсяння, Лемкивщiна)[341].
Источниковая база проблемы обогатилась и в связи с публикацией книги-хроники «По решению Правительства Союза ССР…» (Нальчик, 2003 г., составители Н. Ф. Бугай, А. М. Гонов)[342], наряду с разделами, освещающими ход принудительных переселений представителей этнических общностей, в том числе и с территории Украины, два раздела посвящены проблемам реабилитации народов.
В 2003 г. вышел в свет и первый совместный сборник документов, «Депортация польских граждан из Западной Украины и Западной Белоруссии в 1940 г.» (Варшава – Москва, 2003). Сборник одновременно издан на русском и польском языках. Это богатейшее, концентрированное издание документов Федеральной службы безопасности Российской Федерации, Министерства внутренних дел и администрации Республики Польша и Института национальной памяти в Варшаве. В сборнике опубликованы 170 ценных документов. В первом томе сборника, посвященного польскому подполью, содержатся информационно-аналитические документы НКВД-НКГБ СССР, раскрывающие подготовку и осуществление оперативно-чекистских мероприятий во время вхождения советских войск на территорию западных областей Белоруссии и Украины осенью 1939 г., и дальнейшее противодействие отечественных спецслужб польскому подполью. В их числе докладные записки И. В. Сталину, В. М. Молотову, К. Е. Ворошилову, Л. П. Берии спецсообщения, донесения, шифртелеграммы В. Н. Меркулова, И. А. Серова, Л. Ф. Цанавы, В. М. Бочкова, Л. П. Берии и другие документы[343].
Высокую оценку сборник получил и в средствах периодической печати. Газета «Дуэль» (№ 17–18 (366) 27 апреля 2004 г.) отмечала важность уточнения численных величин, подвергшихся репрессиям граждан польской национальности в 1939 г. на территории Западной Украины и Западной Белоруссии. В действительности, как это считалось ранее, она составляла 950 тыс. – 1 млн. чел., однако, документы называют точную цифру – 292 513 человек, а также этапы переселений поляков. НКВД арестовывало и высылало не только бывших офицеров, помещиков и фабрикантов, жандармов, пограничников, политических деятелей, работников лесной стражи и так называемых «осадников» (переселенцев-колонистов, присылаемых на эти территории в соответствии с программой правительства Польши по их освоению), но и членов их семей.
Отдельные документы для раскрытия темы можно использовать и из опубликованной подборки документов и материалов «Лубянка. Сталин и главное управление госбезопасности НКВД. 1937–1938 гг.» М., 2004 (под ред. академика А. Н. Яковлева), в котором раскрыта судьба разоблаченных антисоветских группировках, в частности, в Киеве, Одессе, Ленинграде, Москве. Здесь же имеются и доклады В. П. Балицкого[344] о ситуации в Украине, который, как и другие комиссары госбезопасности, руководил до перевода его в Управление НКВД по Дальневосточному краю переселением контингентов населения Украины.
Публикуемые документы подтверждают, что укрепление личной власти в 1930?е гг. порождало в небывалых размерах подозрительность в шпионаже, как против власти, так и непосредственно против Сталина, его сторонников и позволяет сделать вывод: сталинский режим не мог существовать без репрессий, без принятия экстренных мер по укреплению своих позиций, отстаиванию интересов, которые шли зачастую в разрез с интересами народов.
Что касается Российской Федерации в плане разработки источниковой базы по проблеме депортаций граждан, в том числе в период Великой отечественной войны, то в данном случае особую ценность составляют публикации, подготовленные по теме региональными группами исследователей применительно ко всем регионам России[345]. Важным источником в этом ключе являются многотомные издания о жертвах политических репрессий, в которых содержатся богатые материалы и о жизни тех граждан, кто подвергался депортации в 1930?х– 1950?х гг. Так, например, в изданном 7 томе документального исследования «Жертвы политических репрессий Иркутской области: память и предупреждение будущему» (Иркутск, 2007) содержатся архивные данные о 3172 лицах, репрессированных по политическим мотивам в Восточно-Сибирском крае и Иркутской области в период с 1920 по 1973 гг., в последствие реабилитированных. Ценные сведения о жертвах политических репрессиях содержатся и в публикуемых Книгах памяти[346].
