Жуков Георгий Константинович

Маршала Советского Союза Георгия Константиновича Жукова Сталин высоко ценил, любил и, как правило, считался с его мнением.

Присутствие Жукова в кабинете Сталина всегда чувствовалось, и, несмотря на то, что личность Сталина подавляла, Жуков держался независимо, свободно, естественно и без подобострастия.

Жукова близко впервые увидел я в самом начале войны. До этого встречаться мне с ним не приходилось.

Мне отчетливо запомнилась эта первая встреча.

Дело происходило в августе или сентябре 1941 года на ближней даче Сталина, в Кунцеве. После работы, в конце дня, Сталин пригласил нас пообедать. Стол был сервирован на открытой веранде. Вечерело. Сталин подошел к выключателю, повернул его, вспыхнул яркий электрический свет.

Это было очень необычно, потому что вся Москва тогда погружалась во мрак затемнения. Сталин мог себе это позволить, – его всегда первого осведомляли про обстановку в воздухе.

Все с нетерпением ждали Жукова, который почему-то задерживался.

Уже после того, как уселись за стол, явился Жуков, поздоровался общим поклоном и с самым непринужденным видом, без особого приглашения, занял место за столом. Видимо, он проголодался, налил себе полную тарелку супа и, не обращая ни на кого внимания, принялся за обед. Потом взял второе и компот.

Сталин не мешал ему есть, и только после того, как Жуков закончил с обедом, обратился к нему с вопросами и подключил к общему разговору.

Жуков – сильный, волевой, авторитетный в армии человек – в годы Отечественной войны снискал заслуженную славу и уважение.

24 июня 1945 года Парадом Победы на Красной площади командовал маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков. Этот день был вершиной признания за ним славы выдающегося полководца.

Маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков (01.12.1886 – 18.04.1974). Архив ОАО «ОКБ им. А.С. Яковлева»

Однажды, сразу же после окончания войны, я слышал как Сталин, который очень ценил Жукова, сказал:

– А почему бы нам не присоединить к фамилии Жукова прозвище Берлинский. Будем звать его Жуков-Берлинский. Ведь в старину Суворова величали Рымникским, а потом и князем Италийским, а Кутузова – Смоленским.

Однако эта идея почему-то осталась неосуществленной.

Зато вскоре можно было наблюдать совсем другое.

Берия и Маленков уже давно с опаской поглядывали на Жукова, н после войны своими интригами они окончательно подорвали доверие Сталина к нему.

Я сам из уст Маленкова слышал, как он, как-то в разговоре, иронически отозвался о Жукове – «наш наполеончик».

Сталина запугивали чрезмерной популярностью Жукова в народе, армии и за рубежом.

Жуков был опасен таким политическим авантюристам как Берия и Маленков и они вовсю интриговали против него. В нем боялись будущего Наполеона. Даже Сталин, авторитет которого при жизни был недосягаем во всех отношениях, видимо стал побаиваться популярности Жукова, и сразу же после окончания войны, под влиянием наговоров Маленкова, Жуков был низведен с пьедестала.

Хотя с легкой руки Маленкова, в окружении Сталина, завистники и называли Жукова иронически «наш наполеончик», несмотря на травлю, он все-таки занимал какое-то официальное положение в военном мире – его назначили командующим одного из военных округов, а именно, – Уральского округа, то есть фактически он подвергся ссылке подобно Суворову.

В 1953 году, после смерти Сталина и падения Берия и Маленкова, по воле Хрущева, во многом обязанного Жукову своим воцарением, Жукова необыкновенно вознесли. Он стал военным министром. Он был награжден четвертой Золотой Звездой Героя Советского Союза. Популярность его в армии и народе и деловой авторитет достигли вершины.

Однако, будучи назначен военным министром, Жуков вызвал к себе непреодолимую зависть и злобу своих ненавистников.

В результате этого назначения и как каждый выделяющийся своими способностями человек, он нажил много врагов из числа завистников, которых всегда бывает много среди бездарных ничтожеств.

Про него стали распускать всякие слухи и небылицы.

Стали говорить, что он переоценивает свою роль в войне и победе. Что он груб с подчиненными. Что он нетерпим к мнению других. Что он зазнался. Что он действительно метит в Наполеоны.

В конце концов, Жуков показался опасным и Хрущеву. Такая выдающаяся яркая фигура на фоне ничтожества самого Хрущева была явно не ко двору.

Поводом, переполнившим чашу, и вторичного развенчания Жукова стал портрет его, исполненный художником Налбандяном.

Жуков был изображен верхом на белом коне, в парадном мундире со всеми регалиями, – таким как он принимал Парад Победы на Красной площади. Этот портрет был выставлен для публичного обозрения и по инициативе и при личном участии самого Хрущева, – Жуков подвергся им непристойному публичному глумлению.

