СВЕДЕНИЯ О СУМГАИТСКИХ СОБЫТИЯХ СОКРАТИЛ РЕДАКТОР ЖУРНАЛА «СБОРНИК МВД СССР»
СВЕДЕНИЯ О СУМГАИТСКИХ СОБЫТИЯХ СОКРАТИЛ РЕДАКТОР ЖУРНАЛА «СБОРНИК МВД СССР»
В марте 1991 года меня пригласили в редакцию журнала «Сборник МВД СССР» и предложили подготовить статью об актуальных проблемах и перспективах разрешения межнационального конфликта в Азербайджанской ССР. Статью я подготовил оперативно и отнес в редакцию журнала, благо далеко ходить не пришлось, она находилась в здании МВД СССР, только двумя этажами выше моего кабинета. Вскоре меня пригласил редактор «Сборника» Виктор Васильевич Моспан. Он с присущей ему деликатностью положительно оценил содержание статьи, но посоветовал доработать ее, а скорее, дополнить конкретными примерами и фактами межнационального конфликта. Выбрать из базы данных персонального компьютера наиболее характерные
[стр. 186] Виктор Кривопусков
из них – не составило большого труда. Просьбу редактора я выполнил в тот же день. Когда же я ознакомился с окончательным вариантом статьи, то оказалось, что она действительно дополнена новыми данными, но из нее исчезли два довольно больших абзаца, раскрывающие погромы и убийства армян мусульманским населением города Сумгаита 26-29 февраля 1988 года. Я сразу попытался исправить, видимо, случайно вкравшееся упущение. Однако редактор остановил мое рвение, и, пресекая растущее возмущение, твердо сказал:
– Примеров для статьи вы подобрали с избытком, мы включили наиболее типичные. Сведения о Сумгаитских событиях сократили сознательно, они, как и Бакинские в январе 1990 года, слишком масштабны. И, как нам представляются, – не типичны. Это, впрочем, позиция руководства нашего издания. А если хотите, то по событиям в Сумгаите подготовьте еще одну статью для другого номера нашего журнала.
Истинную причину исключения из предстоящей публикации данных о сумгаитской трагедии я, конечно, понял, но переживал этот факт с негодованием – даже в узко профессиональном ведомственном издании на правдивое отражение межнационального конфликта существует запрет. Вместе с тем моя наивность оказалась настолько девственной, что я с полной ответственностью отнесся к предложению редактора, подготовив статью, посвященную Сумгаитским событиям февраля 1988 года. Но, как и следовало ожидать, от ее публикации журнал «Сборник МВД СССР» тогда уклонился.
Сразу замечу, что в Сумгаите я никогда не был. Но где бы я ни находился после 29 февраля 1988 года – в Москве или Карабахе, в Азербайджане, Армении, в других союзных республиках СССР, каких бы вопросов межнациональных отношений, тем более по карабахской проблеме, не касался – название этого азербайджанского города всюду присутствовало с трагически черным оттенком. Да и вся последняя история взаимоотношений азербайджанцев и армян теперь делится на периоды д о Сумгаита и после Сумгаита.
[стр. 187] Мятежный Карабах
Хорошо помню, что при подготовке статьи в журнал «Сборник МВД СССР», я специально проанализировал сводки об оперативной обстановке в Сумгаите за 1987 и начало 1988 годов. Ничего примечательного. Накануне трагических событий она характеризовалась в основном криминально-бытовым содержанием. Сообщение из МВД Азербайджана о том, что в Сумгаите; немногочисленный митинг, состоявшийся 26 февраля 1988 года на центральной площади имени Ленина по случаю Обращения Генерального секретаря ЦК КПСС М.С. Горбачева к трудящимся, к народам Азербайджана и Армении в связи с событиями в Нагорном Карабахе и вокруг него, завершился в остром антиармянском настроении, озабоченности не вызвало ни на республиканском, ни на союзном уровне: Митинг был отнесен к разряду мероприятий со случайным завершением, не имевшим перспективных последствий. По крайней мере, я других резолюций руководства не нашел.
