Глава 3. Геополитические ресурсы: попытка классификации

Категория «ресурсы» – одна из ключевых в геополитическом дискурсе. По нашему мнению, она вторая по значению и частоте употребления после главной категории геополитической науки – «пространство». Глубокая взаимная связь этих понятий, конечно, не случайна: геополитическое пространство никогда не бывает «пустым», «бесполезным». Оно всегда является вместилищем ресурсов: реально используемых в настоящий момент или потенциальных. Таким образом, наличие ресурсов – имманентная характеристика пространства. Все и любые битвы за пространство – вооруженные (военные конфликты) или бескровные (дипломатические, экономические, идеологические, кибернетические) – ведутся за обладание определенным типом (типами) и количеством ресурсов.

Содержание понятия «ресурсы» определяется различно в зависимости от сферы практического использования данных ресурсов и от характера науки, которая изучает данную сферу. Определение ресурсов в экономической науке отлично от такового же в кибернетике или демографии – и т. д.

Обобщенные, сущностные определения встречаем, разумеется, в словарях. Так, «Энциклопедический словарь» дает следующее толкование: ресурсы – (от франц. ressource – вспомогательное средство) денежные средства, ценности, запасы, возможности, источники средств, доходов (напр., природные ресурсы, экономические ресурсы).59

Д. Н. Ушаков в своем «Толковом словаре» приводит двойное определение ресурсов60:

«1. Средство, к к-рому обращаются в нужном случае.

2. Запас или источник средств».

Идентичное значение понятия «ресурсы» находим в «Толковом словаре» С. И. Ожегова.61

По нашему мнению, каждая сфера знания требует своего определения понятия «ресурсы», потому что потребность в ресурсах, а также форма их использования, определяемая спецификой изучаемой сферы человеческой практики, – разная.

Применительно к сфере геополитики можно дать следующее определение понятия «ресурсы». Ресурсы – это средства выживания и развития человеческих сообществ, в данном качестве представляющие собой главную опору и главный объект геополитической борьбы.

Под человеческими сообществами в данном случае понимаются как акторы, организованные в государство, так и акторы негосударственной природы (экономические корпорации, структуры глобального гражданского общества официального либо теневого порядка).

Таким образом, по нашему мнению, ресурсы (средства выживания и развития) и геополитические ресурсы – это один и тот же феномен, поскольку: 1) главная цель геополитической борьбы – обеспечение беспрепятственного и комплексного развития данного сообщества (т.е. защита собственных пространств и экспансия во все типы пространств других сообществ в поисках средств такого развития); 2) без использования всех типов ресурсов ни один вид геополитической борьбы невозможен, тем более – победа в такой борьбе. Исходя из вышесказанного, в рамках данной статьи понятия «ресурсы» и «геополитические ресурсы» будут употребляться как синонимы.

Классическая геополитика относила к ресурсам преимущественно территориальное расположение государства (К. Хаусхофер62), сырьевые и демографические ресурсы (Ф. Ратцель63), а также климат и сухопутные/морские коммуникации (В. де ла Блаш), что обусловливалось пониманием пространства как почти исключительно географического. В. де ла Блаш настаивал на том, что сама по себе деятельность человека также является фактором развития географического пространства, т.е. геополитическим ресурсом. Деятельность человека, с его точки зрения, питается идеями свободы воли, разумного миропорядка, демократии и т. п. идеологическими конструктами64. Ф. Ратцель считал ресурсом пространственного расширения (экспансии) государств также «пространственное чувство народа» и «теоретический разум государства», т.е. факторы социально-психологического и идеологического порядка. К. Хаусхофер ввел понятие «пан-идей» – представлений, возникающих у некоего народа или цивилизации в процессе борьбы за пространство и представляющих в данном качестве геополитический ресурс, который современные ученые назвали бы фактором «мягкой» силы65. Р. Челлен добавил к этим важным ресурсам следующие ресурсы государства как основного геополитического актора: «хозяйство» (экономическая политика) и форма правления, выделяя в качестве ресурса не только собственно демографические, но также культурные и этнические характеристики населения.66

Возможно, мы ошибаемся, но на наш взгляд, все иные концепции классического периода развития геополитического знания лишь различным образом изменяли и развивали названные идеи.

Постклассическая геополитика (развивается со второй половины прошлого века) расширила понимание геополитических ресурсов и прибавила к ним общественное мнение (социально-психологический ресурс) и средства массовой информации (И. Лакост67). Ж. Готтманн вводит понятие «иконографии пространства» как ресурса, включая в данный феномен ценности и образы, относящиеся как к исторической памяти, так и к реально активным элементам массового сознания.68 Фактически Готтманн говорит об идеологическом, или ментальном, пространстве взаимоотношений геополитических акторов.

Так же, как в случае классической геополитики, постклассичекая, по нашему мнению, затем сколь угодно глубоко развивала представления о геополитических ресурсах нематериального характера, высказанные Лакостом и Готтманном.

Необходимо подчеркнуть, что названные ученые-геополитики не употребляли понятие «геополитические ресурсы» применительно к определяемым ими ключевым факторам освоения пространства (или борьбы за него). То, что мы в данном тексте называем геополитическими ресурсами, классифицировалось ими как условия геополитического расширения акторов государственной природы («роста государств», по Ратцелю) или как ключевые факторы развития геополитических процессов.

Мы же настаиваем на обозначении вышеперечисленных факторов как геополитических ресурсов, поскольку они, согласно сформулированному выше определению понятия «ресурсы», являются средствами (в данном случае – ключевыми средствами) выживания и развития человеческих сообществ в процессе геополитической экспансии, осуществляемой одновременно многими акторами.

На наш взгляд, для осуществления задачи классификации геополитических ресурсов важно вначале классифицировать геополитические пространства, поскольку одно и то же средство или технология может выступать ресурсом освоения одного из типов геополитического пространства, не будучи таковым в другом типе пространства. С нашей точки зрения, геополитическое пространство делится на следующие типы, каждый из которых имеет свои специфические характеристики: географическое, экономическое, информационно-кибернетическое и информационно-идеологическое. Информационно-кибернетическое пространство в качестве геополитического феномена сформировалось хронологически последним в результате информационной революции как элемента научно-технической революции второй половины прошлого века.

Именно специфика каждого из названных типов геополитического пространства определяет востребованность определенного типа ресурсов.

Количественные пределы статьи как формы научного исследования не позволяют подробно останавливаться на принципах классификации геополитических пространств. В данном случае примем эту классификацию в качестве исследовательского допущения.