Такие материалы представляют, конечно, огромную ценность для исследователей истории репрессий, участия репрессированных в защите Отечества. Они позволяют воссоздать динамику политических репрессий и социальный портрет контингента пострадавших[347].
Фактически это итоги реализации приказов Наркома внутренних дел Н. И. Ежова № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов» от 30 июля 1937 г., приказа № 00486 о порядке рассмотрения дел и приведения приговоров в исполнение в отношении «изменников родине, членов право-троцкистских шпионско-диверсионных организаций» от 15 августа 1937 г., а также деятельности создававшихся внесудебных «троек» и «двоек», вершивших расправу по устанавливавшемуся лимиту.
По неполным данным, в 1937–1938 гг. были приговорены к расстрелу по политическим обвинениям 681 692 человек, из них 63 897 человек «тройками» и «двойками». А всего в сталинскую эпоху было устранено почти 800 тыс. человек по политическим обвинениям. В Восточно-Сибирском крае этот показатель превысил 30 тыс. репрессированных, включая и 17 тыс. расстрелянных граждан[348].
Привлекает внимание выводы составителей. Ими опровергается имевшая хождение точка зрения, что типичным «врагом народа» был состоящий в партии служащий (как вариант – представитель научно-технической или гуманитарной интеллигенции) еврейской национальности. По данным материалов, опубликованных в сборнике, национальный состав пострадавших от политических репрессий, соответствует составу населения Иркутской обл.: в числе репрессированных было 2 289 русских, 264 украинца, 123 поляка, 84 еврея, 60 белорусов, 37 литовцев, 29 латышей, 27 немцев, 21 кореец, 13 эстонцев, по 10 китайцев и мордвин, 9 чехов, 8 татар[349].
В этой связи представляют интерес и данные о партийном составе репрессированных. Из них 183 – члены ВКП(б), 3 – кандидаты в члены партии, 2 975 – беспартийные. В профессиональном отношении: крестьяне-единоличники – 507 чел., советские служащие – 249, рабочие – 216, неработающие – 175, председатели колхозов – 30 чел., вузовские преподаватели – 24 чел., студенты – 22 чел., шахтеры и учителя – по 21 человеку и другие[350].
Приведенный пример можно рассматривать как «модель» применительно для всех субъектов Российской Федерации. Аналогичным способом развивались события в это же время и в других краях, и областях Западной и Восточной Сибири.
Ценным источником, формировавшимся именно в 1990?е гг. – начале XXI в., являются многотомные публикации документов о жертвах политических репрессий в субъектах Российской Федерации, которые осуществлены различными общественными организациями. В этом плане примеров более чем достаточно. Для анализа избрано одно из таких изданий[351]. Тома содержат письменные памятники для безвинно погибших и пострадавших от политических репрессий, а такими считаются в крае 150 тыс. чел. Более 40 тыс. жителей Алтайского края с 1917 г. было осуждено по политическим мотивам (из них – около 15 тыс. чел. – расстреляны).
В результате административных репрессий – депортация этнических общностей, спецпоселения – в регионе пострадало до 107 тыс. чел. Еще несколько тыс. чел., проживавших в Алтайском крае, стали жертвами коллективизации. Составители, авторы этих изданий приходят к единому заключению, преступные действия, связанные с депортацией этнических общностей, вызывали невосполнимые человеческие, духовные и материальные потери[352].