Но, как потом показало расследование событий, организация и содержание митинга были не случайными. Во-первых, тем, что в многонациональном городе, каким являлся Сумгаит, митинг состоялся при участии лишь представителей азербайджанского населения. Во-вторых, несмотря на то, что митинг вела второй секретарь горкома партии Байрамова, в адрес армян за территориальное разрушение единого Азербайджана произносились нешуточные обвинения и угрозы, звучали провокационные сообщения о притеснении азербайджанцев в Карабахе и Армении, и даже о, якобы, уже имевших там место зверствах в отношении к азербайджанцам. На митинге даже появились, так называемые, «кафанские мученики», которые «подтверждали» эти факты в городе Кафане (на юге-востоке Армении), и о тысячах азербайджанских беженцах из этого района. Армяне обвинялись в том, что они живут в Сумгаите лучше многих азербайджанцев, имеют благоустроенные квартиры и дома, занимаются только интеллектуальным трудом. Прозвучал призыв «Смерть армянам».
27 февраля оперативная информация в МВД СССР об осложнении межнациональной обстановке в Сумгаите поступала неоднократно. По первым данным, складывалось
[стр. 188] Виктор Кривопусков
впечатление, что антиармянский митинг продолжился вроде бы стихийно, а без организационного начала горкома партии принял угрожающий уклон. Но потом прояснилось, на той же площади Ленина собрались уже тысячи азербайджанцев, причем многие прибыли вполне организованно и с ведома руководства предприятий и учреждений. Вернувшийся накануне в город первый секретарь Сумгаитского горкома партии Ариф Муслим-заде все же попытался возглавить митинг, урезонить толпу, жаждущую мести армянам, и под флагом Азербайджанской ССР увести ее с площади имени Ленина и за это время вернуть людей к здравому смыслу, проявлению интернациональных чувств и советского патриотизма. Однако многочисленные желающие выступить с трибуны, а среди них были известные в городе люди, такие как директор школы №25, актриса театра имени Араблинского и другие, словно не слышали его, продолжали призывать: «Наказать армян за карабахский вопрос, за азербайджанских «беженцев и мучеников из Кафана», требовать применения к армянам жестких мер, убивать и гнать их из Сумгаита, из Азербайджана вообще». В конце практически каждого выступления звучал призыв – «Смерть армянам». На митинге открыто формировалась атмосфера массового психоза и истерии, в которой люди должны были ощутить себя мстителями за якобы погибших соотечественников в Армении и Нагорном Карабахе. С трибун взывали к долгу мусульман сплотиться в войне с неверными. Страсти накалились до предела. Обстановка вышла из-под оперативного контроля.
К вечеру 27 февраля трибунные выступления переросли в насильственные действия. Сотни сумгаитских азербайджанцев, распаленных митинговыми призывами, подогретые спиртными напитками, раздаваемыми бесплатно с грузовиков (следствием эти факты установлены), беспрепятственно приступили к погромам квартир армян, их массовым избиениям, убийствам, которые длились до поздней ночи. Государственные, партийные и правоохранительные органы города и республики на беспрецедентные беспорядки в городе не отреагировали. Сумгаит полностью перешел во власть погромщиков!
[стр. 189] Мятежный Карабах
28 февраля, не видя сопротивления бесчинствам против армянского населения, на улицы города вышло еще большее число азербайджанцев Сумгаита. Многие из них уже были вооружены металлическими прутьями, топорами, молотками, другими подручными средствами, при этом толпа знала свои задачи. Погромщики, разбившись на группы по несколько десяток человек, врывались в армянские квартиры намеченные заранее. Людей убивали в их же домах, но чаще выводили на улицы или во двор для публичного глумления над ними. Редко кому пришлось погибнуть сразу от удара топора или ножа. Большинство ждали мучительные издевательства. Избивали до потери сознания, обливали бензином и сжигали заживо. Нередки были случаи группового изнасилования женщин и девушек, часто насилие происходило на глазах близких, после чего их убивали. Не жалели ни стариков, ни детей.