Геополитическое значение ресурсов состоит в том, что их качество и объем определяют возможности экспансии данного геополитического актора и, следовательно, его потенциал геополитической выживаемости и перспективы достижения доминирующего положения в определенном типе геополитического пространства или во всех их в совокупности. В последнем случае речь идет о мировом господстве мощного актора государственной природы.

Неизменным остается одно правило: чем большим объемом и чем большим разнообразием ресурсов обладает геополитический актор, тем выше его геополитический потенциал и его реальная геополитическая мощь.

Геополитические акторы различной природы (государственной или негосударственной, официальные или теневые) востребуют ресурсы различного объема и специфики, применяя, соответственно типу геополитического пространства и конкретной ситуации, отличающиеся технологии их обретения и применения.

Можно предложить следующую классификацию геополитических ресурсов, исходя из критерия биосоциальной природы человека как основного потребителя ресурсов:

– природные (сырье, количественные и качественные параметры географического пространства);

– природно-социальные (народонаселение, продукция сельского хозяйства);

– социальные (тип экономической и политической системы);

– ментальные (идеологические конструкты);

– личностные.

Согласно вышеприведенной классификации геополитических пространств географическое пространство содержит ресурсы природные и природно-социальные, экономическое – природно-социальные и социальные, информационно-кибернетическое – такой вид ментальных ресурсов, как программные продукты, информационно-идеологическое – ментальные ресурсы в виде идеологических конструктов. Для осуществления экспансии в каждом из перечисленных типов геополитических пространств используется вся совокупность геополитических ресурсов, но в каждом из данных пространств их соотношение (по критерию востребованности) меняется.

По критерию времени существования (темпоральности) можно выделить ресурсы возобновляемые и невозобновляемые.

Тот же критерий в сочетании с критерием степени управляемости со стороны человека (организованных человеческих сообществ) дает подразделение ресурсов на регулируемые и нерегулируемые. Так, природные ресурсы в основной своей массе относятся к невозобновляемым и, следовательно, не регулируемым со стороны человека (руды, углеводороды, вода, воздух и т.п.). Конечно, человечество научилось создавать искусственные нефть, воду, воздух – но в таких объемах, которые не могут пока что сравниться с необходимыми, и по стоимости, пока что значительно превышающей стоимость природного сырья, что делает производство искусственных ресурсов нерентабельным. Чем ниже стоит ресурс в предложенной нами шкале, тем в большей степени он является возобновляемым и регулируемым. Так, если численность и качество народонаселения регулируется лишь в определенной мере, то объем и качество ментальных ресурсов данного общества подвержены высокой степени регулирования, особенно в условиях информационной революции, а также при наличии многочисленных технологий манипулирования сознанием. В этой связи подчеркнем, что применительно к таким ресурсам, как социальные, ментальные, а также до некоторой степени природно-социальные и личностные – их потребитель при определенных условиях может выступать не только регулятором, но и производителем данного типа ресурсов.

Кратко охарактеризуем типы ресурсов согласно критерию биосоциальной природы человека. В данном случае проще говорить о таком потребителе геополитических ресурсов, как государство.

В разные эпохи человеческой истории разные виды природных ресурсов (сырья, характеристик географического пространства) определяли геополитическую выживаемость государств.

Значение сырья определяется тем, что оно служит основой производства товаров. Следовательно, степень сырьевой независимости в большой мере определяет и степень товарной независимости государства и его возможности товарной (экономической) экспансии в экономическом пространстве других государств. Объем и качество сырья в той или иной точке географического пространства определяется ландшафтом (минеральные сырьевые ресурсы), климатом (органические сырьевые ресурсы, в том числе продукция сельского хозяйства как ресурс природно-социальный) и типом экономической и политической системы. Последний из названных факторов сам является важным геополитическим ресурсом, поскольку определяющим образом и непосредственно влияет на использование и воспроизводство природного сырья, а также производство продукции сельского хозяйства как сырья для производства товаров. Таким образом, как и указывали классики геополитической науки, само по себе качество географического пространства является важнейшим геополитическим ресурсом. В феномен качества географического пространства включается и фактор его дуалистических характеристик: соотношение элементов Суши и Моря. Количественные характеристики географического пространства также значимы: чем больше по объему территория данного государства, тем более разнообразны ландшафты и климат, тем большее количество разнообразных товаров можно произвести, развивая таким образом как демографический ресурс, так и экономическую составляющую социального ресурса.

В ходе исторического развития и по мере усложнения человеческих сообществ геополитическое значение сырьевых ресурсов теряло самодовлеющий характер. Все более важным становилось не наличие сырья само по себе, а реальные факторы его оптимального использования, в первую очередь – тип экономической и политической системы. Последний фактор позволяет компенсировать отсутствие или недостаточность запасов минерального сырья доминированием в экономике данной страны высокотехнологичных производств. Например, бедная минерально-сырьевыми ресурсами Япония участвует в мировом экономическом процессе, в основном, производством таких высокотехнологичных товаров, как автомобили, электроника и робототехника.

Обилие сырья может послужить как усилению, так и ослаблению геополитического положения конкретного государства. Дело в том, что сырьевое изобилие провоцирует экстенсивный тип экономического развития с неизбежной стагнацией производства, а также связанную с этим прогрессирующую деградацию способностей к экономической экспансии. К тому же, доминирование добывающих отраслей делает экономику чрезвычайно уязвимой и зависимой от колебаний цен на сырье на мировом рынке.

Наличие сырья всегда будет оставаться важным фактором геополитического выживания прежде всего потому, что минеральные сырьевые ресурсы – единственный невосполняемый вид ресурсов. Его значение сегодня усиливается тем, что фактор ограниченности сырьевых ресурсов накладывается на фактор бурного роста народонаселения Земли. В этих условиях развитые страны, т. е. государства, имеющие наибольшие реальные возможности геополитического расширения, стремятся консервировать свои сырьевые запасы и все более интенсивно использовать сырьевые запасы других государств. Иначе говоря, экспансия развитых стран в другие регионы мира в современный период усиливается, прежде всего, фактором истощения сырьевых ресурсов69.

Как и в отношении пространства, в отношении сырья действует правило: не обязательно юридически владеть, но необходимо эффективно контролировать на практике. Методы контроля сырья практически совпадают с методами контроля географического пространства70.

Важнейший из природно-социальных ресурсов – народонаселение.

Его значение определяется как количественными, так и качественными параметрами.