В качестве иллюстрации обратимся и к публикации многих специальных изданий, посвященных представителям – жертв политических репрессий, принадлежавших одной из этнической общности, в частности, корейской (с 2000 г. издано 12 книг)[353]. Сборники уникальные по своему содержанию. Вместе со скорбным мартирологом в них отражена жизнь депортированных корейцев в Среднюю Азию, многих жертв сталинских репрессий, их жизнестойкость и трудолюбие, стремление к служению родине.
Глубокому раскрытию изучаемой проблемы содействовала и публикация в 1990?е гг. – начале XXI в. многочисленных документов. Их содержание позволяет масштабно представить процессы осуществления политики принудительных переселений, в том числе и применительно к каждой из этнических общностей, раскрыть различные стороны их жизни, и возвращение со ссылки, и реабилитацию[354].
Особую группу среди документов могли бы составить и материалы международных организаций[355]. Отчеты в превалирующей степени отличаются своей тенденциозностью, поверхностным пониманием сути происходящих событий.
1990?е гг. ознаменовались появлением многочисленных сборников архивных документов[356], что значительно облегчило ученым поиск необходимых для них аргументов, доказательств по неадекватной лозунгам социализма мере – осуществление депортации этнических общностей, включая и период Великой Отечественной войны. Так, о сборнике документов «Час испытаний. Депортация, реабилитация и возрождение балкарского народа» (Нальчик, 2001) А. И. Мусукаев в предисловии к сборнику писал: «Выход этой книги, может быть, впервые за одиннадцать лет нынешних преобразований в России подведет читателя к мысли о том, что наступил качественно новый рубеж культуры политического мышления и что люди способны спокойно и мудро осмысливать и воспринимать негативную, а порой и жестокую правду о прошлом нашей страны и судьбах ее граждан»[357].
В этом ряду публикация 2?й книги документов «ЦК ВКП (б) и национальный вопрос. 1933–1945 (М.: «Росспэн», 2009). Отдельные документы касаются депортации представителей разных национальных меньшинств, и особенно в плане решения территориальных споров. К сожалению, во введении составителями допущены ошибки применительно хронологии переселения народов в 1940?е гг. В частности, отмечается о том, что в 1943 г. депортации подвергались целые народы и в их числе названы балкарцы, греки, ингуши, калмыки, карачаевцы, крымские татары, чеченцы и другие. Подобное утверждение не соответствует истинному положению дел. Вряд ли можно согласиться и с утверждением авторов введения к сборнику о том, что «депортации этнических меньшинств использовались в качестве инструмента подавления потенциального сопротивления режиму» (с. 7). Это далеко не так. Мотивы неоднократно связывались и возрождением после победы сталинского экспансионизма в отношении сопредельных стран, в частности, Турции, Ирана, Японии и других.
Анализ применения других репрессивных мер воздействия применительно к населению страны показывает, что в связи с изучением перечисленных процессов, связанных с депортацией этнических общностей, включая и период Великой Отечественной войны, ценное значение приобрели для исследователей публикации, приуроченные демографическим изменениями в советском обществе[358].
Составители сборника документов и материалов «Ссылка калмыков: как это было» (Элиста, 1993) систематизировали документы по проведению операции «Улусы», связанной с выселением калмыков, при этом учтен каждый из улусов республики. Показаны условия проживания на спецпоселении, возвращение спецпереселенцев-калмыков с фронта, расформирование самой государственности калмыцкой общности, приведены сведения о работе калмыков в тылу.
Целям более глубокого изучения происходивших социальных процессов в Чечено-Ингушской АССР была подчинена публикация подборки документов, посвященных конкретно депортации в 1940?е гг. чеченцев и ингушей[359], позволяет показать процесс разработки и проведении операции «Чечевица» по переселению почти полумиллиона чеченцев и ингушей. Приведены многие документы о развитии бадповстанческого движения на территории республики, о расформировании государственности чеченского и ингушского народов – Чечено-Ингушской АССР, решении вопросов адаптации в новых местах проживания, частично представлены сведения об участии чеченцев и ингушей в Великой Отечественной войне, их демобилизации как спецпереселенцев.