Только 29 февраля в Сумгаит были введены армейские войска, однако они не сразу смогли контролировать город. Убийства и погромы армян продолжались. Дело в том, что войска приказа на применение к насильникам силы и оружия не имели. На призывы пострадавших о помощи, офицеры и солдаты практически не реагировали. Погромщики, видя бездействие войск, стали нападать на военнослужащих. По оперативным сводкам, пострадало более 270 военных. Лишь к вечеру армейские подразделения приступили к решительным действиям, и погромы против армян прекратились.
За три дня было убито несколько сот армян. Точного числа погибших установить не удалось. Власти в этом были не заинтересованы. Официально было объявлено, что в сумгаитских беспорядках погибло 36 армян и 6 азербайджанцев. Однако азербайджанцы погибли не от рук армян или военных. Свидетельские показания зафиксировали, что 29 февраля в результате поджога погромщиками армейского БТРа, солдат-водитель от удушья потерял сознание, военная машина, утратив управление, врезалась в толпу, раздавила 6 человек.
Жертв могло быть гораздо больше, если бы не усилия многих честных азербайджанцев, которые, с риском для
[стр. 190] Виктор Кривопусков
своей жизни, спасали своих армянских соседей, друзей, сослуживцев. Особо запомнился рассказ о мужественном поступке одной азербайджанской женщины – ханум Исмаиловой, О ней я слышал не раз из уст и работников МВД республики, и армянских беженцев, и даже от Сильвы Капутикян. Великая армянская поэтесса, потрясенная человеколюбием и высокими качествами гражданственности простой жительницы Сумгаита, написала о ней поэму «Диалог между мною и мною».
Ханум Исмаилова стала почти легендой, ее сравнивали с женщиной из эпоса, из Библии, с самой Марией Магдалиной. Она проживала в третьем микрорайоне Сумгаита в доме №5/2. У нее не было мужа, и соседки нередко судачили о ней. А в дни страшных погромов ханум спрятала в своей маленькой квартире тринадцать армянских женщин, стариков, детей. Громилы узнали об этом, пришли, взломали дверь. Ханум распростерла руки, задержала их у входа:
– Не дам вам пройти, не дам… Кровь вам нужна? Вот она, кровь, возьмите, – и ножом разрезала себе руку, – возьмите! Они мои соседи, они ни в чем ни виноваты, они всегда надеялись на меня, как и я на них.
И убийцы отступили. Ханум Исмаилова спасла жизнь тринадцати армянским соседям!
Прокуратура СССР по событиям в городе Сумгаите завела уголовные дела. Объединенную следственную группу правоохранительных органов СССР возглавлял следователь по особо важным делам Генеральной Прокуратуры СССР B.C. Галкин. Но из громадного числа сумгаитских погромщиков к судебной ответственности были привлечены всего 94 человека – преимущественно подростки и молодые парни. Им предъявлялись обвинения в убийствах и изнасилованиях, избиениях и т.п., причем во всех случаях их действия мотивировались как «из хулиганских побуждений».
По решению Генеральной Прокуратуры СССР, которое было согласовано с руководством страна, единого общего процесса не проводилось. Дело о «хулиганских побуждениях» было разбито на 80 эпизодов. Расчленение дела на эпизоды, вся организация следствия заведомо исключали установку истинных организаторов и вдохновителей преступ[стр. 191] Мятежный Карабах
лений, вынесения судом определения ответственности Азербайджанским республиканским государственным органам за допущенную преступную трехдневную бездеятельность. Для профессионалов ясно, что следствие и судебные разбирательства в этом случае не смогут дать ответов на многие вопросы. Почему, например, массовые убийства и насилия были квалифицированы как «хулиганское побуждение», тогда как преступные Действия азербайджанского населения Сумгаита были направлены против одной из национальных групп, составляющей значительную часть жителей города? Почему следствие не установило и не привлекло к судебной ответственности откровенных подстрекателей погромов и убийств армян, нападений на военнослужащих? А ведь это были не только мнимые «беженцы из армянского города Кафана», большинство людей, выступавших на митингах, лица, хорошо известные в городе.