Одновременно, чтобы окончательно убедить всех, что Жуков такой, сякой и эдакий, – самовлюбленный честолюбец и даже хам и грубиян, ничего особенного не сделал для победы, – была опубликована статья маршала И.С. Конева, где автор, говоря попросту, оклеветал своего неизмеримо более высоко стоящего как полководца, товарища и начальника.

Вот некоторые выдержки из этой статьи: «…Его стиль руководства фактически был направлен на свертывание работы партийных организаций, политорганов и Военных советов…

…Он переоценил себя и свои способности, стремился все вопросы руководства Вооруженными силами решать единолично, не выслушивая мнений других и полностью эти мнения игнорируя…

…Он не оправдал доверия партии, оказался политически несостоятельным деятелем, склонным к авантюризму в понимании важнейших задач внешней политики Советского Союза и в руководстве Министерством Обороны…

…если т. Жуков оказался несостоятельным как государственный деятель, то, может быть, он был безупречным полководцем и непогрешимым военным руководителем, не имевшим ошибок в своей работе и неудач на фронтах вооруженной борьбы?

…Со стороны т. Жукова было по меньшей мере нескромно кичиться своими заслугами, непомерно превозносить себя и преувеличивать свою роль в успехах Советских Вооруженных сил.

Тов. Жукову следовало бы помнить, что в его деятельности было немало крупных ошибок и промахов. Не следует, например, забывать, что т. Жуков в период, непосредственно предшествовавший войне, находился на высоком посту начальника Генерального штаба… (Г.К. Жуков назначен начальником штаба в феврале 1941 года. – А.Я.).

…Отсутствие должной большевистской принципиальности и скромности у т. Жукова особенно проявилось в чрезмерном подчеркивании своей якобы особой роли и руководстве операциями на фронтах Великой Отечественной войны, где он был командующим фронтом или представителем Ставки Верховного Главнокомандования.

Так, например, т. Жуков незаслуженно приписывает себе особую роль в разработке плана стратегической наступательной операции по разгрому немецко-фашистских войск под Сталинградом…

…Известное участие в разработке этого плана принимали и т. Жуков, как заместитель Верховного Главнокомандующего, а также руководящие работники Генерального штаба во главе с т. Василевским А.М…

…претензии т. Жукова на его исключительную роль как заместителя Верховного Главнокомандующего в руководстве всеми фронтами до меньшей мере являются искажением истины и не соответствуют фактическому положению дел. Было бы нелепо утверждать о какой-то особой роли в Великой Отечественной войне…

Прочитав статью, я был буквально потрясен, я не ожидал от Конева такой подлости.

При первой же встрече с Иваном Степановичем, – на сессиях Верховного Совета мы с ним сидели рядом, – я спросил его для чего он это сделал.

Конев ответил:

– Принесли мне готовую статью и от имени Хрущева сказали – подписывай. Что же мне осталось делать? Подписал, хотя и сам понимал, что делаю подлость.

Встает вопрос: что если учесть все, недостойные порядочного человека, нелепые обвинения и нападки Конева в этой статье на Георгия Константиновича, то совершенно непонятно, как же партия удостоила т. Жукова высокого звания четырежды Героя Советского Союза.

Жуков единственный в нашей стране четырежды Герой Советского Союза.

Тем не менее, вопреки очевидности и здравому смыслу Жуков был устранен не только от руководства армией, но вообще от всякого участия в государственной и политической жизни страны.

Он вышел в отставку.

Таким образом, одного из главных героев Отечественной войны, гениального полководца нашей Родины, постигла такая же судьба, как и Суворова. В основе падения, так же как и в случае с Суворовым, были выдающийся талант, смелость и независимость суждения, присущие Жукову и отсюда лютая ненависть к нему завистников.

Во время войны в Ставке Верховного Главнокомандования, в кабинете Сталина, и, особенно, когда Жуков был министром обороны, мне неоднократно приходилось с ним встречаться по авиационным вопросам.

И каждый раз я как бы физически ощущал в нем человека умного, решительного, необычайной силы воли, четкого и обязательного. Если он что-либо сказал или обещал, то можно было быть уверенным, что так оно и будет. Он был человеком слова. Ему можно было верить.

Еще в 1940 году, будучи членом советской экономической делегации, при посещении в Аугсбурге заводов БФВ (Байершае Флюгцейг Верке) знаменитый немецкий конструктор Мессершмитт пригласил нас проехать в столицу австрийских Альп – Инсбрук.

Ехали мы на трофейных английских машинах, захваченных немцами в Дюнкерке, о чем Мессершмитт с большим удовольствием нам рассказывал.

