КАРАБАХСКИЙ ФИЛЬТРОПУНКТ

Фильтрационный пункт Района чрезвычайного положения (фильтропункт) -новинка в нашей милицейской службе. В качестве структурного подразделения органов МВД он появился впервые на территории СССР в Степанакерте именно с прибытием нашей Следственно-оперативной группы МВД СССР. Создали его для приема лиц, задержанных за нарушение Закона СССР о чрезвычайном положении. В данном случае для тех, кто занимался разжиганием межнациональной розни. На фильтропункте проводилась оперативная проверка благонадежности задержанных или подтверждалась степень их вины. Благонадежных граждан от[стр. 56] Виктор Кривопусков

пускали домой, что было чрезвычайно редко. Остальные направлялись в изоляторы временного содержания (ИВС) сроком до тридцати суток, необходимых для проведения оперативно-следственных действий.

Нам пришлось первыми в условиях чрезвычайного положения определять формы, методы и механизмы деятельности фильтропунктов в структуре военно-милицейских отношений с населением Карабаха. Учреждение фильтропунктов и организация их работы были вызваны даже не тем, что к нашему прибытию количество задерживаемых приобрело масштабные размеры, а городские и местные военные комендатуры и органы внутренних дел с этим не справлялись. Увы! Характер задержания и применения репрессивных мер к армянам (да-да, в Карабахе только к армянам!) стал угрожающе агрессивным и демонстративно неконтролируемым. Проверки паспортов у населения, войсковые операции по изъятию незаконно хранимого оружия – все это проводилось исключительно в армянских населенных пунктах, сопровождалось грубыми нарушениями законности, жестоким избиением ни в чем не повинных людей, вплоть до нанесения им настоящих увечий.

До нас в Карабахе с незначительным числом нарушителей комендантского часа разбирались местные комендатуры, а с лицами, подозреваемыми в совершении преступлений, – правоохранительные органы. К нашему прибытию в Карабах можно было отметить мощный поток операций против армян, по сути заказанных Баку, а значит, и огромное количество репрессированных. И чтобы это осталось по возможности незаметным, требовалось тщательно скрывать факты беззакония, и не только от широких масс населения, но даже и от сотрудников местной милиции. Следует отметить, что прокурорский надзор при этом отсутствовал полностью.

Карабахский фильтропункт был размещен в небольшом двухэтажном кирпичном здании, одиноко стоящем на северо-восточной степанакертской окраине. С одной стороны дорога Степанакерт – Агдам, а с другой – скалистый спуск поймы реки Тар-Тар. Здание было обнесено забором из колючей проволоки. Круглосуточно фильтро[стр. 57] Мятежный Карабах

пункт охранялся отделением автоматчиков с приданным ему бронетранспортером с крупнокалиберным пулеметом. На первом этаже стыли без отопления две длинные комнаты, они предназначались для краткосрочного содержания правонарушителей. Срок пребывания в них ограничивался временем разбора нарушений, совершенных каждым конкретным лицом. На втором этаже было три небольших комнаты. В одной размещалась охрана. Во второй, самой большой, работали дежурные сотрудники нашей группы. Они принимали задержанных лиц, вели разбор предъявляемых им правонарушений, составляли процедурные материалы. Третья служила кабинетом для начальника фильтропункта, функции которого выполнял заместитель начальника Степанакертского городского отдела внутренних дел капитан милиции Григорян.

Маврик, как звали его офицеры, за короткое время руководства необычным милицейским подразделением, зарекомендовал себя настоящим профессионалом, смелым и мужественным. Его уважали, ему доверяли, ценили за высокую порядочность. Истинный патриот своего народа, он по долгу службы, практически 24 часа в сутки, находился в предельно экстремальных ситуациях, о которых знали, я убежден, очень немногие даже из близких его сослуживцев.

Быть начальником фильтропункта значило обладать сверхсекретной информацией. Практически он был единственный из высоких армянских руководителей, допущенный без ограничения в Оргкомитет, военную комендатуру, а это значит и к Поляничко, и к генералу Сафонову. Он присутствовал на многих совещаниях, в том числе секретных. Капитан Григорян, несомненно, не мог не понимать, что постоянно находился под подозрением. Многие представители Москвы и комендатуры, а, тем более, азербайджанские руководители и сотрудники спецслужб, скорее всего, видели в нем лазутчика армянских сепаратистов.