Мои сослуживцы, полковники Гудков и Ткач, участвовали в раскрытии преступлений, совершенных в Сумгаите 27-29 февраля 1988 годи; Они не сразу и с неохотой, но все же в ответ на мои настоятельные просьбы, поведали о своих результатах расследования. Виктор Семенович комментировал их в лаконичной и в достаточно корректной форме. Василий Степанович Ткач свой рассказ вел как всегда в свойственной ему энергично-экспрессивной манере, с откровенно крепкими словами. Оба провели многочисленные опросы очевидцев, свидетелей. Фактов, раскрывающих организацию заранее подготовленных погромов и убийств, лучшие сыщики страны предоставили следствию немало. Накануне массовых беспорядков в городе составлялись списки квартир армянских семей, на предприятиях специально изготавливались металлические прутья и иные предметы насилия для физического уничтожения армян. В условленное время работники связи как по команде отключили телефоны в армянских квартирах; В дни погрома электроэнергия отключалась в целых кварталах и микрорайонах. Отмечали особо присутствие исламского фактора. Погромы и убийства неверных армян, осуществлялись под лозунгом «Мусульмане! Смерть армянам!». Василий Степанович Ткач как-то сказал мне:
[стр. 192] Виктор Кривопусков
– Ну что ты ко мне пристал со своими вопросами по Сумгаиту? Будешь в Баку, найди в библиотеке МВД республики подшивку Сумгаитской газеты, там узнаешь больше, чем я знаю, только кому, кроме тебя, это надо?
Как только представилась возможность, и я оказался в МВД Азербайджана, окунулся в хронику местной прессы. Так из газеты «Коммунист Сумгаита» от 13 мая 1988 года в свой дневник записал; «Бюро Сумгаитского горкома партии 10 мая 1988 года осудило руководство и коллектив Азербайджанского трубопрокатного завода за то, что «…в дни сложной ситуации в цехах завода имело место изготовление топоров, ножей и других предметов, которые могли быть использованы хулиганствующими элементами».
Армянские погромы в Сумгаите, выходит, застали Москву врасплох. Дня МВД СССР; призванного держать пульс оперативной обстановки в стране на постоянном контроле, межнациональный конфликт в Сумгаите с массовыми убийствами армян, стал, мягко говоря, неожиданностью. Как тогда иначе можно объяснить приказ, МВД СССР о направлении в очаг межнационального конфликта в составе Объединенной следственной группы Прокуратуры СССР сотрудников милиции армянской и азербайджанской национальностей, работавших в органах внутренних дел России и других союзных республик. Капитан милиции Виктор Айрапетян работал в то время в уголовном розыске УВД города Красногорска Московской области. Вечером 29 февраля 1988 года его срочно вызвал заместитель начальника милиции города и вручил телеграмму Министра МВД СССР генерал-полковника Власова, которую он запомнил на всю жизнь: «Откомандировать в распоряжение МВД Азербайджана сроком на тридцать суток старшего оперуполномоченного отдела уголовного розыска Красногорского УВД капитана милиции Айрапетяна В.П., которому необходимо прибыть в Баку 1 марта с.г. в 10.00 в кабинет номер 311 МВД Азерб.ССР».