Спустя шесть лет после этой поездки, уже после войны, я вспомнил об этом как-то при встрече с Георгием Константиновичем в Москве и просил его, командовавшего в то время советскими оккупационными войсками в Германии, выделить для наших конструкторов три-четыре немецких машины из числа трофейных. Через пару недель я получил официальное распоряжение о выделении нам просимых автомобилей.

Другой пример, характеризующий Жукова.

Зимой 1954 года на одном из подмосковных аэродромов состоялся показ новой авиационной техники, в том числе и нашего вертолета «летающий вагон» Як-24.

Был сильный мороз, обжигал сухой колючий ветер. Все военное начальство во главе с министром обороны Г.К. Жуковым, продрогнув при обходе выставленных для показа самолетов, с удовольствием вошли с поля внутрь вертолета.

После моего доклада о результатах испытаний вертолета, главком ВВС Жигарев стал потрясать дефектными ведомостями и порочить машину.

Жуков прервал его:

– Вы это оставьте. Нам нужны не дефектные ведомости, а вертолеты. Если есть дефекты, – вместе с конструктором устраняйте их и давайте предложения о запуске в серию. Такой вертолет нам очень нужен.

Судьба вертолета была решена.

И еще. Совещание у Жукова в Министерстве обороны. Обсуждается перспектива развития авиации на ближайшие годы. Из конструкторов присутствуют Туполев, Микоян, Сухой и я. Докладчик главком ВВС Вершинин восторгается Туполевым, с которым, по его словам, в отличие от других конструкторов по новому самолету «Ту» не было никаких разногласий, ни споров с конструктором.

Я не выдержал и сказал, что если не было споров, значит и самолета не будет такого, о котором мечтает главком.

Жуков, обращаясь ко мне:

– Ну брат, ты это уж чересчур!

Вершинин, почувствовав поддержку Жукова, вскипел и накинулся на меня.

Но после небольшой паузы Жуков улыбнулся на Вершинина и, взглянув на меня:

– А пожалуй ты и прав, – в таком сложном деле как ваше – без спора до истины и не доберешься, лучше сперва поспорить, чем потом тратить годы на доводку, – дороже обойдется.

Между прочим, с этим самолетом так и получилось.

Жуков написал замечательную книгу воспоминаний с детских лет и до последних дней жизни, назвав ее «Воспоминания и размышления».

Это замечательная и правдивая книга.

Георгий Константинович подарил мне ее с такой дарственной надписью:

«Дорогому Александру Сергеевичу Яковлеву – выдающемуся авиаконструктору нашей Родины с чувством моего глубокого уважения и признательности.

Г. Жуков».

В предисловии ко второму изданию этой книги приведены такие слова одного из участников Отечественной войны, которые я полностью разделяю:

«В книге ярко показана роль всего народа – от Верховного Главнокомандующего до солдата в бою, рабочего у станка, колхозника в поле – тот неоценимый вклад, который внесла в разгром немецких фашистов наша партия, всегда шедшая в авангарде и поднимавшая весь народ на борьбу. Маршал Жуков никого не забыл, начиная с Верховного Главнокомандующего и кончая особо отличившимися солдатами и офицерами, которых он называет по именам. При этом он скромно говорит о себе, о своей роли».

Между прочим, в книге Жукова есть такие строки «Читатели первого издания моей книги не раз спрашивали меня, были ли ошибки в работе Ставки и И.В. Сталина как Верховного Главнокомандующего?

И.В. Сталин внес большой личный вклад в дело завоевания победы над фашистской Германией и ее союзниками. Авторитет его был чрезвычайно велик, и поэтому назначение Сталина Верховным Главнокомандующим было воспринято народом и войсками с воодушевлением.

Конечно, в начале войны, до Сталинградской битвы, у Верховного были ошибки, которые бывают, как известно, у каждого. Он их глубоко продумал и не только внутренне переживал, а стремился извлечь из них опыт и впредь не допускать».

Очень хорошо сказал Михаил Шолохов в интервью газете «Комсомольская правда» в дни 25-летия Победы над фашистской Германией:

«Нельзя оглуплять и принижать деятельность Сталина в тот период. Во-первых, это нечестно, а во-вторых, вредно для страны, для советских людей, и не потому, что победителей не судят, а прежде всего потому, что «ниспровержение» не отвечает истине».

К этим словам М.А. Шолохова вряд ли можно что добавить. Они точны и справедливы. Верховный Главнокомандующий сделал все возможное, чтобы Ставка, ее рабочий аппарат – Генеральный штаб и Военные советы фронтов – стали подлинно мудрыми и искусными военными помощниками партии в деле достижения победы над фашистской Германией.

Жуков в своей книге цитирует убедительные официальные документы, свидетельствующие об истинном положении дед по этому вопросу.

Вот выдержки из книги Жукова.

Том 1, стр. 257, 258 и 259.

– К сожалению, даже из имевшихся сообщений не всегда делались правильные выводы, которые могли бы определенно и авторитетно ориентировать высшее руководство. Вот в связи с этим некоторые документы из военных архивов.