Часто председатель Оргкомитета по НКАО Поляничко, комендант РЧП генерал Сафонов, замминистра МВД Азербайджана полковник Мамедов, другие руководители республиканского масштаба нелестными высказывания[стр. 58] Виктор Кривопусков

ми в адрес армянского народа и известных лиц автономной области просто провоцировали капитана Григоряна. Но он мужественно переносил это. Я удивлялся, как в такие минуты ему удавалось оставаться уравновешенным, не сорваться. Мне приходилось наблюдать, как Маврен подавлял в себе гнев и негодование, с достоинством и корректно выходил из разных щекотливых ситуаций.

В то же время ему не могло не приходить в голову, что многие карабахцы, видя, как капитан Григорян, единственный из армян, каждый день заходит в здание Комендатуры и возглавляет фильтропункт, считают его предателем интересов своего народа. Одна группировка карабахских патриотов даже готовила против него теракт. Он был бы приведен в исполнение, если бы загодя об этом не узнали и не предупредили возможную беду Роберт Кочарян и Серж Саркисян, по поручению которых капитан Григорян выполнял свою секретную миссию. И никто, кроме этих руководителей Карабахского подполья об этом не знал. С Робертом Кочаряном они были одноклассниками. Маврен возглавлял комсомольскую организацию горотдела милиции, когда Серж Саркисян и Роберт Кочарян руководили комсомолом города Степанакерта. Зорий Балаян тоже хорошо знал Маврена как мужа своей двоюродной племянницы, был уверен, что он достойно выполнит все порученные ему подпольем дела.

Часто капитан Григорян первым оказывался информированным о предстоящих операциях против армянского населения. С одной стороны, ему, несомненно, хотелось тотчас же сообщить об этом подпольщикам, что он, конечно, успевал сделать. А с другой – он не имел права вызвать на себя подозрения из-за утечки информации. Его постоянно проверяли и провоцировали на этом. И то, что он ни разу не провалился, не подвел своих товарищей по подполью, говорит о его редкой проницательности и выдержке.

Только по фактам, известным мне, десятки руководителей и участников Карабахского подполья, целые отряды самообороны, доставленные на фильтропункт, благодаря умелым и мужественным действиям Маврена Григоряна смогли избежать азербайджанских тюрем. Сотни армянс[стр. 59] Мятежный Карабах

ких семей из разных уголков Карабаха и Армении до сих пор знать не знают, что спасение их жизней, жизней их родных и близких зависело тогда от гражданской смелости капитана милиции Маврена Егишевича Григоряна.

Я уже писал о том, что единственным контингентом правонарушителей, который доставлялся на фильтропункт, были армяне. Нет в моей памяти, а соответственно, нет записей и в дневнике хотя бы об одном доставленном на фильтропункт азербайджанском жителе Карабаха. Почему? Да потому, что, хотя чрезвычайное положение действовало на всей территории НКАО и прилегающих к ней районах Азербайджанской ССР, комендантский час был только в Степанакерте и армянских населенных пунктах, а оперативно-войсковые операции проводились опять же исключительно только в них. Фильтропункт функционировал круглосуточно. Однако основное время его деятельности приходилось на вечер после 20 часов – с начала комендантского часа, когда военные патрули задерживали лиц, не имеющих специальных пропусков для передвижения по юроду. В любое время суток на фильтропункт могли доставить армян по итогам проведения массовых проверок паспортного режима или после изъятия оружия с любой территории Района чрезвычайного положения.

Нарушителей комендантского часа доставляли военные патрули. В основном попадались горожане, по разным причинам оказавшиеся на улице без документов. Обычно они вступали в словесную перепалку с патрулем, а при задержании иной раз оказывали физическое сопротивление. Случалось, бывали в нетрезвом состоянии. В зависимости от того, как они вели себя при разборе ситуации, а также от позиции старшего патруля на фильтропункте принималось решение. Самый простой вариант – когда личность гражданина быстро устанавливалась, и к нему не было других претензий. Правда, до утра ему все равно приходилось ночевать на нарах в одной из двух камер фильтропункта. Отпустить сразу значило, что он тут же попадет в руки другого патруля и вновь окажется на фильтропункте.

