Молотов Вячеслав Михайлович

Вячеслав Михайлович Молотов – самый верный и близкий соратник Сталина. Образованный марксист. Больше других из всего сталинского окружения соприкасавшийся с творческим решением вопросов повседневной жизни страны, всех тех достижений и могущества нашей Родины, достигнутого за годы советской власти под руководством партии.

Успехи внешней политики СССР и международного коммунистического движения в полной мере наравне со Сталиным – заслуга В.М. Молотова.

В конце жизни Сталина под влиянием интриг Берия и Маленкова отношения между Молотовым и Сталиным заметно охладели. Если в предвоенный период, во время войны и до 1950 года Молотов постоянно присутствовал у Сталина при обсуждении положительно всех вопросов, то к концу жизни Сталина Берия и Маленков вытеснили его окончательно.

Ко мне относился доброжелательно, с симпатией, прислушивался и считался с моим мнением при решении авиационных вопросов.

Среднего роста, пропорционально сложен. Бледное круглое лицо. Большой выпуклый лоб. Пенсне.

Всегда и во всем очень аккуратный и опрятный. При разговоре слегка заикается.

Молотов длительное время занимал пост наркома иностранных дел, первого заместителя, а затем председателя Совета Народных Комиссаров.

Многие считали его сухарем и догматиком. Но справедливость требует заметить, что Молотов образованный марксист – второй за Сталиным.

У Молотова не было заметно открытого подхалимства и угодничества перед Сталиным.

И.В. Сталин и В.М. Молотов встречают У. Черчилля, прилетающего на Ялтинскую конференцию. Февраль 1945 г. Архив ОАО «ОКБ им. А.С. Яковлева».

Он не был лишен человеческих черт, чего нельзя было сказать о многих других окружавших Сталина деятелях.

Загородный дом Молотова был расположен на огромном лесном участке по берегу реки Москвы. Места для прогулок там было достаточно. Однако по воскресеньям, зимой и летом, часто приходилось встречать Вячеслава Михайловича с семьей, гуляющего на Успенском шоссе в том же районе, где и я жил на даче. Со всеми встречавшимися дачниками и местными крестьянами он всегда вежливо раскланивался.

За обедом или ужином у Сталина он выглядел наиболее скучным, по сравнению с другими. Он пил все тосты не меньше других, но всегда был трезв.

Мне часто приходилось наблюдать Молотова вместе с другими членами Политбюро на различных совещаниях у Сталина. Он постоянно участвовал в обсуждении наших вопросов.

Все сидят, слушают, высказываются или бросают реплики только после того, как выяснится отношение самого Сталина к тому или иному вопросу, а Молотов, сидя по левую руку от Сталина за большим столом с кипой бумаг по иностранным делам, которые всегда приносил с собой, просматривает их, делает какие-то заметки и только изредка протрет пенсне и вскинет глаза как бы для того, чтобы показать, будто он принимает участие в обсуждении. Впечатление было такое, что это большой работяга.

А работы у Молотова в то время было очень много.

В 1938 году гитлеровская Германия в результате попустительства тогдашних правителей Англии и Франции поглотила Австрию и Чехословакию. В ночь на I сентября 1939 года гитлеровские войска перешли границу Польши. Уже 6 октября боевые операции в Польше были закончены. Остатки польских вооруженных сил капитулировали.

9 апреля 1940 года немецкие войска внезапно захватили Данию и одновременно высадили свои десанты на побережье Норвегии.

10 мая 1940 года войска Гитлера перешли французскую границу. Авиация нанесла мощный удар по французским аэродромам. Почти вся французская авиация была уничтожена.

Одновременно немецко-фашистские войска оккупировали Голландию и Бельгию. Неудержимой лавиной ринулись немецкие танки на французскую землю. За несколько дней Франция перестала существовать как самостоятельное государство. 14 июня Париж был занят гитлеровцами без боя.

Покончив с Францией, немецкие фашисты начали воздушное наступление на Англию. 23 августа 1940 года был совершен первый массированный налет гитлеровской бомбардировочной авиации на Лондон.

Войну этого периода называли «странной», ибо Германия наступала, а армии ее противников фактически не сражались.

«Странная война» велась по той причине, что реакционные круги Англии и Франции лелеяли мечту направить германский фашизм против СССР.

Это, между прочим, показали военные переговоры, проводившиеся в Москве тремя военными делегациями – английской, французской и советской – в августе 1939 года, то есть буквально накануне нападения Гитлера на Польшу. Делегации вели переговоры о военном сотрудничестве и заключении соглашения на случай агрессии со стороны Германии.

Переговоры эти не увенчались успехом. Французская и английская делегации взяли курс на затяжку и срыв переговоров.