Количественные параметры народонаселения конкретной страны влияют на возможности формирования армии и обеспечивают достаточность трудовых ресурсов для освоения сырьевых запасов и просто для заселения физического пространства данной страны, а также для осуществления демографической агрессии (термин Х. Маккиндера) в других странах.

Еще более важны качественные параметры народонаселения: уровень образования, уровень производственной квалификации и показатели физического здоровья. Кроме того, большое значение имеет и возрастная структура народонаселения, а именно соотношение людей молодого, среднего и старшего возраста. Эти факторы определяют реальные возможности экономического и информационного расширения государств.

Качественные характеристики демографических ресурсов тем выше, чем лучше развиты в данном обществе образование, наука и культура. Сфера ментального производства и воспроизводства является сегодня важным геополитическим ресурсом. Уровень образования и производственной квалификации работающих становится все более значимым для геополитического расширения государств и негосударственных структур в современном мире, поскольку он определяет возможности овладения высокими технологиями. Высокие технологии – это привлекательность экономического пространства, обеспечивающая стремление других стран войти в него без всякого давления со стороны государства-экспансиониста. Примером может служить расширение Европейского Союза. Развитая экономика – это еще и высокая степень бытового комфорта, что является наиболее действенным фактором добровольного стремления массового потребителя (т. е. большинства населения) войти в экономическое пространство государства-экспансиониста. Высокие технологии – это повышенные возможности силового захвата. Так, страны НАТО принудили Югославию в 1999 г. и Ливию в 2011 г. к геополитическому подчинению, не осуществляя наземных операций вторжения, ограничившись бомбардировками и обстрелами с воздуха. Использование т. наз. высокоточного оружия позволило не допустить значительных протестов правозащитных организаций и отдельных государств в отношении интервенции, которая была названа «гуманитарной» и преследующей цель защиты прав человека в названных государствах. Кроме того, высокие технологии – это панельный контроль географического пространства всей планеты и, следовательно, всех геополитических противников посредством военных спутников. Высокие технологии – это панельный контроль информационного пространства и большие возможности скрытых форм промышленного и военного шпионажа. Наконец, высокие технологии, например, цифровая запись и компьютерная графика – это повышенные возможности проникновения в идеологическое пространство других стран ментальных ценностей государства-экспансиониста. Примером может служить триумфальное шествие по миру голливудской кинопродукции, часто бессодержательной, но привлекающей массового зрителя виртуозными спецэффектами.

Таким образом, чем больше количество населения и чем более это население квалифицированно и образованно, тем выше степень геополитической выживаемости страны, т. е. ее способность к самостоятельной геополитической экспансии и противостоянию экспансии других государств.

В отличие от минерального сырья демографические ресурсы управляемы. Можно регулировать качественные параметры народонаселения и до некоторой степени – количественные. Относительно последнего можно сказать следующее: как показывает опыт развитых стран мира, высокая степень социальной защиты не оказывает значительного влияния на подъем рождаемости, но количество населения вполне можно увеличить продуманной миграционной политикой. Управляемая миграция – это также средство улучшения и качественных параметров народонаселения.

Основные методы развития демографических ресурсов:

• поощрение рождаемости, поддержка молодых семей;

• развитие системы здравоохранения, борьба с младенческой смертностью;

• совершенствование системы образования, повышения квалификации и переквалификации кадров;

• забота о чистоте окружающей среды,

• управление миграционными процессами (как эмиграцией, так и иммиграцией).

Вышеперечисленное обеспечивается не только собственно демографической политикой государства, но также его социальной и экономической политикой.

В современный период наиболее важно внимание государства к следующим демографическим параметрам:

• возрастная структура населения;

• соотношение мигрантов и коренных жителей;

• уровень образования и производственной квалификации работающих.

Возрастная структура важна потому, что соотношение молодежи и людей старшего возраста влияет не только на возможности формирования и боеспособность армии, на качество трудовых ресурсов, но и на электоральные предпочтения. Люди старшего возраста, как правило, более консервативны и отдают предпочтение не образованию и развитию перспективных отраслей производства (космической, например), но здравоохранению и развитию системы социального обеспечения. К тому же старики обычно более дисциплинированны и по большей части ходят на выборы, в то время как среди молодежи распространен абсентеизм (неучастие в выборах). Увеличение доли стариков в структуре населения может повлечь за собой приход к власти политиков, сконцентрированных на внутренних проблемах страны и пренебрегающих вниманием к перспективам геополитического расширения.

Чем меньше молодежи в структуре населения и чем выше жизненные стандарты населения, тем больше потребность в привлечении рабочей силы из других стран (мигрантов).

Миграция – одна из основных проблем современного мира.

Мигранты часто становятся проводниками геополитических акций их матричных государств или этносов. Примером может служить сплоченная и активная курдская община в странах Европы, способная на скоординированные массовые многодневные действия по команде курдских политических партий. Так, в 1999 г. в 15 странах Европы одновременно проводились массовые акции курдов в защиту одного из лидеров курдских сепаратистов, главы Курдской рабочей партии А. Оджалана, схваченного турецкими спецслужбами. Это привлекло внимание европейских правозащитных организаций и государственных деятелей к положению курдского этноса в Турции, вызвало осуждение турецких властей за «непропорциональное применение силы» к курдским сепаратистам и послужило одним из аргументов очередного откладывания момента принятия Турции в Европейский Союз, чего она много лет добивается. Более того, Турция на время вынуждена была свернуть военные действия в Курдистане, по территории которого планировалось провести ныне действующий трубопровод Баку—Джейхан, важный для геополитических интересов Турции. Таким образом, контроль территории Курдистана и, следовательно, строительство нефтепровода оказались под угрозой и потребовались дополнительные усилия турецкой стороны для реализации проекта. При этом определенную фору получила противница турецкого варианта прокачки прикаспийской нефти – Россия, лоббировавшая транспортировку по нефтепроводу Баку—Новороссийск.

Китайское государство имеет значительный геополитический резерв в лице хуацяо – этнических китайцев, проживающих в других странах. Конфуцианская этика служит основой того, что подавляющее большинство хуацяо добровольно участвуют в экономическом развитии матричного государства. Через хуацяо возможно и прямое давление на экономику целого ряда стран.

Усиление миграции в развитые страны порождает отчужденность коренного населения от мигрантов по причине разницы культур. Кроме того, в последние годы среди мигрантов растет доля лиц малоквалифицированного труда, с трудом инкорпорирующихся в принимающее общество. «Оборонительный расизм» все больше распространяется в развитых странах, определяя повышение электорального внимания к националистическим и даже нацистскими партиям. Приход таких партий к власти может превратить европейскую страну в геополитического изгоя, как это случилось в конце 90-х годов XX века с Австрией, где националистическая Партия свободы вошла в правительство. Контакты развитых стран с Австрией после этого в течение семи месяцев были ограничены до минимума.