Появилась публикация документов и об этнических общностях Закавказья, подвергшихся репрессивным воздействиям со стороны государства в период войны 1941–1945 гг. Материалы и документы, опубликованные в сборнике «Турки из Месхетии: долгий путь к реабилитации. 1944–1994. (М., 1994), восстанавливают картину депортации этнических общностей с территории Грузии на завершающем этапе Великой Отечественной войны.
В книге содержатся интересные сведения об участниках войны – турках-месхетинцах, которых было призвано в Красную армию более 20 тыс. чел., о роли И. Сталина и Л. Берии, руководителей высших органов государственной власти, партийных организаций Грузии в осуществлении мер по переселению более 100 советских граждан, их расселению в Средней Азии, а также на территории Казахстана.
К созданию источниковой базы проблемы депортации как в период Великой Отечественной войны, так и в послевоенное время этнических общностей Прибалтики имеет отношение упоминавшаяся публикация подборки документов НКВД – НКГБ СССР, МВД – МГБ СССР «Иосиф Сталин – Лаврентию Берии: “Их надо депортировать…”» (М.: Дружба народов, 1992). Были впервые представлены депортированные контингенты населения с территории Прибалтики. Частично документы, касающиеся вопроса депортации народов из Прибалтики, публиковались журналом „Молодая гвардия” под общей рубрикой «Власть сатаны». Депортации народов из Прибалтики составили в общей сумме депортированных более 200 000 человек и растянулись на длительный период.
Издавались также сборники тематических документов по проблеме, а также отдельные их подборки, которые заметно приращивали знания по данной стороне жизни советских народов, сущности сталинской национальной политики, истории межнациональных отношений[360]. Опубликована также незначительная по своему объему подборка архивных документов, что, конечно же, не решает проблемы в научном плане[361].
Привлекают внимание документы и материалы, посвященные трудовой занятости спецпереселенцев из Прибалтики. Как правило, это или документы НКВД СССР или местных республиканских, краевых и областных партийных организаций. Эти же материалы – свидетельство, каким образом проводились многие операции по переселению из Прибалтики непосредственно по просьбе правительств и ЦК партий прибалтийских республик. Для республик Прибалтики бывшего Союза ССР и союзного Центра они были сложными, в большей мере строились на приказном принципе. Это объяснялось, прежде всего, поздним вхождением прибалтийского региона в состав союзного государства и проводившимися теми социальными преобразованиями, которые имели место в странах Балтии в конце 1930?х – в 1940?е годы.
Старый, уходивший в прошлое, не соответствовавший требованиям нового времени государственный аппарат власти в республиках, как и те, кто поддерживал эту власть, уходя с политической арены, оказывали, ожесточенное сопротивление. Новые партийные и государственные лидеры балтийских республик принимали со своей стороны меры по усилению режима власти, пришедшей на смену старым порядкам, ее удержанию. В связи с этим объяснимо их обращение в союзные органы власти, в частности к И. Сталину, в НКВД – НКГБ, МВД – МГБ с предложениями и просьбами «о наведении порядка в республиках».
В странах Балтии после 1939 г. общество являло собой истинный пример погружения в бифуркационное состояние. Общество, расколотое на тех, кто цеплялся за старый режим, и тех, кто поддерживал новые начинания, тогда казавшиеся прогрессивными, естественно прибегло к поиску выхода из создававшегося положения. Сила оказалась на стороне поддержанной сталинским режимом власти. Ход событий соответствовал развитию ситуации, связанной с включением Прибалтики в состав Союза ССР, пактом Риббентропа-Молотова и с другими акциями, проводимыми в международном плане.