Советское правительство, исчерпав все возможности в бесплодных переговорах с Францией и Англией о совместных действиях против агрессора, сочло за меньшее зло принять предложение Германии о заключении договора о ненападении. Это дало нашей стране выигрыш во времени для подготовки отпора гитлеровской Германии.

Октябрьские дни 1940 года мы праздновали с большим подъемом: дела нашего Наркомата стали налаживаться. Вечер 8 ноября проводили на подмосковной даче Наркомавиапрома.

В самый разгар веселья подходит ко мне нарком и говорит: – Вас срочно вызывают в Кремль к Молотову, машину я уже вызвал.

В Кремле пустынно, правительственные учреждения по случаю праздника не работали, коридоры Совнаркома безлюдны.

Это была моя первая личная встреча с Молотовым у него в кремлевском кабинете.

До этого я с ним не раз виделся на различных заседаниях. Молотов постоянно участвовал в обсуждении наших авиационных вопросов.

Поздоровавшись со мной и усадив в кресло напротив себя, Молотов сообщил, что я включен в состав советской правительственной делегации для переговоров с Гитлером в Берлине.

– Как вы на это смотрите? – спросил Вячеслав Михайлович. Я ответил довольно неостроумно, больше того, глупо:

– Как прикажете.

Молотов оборвал меня и сказал с неудовольствием:

– Вы можете говорить по-человечески? Хочется вам ехать или не хочется?

Я спохватился и ответил:

– Большое спасибо за доверие, конечно, буду очень рад.

– Ну, вот это другой разговор, – сказал он. – Значит, завтра в 9 часов вечера вы должны явиться на Белорусский вокзал, поедем в Берлин. Это указание товарища Сталина.

– Но как же завтра? – удивленно спросил я. – Ведь у меня нет заграничного паспорта, и вообще я совершенно не подготовлен к поездке.

– Ни о чем не беспокойтесь, все будет. Чемоданчик со свежим бельем найдется?.. Больше ничего от вас не требуется. Значит, завтра ровно в 9 на Белорусском вокзале…

По возвращении из Берлина в Москву меня сразу, в тот же вечер, вызвали в Кремль.

В приемной я встретил Молотова. Здороваясь, он засмеялся:

– А, немец! Ну теперь затаскают нас с вами.

– За что, Вячеслав Михайлович?

– А как же! С Гитлером обедали? Обедали. С Геббельсом здоровались? Здоровались. Придется каяться, – пошутил Молотов.

В другой раз, встретившись с ним как-то случайно и имея необходимость поговорить с ним, я спросил:

– Можно вас увидеть на минутку?

В.М. Молотов ответил:

– Почему же на минутку? Если дело требует, – сколько надо, столько и поговорим.

В июне 1945 года в Кремле был назначен прием в честь Победы. Часа за два-три до приема я случайно встретил в городе приехавшего из Ленинграда известного конструктора танков, в частности знаменитого тяжелого советского танка КВ, Жозефа Яковлевича Котина. Мы с ним коротко поговорили, и, расставаясь, я сказал:

– Ну, до скорой встречи на приеме.

Котин довольно смущенно заметил, что он не имеет приглашения на прием. Я этому очень удивился и обещал постараться что-нибудь сделать. Он сообщил мне, куда ему дать знать.

Вернувшись домой, я сейчас же соединился с помощником Молотова – И.И. Лапшовым – и сказал ему, что, видимо, по недоразумению Котин не получил приглашения и просил доложить об этом Вячеславу Михайловичу.

Вечером на приеме в Георгиевском зале я видел Котина в числе других приглашенных. По тем временам это был беспрецедентный случай, чтобы за два часа до приема оформили приглашение. Это также характеризует Вячеслава Михайловича.

Молотов в предвоенные годы был самым близким, доверенным и преданным соратником Сталина.

И.В. Сталин и В.М. Молотов на Ялтинской конференции. Февраль 1945 г.

Архив ОАО «ОКБ им. А.С. Яковлева».

Однако последние годы жизни, Сталин под влиянием интриг Берия и Маленкова все больше и больше отдалял от себя Молотова, так же как впрочем и Ворошилова, и Микояна, а под конец не скрывал своего недоверия и личной к ним неприязни.

В заключение нужно сказать, что из всего окружения Сталина за последние 15 лет его жизни, безусловно, самым интеллигентным из всех, самым образованным, самым независимым по характеру был Вячеслав Михайлович, единственный, кто отваживался спорить со Сталиным.

Только Молотов и Ворошилов говорили со Сталиным на «ты», обращаясь к нему «Коба», «Коба» – дореволюционная партийная кличка Сталина.

И все же в моей памяти Молотов рисуется как человек кабинетный и догматик. Общаясь с Молотовым в свое время по работе, я запомнил его именно таким.

Однако это не мешало Молотову длительный период времени с успехом занимать пост Председателя Совета Народных Комиссаров, вплоть до самой войны, когда его заменил сам Сталин.