Так капитан Айрапетян оказался в составе Объединенной следственной группы Генеральной Прокуратуры СССР. Поиск и задержание сумгаитских преступников милицейские сотрудники осуществляли под руководством первого
[стр. 193] Мятежный Карабах
заместителя начальника уголовного розыска страны генерал-майора милиции Евгения Илларионовича Лагоды, недавно вернувшегося с расследований кровавого конфликта между узбеками и таджиками в Фергане. Первую неделю группа специалистов уголовного розыска, состоявшая из Виктора Айрапетяна, старших оперуполномоченных капитанов милиции – азербайджанца Азата Курбанова из Краснодарского края, армянина Александра Мирзояна из МВД Азербайджана, во главе с подполковником милиции из Главного управления уголовного розыска МВД СССР Николаем Цибулиным, работала непосредственно в Сумгаите. Два дня вели опрос около двух тысяч армян, в основном женщин, детей, стариков, которые сумели вырваться из рук погромщиков и скрыться в здании Сумгаитского горкома партии, и пока боявшихся вернуться в свои дома. Им предъявляли списки убитых армянских жителей, имеющиеся их фотографии, возили в морг родственников и знакомых погибших для опознания личностей жертв насилия, вели запись свидетельских показаний, проводили различные оперативные мероприятия по задержанию азербайджанцев, подозреваемых в преступных действиях против армян. Никогда не сотрутся из памяти эпизоды опознания двумя еще не совсем старыми отцами своих замужних дочерей 20 и 26 лет, неоднократно изнасилованных и с разбитыми головами. Как в пожилой женщине, сброшенной с четвертого этажа и разбившейся на смерть о дворовый забор, опознали свою мать молодые сыновья. На этом фоне невольно забеспокоили тревожные мысли о судьбе родителей в Степанакерте и многочисленных родственников из родового села Калаги, что рядом с раннехрестианским армянским монастырем Гандзасар в Мардакертском районе, от которых в пятнадцатилетнем возрасте, вначале из-за спортивной карьеры, а потом и профессиональной милицейской работы, он уехал в Москву. В страшные догадки о возвращении азербайджанцев к геноциду армян верить не хотелось.
Любую минутку, представившуюся для короткого отдыха, Виктор старался использовать для выяснения судьбы семьи, из 12 человек, своего родственника Богдасаряна Петра Николаевича, проживавшего в третьем микрорайоне
[стр. 194] Виктор Кривопусков
центра Сумгаита, по которому волна погромщиков и убийц пронеслась с особой жестокостью. Сердце мастера спорта СССР международного класса по боксу, не раз в милицейской практике видавшего последствия бандитских следов и страдания их жертв, на улицах Сумгаита теряло мужество, неподконтрольно сжималось от сострадания к трагедии своих соотечественников. Свежие следы разбитых окон, балконных дверей визуально выдавали адреса разгромленных армянских квартир в многоэтажных домах. От остовов, сожженных частных домов и машин, от многочисленных огромных черных обугленных кругов кострищ, где жгли имущество и, даже людей, несло тлетворной гарью, повсюду валялись металлические прутья, деревянные колья с запекшейся на них кровью. Поиски результатов не давали. В списках жертв родственники не значились, хотя квартиры их были разгромлены. Верить в страшное не хотелось. Надежда оправдалась, злой рок минул родственников. Более того, они были тогда в том же самом здании горкома партии, но с ними беседовал один из коллег Виктора. А увиделся он с ними только через пять лет в Краснодаре. Многие армянские семьи были спасены соседями-азербайджанцами.