Безусловно, государственная политика не должна проводиться подобными мерами. Однако в этих условиях, вряд ли можно утверждать о геноциде по отношению к народам Прибалтики. Граждане латышской, литовской, эстонской, польской, а заодно с ними и других национальностей (русские, финны, евреи) действительно претерпели лишения и страдания, но это вряд ли можно расценивать как явление геноцида в его классическом понимании. Скорее всего, это было проявление жесткой политики со стороны власть придержавших, базировавшейся на персонифицированном факторе политики. Действия их сопровождались отвержением любого коллективного начала в решении столь сложных вопросов и признанием воли одной личности. В данном случае было избрано принудительное переселение граждан, принадлежавших к разным национальностям, но составлявшим «альтернативную силу, укреплявшемуся режиму власти».
Составной частью источников темы Великой Отечественной войны остаются воспоминания тех, кто подвергался репрессивным воздействиям, свидетелей и непосредственных участников процесса депортации этнических общностей. Безусловно, в них в значительной мере преобладает эмоциональный аспект. Не всегда позиция совпадает с общей линией осуществления антигуманной политики государством в отношении репрессированного. Тем не менее, воспоминания как источник в значительной степени обогащают сведения о развитии самих процессов, депортации, участия подвергшихся репрессиям в Великой Отечественной войне[362].
По многим общим и частным вопросам депортации народов важным источником остается и «национальная» пресса, печатные органы различных общественных национальных движений, организаций, национально-культурных автономий. В числе их такие как «Народ» «Лига наций» (Москва), «Путь» (Ростовская обл.), «Вон-Дон» (Дальний Восток), «Российские корейцы» (Москва, ООК), «Ариран», «Ариран-Пресс» (Москва, ФНКА российские корейцы), «Корейская диаспора» (Москва), «Русский курьер», «Омал маал» (Ленинградская обл.), «Краснодарские известия» (14 апр. 2001 и другие), «Аззерос» (Москва), «Страна содружества» (Москва) и другие.
Публикации в прессе передавали во многом настроение масс, военно-политическое состояние в том или ином регионе страны. Так, из автономии немцев Поволжья, например, в это время сообщалось «политическое настроение трудящихся Республики немцев Поволжья здоровое. Рабочие, колхозники и интеллигенция, перестраивая работу на военный лад, стремятся все подчинить интересам фронта и задачам организации разгрома врага». Немецкие газеты «Большевик» и «Nachrichten», по указанию комиссара И. Серова, прибывшего в республику для проведения операции по выселению немцев, опубликовала Указ о выселении немцев от 30 августа 1941 г. Все это сразу же изменяло политику по отношению к советским немцам.
Фактически во многих из газет 1990?х – начала XXI в. содержится разнообразный материал о ходе реабилитации народов, о межнациональных отношениях, развитии культурной жизни, об участии репрессированных в сражениях на фронтах войны и др.
Накопление исторических знаний по проблеме позволило уже в конце 1980?х – начале 1990?х гг. сообщить о первых итогах на научно-теоретических конференциях как международного, регионального, так и местного масштаба. В докладах участников анализировалось состояние разработки мер реабилитации и их практического осуществления, делались выводы и давались рекомендации об усилении работы в этом направлении[363].
Впервые проблема депортированных народов Союза ССР в обобщенном виде рассматривалась на заседаниях «круглого стола», проведенном 4–6 июля 1989 г. бывшим Институтом марксизма – ленинизма при ЦК КПСС. Среди других сообщений прозвучали выступления о греках – Г. Х. Политидис, о крымских татарах – А. И. Куркчи и другие. Все выступавшие были единодушны во мнении, переселение в 1930?е – 1940?е гг. этнических общностей и групп населения – прямая вина И. Сталина и его окружения, грубое нарушение принципов национально-государственного обустройства народов, их конституционных прав[364].