Миграция, вызванная внутренними конфликтами, в том числе вооруженными, является поводом для вмешательства международных правозащитных организаций, а также ООН и ОБСЕ во внутренние дела данного государства. Так, массовая миграция беженцев из Чечни в Ингушетию явилась в 2000 г. одной из причин призыва Парламентской ассамблеи Совета Европы к применению экономических и политических санкций в отношении России. Доклады международных инспекторов о бедственном положении беженцев, которое «было вызвано непропорциональным применением силы» в Чечне, вызвали сочувственную реакцию развитых стран, что в тот период привело к частичной геополитической изоляции (контракции) России.

Однако миграция может быть и фактором геополитического расширения. Помимо аспекта демографической агрессии она может выражаться и в стимулировании притока квалифицированных специалистов, обеспечивающих ускорение научно-технического прогресса. Последнее обстоятельство развивает экономическое, информационное и идеологическое пространство страны-реципиента и является средством усиления ее геополитического влияния.

Напротив, «утечка умов», т. е. отъезд специалистов на постоянную работу и проживание за рубеж, геополитически ослабляет данное государство. Стимулирование «утечки умов» может служить средством контроля экономического, информационного и идеологического пространства геополитического противника.

Что касается такого геополитического ресурса социального характера, как тип экономической и политической системы, то, по нашему мнению, можно выделить два основных типа экономических и политических систем: либеральный и этакратический.

Либеральный тип (от лат, liberalis – cвободный) базируется на преобладании частной инициативы и структур самоуправления индивидов как в экономике, так и в политике.

Этакратический тип (фр. etat – государство) строится на доминировании государства во всех сферах жизнедеятельности общества.

Постклассическая геополитика с удивлением отмечает, что на арене геополитической борьбы демократические политические режимы, соответствующие либеральному типу, ведут себя абсолютно авторитарно, т. е. применяют различные виды принуждения к подчинению им других государств, сочетая hard&soft power. Единственное отличие либеральных стран от авторитарно-этакратических – использование гуманитарного прикрытия своих силовых акций. От экономической блокады до военной агрессии – все совершается в интересах соблюдения прав человека. При этом, как правило, защита прав одних людей оборачивается попранием точно таких же прав других людей. Так, в Косове «гуманитарная интервенция» НАТО, несомненно, защитила албанское население от этнических чисток, совершавшихся сербской армией и полицией. Однако после вывода из края силовых структур Сербии Армия освобождения Косова, созданная албанским населением, начала активные этнические чистки в отношении оставшихся в Косове сербов.

В либеральных системах создаются условия для развития гражданского общества и постепенного превращения его в основного контролера государственной власти. В этакратических системах структуры гражданского общества либо уничтожаются, либо формализуются всепроникающим государством, поэтому государство действует практически бесконтрольно как внутри страны, так и вне ее.

Этакратические системы лучше распоряжаются сырьевыми и демографическими ресурсами в кризисные моменты развития. Они также гораздо эффективнее борются с терроризмом и сепаратизмом, более прочно защищают все виды своих пространств. Их слабое место – неизбежная стагнация экономики, происходящая вследствие недостаточности стимулов для частной предпринимательской инициативы.

Этакратические политические системы функционируют в авторитарном или тоталитарном режимах. Если принять точку зрения Х. Арендт и признать, что тоталитарные режимы возникают и развиваются в XX веке71, то можно высказать гипотезу о том, что, начиная с этого времени, тоталитарный режим является технологией геополитического прорыва великой державы в ситуации резкого или даже критического геополитического сжатия.

Тоталитарный режим характеризуется всеохватным контролем государства (точнее, тандема «партия—государство») в отношении индивида. Контролю подлежит в том числе сфера сознания и сфера личной жизни. Тоталитарные режимы возникают именно в XX веке, т. к. эта историческая эпоха – рубеж XIX—XX века и первая треть XX века – создает средства прочного контроля массового сознания: радио, кино, телевидение, а также технологии такого контроля.

Этот тип политического режима, как и все вообще характеристики социума в любой момент его развития, не возникает на пустом месте, т. е. спонтанно. Чтобы понять, в чем же состоит объективная необходимость тоталитаризма для конкретного социума, посмотрим внимательно на основные характеристики функционирования общества в тоталитарном режиме. Этот социум фактически лишен структур гражданского общества (юридически существующие структуры лишены своих имманентных функций защиты прав индивида), оппозиция сурово подавляется, в экономике преобладают черты узконаправленной индустриализации с преобладанием тяжелой и оборонной промышленности, практикуется идеологическая унификация и унификация частной жизни. Таким образом, унифицированное во всех сферах жизнедеятельности тоталитарное общество представляет собой как бы пучок концентрированной, однонаправленной энергии.

На что эта концентрированная энергия направляется? Для чего она создается, чем именно востребована?

Такой мощный энергетический пучок не может быть предназначен ни для чего иного, как для пробивания какой-то мощной преграды развития. В геополитическом плане это может быть только одна задача – выход из состояния мощной контракции, степень которой нация воспринимает как критическую. При этом общество платит за достижение цели очень высокую цену: массовые репрессии против инакомыслящих приводят к подрыву генофонда и культурного базиса нации, унификация экономики в конечном итоге ведет к ее стагнации и снижению уровня жизни населения и т. п.

Отметим, что тоталитарные режимы возникают именно в обществах, порожденных так называемыми великими нациями. Это общества, которые на геополитической арене выступают как великие державы (Россия, Италия, Германия) или общества, созданные нациями, полагающими себя наследницами великих цивилизаций и великих держав недавнего или далекого славного прошлого (Испания 30-х годов XX века, например, или современный Ирак до «гуманитарной интервенции» 2003 г.).

Большевистская Россия, заключившая в 1918 г. «похабный» Брестский мир, желала ценой геополитической контракции сохранить перспективы реализации коммунистических идеалов. Однако почти немедленно начала вновь осуществлять геополитическую экспансию (военные походы 20-х годов прошлого века в Польшу, Турцию, Монголию и т. п., финская война, европейские завоевания советской армии 40-х годов, корейская и вьетнамская война второй половины века и т. п.), пытаясь восстановить и по возможности еще больше расширить рамки прежней Российской империи. Воистину, прав Шпенглер, утверждая, что экспансия – это рок, это «нечто демоническое и чудовищное», что влечет великую нацию к овладению новыми пространствами даже помимо осознания социальных невыгод этого геополитического предприятия.