Капитану Айрапетяну пришлось работать в Баку ив Баиловской тюрьме, в которой в специально организованном изоляторе временного содержания оказались подозреваемые в сумгаитских преступлениях на межнациональной почве. В основном это были парни от семнадцати до двадцати пяти лет, учащиеся профтехучилищ и техникумов и несемейные молодые рабочие. Большинство из них проживали в общежитиях. Стоило немало трудов, чтобы доказать причастность многих из них к конкретным преступным действиям в отношении армянского населения города Сумгаита. И здесь надо отдать должное честному проявлению гражданственности азербайджанских коллег, с которыми тогда работал Виктор Айрапетян. Со временем ситуация изменится. Но тогда к преступным элементам, несмотря на их национальное родство, они относились со всей строгостью Уголовного Кодекса. В ходе следственных действий работали не только ретиво, но нередко от ужасов содержания показаний убийц и погромщиков впадали в неистовство,
[стр. 195] Мятежный Карабах
приходилось их сдерживать от рукоприкладства: Вместе с коллегами по оперативной группе капитану Айрапетяну удалось участвовать в раскрытии восьми фактов убийств, погромов, поджогов и изнасилований, по которым были предъявлены обвинения установленным конкретным обвиняемым. Дела по ним были переданы для рассмотрения в судебные инстанции.
В моих рабочих дневниках за 1988 год сохранились две записи, относящиеся к Сумгаитским событиям. Первая о том, что в Сумгаите, наряду с Объединенной следственной группой Прокуратуры СССР работал десант ЦК КПСС из высокопоставленных партийных, советских работников, ведущих ученых и специалистов в сфере межнациональных отношений. В составе этого десанта был и мой давний и надежный друг, молодой талантливый философ и социолог Николаи Слепцов, работавший тогда заведующим отделом научной молодежи ЦК ВЛКСМ. Вернулся он, помню, из Азербайджана чрезвычайно угнетенным, если не сказать, совсем другим человеком. В его всегда тихий, спокойный, аргументированный, с легким юмором разговор, с тех пор, добавился осторожный и грустный скептицизм.
Массовые погромы и убийства армян, нападения на военнослужащих, о которых рассказывая Николай Слепцов, казались, нам из разряда невозможных, поразив своим цинизмом и жестокостью. Они, по нашему интернациональному убеждению, были несвойственны советской действительности. Но они были осуществлены азербайджанцами против армян и в больших количествах. И, самое страшное, как он подчеркивал, что совершены они не сплоченными профессиональными убийцами и садистами, а обыкновенными горожанами, причем в большинстве молодежью. Он хотел, чтобы мы вместе, как опытные молодежные политики, нашли, если не ответ, то хотя бы объяснение этому новому явлению в нашей советской идейно-политической действительности.
Нам хотелось понять -: как сотни старшеклассников, учащихся профтехучилищ и техникумов, студентов вузов, молодых рабочих, постоянно находящихся, в так называемой положительной интернационально-нравственной среде,
[стр. 196] Виктор Кривопусков
имевшие общественные интересы и повседневные общечеловеческие отношения со сверстниками других национальностей, вдруг, в одно мгновение оказались способными моментально среагировать на призывы провокаторов убивать своих сограждан: Шли на убийства своих же соседей, если не друзей, то многолетних ближайших знакомых по этажу, подъезду, микрорайону, ничего плохого им не сделавших; Убийства совершались с патологической жестокостью, поразившей даже профессиональных судебно-медицинских экспертов. Чтобы произошел такой взрыв агрессии и насилия, должен существовать соответствующий общественный климат, вызвавший психоз убийства. Неужели в годы советской власти у новых поколений азербайджанцев сохранились антиармянские предубеждения, фобии, враждебность? Неужели в подсознании дают о себе знать турецкий геноцид и азербайджанские погромы в 1893 – 1923 годах, унесшие тогда жизни более двух миллионов армян?