Из международных конференций следовало бы особое внимание обратить на состоявшуюся еще 25 июля 1990 г. научную конференцию по проблемам курдов, в работе которой приняли участие курдологи. Особый интерес вызвали доклад академика Н. К. Надирова, а также ученого из Швеции Джамшида Хейдери, выступившего с докладом «The Kurds of the USSR». Участники конференции затронули проблему репрессий курдской этнической общности. Джамшид Хейдери посвятил этому аспекту проблемы целый раздел «Репрессии», в котором констатировал о репрессиях применительно советских курдов Закавказья в 1937 и 1944 гг., в частности, о принудительной их депортации в республики Средней Азии и Казахскую ССР.
Многие стороны проблемы были рассмотрены в 1990?е гг. и в начале XXI в. на научно-практических конференциях (Украина, Россия). Газета «Республика Крым» опубликовала доклад В. Земскова, сделанный им на Всесоюзной исторической конференции «Проблемы истории Крыма», проходившей в Симферополе в 1991 г.[365] Автор на основе документов архивов НКВД – НКГБ Союза ССР восстановил частично ход депортации крымских татар и других народов с территории Крыма. И все же по его публикациям оставались невыясненными сведения о численности депортировавшихся крымских татар из Крыма, другие аспекты проблемы.
4 – 5 марта 1995 г. состоялась Международная конференция «История лагерей, переселений, депортаций, массовых уничтожений в СССР, Германии (1933–1945 гг.)» в Евангелической академии Мюльхаим – Рура (Германия)[366]. На ней впервые обстоятельно обсуждались и многие стороны интересующей проблемы переселений народов Украины: поляков, евреев в период Великой Отечественной войны. З. Возничка (Польша), опираясь на выявленные им документы, принадлежавшие наркому СССР А. Вышинскому, в частности, письмо наркома на имя Посла Республики Польша С. Кота, сообщил итоговые данные о подвергшихся репрессиям граждан польской национальности на территории Союза ССР – 367 392 человек, однако, по данным непосредственно посольства, эта цифра была якобы заниженной.
Посольство полагало, что на территории Союза ССР пребывали на спецпоселении (различные категории граждан) 446 тыс. поляков. З. Возничка были названы и новые сведения о депортации весной 1945 г. специальными отрядами НКВД СССР около 15 тыс. поляков из Поможа, и от 10 до 25 тыс. поляков – из Верхней Силезии, которых считали гражданами немецкой национальности. По данным З. Возничка, их труд использовался в Челябинской, Харьковской областях, на шахтах Донбасса, Урала и Сибири.
12–13 января 2007 г. в г. Элисте состоялась российская научно-практическая конференция «Восстановление национальной государственности репрессированных народов России и перспективы их развития на современном этапе» с участием ученых, представителей законодательных и исполнительных органов власти, государственных и общественно-политических деятелей Республики Калмыкия и многих субъектов Южного федерального округа[367].
Участники, выступавшие как на пленарном, так и секционных заседаниях, рассмотрели наиболее актуальные вопросы проблемы возрождения государственности, культурного и социально-экономического развития репрессированных народов. Доктор философских наук, профессор Кабардино-Балкарского госуниверситета Салих Эфендиев, призвал ученых «написать историю этого периода во имя восстановления исторической справедливости и правильного формирования национального сознания подрастающих поколений».
Полученные итоги разного уровня научно-практических конференций, многочисленных заседаний «круглых столов», содействовали выработке единых подходов в освещении столь сложной проблемы, включая и депортацию этнических общностей, и их участие в борьбе с фашизмом. Появилась возможность одновременно вносить определенные коррективы в проводимые исследования по конкретным направлениям темы, применительно к каждой, из подвергшихся репрессии этнических общностей.
Несмотря на сложную предвоенную обстановку, а также ситуацию начала 1940?х гг., граждане Советского Союза героически выдержали выпавшие на их долю испытания войны. Боевая сплоченность и дружба многонационального личного состава войск проявлялась в ходе всей войны, на разных участках громадного советско-германского фронта.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.