Чем большие пространства – географические, экономические, идеологические – осваивала Советская Россия, тем больше смягчался тоталитарный режим в стране. Наибольшей степени решения основной геополитической проблемы – выхода из контракции – соответствовала наименьшая степень применения тоталитаризма как геополитической технологии. Просто проходила нужда в употреблении этого инструмента. Однако унификация общества, в конце концов, окончилась так называемым «застоем» 70-х – 80-х годов, когда лишенная стимулов развития экономика и культура не выдержали «соревнования» с Западом, и советская империя рухнула. Тоталитаризм – технология геополитического прорыва – привел к геополитическому сжатию 90-х годов. То же мы видим в тоталитарной Германии, где инициирование мировой войны как технологии глобальной геополитической экспансии привело к контракции 1918—1919 гг. Выход из контракции с использованием тоталитарного политического режима привел к очередной контракции в 1945—1990 гг.

Таким образом, тоталитарные режимы – это естественное следствие критической контракции великих держав и неизбежно вызревающая технология ее преодоления. Но развитие тоталитарных режимов так же естественно приводит к новому витку контракции. Этот колебательный контур может остаться позади только в одном случае – в случае успешного проведения либеральных реформ и перевода общества в функциональный режим демократии.

Тоталитаризм – это геополитическая технология именно великих держав. Малые государства (государства с ничтожной совокупной мощью и влиянием) в ситуации контракции ведут себя иначе.

Чехословакия, пережившая позор и трагедию Мюнхенского сговора 1938 г., как и Россия в 1918 г. в Бресте, Польша, не раз поделенная геополитическими хищниками XIX и XX века, как Германия была разделена по Версальским договоренностям в 1919 г. или по Потсдамским в 1945 г., тоталитарных режимов не создали. У них не было «пространственного чувства» (термин Ратцеля), присущего великим державам, поскольку они к ним уже несколько веков не принадлежали. Их тоталитаризм был навязанным. Однако и данная форма тоталитаризма не случайна: она дала возможность этим государствам в значительной степени восстановить утраченные пространства и увеличить степень своей геополитической значимости.

В той же степени навязанным был и демократический режим ФРГ после очередного раскола страны в 1945 г. Контракция Германии после второй мировой войны не привела к возникновению в ФРГ тоталитарного режима. Но это объясняется тем, что не раз страдавшие от германской экспансии великие державы тогдашней Европы просто поставили под контроль ее геополитическое и социальное развитие Потсдамскими договоренностями и планом Маршалла. Как в отношении Германии, так и в отношении Японии была принята позиция: не допустить развития в этих странах авторитарных и тоталитарных режимов, чтобы не спровоцировать вновь их геополитическое расширение в форме силовой агрессии. В данном случае Германии и Японии был навязан либеральный тип экономической и политической системы. Правда, японское общество значительно переработало навязанные социальные параметры под традиционные восточные стандарты развития. Тем не менее, сегодня эти государства пользуются преимуществами либеральных систем.

Либеральные системы больше сберегают сырьевые и лучше развивают демографические ресурсы. Высокая степень экономического развития и бытового комфорта, как уже говорилось выше, сами по себе являются факторами их геополитического расширения, т. к. вызывают стремление менее развитых государств использовать те же средства для достижения тех же целей. В результате государства-реципиенты сами открывают свои пространства для проникновения идей и структур государств-экспансионистов.

Либеральные и этакратические системы по-разному формируют свой геополитический лимитроф (совокупность зависимых от них государств-союзников). Либеральные системы в этом процессе наибольшей степени используют «мягкую» силу, а этакратические – «твердую» силу72.

Лимитроф является важным геополитическим ресурсом и образуется мощной державой (тьютором лимитрофа) со следующими целями:

1. овладение всеми типами ресурсов государств лимитрофа для собственного усиления;

2. использование всех типов пространств лимитрофа для ведения борьбы с геополитическими противниками в скрытой или открытой форме, вплоть до вооруженного конфликта, при невозможности или затруднительности ее ведения на пространствах противника;

3. лимитрофы принимают на себя удары, предназначенные их тьюторам, и позволяют последним сохранять силы и ресурсы; при этом наиболее мощные тьюторы создают целую систему относительно независимых друг от друга лимитрофов, прикрывающих их на все более отдаленных рубежах;

4. либеральное законодательство в отношении окружающей среды позволяет размещать на территории лимитрофных государств, обладающих низким геополитическим статусом, «грязные» производства, нетерпимые в развитых странах;

5. лимитрофные государства дают мощным державам выход к ранее недоступным или труднодоступным геополитическим зонам (открытый или теневой передел мира).

Геополитические союзы являются формой осуществления технологии строительства лимитрофов, чаще всего подкрепленной юридическими соглашениями.

Необходимо еще раз подчеркнуть: в геополитической борьбе все государства ведут себя в отношении других государств как хищники, т. е. авторитарно, только одни при этом маскируются, а другие нет. Следовательно, суть заключается не столько в характеристиках геополитического актора (типе его экономической и политической системы), сколько в характеристиках обстоятельств, которые либо позволяют ему быть хищником, либо делают его пищей другого хищника. По этой причине удивление, высказываемое постклассической геополитикой при обнаружении фактов авторитарного поведения демократических государств, т. е. когда либеральные системы ведут себя как этакратические – не более чем показатель высокой степени идеологической экспансии либеральных систем и укоренения мифа о политической корректности как атрибуте либерализма. Используя ницшеанскую терминологию, можно сказать, что геополитика находится «по ту сторону добра и зла», а Бог, который есть Любовь, не умер на аренах геополитических битв, он просто никогда туда и не заглядывал.

Отставив в сторону резонёрские интенции, подчеркнем в заключение данного раздела статьи, что государство само по себе является важным геополитическим ресурсом, выступая, прежде всего, ресурсом организации геополитических пространств в интересах либо большинства нации, либо в интересах правящего класса.

Рассмотрим такой тип геополитических ресурсов, как идеологические конструкты.

Идеология как система ментальных ценностей присуща любому человеческому обществу. В этой системе в разные исторические эпохи доминируют разные элементы. Утрата доминанты в связи с переходом на другую доминанту может в период этого перехода явиться одной из причин геополитического сжатия данного государства. Дело в том, что ментальная доминанта определяет форму и степень осознания национального интереса. Временная утрата доминанты ведет к геополитической дезориентации до момента обретения другой доминанты. Так, геополитическое сжатие России в конце XX века объясняется, в том числе, провалом коммунистической идеологии и неспособностью либеральной идеологии полностью занять ее место.