Вторая завесь дневника свидетельствует о тот, что я был неплохо знаком с бывшим первым секретарем Сумгаитского горкома партии Арифом Муслим-заде, так как до этой должности он много лет работал в комсомоле республики. Это – высокообразованный и интеллигентный человек. К руководству партийной организации Сумгаита он пришел за несколько месяцев до погромов с поста первого секретаря ЦК комсомола Азербайджана и даже в это время был еще кандидатом в члены Бюро Центрального Комитета ВЛКСМ. Я присутствовал при том, когда Ариф Муслим-заде мужественно и откровенно рассказывал в узком кругу, своим коллегам по комсомолу, о кровавой трагедии в его городе. Было видно, что он искренне переживал за случившееся. Он не скрывая, что ему 27 февраля не удалось удержать толпу соотечественников от нападения на армян. Хорошо помню как все присутствующие при рассказе Арифа, не имевшие достоверной информации, искренне сопереживали и сочувствовали ему и жертвам, как нам казалось, случайной трагедии. Определенно разобраться в сути Сумгаитской ситуации мне удалось лишь спустя несколько лет, после непосредственного участия в расследовании межнациональных столкновений между азербайджанцами и армянами.
[стр. 197] Мятежный Карабах
Теперь-то, когда я основательно знаком с материалами расследования преступлений азербайджанцев против армян, у меня сформировалось свое основательное мнение о сути Сумгаитской ситуации. Да, Муслим-заде не было в городе 26 февраля, в первый, в общем-то, только митинговый день. И ему хотелось верить, что будь он тогда в городе, то не допустил бы на следующий день продолжения митинга, а значит, и беспорядков. Однако его суждение, смею теперь утверждать, было обманчивым и не соответствовало действительности. За время своей работы партийным лидером он еще не успел овладеть обстановкой в городе. Однако самое главное состояло в том, что он не был допущен в круг коррумпированных националистических группировок республики. Его просто проигнорировали, скрыли от него о существовании антиармянских настроениях и планах у определенной части сумгаитских и высоких республиканских руководителей, фактически ставших организаторами и вдохновителями погромов. Если это не так, то как тогда можно объяснит!» безучастность руководства республики, правоохранительных органов к погромам» националистической вакханалии в Сумгаите в течении трех дней?
21 мая 1988 года на пленуме ЦК компартии Азербайджана Муслим-заде, оскорбленный доставшейся ему ролью козла отпущения, попытался смело назвать вещи своими именами, фактически обвинил высшее республиканское руководство в бездеятельности по предотвращению погромов и резни армян в Сумгаите. Но его так же, как и на городском митинге 27 февраля, никто не захотел услышать и понять. Муслим-заде был снят с поста первого секретаря Сумгаитского горкома партии. Его место занял Аяз Муталибов, которому вскоре предстояло стать первым секретарем ЦК партии и первым президентом Азербайджана.
Случайно ли Сумгаиту злой судьбой перестройки была уготована участь первого массового проявления азербайджанцами чудовищных насилий и убийств армян? Почему азербайджанское население этого города так остро взволновало решение депутатов далекой автономии о присоединении к соседней братской республики и, тем более, проявить столь оперативно и столь неадекватную бесчеловеч[стр. 198] Виктор Кривопусков
ную реакцию? Ответ теперь действительно неутешительный. Нет, не случайно.
Сумгаит – город молодой и молодых, расположен в 30 километрах от Баку. От НКАО его отделяет более 600 километров. Тесных производственных, экономических или культурных уз с ней не имел. Из 250 тысячного городского населения около 18 тысяч были армяне. Сумгаит рожден в конце 40-х годов энтузиазмом комсомольских строек тяжелой нефтехимической промышленности, стал сосредоточением экологически вредных нефтехимических производств. Основу жителей составляли молодые рабочие, молодые семьи. Строительству жилья, созданию соответствующей социальной сферы здесь внимания практически не уделялось. Десятки тысяч горожан жили в подвалах, в самовольно построенных и неприспособленных лачугах, в так называемом районе «Нахалстрое». Сумгаитские азербайджанцы являлись, в основном, выходцами из сельских районов, составляли наименее образованный и квалифицированный состав работающих, среди них были большая текучесть кадров, высокий уровень безработицы, правонарушений, пьянства, наркомании. К городу примыкало несколько сел и поселков городского типа, построенных для азербайджанцев, из числа 160 тысяч, насильственно переселенных из Армении по решению Сталина в послевоенные годы. Предлогом для этого тогда послужила массовая репатриация армян из Ирана и Ближнего Востока и расселение их в Армении на местах выселенных азербайджанцев.