Сталин ценил в Молотове неистощимую работоспособность, личную преданность, высокую эрудицию марксиста.

Мне приходилось слышать не раз, как Сталин в 1940–1941 годах позволял себе довольно резкие, и даже оскорбительные высказывания по адресу Полины Семеновны Жемчужиной – жены Вячеслава Михайловича – в том смысле, что она суется не в свои дела и отрицательно влияет на Молотова.

Вскоре после этого, в результате провокационных козней и клеветы Берия, она была им арестована, посажена в тюрьму, а затем выслана из Москвы. В ссылке провела она несколько лет, перенесла большие лишения. Все эти унижения и издевательства Молотов переносил очень стойко.

До последних дней Молотов не примирился с арестом жены, не отрекся от нее, несмотря на гнуснейшие провокации по ее адресу со стороны Берия.

Сразу же после смерти Сталина, Берия освободил Жемчужину, вернул в Москву и разыграл комедию избавителя, встретив лично на вокзале с объятиями и поцелуями при возвращении ее из мест не столь отдаленных.

К эпизоду об аресте жены Молотова нелишне добавить следующую характерную подробность, Знакомый мне работник Министерства иностранных дел – В.А. Александров, – арестованный в 1947 году, рассказывал после своего освобождения и реабилитации в 1954 году:

– На первом же допросе Абакумов, бывший тогда министром государственной безопасности, набросился на него с матерной руганью, обращаясь к нему на «ты», и потребовал показаний в отношении П.С. Молотовой в такой грубой и непристойной форме, что ее нельзя даже привести в этих записях. В общем, смысл был такой: «Говори с кем из иностранцев жила молотовская б…?»

Когда удивленный и потрясенный арестант выразил недоумение и незнание таких подробностей интимной жизни жены Молотова, Абакумов вызвал следователя и, указывая на Александрова, приказал:

– Уведите и избейте его, – может быть вспомнит…

– Я уже не говорю о физических страданиях, но невозможно представить мое душевное состояние после этой дикой сцены, – говорил мне Александров.

– Ведь в тот вечер, буквально за час-полтора до этого, мы с Абакумовым виделись на дипломатическом приеме, устроенном Молотовым, в особняке на Спиридоновке, и в условиях блестящего окружения и утонченной любезности вели с ним разговор о последней постановке балета в Большом театре, о мастерстве Улановой, о парижских туалетах посольских дам и пили шампанское «за здоровье и успехи».

По возвращении с приема домой, в 12 часов ночи, я был арестован и доставлен на Лубянку прямо в кабинет Абакумова, и там – площадная брань, побои…

Последний раз виделись мы с Молотовым на даче Хрущева на обеде после Тушинского воздушного парада летом 1961 года.

Столы были накрыты на лужайке перед домом. Когда после многочисленных тостов и возлияний встали из-за стола, – приглашенные небольшими группами прогуливались по саду, обменивались впечатлениями об удачном параде, болтали, балагурили.

Так и мы – Сергей Владимирович Ильюшин, Вячеслав Михайлович Молотов, Архип Михайлович Люлька и я стояли на аллейке и вспоминали прошлое.

Подошел помощник Хрущева:

– Вячеслав Михайлович, подпишите постановление о присуждении летчикам-испытателям звания «Заслуженный летчик», – и протягивает Молотову папку с документом.

– Каким летчикам, за что? – отстранил от себя папку Молотов. – Я так не могу подмахивать, я хочу знать кому и за что. Почему так спешно и на ходу? Потом посмотрю.

Не подписал и продолжал разговор с нами. А Люлька – любитель выпить – был сильно навеселе, все вмешивался в разговор и довольно бестактно приставал к Молотову:

– А все-таки, Вячеслав Михайлович, были у вас грешки? Мы с Ильюшиным, да и сам Вячеслав Михайлович, как будто не замечая его вопросов, продолжаем свой разговор. А Люлька опять:

– Ну признайтесь, Вячеслав Михайлович, были грешки? Наконец Молотов не выдержал и ответил:

– А у кого нет грешков? Грехов нет только у того, кто ничего не делает. И у меня есть грехи и у них есть грехи, – указал он на нас с Ильюшиным, – да их грехи бледнеют перед заслугами.

Я думаю, если покопаться как следует, и у вас грехов найдется немало. – Молотов засмеялся.

– Ну, пожалуй, пора по домам, – сказал он. Попрощался с нами и, не спеша, пошел к выходу.

А Люлька кивнул головой на удаляющегося Молотова:

– Да, голова, ничего не скажешь. После Сталина у нас первый марксист.

Мы тоже прошли к машинам и отправились по домам отдыхать после напряженных переживаний этого ответственного экзамена на Тушинском поле.