Особенно активно стимулируют геополитическое расширение две разновидности идеологии – религиозная и националистическая, причем, на наш взгляд, по одной и той же причине. Обе эти идеологии по-разному обосновывают одно – идею исключительности данного человеческого сообщества. Обоснование не обязательно должно выражаться в проявленной, артикулированной форме, как, например, идея богоизбранности еврейского народа в иудаизме. Избранность может существовать на уровне подсознания, определяясь более сложными и тонкими взаимосвязями ментальных элементов.

Выделим геополитическую роль националистической идеологии. Об этом геополитическом ресурсе обычно стыдливо умалчивается, поскольку национализм неполиткорректен. Однако геополитическая наука, в отличие от политической, не знает моральных запретов. Обычно националистическая идеология активно функционирует в общественном сознании в периоды геополитических провалов (значительной степени геополитического сжатия), являясь ментальной базой откатной волны геополитического расширения. Это случилось с Германией в середине XX века, и это происходит в сегодняшней России и во всех странах СНГ. Необходимо особо отметить, что националистическая идеология, как и любая другая, имеет несколько степеней развития и, соответственно, несколько форм существования. Спектр националистической идеологии простирается от патриотизма до шовинизма. Доминирование конкретной формы национализма в общественном сознании конкретной страны в ситуации геополитического сжатия определяется целым рядом условий, в том числе степенью ее экономического развития и уровня жизни населения, национальными традициями и религией, типом политической системы и не в последнюю очередь – личностью главы государства.

Германский национализм, активно подпитывавшийся Бисмарком, кайзером Вильгельмом, а в 30-е годы XX века – Гитлером и его партией, послужил ментальной основой бурного геополитического расширения (геополитического прорыва) Германии в первой половине XX века. Необходимость теоретического обоснования этого прорыва создала немецкую школу традиционной геополитики – одну из сильнейших в мире. Поражения в первой и второй мировых войнах отнюдь не уничтожили германский национализм, несмотря на целенаправленную общенациональную кампанию искоренения идеологии национал-социализма в 50—60 гг. XX века. Напротив, эти поражения напитали его, но давление исторических обстоятельств перевело его в иные формы, например, в форму бытового «оборонительного расизма» и активное стремление к объединению Западной и Восточной Германии.

Национализм значительной части титульных этносов и политических элит бывших советских республик, ныне – независимых государств используется странами Запада для провоцирования дальнейшего геополитического сжатия России во всех пространствах. Так, явно дискриминационные в отношении русскоязычного населения законодательные акты и политические действия государств Балтии, особенно Латвии, не встретили почти никакого осуждения в международных структурах типа ЮНЕСКО, ОБСЕ, Совета Европы, а также среди лидеров великих держав. Дело в том, что русские составляют от 30 до 40% населения этих стран и могли бы стать этнической, экономической, политической и ментальной базой возвратного геополитического расширения России в регионе Северо-Запада Европы. Чтобы не допустить этого, законодательно закреплены запреты на владение недвижимостью (т. е. предпринимательскую деятельность – какой же бизнес без владения недвижимостью) и участие в выборах «неграждан», а также на использование русского языка в официальных контактах. Гражданами «автоматически» признаются только те лица нетитульной национальности, которые родились в Балтии до 1940 или после 1990 года, остальным необходимо пройти процедуру получения гражданства, даже если они сами и их предки проживали в Балтии много лет.

Национализм различных этносов внутри России является одним из факторов дробления ее пространств и общего геополитического ослабления. Только националистическим ражем можно объяснить законодательное объявление английского языка «рабочим языком» Саха—Якутии наряду с якутским и русским в 90-е годы XX века. В тот период доходило до попыток (пресеченных Конституционным судом РФ) введения собственных паспортов и обустройства государственной границы между Татарстаном и Россией, предпринимавшихся со стороны Татарстана.

Примеры можно продолжать, но все они говорят об одном: национализм является мощным ментальным фактором геополитического развития – как прогрессивного (экспансионистского), так и регрессивного (контракционного).

В XX веке выявилась закономерность: принцип самоопределения народов в сочетании с крайним национализмом ищущих самоопределения этносов может легитимно крушить многонациональные государства. Достаточно вызвать «оборонительную» национально-освободительную войну, а с ней – международную симпатию, за которой обычно следует дипломатическое признание «повстанцев».

Не меньшим по значению геополитическим ресурсом является то, что М. Вебер называл «престижем могущества», т. е. психология победителей, укорененная в массовом сознании данного общества. В этом смысле ныне осмеянный лозунг «нет таких крепостей, которые не могли бы взять большевики» является выражением именно «престижа могущества» и не мог не появиться в период первых пятилеток и побед на фронте индустриализации и внешней политики. Мощные прорывы в сфере освоения воздушного и затем космического пространства (большая часть рекордов в воздухоплавании принадлежала спортсменам СССР, первый спутник Земли, первый человек в космосе) явились как следствием проявления «престижа могущества», так и одним из факторов его усиления. На развитие психологии победителей работало и советское искусство, часто лакируя действительность. Однако еще Ницше замечал, что миф и не должен быть правдой. Его функция иная – не адекватное отражение действительности (тогда это было бы научным знанием), но обеспечение психологического единства общества. На развитие психологии победителей и стимулирование геополитической экспансии во всех пространствах превосходно работает массовое развитие спорта и спортивные достижения в различных областях. Не случайно китайские спортсмены в последнее время активно осваивают ранее не известные им спортивные профессии и в ряде случаев добиваются высоких показателей. Точно так же не случайно то, что российские спортсмены после развала СССР резко снизили свои показатели в командных видах спорта (футбол, хоккей), где особенно важно наличие общих психоэмоциональных ценностей, поскольку вместо психологии победителей в массовом сознании, как по объективным причинам, так и вследствие навязанных стереотипов утвердилась психология исторических неудачников.

Ментальные ресурсы – это то самое «пространственное чувство» народа, охарактеризованное Ратцелем, без развития которого не может осуществляться геополитическая экспансия.