Распространение клеветнических слухов о том, что в Армении убивают и насилуют азербайджанцев, митинги возбуждения ненависти к армянским землякам на фоне профессиональной и бытовой неустроенности и лишений, призывы освободить квартиры от армян и самим поселяться в них, позволили организаторам легко спровоцировать определенную часть мусульманского населения города на погромы и убийства армян.
В МВД СССР, несмотря на цензурный запрет о сумгаитской трагедии, поступали сотни писем от деятелей науки и культур, простых граждан с требованием провести объективное расследование массового убийства армян, справед[стр. 199] Мятежный Карабах
ливо отнестись к карабахской проблеме. В то же время цензура в средствах массовой информации приводила к безгласности, порождала размытость достоверности фактов погромов и резни армян, проведения судебных процессов по делу убийц, скрывала истинных виновников трагедии, позволяла дезинформировать, обманывать и дезориентировать, прежде всего, население Азербайджана, а местным вдохновителям межнационального противостояния нагнетать в его среде националистический угар. Азербайджанский академик 3. Буниятов, например, в статье «Почему Сумгаит?» в академической газете «Элм», № 19 за 1989 год, всю вину за Сумгаит возложил на самих же армян. Как рассказывал мне ученый с мировым именем, президент Академии наук Армении, дважды Герой Социалистического труда, народный депутат СССР Виктор Амазаспович Амбарцумян, он тогда получил из Баку телеграмму, под ней стояло более 200 подписей сотрудников Академии наук Азербайджана, которая гласила: «Взываем к вашей совести! Третий раз армяне за неполные сто лет являются зачинщиками жестоких столкновений между братскими народами. Обратитесь к вашей интеллигенции, остановите бесчинства ваших сограждан!».
Сумгаитская трагедия, по сути, возродила в памяти народов ужасы турецкого геноцида армян семидесятилетней давности. Масштаб трагедии в Сумгаите так и не был должным образом осмыслен и оценен руководством страны, остался фактически скрытым от народа, не осужденным на государственном, всенародном уровне и безнаказанным. Все судебные процессы должны были проходить только в судах различных городов Российской Федерации. Однако лишь один процесс слушался в Москве в Верховном Суде СССР и три процесса были проведены областными судами Воронежской, Волгоградской и Куйбышевской (ныне Самарской) областей. Все остальные дела Генеральная Прокуратура СССР направила в суды Азербайджана, их слушания прошли в Баку и Сумгаите. Далеко не все убийцы и погромщики оказались на скамье подсудимых. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда СССР по уголовному делу №18/60232-88 от 18 октября 1988 года трем азер[стр. 200] Виктор Кривопусков
байджанцам за «…организацию и непосредственное участие в массовых беспорядках, сопровождающихся погромами, поджогами и убийствами в городе Сумгаите…» вынесла обвинительный приговор, по которому только один из них А.И. Ахмедов, был приговорен к смертной казни.
Последствия Сумгаита оказались предсказуемыми. Новейшая отечественная история подтвердила, что ненаказанные преступления будут порождать не только попытки скрыть, фальсифицировать их, не только представлять жертву палачом, а палача – национальным героем, но и продолжать организовывать и совершать новые преступления против человечности. Политико-правовое бессилие Кремля в отношении Сумгаитскнх событий повлекли за собой десятка больших и малых погромов армянского населения в Азербайджанской ССР, а также последовавших кровавых трагедий в Фергане, Новом Узеяе, Тбилиси, Душанбе, Абхазии, Узбекистане, Казахстане, Юго-Осетии, Приднестровье, других горячих точках СССР, а затем в российской Чеченской республике.