20 марта 1941 года начальник разведывательного управления генерал Ф.И. Голиков представил руководству доклад, содержавший сведения исключительной важности.

В этом документе излагались варианты возможных направлений ударов немецко-фашистских войск при нападении на Советский Союз. Как потом выяснилось, они последовательно отражали разработку гитлеровским командованием плана «Барбаросса», а в одном из вариантов, по существу, отражена была суть этого плана.

В докладе говорилось: «Из наиболее вероятных военных действий, намечаемых против СССР, заслуживают внимания следующие:

«…для наступления на СССР, написано в сообщении, создаются три армейские группы: 1-я группа под командованием генерал-фельдмаршала Бока наносит удар в направлении Петрограда; 2-я группа под командованием генерал-фельдмаршала Рундштедта – в направлении Москвы и 3-я группа под командованием генерал-фельдмаршала Лееба – в направлении Киева. Начало наступления на СССР – ориентировочно 20 мая».

По сообщению нашего военного атташе от 14 марта, указывалось далее в докладе, немецкий майор заявил:

«…Мы направляемся на Восток, на СССР. Мы заберем у СССР хлеб, уголь, нефть. Тогда мы будем непобедимыми и можем продолжать войну с Англией и Америкой…».

Наконец, в этом документе со ссылкой на сообщение военного атташе из Берлина указывается, что «начало военных действий против СССР следует ожидать между 15 мая и 15 июня 1941 года».

Однако выводы из приведенных в докладе сведений, по существу, снимали все их значение и вводили И.В. Сталина в заблуждение. В конце своего доклада генерал Ф.И. Голиков писал:

«1. На основании всех приведенных выше высказываний и возможных вариантов действий весной этого года считаю, что наиболее возможным сроком начала действий против СССР будет являться момент после победы над Англией или после заключения с ней почетного для Германии мира.

2. Слухи и документы, говорящие о неизбежности весной этого года войны против СССР, необходимо расценивать как дезинформацию, исходящую от английской и даже, может быть, германской разведки».

6 мая 1941 года И.В. Сталину направил записку народный комиссар Военно-Морского флота адмирал Н.Г. Кузнецов:

«Военно-морской атташе в Берлине капитан 1 ранга Воронцов доносит:…что, со слов одного германского офицера из ставки Гитлера, немцы готовят к 14 мая вторжение в СССР через Финляндию, Прибалтику и Румынию. Одновременно намечены мощные налеты авиации на Москву и Ленинград и высадка парашютных десантов в приграничных центрах…»

Данные, изложенные в этом документе, также имели исключительную ценность. Однако выводы адмирала Н.Г. Кузнецова не соответствовали приводимым им же фактам и дезинформировали И.В. Сталина.

«Полагаю, – говорилось в записке Н.Г. Кузнецова, – что сведения являются ложными и специально направлены по этому руслу с тем, чтобы проверить, как на это будет реагировать СССР».

Такого же характера информация поступала от посла СССР в Германии Деканозова, Он не только направлял И.В. Сталину через соответствующие органы сведения об отсутствии угрозы нападения, но накануне войны разрешил приехать в Берлин семьям многих сотрудников полпредства и торгпредства, которые в ночь на 22 июня были арестованы, И.В. Сталин доверился ложным сведениям, которые поступали из соответствующих органов.

В обоих случаях искаженному представлению об истинном положении дел в этом вопросе, уже после войны, способствовали мемуары начальника советской разведки генерала Ф. Голикова и наркома Военно-Морского Флота адмирала Н. Кузнецова, в которых они, приведя первую часть своей развединформации Сталину, умолчали о своих собственных неправильных выводах о невозможности начала войны в ближайшее время.

Я уже говорил, что Сталин относился к Жукову с большим уважением, считался с его военным авторитетом.

Жуков со своей стороны также ценил не только уважительное к себе отношение Верховного, – как он часто называет Сталина в своих воспоминаниях, – но и его выдающиеся качества как государственного руководителя.

Невозможно переоценить заслуги Жукова в деле разгрома и победы над лавиной гитлеровского нашествия. В самые критические дни войны, партия посылала его на решающие участки необъятного фронта.

Ленинград, Москва, Сталинград, Курск и, наконец, Берлин – этапы бессмертной славы полководца.

Нет сомнения, – крестьянский сын Георгий Константинович Жуков вошел в историю воинской славы нашей Родины наравне с величайшими русскими полководцами Суворовым и Кутузовым.

Я глубоко убежден, что здоровяк и крепыш Георгий Константинович Жуков прожил бы еще долго, если бы не гнусные интриги, подорвавшие его здоровье и травля его Маленковым и особенно Хрущевым, подлинных убийц этого выдающегося сына русского народа.