Отдельно упомянем такой вид ментальных ресурсов, имманентный для информационно-кибернетического пространства, как программные продукты. Чем больше удельный вес конкретного программного продукта в структуре рынка данной продукции, тем большие возможности для панельного (всеохватного) контроля информационно-кибернетического пространства соперников имеются у актора, контролирующего использование данного программного продукта. Главное – это возможности использования компьютерных программ (точнее, так называемых «закладок», «логических бомб», «червей» и «вирусов») для осуществления шпионажа и предотвращения определенных действий геополитического противника как в военных, так и в экономических целях (контроль географического и экономического пространства геополитического соперника). Широкие возможности контроля всех геополитических пространств определенного общества продемонстрировал такой кибернетический продукт, как социальные сети – особенно в процессе осуществления «цветных революций» в рамках «Арабской весны» 20011 г. С дальнейшим развитием постиндустриального общества значение данного типа ментальных ресурсов будет лишь возрастать.

Личностные ресурсы геополитического развития – это, прежде всего, персональные способности и умения формального и/или неформального лидера данного человеческого сообщества.

Геополитические акторы – это не механические системы, а человеческие сообщества, поэтому для их геополитического существования важны не только объективные характеристики их пространств и ресурсов, но интеллектуальные и эмоциональные характеристики возглавляющих их лидеров. Если ограничивать число геополитических акторов только государствами, тогда понятие «политический лидер» будет тождественно понятию «глава государства». В этом случае степень свободы воли и свободы геополитического поведения лидера определяется типом существующей политической системы. В частности, тем, в какой степени государственные структуры – и глава государства в том числе – подвергаются контролю структур гражданского общества.

В любом случае главным являются волевые качества политических лидеров, т. е. так называемая «политическая воля». Воля, согласно Гегелю, есть стремление к реализации осознанной потребности. Стремление переживается индивидом как чувство (желание). Поэтому в структуре фактора политической воли равным образом важны как интеллектуальные, так и эмоциональные (волевые) элементы. При этом важно, чтобы политическая воля лидера совпадала с политической волей значительной части подвластных, т. е. с национальным интересом (интерес и есть осознанная потребность). Это обеспечит действиям лидера национальную поддержку и таким образом усилит импульс геополитического поведения данного государства.

Оставив в стороне вопрос природы национального интереса, его истинности или ложности, отметим, что для своей реализации он должен быть проявлен именно на уровне всей нации, т.е. существовать в массовом сознании как преобладающий, доминирующий интерес.

В либеральных системах это доминирование осуществляется через деятельность структур гражданского общества, прежде всего политических партий, которые теоретически оформляют собственное понимание национального интереса в своих программах и выражают в своей деятельности. Выборные органы государственной власти, сформированные определенными партиями и политическими организациями, являются в таком случае материальным воплощением политической воли народа, т. е. национального интереса. Это оптимальный способ проявления национального интереса. Другое дело, что таким образом чаще всего проявляется интерес сиюминутный, но это уже относится к тем недостаткам демократии, которые отмечались на протяжении всей ее истории различными мыслителями – от Платона до Черчилля.

В этакратических системах на первый план выступают личностные характеристики лидера и его личное осознание геополитических потребностей общества. Не зря лидеры этакратических систем, как правило, отождествляют себя с государством или обществом в целом: от Людовика XIV («государство – это я») до Фиделя Кастро («я и есть Куба»).

В сфере геополитики это отождествление до некоторой степени справедливо как в либеральных, так и в этакратических системах: во все времена основной геополитический актор – государство, поэтому личностные качества его главы в геополитических битвах играют первостепенную роль. Идеально, если это человек глубокого и гибкого ума и сильной воли. Именно такие лидеры, как правило, способствовали геополитическим прорывам своих государств вне зависимости от того, являлись ли они легитимными или теневыми лидерами. Так, фаворит Екатерины II князь Потемкин сделал для российской геополитики ничуть не меньше, чем сама императрица.

Политический лидер может явиться как причиной геополитического успеха, так и причиной геополитического провала возглавляемого им государства. Иногда это один и тот же человек. Примером может послужить Наполеон I. Его военные победы принесли Франции статус сверхдержавы тогдашнего политического мира (сверхдержава Суши). Наполеон как глава французского государства в буквальном смысле являлся господином большей части Европы. Однако непрерывные победы вскружили ему голову и убедили в абсолютном могуществе, что повлекло за собой стремление к реализации безумного проекта «континентальной блокады» Англии – основной сверхдержавы тогдашнего мира (сверхдержава Моря). Полное осуществление блокады требовало принудить к ее выполнению все страны континентальной Европы, в том числе и Россию, которая подчиняться категорически не собиралась. Последовал неудачный для Наполеона русский поход, давший начало процессу распада всей собранной Наполеоном европейской империи. Франция не только утеряла статус сверхдержавы, она подверглась и иным видам геополитического сжатия – от географического до идеологического.

Для России лидерами, активно способствовавшими ее громадному геополитическому расширению во всех пространствах, были, несомненно, Петр Первый и И. В. Сталин. Геополитические провалы России в конце XX века связаны с именами М. С. Горбачева и Б. Н. Ельцина. При этом геополитический провал, т. е. значительная степень геополитического сжатия во всех пространствах, не обязательно сочетается с провалами в развитии отдельных параметров экономической и политической систем. Так, Горбачев и Ельцин способствовали либерализации российской экономики и демократизации политической системы.

Не менее важен фактор личностных способностей к геополитической деятельности для глав негосударственных образований. Так, глава террористического Международного фронта борьбы против евреев и крестоносцев У. бен Ладен, проведя масштабные теракты в США в сентябре 2001 г., доказал возможность глобального расширения в географическом и идеологическом пространстве отдельно взятой неправительственной организации.

Думается, что для характеристики политического лидера как геополитического ресурса подходит типология политических лидеров, предложенная Дж. Д. Барбером в отношении американских президентов73. Барбер считает, что типы президентов располагаются в сочетании координат «активный – пассивный» и «позитивный – негативный». «Позитивный» – тип, наслаждающийся властью, «негативный» – компенсирующий подсознательные комплексы неполноценности и неуверенность в себе «тяжелой работой». В результате на пересечении координат появляются четыре основных типа: активный – позитивный, активный – негативный, пассивный – позитивный и пассивный – негативный. Активный – позитивный тип более всего желает добиться результата, активный – негативный старается добиться власти и удержать ее, пассивный – позитивный «ищет любовь» и пассивный – негативный «подчеркивает свои общественные ценности». Для геополитического статуса государства наиболее опасен активно – негативный тип политического лидера, поскольку он обычно склонен к политической слепоте и продолжению явно неудачной политики из опасения «потерять лицо». Барбер утверждает, что данный тип лидера «помогает организовать собственное поражение и приводит нацию к худшему состоянию, чем то, в котором она могла бы быть». Данный тип лидера: а) все время боится проявить слабость, к которой он имманентно склонен, б) пытается работать все больше и таким образом избавиться от тревоги и незащищенности, в) он не командный игрок и не спрашивает совета у других, г) не терпит в других людях того, что он считает предательством по отношению к самому себе и провозглашаемым им идеалам, г) считает, что весь мир – против него. Нации слишком дорого платят за упрямое следование провальному типу политики со стороны таких лидеров. В качестве примеров Барбер приводит деятельность Л. Джонсона и его упорное нежелание прекратить войну во Вьетнаме. «Он не может сдаться, т.к. психологическая цена слишком велика для его личности. Для него капитуляция означает самоубийство, признание вины и слабости. После того как он вложил весь свой моральный капитал в дело, он будет преследовать цель до конца».74