К ретивым сопротивленцам применялись более суровые меры. Денежные штрафы или содержание под адми[стр. 60] Виктор Кривопусков

нистративным арестом до тридцати суток в изоляторе временного содержания (ИВС). Для этого было необходимо, а скорее, достаточно, чтобы от личного состава патруля поступило два письменных рапорта о том, что данный гражданин своими действиями разжигал межнациональную рознь, оскорблял наряд, оказывал физическое сопротивление и тому подобное.

Во времена, когда комендантом Карабаха был генерал Сафонов, действовали установки о беспрекословном подчинении армян требованиям комендантских нарядов. Оценки качества работы ночных военных патрулей зависели от количества вечерних «поставок» горожан на фильтропункт. На наших глазах развернулось соревнование патрулей: кто сумеет задержать больше жителей Степанакерта. Некоторые даже задерживали прохожих загодя, еще до наступления комендантского часа, чтобы успеть за ночь доставить их побольше на фильтропункт. Многочисленными были случаи вымогательств и поборов со стороны бесконтрольных патрулей. У степанакертцев же при отказе платить патрулю была прямая дорога на фильтропункт.

В первые дни работы нашей группы предложения по освобождению людей, необоснованно задержанных в комендантский час, генералом Сафоновым нередко не поддерживались. Он накладывал более суровое наказание. Тогда мы проанализировали количество и причины задержаний в комендантский час и были вынуждены официально направить соответствующий рапорт генералу Сафонову и военному прокурору Степанакертского гарнизона Игорю Александровичу Лазуткину о многочисленных фактах злоупотреблений зональных комендатур и военных патрулей при проверке документов жителей Степанакерта. Довели эти данные и требования о соблюдении законности до командиров всех частей и подразделений на одном из офицерских совещаний. Наши действия по соблюдению законности в отношении граждан НКАО, а затем замена генерала Сафонова на посту коменданта РЧП на полковника Шевелева сразу оздоровили обстановку в городе Степанакерте, а значит, и на фильтропункте.

[стр. 61] Мятежный Карабах

Сложнее и напряженнее строилась работа фильтропункта в период проведения оперативно-войсковых операций по проверке паспортного режима и изъятия у населения НКАО незаконно хранимого оружия и боеприпасов. В этих случаях на фильтропункт поступала сразу большая группа задержанных. Мало кто из армян, доставленных для официального оформления факта задержания, был, что называется, в приличном виде. Ссадины и синяки на лице, руках, теле, вывихи плечевых суставов, выбитые зубы, многочисленные раны различной тяжести, вплоть до увечий, по мнению конвоиров, должны были свидетельствовать о жесточайшем сопротивлении армян представителям власти. Закономерно предположить, что и у проверяющих должны бы иметься травмы. Однако таких примеров мой дневник не содержит. Характер проверок как бы предусматривал яростное сопротивление проверяемых. Войскам была дана установка: действовать опережающе и на поражение. Поэтому окруженный глубокой ночью войсками населенный пункт воспринимался офицерами и солдатами как укрепрайон, который предстояло взять штурмом.

Солдаты врывались в спящие дома, любое движение хозяев оценивалось как боевое сопротивление, которое надо подавить. На рассвете становилось ясно, что практически пострадало все село. Материальный ущерб не подвергался подсчету, морально-психологический урон всегда был невосполним. И все это совершали те, на кого армяне искренне возлагали надежду на защиту от вооруженных посягательств азербайджанцев. Доставалось всем. Больше, конечно, тем жителям, кто в эту ночь должен был нести охрану села. Разведка их местонахождение определяла заранее, как правило, эти люди брались первыми. На задержание выделялись бойцы из спецназа или рижские омоновцы чей профессионализм позволял действовать быстро и особенно жестко. Конечно, у армян обнаруживалось оружие и боеприпасы. Чаще всего оно хранилось без затей, в каком-нибудь одном месте и изымалось впервые же минуты операции.

