Гомесу предстоит работа...

Гомесу предстоит работа...

Капитан Диас не любил распекать подчиненных. Он предпочитал действовать, чем тратить время на увещевания. Но на сей раз пришлось изменить привычке. Слишком много неудач за один день свалилось на Диаса. И все по причине ротозейства нижних чинов.

Маленький, подвижный, с непомерно большими и тяжелыми очками на приплюснутом носике, капитан напоминал кузнечика. Он и по характеру был под стать кузнечику — верткий, трескучий, громкий. Сейчас капитан суетливо перебирал бумаги на столе и беспрерывно чертыхался.

Сухой лающий голос шефа выбивал тоскливую дробь мыслей в голове у Гомеса. На сержанта, застывшего рядом с Гомесом по стойке «смирно», голос шефа почему-то навевал зевоту. Чтобы зевотой не навлечь на себя грозу, сержант несмело откашлялся и решился продолжить рапорт.

— Осмелюсь доложить, сеньор капитан, проверяли дома, где есть мальчики восьми — двенадцати лет... Ни одного похожего на того, кто выступал в университете на митинге...

Диас отстранился от бумаг, тяжелым немигающим взглядом окинул сержанта с ног до головы.

— То есть как ни одного похожего? Не хотите ли вы сказать, что мальчишку не застали дома?

— Никак нет, сеньор капитан. Все подозреваемые были на месте. — Он достал свою записную книжку, зашуршал страницами. — Алеман, Кальдера, Лавияна, Наварро. Варгос, Веноварес... Но сеньор Гомес никого не опознал. В смысле, похожего на того, из университета...

Шпик тут же откликнулся:

— Рост сто сорок сто пятьдесят, волосы прямые, длинные, черные. Говорит быстро. Подвижен...

— И по таким приметам не опознали преступника?

Но, сеньор капитан, — смущенно пробормотал Гомес. я же говорил, что от трибуны стоял далеко. И потом после его выступления привалило столько людей! Не протиснуться было... И мальчишек набежало... Если бы лицо увидеть близко, вот как ваше сейчас...

— А мне наплевать, что вы стояли далеко от трибуны! — Голос капитана раскатисто гремел над самым ухом. — Наплевать, что трудно было протиснуться. Вы обязаны были протиснуться, черт возьми! И разглядеть мальчишку!.. Обыск провели?

Так точно! — бойко отозвался сержант, Ничего подозрительного.

— Ничего подозрительного!.. Выгнать вас всех давно пора за такую службу! — Капитан поднял телефонную трубку, щелкнул тумблером на пульте связи. — Дежурный? Принесите фотографии, те. что пришли сегодня с курьером...

Вошел дежурный, положил на стол перед Диасом стопку фотографий.

— Вот кто выступал вчера в университете... — Капитан небрежно разложил фотографии на столе.

— Веласкес! Луис Веласкес! обомлел пшик.

— Да, — подтвердил Диас. — Сегодня получена директива из управления. Луис Веласкес является опасным государственным преступником.

— Разрешите доставить в участок и допросить? — тут же предложил Гомес.

— А если не сознается? Если будет молчать, хоть убей?!

— Заставить говорить...

— А потом либералы и красные поднимут шум: полиция-де воюет с малолетними детьми! По какому закону, по какой статье конституции, спросят, предусмотрен арест и пытки девятилетнего ребенка?.. Нет, того сопляки надо брать с поличным. Тогда тем же либералам будет чем рот заткнуть. Не далее как три дня назад патруль видел у «Тексниксы» 16 мальчишку, по описанию похожего на Веласкеса. Подозревают, он наследил там листовками... вот случай был его взять!..

Листовки... Шпик сжался, будто что-то тяжелое свалилось на него сверху. Он понял, какую допустил промашку сержант, не сделав обыска в доме Велаекеса. А Гомес на обыске не настоял... Как же ловко провел их этот бесенок портретом Сомосы!..

— Итак, — капитал строго посмотрел на сержанта и шпика, — приказываю установить за Веласкесом постоянное наблюдение. Каждый его шаг — под контроль. Докладывать мне лично!