Если приложить типологию Барбера к российским президентам, то Б. Н. Ельцин соответствует именно активно – негативному типу. Геополитический провал России (критическая степень геополитической контракции) при Ельцине не в последнюю очередь есть следствие активно – негативного типа его личности. Барбер подчеркивает, что если определенные негативные для страны обстоятельства соединятся с данным типом президента – результат «может быть катастрофическим и для страны, и для президента».

Личностный фактор геополитического процесса представлен не только политическими лидерами государств или негосударственных объединений, но и таким важным структурным подразделением государственного чиновничества, как дипломатический корпус и его глава.

Дипломатические отношения и дипломатию вообще часто определяют как институциализованные отношения между государствами, международными и наднациональными организациями, которые осуществляются посредством представителей данных структур75. Одной из основных задач дипломатии, согласно Венской конвенции 1961 г., является защита интересов представляемого государства, а также наблюдение за экономическими, социальными и политическими процессами, происходящими в стране пребывания дипломата. Дипломатия – классическое средство представления интересов государства на внешней арене. Добавим, что дипломатия развивается как в явной, так и в скрытой форме. Это может относиться как к государству, так и к негосударственным структурам, осуществляющим в той или иной форме внешнеполитическую деятельность. Так, в урегулировании кризиса в современной Сирии некоторую роль играет такая общественная структура, как российская Академия геополитических проблем.

Дипломатические способности лидеров негосударственных структур могут способствовать превращению данных структур в государственные. Примером может служить деятельность Я. Арафата, превратившего в конце прошлого века свою организацию ФАТХ, террористическую по характеру, в кадровую и организационную базу современной Палестинской автономии в рамках государства Израиль. Как известно, на повестке дня стоит вопрос о преобразовании данной структуры в ближайшем будущем в суверенное государство.

Личные способности дипломатов высокого класса, прежде всего таких государственных чиновников, как министры иностранных дел, могут способствовать не просто геополитическому расширению (экспансии) данного государства, но и его геополитическому прорыву. В связи с этим необходимо упомянуть таких крупных исторических деятелей, карьерных дипломатов, как князья Ш.-М. Талейран (Франция конца XVIII – начала XIX века), К.-В.-Л. Меттерних (Австрия того же периода), А М. Горчаков (Россия, XIX век).

Подведем итог. Осуществление экспансии во всех типах геополитических пространств требует овладения всеми типами геополитических ресурсов: как материальными, так и нематериальными. Отметим при этом, что в современном мире наиболее востребованными являются ресурсы ментального и социального характера, что обусловливается спецификой постиндустриального этапа развития человеческой цивилизации. Данное обстоятельство определяет изменение характера современной войны, поскольку все войны, в какой бы то ни было форме их проявления, ведутся за обладание ресурсами. Ментальные ресурсы выступают основной целью сетевых войн, а социальные – такого типа войны, ка преэмптивная.76 В связи с увеличением значения нематериальных ресурсов выживания и развития человеческих сообществ и с изменением характера современных войн – важнейшим ресурсом геополитического развития государств, а также обществ, являющихся для данных государств базовыми, выступает качество их политической элиты, т.е. личностный ресурс в коллективной форме его существования. В «горячих» войнах, которые ведутся исключительно в географическом пространстве, основным комбатантом является народ. Ресурсы географического пространства – природные (сырье, территория), природно-социальные (народонаселение, продукция сельского хозяйства) – материальны, наглядны и возможность их утраты воспринимается как угроза для физического выживания общества. В таких обстоятельствах, при наличии материальной, видимой угрозы, народ быстро психологически мобилизуется на ее отражение. Для осуществления отпора врагу в материальной форме ему только нужны адекватные данной угрозе политическая воля и политическое действие со стороны политической элиты данного общества. Таковое, как правило, и осуществляется под давлением общественного мнения извне и изнутри элиты, испытывающей примерно те же эмерджентные эмоции, что и народ (назначение Кутузова вместо Барклая де Толли, выдвижение Рокоссовского и Жукова для руководства ключевыми фронтами Великой Отечественной). В войнах, называемых сетевыми и преэмптивными, преобладают угрозы и разрушающие воздействия психолого-идеологического и экономического характера, в значительной степени скрытые от массового сознания. Сетевые и преэмптивные войны вследствие гетерогенности комбатантов и размытого, «непроявленного» характера не могут быть восприняты всем обществом, являющимся объектом такой войны, в качестве непосредственной угрозы его существованию. То, что реально представляет собой угрозу существованию данного общества как целостной экономической, психологической и идеологической системы, по большей части воспринимается массовым сознанием как возможность освобождения от определенных социальных комплексов: несвободы, бедности и т.п., т.е. как социальное благо. Основным оружием сетевых и преэмптивных войн являются не пушки, а интеллектуальные и социально-психологические аберрации, «социальные перевертыши». Выявление и квалификация актов сетевых войн – задача специальных служб. Если спецслужбы хорошо выполняют данные задачи и делают угрозы сетевых войн «видимыми» для правящей политической элиты, то санкция на применение спецслужбами и иными соответствующими структурами адекватного объема средств противодействия является уже ее функцией. Именно правящая политическая элита имплицитно обладает образованием, квалификацией и опытом, позволяющим отличить социальную угрозу от социального блага и достаточным объемом юридически закрепленных полномочий для организации противодействия данной угрозе. Необходима также патриотическая мотивация действий элиты для противостояния неизбежным попыткам ее разложения, предпринимаемым извне. Перечисленные качества формируют такое ключевое качество политической элиты, как эффективность. Таким образом, геополитическим ресурсом является не столько политическая элита как таковая, сколько именно эффективная политическая элита.

Оптимизация и защита геополитических ресурсов является важнейшей задачей геополитических акторов любой природы.