Избитых, покалеченных и измученных дальней дорогой людей доставляли на фильтропункт в самом жалком

[стр. 62] Виктор Кривопусков

состоянии. Большинству из них требовалась срочная и серьезная медицинская помощь. Постоянно закрепленного за фильтропунктом медицинского персонала не было. На первых порах работы нам приходилось вызывать «Скорую помощь» из областной больницы. Видя изувеченных земляков, а нередко среди них – своих родственников и знакомых, врачи практически всем предписывали немедленную госпитализацию. Чаще всего на фильтропункт по нашим вызовам из областной больницы приезжали заведующая кардиологическим отделением Людмила Григорьевна Григорян и заведующий хирургическим отделением Валерий Марутян.

Для тех, кто попадал после фильтропункта в областную больницу, это практически был путь на свободу. Едва только административно задержанный доставлялся в больничную палату, для нас он оказывался потерянным навсегда. В больнице действовала группа Карабахского подполья из медперсонала, которая с помощью городских подпольщиков умело переправляла задержанных из больничных палат на конспиративные базы. Даже когда мы ставили у палаты вооруженную охрану, они умудрялись выкрадывать больных.

Когда побеги из больницы стали массовыми, то руководство МВД Азербайджана, Поляничко, а под их давлением и генерал Сафонов стали в категоричной форме требовать от руководства нашей группы не направлять армян, даже остро нуждающихся в медицинской помощи, в больницу, а доставлять в ИВС Шушинской тюрьмы. Эти упреки и требования, в основном, были обращены в мой адрес. Но тут на моей стороне оказались важные аргументы: речь шла о соблюдении законности и защите прав советских граждан. Можно было проявить и настойчивость, и твердость.

Полковник Гудков, в свою очередь, всегда занимал твердую позицию и требовал от генерала Сафонова, чтобы административно задержанных лиц с жестокими побоями, нуждающихся в медицинской помощи и стационарном лечении, размещали в Степанакертском военном госпитале. Мы понимали, что генерал ни за что не допустит, чтобы

[стр. 63] Мятежный Карабах

армянские сепаратисты не только лечились, но и официально получили возможность проводить подрывную агитационную работу с солдатами и офицерами в госпитале военной группировки.

Мы же всякий раз повторяли генералу Сафонову, что если с человеком, утратившим здоровье в результате проверки паспортного режима, что-то случится, отвечать придется тому, кто настоял на отказе в медицинской помощи. Скрипя зубами, генерал Сафонов давал указание направить на фильтропункт военного врача из гарнизонного госпиталя для освидетельствования больного и назначения формы лечения. Надо признать, военные врачи были не менее сердобольными, чем местные. Они настойчиво требовали от нас вызова машин «скорой помощи» для доставки в ту же областную больницу наших узников, нуждающихся в лечении. Конечный результат оказывался таким же, как и ранее. В следующие дни ни одного из наших подопечных не было не только в больничной палате, но и в Степанакерте. Виновных в бесследном исчезновении больных, имевших перспективу уголовной ответственности, в этой ситуации найти оказывалось невозможно.

Видимо, понимая, что установка на жестокость при проведении войсковых мероприятий не приносит желаемых результатов, генерал Сафонов, после согласования с Поляничко, предложил мне выступить на очередном совещании офицерского корпуса группировки внутренних войск и начальников районных отделов милиции НКАО. Я не только изложил многочисленные факты превышения полномочий военными патрулями, зональными комендатурами, участниками оперативно-войсковых операций при проверках паспортного режима в армянских населенных пунктах, но и потребовал строгого соблюдения законности. После этого факты поборов, краж денег и ценностей, необоснованной физической расправы над армянами резко сократились.

Об интенсивности работы фильтропункта свидетельствует одна из справок, которая сохранилась в дневнике. О национальности лиц, доставленных на фильтропункт, говорить нет необходимости. Все они армяне.

[стр. 64] Виктор Кривопусков